Реформа электроэнергетики, декларировавшаяся как основа экономической политики кабинета министров Михаила Касьянова, так и не успела вступить в активную фазу. На подходе конкурентный рынок электроэнергии - для этого есть почти все необходимые законодательные решения, однако сильно отстает газовый рынок, где за прошедшие четыре года не случилось никаких изменений, несмотря на смену менеджмента. О текущих проблемах в сфере энергетических реформ и перспективах развития корреспондент RBC daily Михаил Смирнов беседует с президентом Института энергетической политики, бывшим заместителем министра энергетики РФ Владимиром Миловым.
- Владимир Станиславович, запуск свободных торгов электроэнергией на АТС принято считать одним из успехов реформы электроэнергетики в России. Как Вы оцениваете это событие?
- Я бы не считал, что по итогам торгов этого сектора (в том виде, в каком он существует) сейчас можно делать какие-то качественные выводы. Например, о том, какие модели экономического поведения будут применять участники. Сегодня площадка работает в тестовом режиме, и гораздо важнее убедиться, что она работает, что механизм торгов работоспособен. Можно сказать, что торги вписываются в нашу систему функционирования электроэнергетики, и мне кажется, что авторам модели удалось создать достаточно работоспособный механизм. С точки зрения оценки экономических показателей работы рынка о показательных результатах говорить еще рано, так как его объем составляет всего лишь порядка 4% от общероссийского. При наличии такого большого регулируемого сектора никаких качественных сигналов от него нельзя ожидать. Поэтому я бы относился к АТС лишь как к экспериментальной площадке.
- Новости с АТС начинаются с того, что цена ниже, чем на конкурентном рынке. Будет ли это так после того, как свободный рынок вырастет до 30%, 50%?
- Все зависит от структуры участников и от модели торгов. Сегодня, как я понимаю, главная задача - привлечь на рынок достаточное число крупных потребителей электроэнергии. Именно они могут создать объективную ценовую картинку спроса и предложения. Сегодня основные участники - это структуры, входящие в холдинг РАО "ЕЭС". Это означает, что проблем с предложением на свободном секторе не будет. Дальнейшее расширение свободного рынка связано с более значительным спросом. У покупателей пока нет уверенности, что понижающий ценовой тренд устойчивый. Они люди грамотные и понимают, что сценариев при расширении свободного рынка может быть несколько.
- Какие это сценарии?
- Например, если рынок будет расширяться и в течение года, его объем вырастет до 30% рынка электроэнергии, то первая опасность - картельный сговор с целью манипулирования ценами, особенно в часы пиковых нагрузок. Сегодня система антимонопольного регулирования фактически отсутствует, и до создания эффективного механизма контроля ценовых сговоров было бы преждевременно делать шаги к расширению сектора свободных торгов.
- Однако в МАП утверждают, что они подготовили пакет документов, необходимых для профилактики дискриминаций в электроэнергетическом секторе, который будет внесен на согласование в правительство.
- Я бы не переоценивал значение этих документов. Во-первых, постановление о доступе к сети относится только к сетевой инфраструктуре. При этом модель доступа там своеобразная. Постановление готовилось в МАПе, поэтому они исходят из сложившейся у них специфики регулирования - она является не превентивной, а реактивной, то есть все вопросы решаются пользователем с самой сетевой компанией, пока не возникнет конфликт. Никакой эффективной системы мониторинга доступа к системе это постановление не предусматривает. Что касается механизмов антимонопольного регулирования в торговле, то пока мы имеем лишь самые общие принципы, прописанные в законе об электроэнергетике. Для того чтобы они реализовывались на практике, нужен достаточно широкий комплекс мер, программа антимонопольного регулирования электроэнергетического рынка, которая бы предусматривала не только методологию, но и структурные меры, связанные с мониторингом концентрации рыночной силы. Методика мониторинга концентрации на товарных рынках утверждалась уже очень давно, и, конечно, она неприемлема, так как предполагает определение доли компаний в производстве товара на всей территории России в целом или, скажем, на территории европейской части страны и Урала. При сильной сегментации рынка и значительных ограничениях по межзональному перетоку электроэнергии даже в европейской части, очевидно, она не подходит. Кроме того, мы должны помнить, что демонополизация генерации у нас произойдет не ранее 2006 года, а до этого у всех генерирующих мощностей один собственник - РАО "ЕЭС". Можно открыто говорить, что тот рынок, который сегодня существует, административно управляется, что люди, работающие в РАО, управляют деятельностью компаний, участвующих в свободных торгах, вплоть до директив ценового поведения.
- Сегодня, чтобы выйти на конкурентный рынок, потребителю приходится проводить целый ряд согласований - с АО-энерго, с сетевой компанией.
- Барьер тяжело преодолеть потому, что он плохо регламентирован. Любые административные процедуры становятся барьером тогда, когда вы не можете пожаловаться на организацию, которая затягивает процесс, требует лишние документы. Решать эту проблему можно в рамках документов о доступе к торгам, где должны быть детально прописаны также и возможности по разрешению конфликтов.
- Что нужно будет поменять в существующей системе торгов? Не слишком ли сложно организовано сегодня взаимодействие регулируемого и нерегулируемого рынков, адекватно ли узловое ценообразование?
- Целевая модель оптового рынка будет серьезно отличаться от того, что есть. Основной оборот электроэнергии сейчас все-таки осуществляется в рамках регулируемого сектора (более 95%), где сохраняются утверждаемые балансы, тарифы, издержки. Генерирующим компаниям сегодня нужно лишь доказать регулятору свои издержки, после чего остается лишь собрать деньги с потребителей. При запуске же свободного рынка компаниям нужно будет планировать свою ценовую стратегию. Им придется действовать в рамках серьезных ограничений, которые не позволят им наращивать инвестиции просто за счет поднятия цен. Придется искать дополнительные резервы снижения издержек. Придется инвестировать в эти мероприятия. Это кардинальная революция в системе экономических мотиваций на рынке. Новая модель должна предусматривать эффективную конкурентную среду. Далее, если сегодня диспетчер по утвержденным балансам достаточно легко может обеспечивать поставки, легко может отслеживать и выполнять те небольшие контракты, которые заключаются на свободном рынке, то при расширении свободного рынка ему придется отслеживать результаты торгов и выполнять их в большем объеме, более оперативно реагируя на ситуацию. Я не думаю, что наша диспетчерская система готова к этому сегодня. Что касается узловых цен, то это справедливая система, которая учитывает сетевые ограничения, реальные зоны торговли электроэнергией.
- Отдельные иностранные компании сейчас продолжают активно входить на российский рынок электроэнергии, расширяя участие в АО-энерго. Насколько они могут стимулировать процессы демонополизации генерации и расширения конкурентного рынка?
- Иностранцы - это единственная сила, которая может сделать наш рынок конкурентным. Если единственными покупателями генерирующих активов будут известные российские ФПГ, то это приведет к быстрому картельному разделу рынка, серии слияний и поглощений, согласованному ценовому поведению - по той же модели, которую мы можем наблюдать в секторах, которые были отданы этим ФПГ (например, нефтяная или угольная отрасли). Эти примеры должны показать нам, что важна не просто передача активов в частную собственность, а необходимо диверсифицировать структуру этой собственности - нужно вовлечь в этот процесс как можно больше игроков. Число же российских потенциальных покупателей серьезно ограничено - 5-6 ФПГ. Иностранные компаниивряд ли будут так легко вступать в ценовые сговоры с российскими ФПГ, что будет способствовать развитию конкуренции.
- Вы говорите, что демонополизация генерации произойдет не ранее 2006 года. На чем основываются эти выводы?
- Это связано с тем, что нужно создать шесть тепловых оптово-генерирующих компаний, которые предусмотрены сентябрьским постановлением правительства. Судя по всему, раньше конца 2005 года они созданы не будут (это оптимистический срок), а если они не будут созданы, то и продать их будет нельзя.
- Нужно ли на протяжении этого срока постепенно увеличивать долю нерегулируемого рынка, или же ее расширение нужно привязывать к полной демонополизации генерации?
- Мне кажется, нужно как можно быстрее уходить от двух секторов рынка: регулируемого и нерегулируемого, так как это создает возможности для манипуляций, негативного влияния регулируемого рынка на качественные результаты свободного (я убежден, что низкий ценовой тренд на свободном рынке сегодня существует из-за того, что нет никаких проблем купить электроэнергию на регулируемом рынке, единственная возможность продать ее на свободном рынке - это предложить меньшую цену). Продать электроэнергию в конкурентном секторе сегодня могут только те генерирующие компании, которые обладают заведомо более эффективными мощностями, либо те компании, которые приносят в жертву свои инвестиционные потребности. На мой взгляд, важнее работоспособность системы, чем то, какой объем свободного сектора будет в момент полной демонополизации рынка. Но для того, чтобы мы могли увидеть некие качественные результаты на свободных торгах, вероятно, правильно было бы к 2006 году довести долю нерегулируемого сектора до 25-30%. Этого было бы достаточно, чтобы продемонстрировать, сколько действительно стоит электроэнергия, исходя из спроса и предложения, а не из случайного стечения обстоятельств, как сегодня.
- Нужна ли законодательная поддержка процесса реформирования электроэнергетики в этот период?
- Сегодняне осталось никаких формальных препятствий для того, чтобы активно делать все, что необходимо для быстрого реформирования. Несколько лет шли споры о концепции реформ, содержании законов. Сегодня никаких политических решений принимать уже не нужно - они приняты, теперь только от действий реформаторов зависит то, как быстро пойдет реформа. К сожалению, у меня есть ощущения, что все ресурсы были брошены на запуск свободного сектора торгов. Это важная задача, но не менее важная задача - реструктуризация компаний, но здесь прогресса не заметно. Прошли уже пять месяцев с момента выхода постановления правительства по созданию оптово-генерирующих компаний, а для их создания не сделано ровным счетом ничего. Насколько я знаю, в РАО "ЕЭС" только на днях был подписан организационный план по созданию этих компаний. Если процесс создания ОГК пойдет такими темпами - это очень плохо.
- Владимир Станиславович, теперь плавно перейдем к "Газпрому", где реформа не идет. Более того, и президент, и премьер-министр буквально за последние два месяца заявили о том, что реформа не нужна. Каково Ваше отношение к этому?
- Я думаю, что эти высказывания нужно воспринимать буквально. Я бы обратил внимание и на то, что в январе В.А. Язев был назначен председателем думского комитета по энергетике. Как известно, Язев - принципиальный оппонент реструктуризации "Газпрома". А уж если реструктуризация потребует законодательных изменений, то без комитета это не пройдет. Это сигнал, что нам не стоит ожидать реформы "Газпрома" в ближайшее время. Проблема в том, что, во-первых, ни один из людей, заявлявших жесткую оппозицию реформированию "Газпрома", не заявил четкой программы действий - что же будет дальше при существующей модели. Во-вторых, руководители страны говорят о том, что хорошо и плохо в газовой отрасли, однако не касаются ее фундаментальных проблем. Это настораживает - заявления трактовать можно как избыточный протекционизм в отношении "Газпрома", может, это недостаточное понимание того, что происходит. Но ситуация на газовом рынке тревожная, и если отвергать реструктуризацию компании, то нужно предложить что-то другое. Этого не наблюдается. Никаких внятных программ нет. Интересно, что когда Михаил Касьянов стал премьером, в его экономической программе был пункт про реформу газовой отрасли. Он поручил в сжатые сроки подготовить концепцию реформирования отрасли, и мы видим, что заканчивается четвертый год его работы, но никаких результатов нет - концепция Минэкономразвития была отвергнута, но никакого альтернативного варианта не существует. Мне кажется, это один из крупнейших провалов в экономической политике правительства.
- Вы говорите, что альтернативных концепций нет, но сейчас идет работа по реализации предложений Координатора рынка газа (КРГ): созданы рабочие группы по направлениям, проводятся обсуждения, обещают в кратчайшие сроки подготовить даже законодательные документы. Хотя, конечно, во многом эти предложения являются уступкой промышленников "Газпрому".
- Все-таки это клуб участников рынка, роль которых на газовом рынке не столь высока. Так или иначе, экономические параметры работы газового рынка определяются только одной компанией - "Газпромом". В этом плане я бы рассматривал КРГ как совещательный орган участников рынка при "Газпроме" (и его рекомендации "Газпром" может либо отвергнуть, либо принять), и никакого внятного механизма саморегулирования на рынке не существует, есть, я бы сказал, "газпроморегулирование". Концепцией же это назвать достаточно сложно, так как оно не решает ни одну из фундаментальных проблем рынка. Его содержание состоит в том, что "Газпрому" нужно разрешить продавать определенные объемы газа на свободном рынке. Вероятно, это и возможно сделать на четко оговоренных условиях, но что это даст для решения тех проблем, которые стоят перед отраслью, непонятно.
- Какие это проблемы?
- При наличии колоссальных ресурсов газа (треть мировых запасов) Россия испытает трудности с обеспечением внутреннего и экспортного спроса на газ. Этого с первого взгляда не видно, но это знают те, кто инвестирует в новые проекты, связанные с использованием газа, и хочет подключиться к трубе, это знают те, кто потребляет газ в больших объемах и постоянно испытывает проблемы с получением лимитов, которые выделяются на три месяца. Почему это происходит? Добыче газа не уделяется достаточно внимания. Во-первых, со стороны "Газпрома", инвестиционная программа которого только на 30% связана с вложениями в добычу газа. "Газпром" предпочитает вкладывать в дорогостоящие инфраструктурные проекты. Это понятное поведение монополии, которая хочет больше газа экспортировать, которая не хочет вкладываться в расширение предложения на внутреннем рынке, предпочитая просто вздувать цены. Во-вторых, независимые производители владеют более чем 14 трлн кубометров запасов газа (10% от мировых запасов!), но этот ресурс не используется. У них нет стимулов для развития из-за проблем с доступом к инфраструктуре, которые возникают по причине непрозрачной информации о загрузке транспортных мощностей ("Газпром" не открывает ее, мотивируя государственной тайной), а также волюнтаристского способа принятия решений на этот счет - производителю в любой момент могут отказать в приеме газа в трубу. Что могло бы способствовать разрешению этих проблем? Прежде всего либерализация цен на газ, которая заставит потребителей экономить газ и создаст благоприятные условия для добывающих компаний. Второе - создание на рынке конкурентной среды.
- Сегодня конъюнктура достаточно благоприятная для "Газпрома", но в перспективе 1-3 лет она может ухудшиться. Стоит ли из-за этой угрозы ускорять реформу газового монополиста?
- Да, если бы у менеджеров "Газпрома" была бизнес-стратегия, направленная на повышение экономической эффективности, то они сами бы пошли сейчас в правительство и всеми силами подталкивали его к проведению реформы компании, как это делали менеджеры "РАО "ЕЭС". Я не вижу такой решимости у нынешнего менеджмента "Газпрома", который за несколько лет работы не смог созреть для преобразований. Возможно, это повод, чтобы поговорить о смене этого менеджмента. Очевидно, что с ухудшением конъюнктуры финансовое положение компании серьезно ухудшится. Обострится долговая проблема. Условия для реструктуризации будут хуже.
- Насколько затратной может быть реструктуризация "Газпрома"?
- Все будет зависеть от выбранной модели. Есть две модели. Первая - по типу РАО "ЕЭС" - может привести к повышению эффективности системы и будет незатратной: средства, потраченные на проведение корпоративных мероприятий, не слишком велики. Вторая - по типу "РЖД" - является затратной. В "Газпроме" будет, скорее всего, некая третья ситуация. Если исходить из предложений Минэкономразвития, то она не будет слишком затратна, хотя она может задействовать ныне "дремлющие" очаги эффективности, которые начнут приносить дополнительную прибыль.
- Какие это очаги?
- Сегодня газовые месторождения, газотранспортная система управляются компаниями, которые не несут за них ответственность, - это дочерние общества "Газпрома". Они до сих пор живут по сметам, но как вы можете проконтролировать из офиса на улице Наметкина эффективность расходования средств в Ямбурге? Вместо мотивации экономии на издержках у них доминирует мотивация завысить издержки. Это все напоминает советскую модель. В этом плане не реструктуризированный "Газпром" является "черным ящиком", мы не знаем ни реальных доходов дочерних компаний, ни как они будут использовать тот капитал, который им достается.
- Можно ли рассматривать продажу непрофильных активов как источник средств для реструктуризации компании?
- Я бы говорил о том, что деньги нужно пустить не на реструктуризацию, а на погашение долга, который достиг сегодня чудовищных размеров. За 9 месяцев 2003 года долг компании вместе с гарантиями, выданными третьим лицам, вырос на 2,2 млрд долл., достигнув 18,6 млрд. При этом в эту сумму еще не входят отложенные платежи по налогам, по векселям. Общая сумма долгов достигает 30 млрд долл. Поэтому, возможно, стоило бы думать о продаже не только непрофильных активов, но и профильных, которые пока не могут использоваться (например, лицензии на месторождения).
- Возвращаясь к вопросу о КРГ, имеет ли смысл либерализовывать цены на газ прямо сейчас?
- На мой взгляд, либерализация должна сопровождаться демонополизацией и созданием конкурентной среды. Давление конкуренции не даст ценам подняться выше уровня платежеспособного спроса. Разумеется, если "Газпром" сохранит контроль за трубой, то реализовать конкурентный сценарий будет затруднительно. Однако просто выделение трубы - это не постановка вопроса, так как в условиях существования доминирующего поставщика конкуренция все равно будет недостаточной. Поэтому, я так понимаю, в концепции Минэкономразвития предусматривается в перспективе демонополизация и добывающего сектора.
- Каким образом следует выделять транспортную инфраструктуру?
- На первом этапе главное - создать отдельную бизнес-единицу, передать туда собственность, сформировать для нее денежный поток. Сегодня транспортные предприятия "Газпрома" - это сервисные компании, которые эксплуатируют газопроводы на основании контракта, а вся собственность находится на балансе головной компании. Нужна четкая система тарифов, которая была бы понятна для всех участников рынка. При этом я не разделяю точку зрения, что для всех эти тарифы должны быть одинаковыми, так как компании пользуются трубопроводами в различной степени (по объемам, по срокам, по регулярности, по маршрутам), но они не должны быть дискриминационными. Следующий вопрос - какая акционерная структура может быть у этой компании? Были предложения, в том числе в концепции Минэкономразвития, что государство должно увеличивать пакет в транспортной компании. Если честно, то я не сторонник полного государственного контроля за деятельностью инфраструктурных компаний. Например, государство контролирует "Транснефть", но на эту компанию постоянно сыплются жалобы в нарушениях антимонопольного законодательства, и государство как акционер ничего не может сделать. Гораздо важнее, чтобы трубу не контролировал никто из участников рынка.
- Даже на первом этапе Вы не предполагаете возможным создание 100%-ной дочерней компании "Газпрома"?
- Это вполне приемлемый вариант для начала. Ведь важно, чтобы компания была создана и начала функционировать. Потом уже нужно будет обсуждать, как будет преобразовываться акционерная структура этой компании.
- Как Вы оцениваете инвестиционную деятельность "Газпрома"?
- Инвестиционная деятельность газового монополиста, как мне кажется, должна быть кардинально пересмотрена. В прошлом году у компании серьезно выросла задолженность, и эффективного решения проблемы долга пока не найдено. Пока все выглядит нормально из-за высоких экспортных цен, однако особого оптимизма это не вызывает, так как у компании нет долгосрочной стратегии. Например, на сайте компании в разделе "Бизнес-стратегия" с перспективой 15-20 лет перечислены проекты строительства трубопроводов и освоения новых месторождений, зашкаливающие за 400 млрд долл. Это не инвестиционная стратегия, а те проекты, которые могли бы быть реализованы, но не учитывающие реальные финансовые возможности компании. Хотелось бы обратить внимание, что инвестиционная программа "Газпрома", у которого длинные, капиталоемкие проекты, верстается только на год и утверждается советом директоров, как правило, когда этот год уже начался. Структура инвестиций тоже непонятна, из нее не следует, что "Газпром" ставит задачу обеспечить необходимые объемы газа для внутреннего рынка и для выполнения экспортных обязательств. В инвестиционной программе преобладающее место занимают инфраструктурные вложения. Менеджеры "Газпрома" аргументируют такой выбор лишь тем, что строительство трубопроводов - это одна из инвестиционных задач компании, ее тоже нужно решать. Но всем же понятно, что в условиях ограниченности финансовых ресурсов необходимо расставить приоритеты.
- Нужно ли сегодня "Газпрому" смещать добычу на более дорогие, труднодоступные месторождения, или же пока стоит использовать схему замещения среднеазиатским газом?
- Я всегда был сторонником схемы замещения. На мой взгляд, "Газпром" сегодня не находится в такой инвестиционной и финансовой ситуации, которая позволяла бы ему кидать огромные средства на освоение, например, Ямала. Покупка среднеазиатского газа - это хорошее решение для России, тем более что этому газу естественная дорога - на наш рынок. Кроме того, появление больших объемов среднеазиатского газа могло бы способствовать ускорению демонополизации российского рынка. Здесь я вижу две проблемы. Во-первых, газ приходит в Россию все равно через "Газпром" (то есть дополнительно усиливает монопольные позиции этой компании), поэтому следовало бы задуматься о демонополизации импорта газа. Во-вторых, ценовая политика по закупке газа не отвечает российским интересам - газ закупается по необоснованно высоким ценам. Опять же приход независимых трейдеров мог бы сбить эти цены - хотя "Газпром" уже пообещал платить дорого - но время уже упущено.
- Планы по добыче газа в Узбекистане есть у "Итеры". Как Вы думаете, независимые компании способны составить конкуренцию "Газпрому"?
- Это вопрос не единичного проекта, а в целом либерализации импорта газа. Мне кажется, что если импорт будет либерализован и доминирующая роль "Газпрома" будет снижена, то у независимых компаний появится стимул к расширению своих проектов. Сегодня же "Итере", скорее всего, придется договариваться с "Газпромом" о том, на каких условиях он или аффилированные структуры будут продавать газ.
- Сейчас в "Газпроме" заговорили о проектах по экспорту сжиженного природного газа (СПГ). Как Вы оцениваете перспективы таких проектов?
- Это абсолютно правильная постановка вопроса. Я всегда был сторонником смены экспортной стратегии "Газпрома". СПГ - это самый быстрорастущий энергетический рынок в мире, за 10 лет он вырос более чем в два раза. Его основные преимущества - гибкость, возможность избежать тех рисков, которые присутствуют при строительстве сетевой инфраструктуры. Например, мы построили трубу в Турцию, а они отказались брать газ по оговоренной цене. "Газпрому" пришлось идти на уступки. Направления поставок СПГ можно быстро менять в зависимости от конъюнктуры - сейчас, например, нам крайне интересен азиатско-тихоокеанский регион. В долгосрочном плане нам нужно хотя бы прекратить наращивать поставки в Европу, где достаточно жесткий и диверсифицированный рынок - туда поступают ресурсы со всех регионов мира. Для европейцев вопросы энергетической безопасности очень важны, поэтому политика направлена на поддержку проектов по строительству терминалов по приемке СПГ. И доля СПГ на европейском рынке устойчиво растет. Стратегия по развитию экспорта СПГ - это правильная стратегия, и я очень рад, что "Газпром" начал всерьез об этом говорить. Но я точно знаю, что не все в "Газпроме" согласны с такой стратегией. Например, вокруг освоения шельфового Штокмановского месторождения не утихает дискуссия - по-прежнему есть те, кто утверждает, что нужно тянуть трубу стоимостью 6 млрд долл в место, где нет большого дефицита газа, зато строятся три больших терминала по приему СПГ. Мы видим, что продолжаются переговоры по строительству Северо-Европейского газопровода. Дело в том, что в "Газпроме" еще во времена Р.И. Вяхирева сложилось очень сильное "трубопроводное" лобби, заинтересованное в "закапывании денег в землю". И они будут продавливать проект, несмотря на то, что рынка сбыта там нет.
- Да, ситуация с "Газпромом" вызывает большие опасения. Владимир Станиславович, как Вы в целом оцениваете промежуточные итоги реформирования энергетического сектора в стране?
- Четыре года правительства Касьянова закончились. Реформа энергетического сектора декларировалась как одна из основополагающих, однако, по моему мнению, сделано не очень много. Есть законодательные подвижки в реформе РАО "ЕЭС", которые пока не привели к реальным результатам. В газовом секторе ситуация существенно хуже, хотя этот сектор более важен - на газ сегодня приходится более половины потребления в структуре энергетического баланса страны. За эти годы мы никак не сдвинулись в понимании того, как решать фундаментальные проблемы отрасли. Более того, мы получили достаточно жесткое политическое ограничение со стороны президента, так что о реструктуризации "Газпрома" думать еще рано. Это направление экономической политики вряд ли было удачным для правительства Касьянова. Продолжит ли работу новый кабинет или появится новый - очевидно одно: в следующем президентском сроке мы не получим результатов реформы энергетики. Это плохо для всей экономики.
http://energotrade.ru/articles/137/
