Мне неоднократно доводилось говорить и писать, что для нашей страны, утратившей роль глобального игрока после распада СССР, важнейшими являются отношения с ближайшими соседями, из которых ключевая роль принадлежит, безусловно, Украине. Это - самое крупное и экономически сильное после России государство на постсоветском пространстве, являющееся нашим важнейшим торговым партнером, от которого к тому же в решающей степени зависит стратегический расклад в Центральной и Восточной Европе. Именно на Украину обращается основное внимание, когда речь заходит об обеспечении (словами Збигнева Бжезинского) "геополитического плюрализма" в СНГ для "сдерживания российской неоимпериалистической экспансии", то есть изоляции нас от бывших союзных республик. Во многих популярных в западных политических кругах концепциях Украина рассматривается в качестве главного противовеса России, стержня "анти-СНГ" в лице ГУУАМа - уже достаточно формализованного объединения желающих дистанцироваться от Москвы государств - Грузии, Украины, Узбекистана, Азербайджана и Молдавии.
До последнего времени российско-украинские отношения страдали эмоциональностью, отсутствием логики, носили эпизодический характер и нередко приводили к результатам, противоречащим собственным национальным интересам двух стран. Борис Ельцин то забывал о существовании Украины, то шел на сверхщедрые уступки в обмен на обещания будущей любви и дружбы (когда-нибудь потом, если захочешь). При этом не решались даже элементарные вопросы взаиморасчетов за поставляемые товары.
Украина, никогда ранее, за исключением короткого периода в годы гражданской войны, не существовавшая как отдельное государство, после развала Советского Союза пребывала в основном в поисках своей национальной идентичности, ответа на вопрос: "Что мы есть как новая независимая страна?" Обрести идентичность можно было только позиционировав себя как "не Россию" и сориентировав вектор устремлений на Запад. Это прекрасно сознавала украинская элита, это должен был бы, не обижаясь, понимать и российский политический класс. Центробежные тенденции в наших отношениях были в 90-е годы абсолютно неизбежны и объективны. "Российская угроза" для Украины существовала (или рассматривалась) именно как угроза растворения вновь приобретенной идентичности. Отсюда - инстинктивное оппонирование Москве даже в тех случаях, когда в этом не было никакой необходимости, тем более, что такая оппозиционность приветствовалась Западом и была крайне популярна у части украинского населения - особенно на бывших австро-венгерских землях Западной Украины.
В результате с обеих сторон серьезный просчет интересов часто подменялся бытовыми стереотипами "хохлов" и "москалей", которые переносились даже на политический уровень, приводя к обмену словесными благоглупостями, таможенным войнам и дипломатическим конфликтам на ровном месте. Вместе с тем было ясно, что центробежные тенденции рано или поздно должны иссякнуть по мере укрепления в России и, особенно, на Украине собственного государственного самосознания, позволяющего взглянуть на ситуацию не с точки зрения того, кто чье сало съел, а с позиций национальных интересов и положения в современном мире, которые для двух стран во многом совпадает. И Россию, и Украину в Европу (ЕС, НАТО) не пускают и не пустят. Интеграцию с соседями поощряют выборочно и лишь таким образом, чтобы две страны не сблизились. При этом Украина обнаружила, что ее вполне может ждать весьма неблагодарная роль не "моста", а своего рода "буфера" между Россией и остальной Европой, не позволяющая воспользоваться плодами сотрудничества ни на Востоке, ни на Западе.
Похоже, такое положение стало не устраивать руководителей обеих стран, что привело в последний год к беспрецедентной интенсивности их контактов. Прагматическая ставка Владимира Путина на налаживание двусторонних связей с соседями вместо неудавшейся симметричной интеграции в СНГ вошла в резонанс с не менее прагматическим интересом Леонида Кучмы к усилению кооперационных связей с Россией вместо ожиданий так и не материлизовавшейся помощи извне, получение которой к тому же обставлялось массой политических условий. Естественно, что такой поворот событий вызвал немалое беспокойство у сторонников "сдерживания" России и "буферной" роли Украины.
Против Кучмы началась жесткая политическая кампания. Удивляет не то, что она началась, удивляет, что в ней даже некоторые серьезные комментаторы усмотрели очередную "руку Москвы". Валить партнера, с которым с огромным трудом стали налаживаться хоть какие-то конструктивные отношения - верх идиотизма, а в этом обвинять высшее российское руководство пока оснований не было. Смешно считать "промосковским" развернувшееся движение "Украина без Кучмы", где ударной силой выступают поклонники Степана Бендеры из УНА-УНСО и наиболее прозападные украинские политики, поддерживаемые европейскими структурами, которые призывают Кучму не ограничивать свободу выступлений против него самого.
Конечно, у многих на Украине есть основания, и весьма веские, для недовольства Кучмой. Экономическое положение тяжелое (хотя в прошлом году темпы роста производства были выше, чем в России), коррупция стала легендарной, что вызывает протест обездоленных слоев и их политических представителей из компартии. Хорошо объясним личный антагонизм к Кучме со стороны лидеров партий, проигравших на прошлых выборах, которые действительно были предельно грязными. В руководстве страны разворачивается острейшая межклановая борьба, в которой наиболее сильной из оппонирующих президенту групп выступает связка премьера Виктора Ющенко и отправленной на этой неделе в тюрьму Юлии Тимошенко, еще недавно занимавшей пост вице-премьера. У Кучмы далеко не блестящий послужной список с точки зрения обеспечения демократических свобод, это придает по крайней мере налет достоверности версии о его причастности к убийству журналиста Георгия Гонгадзе.
Кучма - не идеальный руководитель. И понятно, что его шаги в сторону России в какой-то степени продиктованы стремлением укрепить свои позиции в очень для него сложной внутриполитической борьбе, используя сохраняющуюся популярность идеи сближения с нашей страной у значительной части украинского населения. Но мне совсем не понятны призывы ряда наших экспертов к Путину солидаризироваться в этот момент с протестующими в Киеве националистами-русофобами и коммунистами, отказаться от запланированного саммита и не подавать Кучме руки. Единственное разумное обоснование подобных аргументов, которое я слышал: Кучму к лету сбросят, и незачем завязываться на обреченную "хромую утку". Но я очень не уверен, что президента Украины удастся так просто свалить. Какую фору дает обладание формальной президентской властью, хорошо продемонстрировали Ельцин и его команда осенью 1993 г. и в 1999 г., когда прорвались через тернии импичмента и нейтрализовали всех политических оппонентов. Кучма вовсе не обречен, он вполне может оставаться президентом еще три года. И нелепо было бы их терять.
Если бы Путин дожидался для решения проблем улучшения двусторонних отношений, налаживая экономической, энергетической, военно-технической кооперации идеального президента Украины и идеального момента, то этот момент мог бы не наступить никогда.
("Труд", 17 февраля 2001 г.)
