Накануне в Екатеринбурге без особой помпы и пока с неизвестным эффектом завершилась третья Инновационная конференция Уральского федерального округа - "Региональные аспекты научно-технической политики: от фундаментальных исследований до реализации инноваций". Всю неделю академики и руководители исследовательских институтов обсуждали проблему: как же им в современных условиях воплощать свои разработки в жизнь, доводить их, так сказать, до практического применения. Внедрение инноваций в производство - важное условие научно-технического прогресса. Совместная работа науки и бизнеса приносит ученым и разработчикам в развитых странах немалые деньги. Подобную же практику наши чиновники решили внедрить и в России.
"В экономическом отношении сегодня лидируют технологически развитые страны. Их лидерство - результат продуманной стратегии по созданию инновационно-ориентированной экономики, применения на практике новых знаний. Объем мирового рынка высокотехнологичной продукции стремительно растет. Вместе с тем доля России на нем находится чуть выше нулевой отметки. Мы реально используем в экономике не больше 2% создаваемых научных знаний, хотя научно-технологический потенциал страны довольно высок. Это оборачивается крупным экономическим и стратегическим проигрышем. Наукоемкость отечественного ВВП снижается. Сейчас она составляет всего 1,3%. Нужно создать условия, при которых экономика могла бы воспринимать эти новые знания и очень оперативно использовать их для своей коммерческой деятельности. Необходимо построить инновационные структуры и обеспечить выполнение инновационного цикла", - говорит заместитель полпреда в УрФО Виктор Басаргин.
Начать возводить инновационную структуру в нашей стране реформаторы намереваются с основ - с фундаментальной науки. Если котортко, то схема предлагается следующая. Аналитики определят коммерчески успешные, перспективные для бизнеса разработки, и именно в эти проекты промышленники будут вкладывать деньги. Прикладная наука - следующий этап - адаптирует теоретические знания ученых к практическому применению. И уже эти наработки поступят в промышленность. Таким образом, мысль ученых возымеет практическую пользу.
Однако в Росии, где наука никогда не была объектом бизнеса, реализовать эту инновационную цепочку пока практически невозможно. " Существует еще много законов, которые не позволяют институтам продавать свои исследования промышленности, получать за них экономическую прибыль. Из некоторых государственных документов Академия наук, вообще, выпала. Создается впечатление, что знания берутся ниоткуда и их надо только коммерциализовать. Кроме того, не выработан сам механизм цепочки: кто будет посредником между исследовательскими центрами и производителями, как будет осуществляться их взаимодействие, кто будет владельцем интеллектуальной собственности? По этим вопросам сейчас ведутся дискуссии на всех уровнях", - заявляет руководитель Инновационного агентства Российской академии наук Сергей Алдошин.
Разрешить проблему построения инновационной цепочки ученые, экономисты, чиновники пытаются на многочисленных форумах. Однако пока кроме новых врагов в лице друг друга, они ничего значимого не пробрели. Сейчас даже стоит вопрос о том, насколько Академия наук должна быть причастна к инновационным процессам.
Пока одни мыслители выстраивают коммерчески успешные схемы, другие ученые задаются вопросом: а насколько отечественную науку нужно делать прислугой бизнеса?
Казалось бы, все логично: делая из науки коммерчески успешное "предприятие", государство предоставляет ей возможность наконец-то зарабатывать достойные деньги. Внедрение инноваций в производство - новый способ выживания! Продажа интеллектуальной собственности - реальные деньги. Но...попробуем углубиться в суть "инновационно-оринтированой экономики".
Инновационно-ориентированная экономика - та, что в своей промышленности, на производстве использует передовые разработки ученых и за этого получает немалые деньги. Она "продвигает" проекты, пользующиеся коммерческой выгодой. Именно эта существенная "тонкость" вызывает резкую критику ученых: инновации используются не ради научно-технического прогресса, а во благо коммерческих интересов. Мало того, экономически не выгодные, по мнению промышленников, исследования будут лишаться финансирования.
"Меня заставят торговать своими разработками. Допустим, я что-то исследую, а мне вдруг говорят: " Твои разработки никому не нужны, мы не будем платить за твою работу". Что мне тогда делать? Я почти пятьдесят лет занимаюсь наукой, она - моя стезя. Что я без нее буду делать?", - вопрошает доктор технических наук Алексей Граулин.
"Фундаментальная наука, в отличие от прикладной, коммерческой ценности не имеет. Но ее роль не менее важна для общества, культуры. В конце концов, человечество существует не ради того, чтобы извлечь какие-то денежные выгоды. Во-вторых, фундаментальная наука - это престиж страны. Ведь никто не гнобит деятелей искусства за то, что их ремесло не приносит доход государству. Почему же тогда ученые должны трудиться ради прибыли? Извините, но это напоминает времена инквизиции, когда сожгли Джордано Бруно, гнобили других великих ученых. Их труды тогда тоже считались ненужными. И что стало потом?!", - недоумевает кандидат биологических наук Вячеслав Букрин.
"Сейчас ведутся бурные дебаты, в том числе и на заседании президиума РАН: насколько академия наука должна сдвигаться в сторону промышленности и дорабатывать свои фундаментальные разработки до практического применения, передавать в промышленность. Перекос в ту или иную сторону может привести к губительным последствиям. Чрезмерный сдвиг РАН с фундаментальных исследований к прикладным может привести к тому, что фундаментальная наука, которая всегда была в России очень сильна, ослабнет. С другой стороны, если реально посудить, трудно заставить наш бизнес, промышленность воспринимать фундаментальные разработки, вкладывать в них деньги", - говорит руководитель Инновационного агентства Российской академии наук Сергей Алдошин.
"Увы, современному российскому государству фундаментальная наука не нужна. На самом деле она сейчас вообще никому не нужна. Хотя политики продолжают убеждать себя и общественность в обратном. Дело ведь, по большому счету, вовсе не в деньгах...", - полагает доктор физико-математических наук Виктор Доценко .
Модернизация российской науки разделила ученый мир на два враждующих лагеря: одни академики всесторонне поддерживают реформу, приобщение институтов, исследовательских центров к международному бизнесу. Других ужасает сама идея коммерцилизацации научных целей. Кто из ученых прав, время это определит. Но доживет ли до того российская наука?...
***
Академия наук России до сих пор существовала практически в той форме или формате, в коем была заложена еще при Петре I. То бишь деньги на ее жизнедеятельность давало государство, а управлялась эта машина самими академиками. Именно они определяли - кому стоять у руля РАН.
Отныне будет не так. Главу российских академиков станет утверждать президент страны. Деньги всем без разбору более чем двум тысячам научных учреждений давать из госказны не будут, определят некое "иновационное ядро" или "иновационный пояс" и именно его субсидируют из бюджета.
Хорошо это или плохо мы предсказывать не беремся. Слишком мало сведущи в делах высокой науки. Но приведем лишь несколько, на наш взгляд, общеизвестных вводных, которые и сподвигли к сегодняшним тектоническим сдвигам в научном российском устройстве, а выводы предоставим делать самим читателям.
То, что в 90-ые в России расплодились со скоростью кроликов всякие общественные и еще, черт знает какие, академии - ни для кого не секрет. Та же история и с ВУЗами. Сообразительные люди /а такие есть и среди преподавателей и среди академиков, между прочим/ смекнули, что, назвавшись позвучнее, можно и пирожок отхватить пожирнее. Правда, если доверчивых родителей доить все же проще, то скачать финансовую речку с предпринимателей и того же государства оказалось много сложнее. Первые за всякую ерунду в научном обрамлении ничего не платят, а еще и чем-то полезным из научной сферы стремятся на дармовщинку пользоваться, вторые - то есть государство вообще науку своим бюджетом не жалует.
Оставалось всяческим НИИ торговать площадями /все больше серьезными и в центре города/, "банчить" на аренде и пытаться всучить некий продукт научной деятельности кому получится.
Что-то со всем этим научно-советским безобразием, конечно, делать надо.
Но вот беда. Липовые конторки со звучными названиями /еще постсоюзными или уже новыми/ отделить от гордых, но умных и честных собратьев, продолжающих всему вопреки копаться в научных дебрях, практически никому не под силу. Кроме, конечно, самих академиков, но опять же честных и не страдающих излишней корпоративной солидарностью. Если за это отделение научных зерен от плевел возьмется чиновный люд - пиши пропало. На сегодня вроде достигнута некая договоренность между Фурсенко /министр науки и образования/, которого уже звонко припечатали сами ученые: "Был Лысенко, стал Фурсенко" и научной общественностью. Правда, последнюю в переговорах с властями представляет верхушка РАН, которая успела избавиться от академика Месяца за его категорическую несогласность с фурсенковскими идеями, а устами своего главы академика Осипова отреклась от права самоуправления, согласившегося с тем, что академия не может "управлять очень масштабными государственными ресурсами", играя при этом независимую от государства роль.
И еще одно замечание на последок. Уже не научное совсем, а из практики нашей реформаторской жизни. Не нами подмечено, но крайне верно - реформировать у нас в России получается практически все и очень успешно для некоторых,
как правило, именно затеявших реформирование, кроме тех редких случаев, когда в реформе должны /иначе просто не получится/ поучаствовать широкие массы населения. Именно потому с треском провалилась реформа пенсионная и никак не разродятся политические партии и общественные движения. Народные массы продолжают молча бороться за выживание, обводя вокруг пальца или просто игнорируя всякие реформаторские рогатки родного правительства и все больше уходят в глухую, весьма опасную своей непонятностью аполитичность и пассивность.
Научная общественность, за которую нынче взялись реформаторы, к широким народным массам имеет отношение весьма опосредованное. Это значение она имеет для них принципиальное, но до высокой ли науки конкретными россиянам, едва успевающим разобраться в очередной "жировке" с неуклонно растущими цифрами от местного ЖЭКа? При этом РАН наша имеет все-таки некое право голоса и даже была услышана теми же правительственными реформаторскими кругами, которые быстренько "подналегли" на проблему и якобы пошли на уступки, приведя все к согласительной, а на наш взгляд, все-таки соглашательской позиции родную РАН. Вот и выходит, что наш Нобелевский лауреат академик Гинзбруг был прав, призывая Российскую академию наук /РАН/ относиться к себе "более критично"...
01.11.2004
Екатеринбург
http://www.nakanune.ru/articles/integracija_innovacijj__panaceja
