Как и ожидалось, Обама победил.
Длившаяся почти 200 дней кампания, в ходе которой было истрачено порядка миллиарда долларов, не принесла неожиданностей.
Если в данной кампании и было что-то уникальное, так это явное несоответствие размаха скудости общей интриги.
Вместе с тем, если приглядеться, то все же можно разглядеть некоторые моменты, выглядящие случайными, но при этом оставляющие впечатление чего-то тайного, скрытого, латентного.
Неожиданный Обама
Первая неожиданность - само появление среди фаворитов Обамы. До своего избрания в Сенат в 2004 году он не был фигурой федерального значения. Не был губернатором. Не был конгрессменом. Не занимал должностей в исполнительной власти. Всего лишь - сенатор от штата Иллинойс. Главным из проявленных им качеств было умение сотрудничать с противной стороной - республиканцами и находить компромиссы.
Вторая - то необыкновенно яркое впечатление, которое он произвел, в ходе выступлений: по сути, он никогда не говорил ничего конкретного. Он часто использовал слова - "Возродим надежду! Вместе изменим Америку! Вернемся к корням!".
Последнее, кстати, само по себе более характерно не для демократа, но для республиканца.
Обама стал символом. Символом надежды, провозглашаемых им перемен - хотя он никогда не говорил, что именно собирается сделать. Наоборот, он утверждал прямо противоположное - что у него нет программы спасения.
Он просто вдруг и неожиданно всем понравился. Обама, либо тонко чувствовал, что может понравиться миллионам - и говорил именно это, либо играл некую роль, написанную и срежиссированную на основе какого-то очень точного и выверенного расчета.
Третья - та неожиданная стремительность, с которой на его сторону стали переходить люди, являвшиеся верными сторонниками Билла Клинтона и ожидаемыми союзниками Хиллари.
Собственно этот процесс начался тогда, когда о внезапном переходе на его сторону заявил Девид Геффин, основатель кинокомпании Dreams Works, объявивший Хиллари "слишком спорной фигурой, не способной объединить народ в трудное время". И если до этого в январе 2007 года Обаму готовы были поддержать 15 % демократов, а Хиллари - 43 %, то к июню разрыв сократился до 3 %.
Кстати, относительно неожиданной была и его победа на выборах в Сенат: его основной оппонент республиканец Джек Райан подвергся внезапной атаке, связанной с компроматом, и оказался вынужденным снять свою кандидатуру.
Четвертая - неожиданный переход на сторону Обамы большинства газет и ряда видных фигур из числа республиканцев, в частности - Колина Пауэлла.
Неужели заговор?
Можно назвать и ряд других моментов, которые в целом производили впечатление какого-то набора неожиданных случайностей, либо очень странных, либо являвшихся деталями управляемой невидимой, но могущественной рукой игры.
Кстати, как только в последние недели разрыв с Маккейном стал сокращаться, столь же внезапно открылся заговор двух эксцентричных персон, намеревавшихся совершить покушение на Обаму. Якобы, они хотели нарядиться в белые фраки и белые цилиндры и расстрелять Обаму из движущейся на полном ходу машины.
По этому поводу Виталий Третьяков заметил, что отныне у него нет сомнений: некие могущественные элиты США приняли твердое решение - президентом должен стать Барак Обама.
Собственно говоря, на этих выборах демократы были просто обречены на победу. Вопрос был только в том, кто именно будет их кандидатом.
Обама стал символом. Но и Маккейн - не меньший символ. Он играл роль "Солдата Родины", хотя большую часть своего пребывания на войне Маккейн провел в плену. Он был военным ястребом, хотя его служба после плена сводилась в основном к исполнению представительских функций.
Каждый как будто играл свою роль. Это не была собственно агитационная кампания. Не было борьбы аргументов, была лишь борьба символов. Обама стал символом идеального (причем символом как республиканских ценностей - возвращение к истокам, так демократических - перемены), символом надежды, а Маккейн - символом чего-то заведомо ущербного, вызывающего сомнения и вопросы.
Повторение прошлого?
Представим себе следующий расклад сил:
Есть две великие державы, на отношениях между которыми в значительной степени держится современное мироустройство.
Первая держава в прошлом десятилетии пережила тяжелые времена и ценой больших усилий с приходом нового руководителя преодолевает их последствия. Вторая держава явно вползает в экономический кризис.
При этом первая держава относительно недавно провела близ своих границ силовую операцию, смяв сопротивление соседней страны, заявившей о переходе в зону влияния ее оппонента, тем самым обеспечив преодоление пораженческого синдрома, вызванного неудачей в некой прежней войне, закончившейся в прошлое десятилетие. Вторая держава завязла в военных действиях в пустынях далекой центрально-азиатской страны.
Обе державы возглавляют относительно "консервативные" руководители. Их консервативность заключается в том, что они являются сторонниками жестких, прямых и твердых действий во внешней политике.
В этот момент во второй державе к руководству приходит относительно молодой, нацеленный на поиск согласия и компромиссов политический лидер, опьяняющий всех речами об обещанных переменах и грядущем обновлении.
Можно вполне подумать, что речь идет о нынешних России и США. Но это - ошибка.
Речь идет о США и СССР середины 1980-х гг.
За свое опьянение надеждами на перемены СССР заплатил более чем высокую цену. И честно говоря, не хотелось бы, чтобы США ждала та же участь.
Однако судьба США и последствия нынешнего опьянения надеждой, опьянения переменами, охватившего Америку, - это, конечно, выбор самих американцев. Собственно, из выступлений и заявлений самого Обамы его программа ни коим образом не вырисовывается. Да и сам он, по сути, признается, что у него ее нет. В ходе кампании Обама много говорил о самых разных проблемах, о том, как они сложны, о тех ракурсах, в которых они могут рассматриваться, однако все это было лишь описанием проблемных точек, но никак не предложением конкретных мер и возможных действий.
Но это - опять же, проблемы Америки.
Интрига в том, что США сознательно играют большую роль в мире.
Что у Обамы за душой?
В главе своей книги "Дерзость Надежды", посвященной остальному миру и, надо думать, основным подходам к внешней политике, Обама, как и в остальных своих выступлениях, много говорит о сложности проблем, но все его рассуждения сводятся лишь к их разностороннему описанию.
В описаниях своей детской жизни в Индонезии после переворота Сухарто в 1966 году (а также в Кении, где живут его родственники), как явно уступающей жизни в США, он показывает, как именно пришел к выводу, что жить в США лучше, чем где бы то ни было.
Но признав, что Америка - лучшая страна в мире (пусть и со своими проблемами), опирающаяся на лучшую систему ценностей, он постулирует, что лишь эти ценности и их распространение по всему миру может сделать последний счастливым и преуспевающим.
Кратко изложив историю смены американских внешнеполитических доктрин и указав на свое понимание причин изоляционизма, он приходит к выводу, что долг и призвание Америки - нести свободу и процветание в остальные страны.
Правда, описывая метаморфозы американской политики после Второй Мировой войны, он признает, что эта политика в последние шестьдесят лет имела как минимум два изъяна.
Первый изъян: Америка нередко слишком рьяно навязывала помощь, слишком активно пропагандировала свои ценности и свое мироустройство, получая тем самым обратный результат - противодействие и ненависть.
Второй изъян: слишком увлекшись борьбой с коммунизмом, США часто снисходительно относились к очень неоднозначным правителям, которых Обама открыто называет ворами и преступниками. Эти правители терпелись лишь потому, что были антикоммунистами.
Он признает, что в силу этих обстоятельств политика США оказалась в значительной степени дискредитирована в мировом общественном мнении.
Однако при этом Обама вполне откровенно и искренне воспроизводит практически все штампы "Холодной войны", говоря, например, что после своей победы над нацизмом Америка бескорыстно противостояла "гегемонистским устремлениям советского тоталитарного коммунизма" и стояла на страже свободного и демократического развития остального мира.
Он утверждает, что после войны Америка уступала СССР по военной мощи, и ей пришлось нагонять своего противника, чтобы переломить ситуацию. Одновременно Обама уверен, что конечная победа над СССР была вызвана "моральным превосходством" американского образа жизни как в мировом общественном мнении, так и в общественном мнении стран социализма.
Он соглашается, что Америка слишком снисходительно относилась ко многим недемократическим режимам, если те были на стороне США. Об этом он говорит с осуждением. Но, с другой стороны, признается, что задумывался над вопросом о том, почему американцы должны уделять зверствам Пиночета внимания большее, чем страданиям "угнетенных народов по ту сторону железного занавеса".
Он вполне трезво задается риторическим вопросом: "Неужели кто-то сомневается в том, что, имей такую возможность, большинство жителей Северной Кореи предпочтут жить в Южной Корее, а многие кубинцы - в Майами?" При этом Обама даже не задумывается о том, что большинство жителей как одной, так и другой страны предпочтут остаться именно дома?
Он обещает вывести войска из Ирака - и в то же время пишет, что не уверен в благотворности этой меры.
Он признает, что из четырех свобод, которые он вслед за Рузвельтом считает основополагающими: свобода слова, свобода вероисповедания, свобода от нищеты и свобода от страха, - базовыми являются именно последние две, и что никакие избирательные урны не смогут обеспечить триумф свободы и демократии в бедной стране.
Но при этом Обама оставляет за США право способствовать установлению своего образа жизни в любой стране мира.
Он соглашается, что военной силой демократию не утвердишь и что применение силы со стороны США не всегда было оправданным и эффективным. Но заявляет, что США не может отказаться от ее применения против того, кто может представлять угрозу либо им самим, либо их союзникам, против того, кто способен быть хотя бы потенциальной угрозой.
На этой основе он - в принципе оправданно - разводит применение Америкой силы против талибов в Афганистане, когда Аль-Каида представляла непосредственную угрозу США, и против Ирака, где Садам Хусейн не представлял для них никакой реальной угрозы.
Правда, при этом новый президент США заявляет о необходимости повышения роли международных организаций и институтов. Он резонно замечает, что невозможно добиться от иных стран соблюдения правил и законов, если сами США ими пренебрегают.
Одновременно он отмечает: "Пока Россия и Китай содержат огромные армии и не отказались полностью от привычки силового давления, ? нам придется иногда невольно исполнять роль шерифа, всемирного шерифа".
Учитывая, что книга писалась до августа 2008 года, надо быть очень зашоренным человеком, чтобы после двадцати лет унижений СССР и России, которые в мировой политике по сути соглашались со всем, на чем настаивали США, и действовали по принципу "не провиниться, не вызвать раздражения", уступая шаг за шагом свои позиции, увидеть "привычку силового давления".
Таким образом, для мировой политики победа Обамы будет означать как минимум следующее: одну из ключевых ролей в ней будет играть человек, чьи взгляды на треть определены здравым смыслом, на треть - американскими ценностями, а на треть - шорами, вызванными годами холодной войны, но так и не преодоленными.
Но может быть - это и к лучшему. Хотелось бы, чтобы как Россия, так и мир, пришли, наконец-то, к пониманию того, что с тем, кто признает лишь за собой право силового решения мировых проблем, можно разговаривать лишь с позиции силы.
5 ноября 2008 г.
http://states2008.russ.ru/v_fokuse_dnya
viperson.ru
