Отказавшись в начале 90-х от "сербского соблазна", Россия, должна подтвердить свой выбор, причем в самое ближайшее время. Иначе "балканизация" постсоветского пространства и превращение России в страну-изгоя неизбежны.
Геополитический вызов ХХ столетия, связанный с распадом крупных имперских или полиэтничных образований, сформировал два ответа. Первый подразумевал признание административно-территориальных границ, существовавших ранее, даже в том случае, если оные были "нелогичны", нарисованы "под линейку" и несправедливо с той или иной точки зрения. Принцип нерушимости границ провозглашался выше прав этносов и исторических обоснований. Противники такого подхода, напротив, выдвинули принцип "нулевой отметки": все ранее существовавшие границы объявлялись результатом несправедливой враждебной деятельности прежних властей, а вновь возникшим образованиям предлагалась доказать право на обладание той или иной территорией. В данном случае история становилась единственным источником легитимации территориальных притязаний.
При роспуске Советского Союза принцип нерушимости границ был основным. Только отказавшись от территориальных претензий к соседям, Россия смогла сохраниться как государство. И до поры до времени играть доминирующую роль на постсоветском пространстве и в мировой политике в целом, в частности, добившись монополии на обладание ядерным оружием среди постсоветских стран. Именно в 90-е Россия смогла выступить гарантом прекращения огня в Карабахе, Южной Осетии, Абхазии, Приднестровье и в Таджикистане. Можно сколь-угодно обвинять тогдашний МИД в капитуляции, сдаче Крыма и Северного Казахстана, русских в Прибалтике, но очевидно, что, затеяв тотальную войну по всему периметру своих границ, Россия могла в тех условиях только красиво и патетически проиграть. Впрочем, для многих российских политиков самоцелью служат как раз виктимность и геополитическое самоубийство, а не позитивный результат.
Противоположный путь выбрала Сербия, решившись при распаде единой Югославии на радикальный пересмотр границ бывших республик без учета своих военно-политических ресурсов - внешних и внутренних. В результате "Великая Сербия" не просто не смогла стать ядром новой Югославии, но потеряла такие исконные территории, как Косово, и лишилась возможности защитить права сербского населения в Хорватии и Боснии.
Сегодня российская дипломатия снова, как и в начале 90-х стоит перед выбором: избрать более сложную и тонкую политику защиты своих национальных интересов (и, прежде всего, своих соотечественников) на постсоветском пространстве или же пойти по внешне более легкому пути признания (или даже инкорпорирования) самопровозглашенных образований текст СНГ-2. Подобные призывы время от времени раздаются и из уст лидеров непризнанных республик, особенно активно об этом заявляет Эдуард Кокойты. Однако в связи с "казусом Косово" и косовизацией постсоветского пространства, активные требования и предложения "обратиться под высокую руку" России выдвигают и куда менее радикальные приднестровские лидеры. Да и в самой России говорить о присоединении Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья теперь рассуждают не только маргинальные политики или профессиональные "солдаты империи", но и представители истеблишмента. Все чаще говорится о необходимости, и даже желательности, в случае международного признания Косова включения государств СНГ-2 в состав России. Однако практически никто не пытается измерить количество ресурсов, необходимых для включения Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья в состав РФ. О политических рисках речь и вовсе не идет, хотя такие риски совершенно очевидны.
Прежде всего, необходимо четко определить, что национальные интересы России не тождественны политическим интересам элит непризнанных образований. Да, они во многом совпадают, но далеко не во всем. Сегодня Москва заинтересована в сохранении стабильности на Южном Кавказе, в полном замораживании конфликтов, способных взорвать Северный Кавказ. Однако присоединение Южной Осетии и Абхазии к России создает для нашей страны целый ряд чрезвычайно сложных и опасных проблем. В случае присоединения Южной Осетии Россия приобретает не только Цхинвал, но и грузинские села, расположенные вперемежку с осетинскими. Как быть с грузинским сепаратизмом или ирредентизмом в случае такого сценария?
Другая проблема - степень интеграции южных осетин даже не в российский социум в целом, а в северо-осетинский. Для того чтобы понять всю глубину проблемы внутриосетинских взаимоотношений, нужно побывать в Северной Осетии и побеседовать с рядовыми обывателями по поводу "засилья кударцев" - выходцев из Южной Осетии. По неофициальным данным местных правоохранительных структур проблема внутриосетинского диалога будет очень непростой. Кстати сказать, очень многие из респондентов во Владикавказе (чиновники, эксперты, журналисты) отмечают гораздо большую степень этнонационализма и русофобии именно в среде кударцев.
В свою очередь Абхазия добивается не за вхождения в состав РФ в качестве субъекта, а "ассоциированного членства" с Россией. Абхазской элите нужна военно-политическая поддержка со стороны Москвы, но не пресловутая "вертикаль" с чиновниками из центра и их аппетитами.
Приднестровье и вовсе не имеет общих границ с Россией. В случае присоединения ПМР не исключено военное столкновение с Украиной, поскольку Киев однозначно против такого сценария. На чьей стороне окажутся симпатии США и Европы, говорить не приходится. Кто готов с цифрами и фактами в руках доказать, что российская армия и государственный бюджет способны обеспечивать подобный геополитический проект? Ведь прощанием с G-8 и всей политической репутацией "новой демократии" дело не ограничится. Даже при самом благоприятном раскладе очевидно, что Виталий Смирнов и его окружение на пушечный выстрел не подпустят к своему бюджету и кадровой политике московских "соглядатаев" . А значит, в самом лучшем случае на Днестре получится некий аналог Татарстана или Башкирии начала 1990-х гг.
Безусловно, нынешняя ситуация отличается от начала 90-х. Тогда у России был карт-бланш на обустройство СНГ. Теперь такого карт-бланша нет, а значит, все попытки изменить советские административно-территориальные границы будут означать одно - "сербизацию" со всеми вытекающими последствиями. Победить в этой борьбе сегодняшняя Россия не сможет. Единственная ее перспектива - красивый проигрыш и статус страны-изгоя.
России следует отказаться от "привязки" к Косово. Сегодня, увы, все действия по отношению к непризнанным образованиям, привязаны к Балканам. Наша внешняя политика должна, наконец, стать самоценной и самодостаточной - вне зависимости от того, есть Косово или нет, признана его независимость, или же отложена до скончания веков. Россия должна проводить свою эгоистическую политику на постсоветском пространстве. Подчеркнем, свою, а не тираспольскую, цхинвальскую или сухумскую. В этой связи приоритетом такой политики должно стать жесткое противодействие политике Грузии, Украины и Молдовы по ускоренному решению проблемы непризнанных государств до признания Косово. В данной ситуации нельзя исключать и военного участия российских миротворцев в защите конфликтных зон и сограждан РФ, например, от "коммандос Саакашвили". На Днестре такой вариант маловероятен. Но главное - не допустить тотального пересмотра границ. Даже если Европа решится на такой пересмотр. Здесь как раз тот случай, когда России нужно вспомнить про особость - "черный передел" на постсоветском пространстве приведет к гораздо более разрушительным последствиям.
Москва могла бы сформировать свой перечень критериев признания непризнанных государств:
* состоятельность государственных институтов,
* гарантии этническим меньшинствам,
* наличие демократических процедур.
Аналогичный набор требований можно предъявить ко всем участникам процесса. До тех пор, пока Грузия и Молдова не станут демократичными, федеративными государствами, в которых будут гарантированы права этнических меньшинств, России не следует поддерживать "объединительные усилия" Тбилиси и Кишинева. Как только, такие масштабные изменения будут зафиксированы (пока предпосылок для этого не видно), Москва сможет изменить свою жесткую политику. Но если в течение определенного срока в Грузии и Молдове не произойдет соответствующих изменений, можно будет ставить вопрос о признании самопровозглашенных образований, желательно не в одностороннем порядке, а хотя бы частью мирового сообщества.
По крайней мере, при таком подходе в действиях Москвы будет больше логии и собственного достоинства.
Апрель 25, 2006
http://www.prognosis.ru/news/region/2006/4/25/aop.html
