После трагедии в Мумбаи у России появилась возможность создать антитеррористическую коалицию с Индией.
Существенно усилить позиции России на международном уровне могло бы российско-индийское стратегическое союзничество в борьбе с исламским терроризмом. В данном случае речь не идет о координации усилий в рамках Шанхайской организации сотрудничества, где у Индии с другими ее членами - тем же Китаем - существуют серьезные противоречия. Куда большие перспективы имел бы именно двусторонний антисламистский - но не антиисламский альянс. Такой альянс мог бы серьезно изменить международную конфигурацию сил. В случае реализации проекта российско-индийского союза радикальный ислам получил бы противника, готового в отличие от Европы к жертвам, жестким и непопулярным политическим решениям, и гораздо лучше знающего в отличие от США реалии исламского Востока. При этом такой союз не был бы антисламским, поскольку и в России и в Индии существуют многомиллионные общины мусульман, а оба государства объективно заинтересованы в деполитизации и "секуляризации" ислама.
Сегодня в России правилом хорошего тона стало говорить о советской дипломатии в конструктивном ключе. Между тем, реальные достижения советской внешней политики сегодня оказываются невостребованными. Одна из таких достижений - установление стратегического партнерства с Индией. Такой стратегический партнер, или, что еще важнее, такой союзник, как Индия, способен дать ощутимые дивиденды любому государству. Советско-индийское партнерство стало фактором сдерживания маоистского Китая, стремящегося к территориальной экспансии. Благодаря этому партнерству СССР не получил "второй фронт" в "холодной войне". Не зря в последние годы, особенно после 11 сентября 2001 г., Вашингтон, считающий своим стратегическим партнером Пакистан, проводит серьезную диверсификацию собственной политики, развивая интенсивные отношения с Дели. После 1991 года Россия превратила индийское направление своей политики во второстепенное. Балансируя между США и Европейским Союзом, с одной стороны, и странами-изгоями - с другой, российское руководство фактически игнорирует государства, которые не относятся ни к одному из двух крайних полюсов глобальной политики, но имеют серьезные амбиции, и, самое главное, - конструктивный потенциал. Сегодня для интенсификации российско-индийских отношений есть и тактические и стратегические предпосылки.
Индия с момента обретения независимости живет в режиме перманентной антитеррористической операции. Однако, по мнению многих индийских экспертов и журналистов, за последние полтора десятка лет Индия не знала таких мощных терактов, как в Мумбаи (Бомбее): 11 июля 2006 года погибли 163 человек, а 460 получили ранения. В течение 11 минут взорвалось восемь взрывных устройств на пассажирских поездах. Сравнение терактов в Мумбаи с терактами в Мадриде, взрывами в лондонском метро и 11 сентября 2001 года в США уже стало постоянным в комментариях, посвященных индийской трагедии. Первыми, кто попал под подозрение стали члены исламистских организаций. После введения режима чрезвычайного положения было арестовано и задержано более 350 человек, подозреваемых в причастности к индийскому 11 сентября. В их числе и четыре террориста, готовивших взрыв железнодорожного моста - члены Индийской студенческой исламской организации.
Обычно в таких ситуациях в Индии принято искать "руку Исламабада", которая выступает щедрым спонсором и покровителем кашмирских сепаратистских и исламистских организаций. Однако в случае с терактом 11 июля "пакистанский след" - по крайней мере, на сегодняшний день - прослеживается плохо. Президент Пакистана генерал Первез Мушарраф осудил "подлый террористический акт". От причастности к терактам в Мумбаи отреклись две влиятельные кашмирские сепаратистские и террористические организации "Лашкар-э-Тайба" и "Джайш-и-Мохаммад". По справедливому замечанию востоковеда Вячеслава Белокреницкого, нельзя исключать, что за терактами в Индии стоят силы, неподконтрольные напрямую Исламабаду. Это намного более опасный симптом, нежели обнаружение пакистанских покровителей. Получается, что в Индии, как прежде в США, Европе и России (на Северном Кавказе) власти столкнулись не с вертикально организованным, а с сетевым терроризмом. Этот сетевой терроризм гораздо опаснее структурированного, поскольку в данном случае противник, во-первых, распылен, а во-вторых, ликвидация лидеров и даже ядра террористической организации вовсе не гарантирует конечного успеха в контртеррористической борьбе.
Сетевым террористам невыгодна нормализация индо-пакистанских отношений. Их интересам соответствует создание ситуации "перманентной напряженности" на границе между Индией и Пакистаном, позволяющей сохранять "черные" и "серые" зоны для существования исламистских общин, неподконтрольных ни Исламабаду, ни любому другому государству, государственной власти вообще. Похожей цели сегодня добиваются чеченские и дагестанские исламисты, создающие сеть джамаатов. Для сетевых террористов, организовавших взрывы в Мумбаи, пакистанский президент и пакистанское правительство - слишком светские и вестернизированные политики, ничем не лучшие, чем индийские "кяфиры". Создание "серых зон" по всему миру позволяет наладить горизонтальные связи между радикальными исламистами Афганистана, Ирака, Индии и Пакистана, российского Северного Кавказа и Европы. Поэтому справедливым представляется суждение эксперта Московского центра Карнеги Алексея Малашенко о том, что после гибели Шамиля Басаева "часть его людей пойдет на поклон к Кадырову, кто-то переметнется к федералам, а примерно двести "идейных" бойцов растекутся по Северному Кавказу, всплывут в Пакистане, Узбекистане, Ираке и других горячих точках".
Для того, чтобы "всплытие" таких идейных борцов за "чистоту ислама" не было неожиданностью, России и Индии, как двум форпостам противоборства с сетевым исламским терроризмом необходима не просто кооперация усилий, но и формирование своеобразной антитеррористической оси. "Циничному и чудовищному по своей жестокости преступлению нет, и не может быть никаких оправданий. Террористы, виновные в совершении этого злодеяния, должны понести суровое наказание", - говорится в обращении Владимира Путина премьер-министру Индии Манмохану Сингху. Однако было бы странно в ситуации индийского 11 сентября ограничиваться телеграммами соболезнования. В 2001 г. Россия, после американской трагедии, сделала попытку заключить альянс с Западным миром на основе борьбы с международным терроризмом. Однако "антитеррористическая коалиция" по целому ряду причин осталась пустым публицистическим клише. Политкорректная Европа не смогла адекватно оценить весь масштаб террористической угрозы и даже квалифицировать "политический ислам" - не религию, а политическую доктрину - как вызов ценностям демократического Запада. Российско-американские отношения полны застарелых комплексов: США не готовы к восприятию России как равного партнера, Россия в отношении американцев все время пытается разыгрывать модель поведения бывшего СССР. После 11 июля и трагедии в Мумбаи у России появляется редкая возможность стать инициатором другого антитеррористического альянса. Не в формате ШОС, где Москва просто сублимирует антиамериканские настроения части политической элиты, а в формате альянса с крупнейшей страной мира, противостоящей угрозе сетевого исламского терроризма.
Такой альянс мог бы иметь серьезные перспективы. Во-первых, это будет не прозападный, но и не антизападный и не антиамериканский альянс. Сегодня Индия крайне заинтересована в развитии отношений с США и ЕС, однако ее зависимость от этих двух политический акторов невелика. В этом смысле Индия в гораздо большей степени соответствует идеалам "суверенной демократии". Такой альянс, нацеленный против "международного терроризма" не вызвал бы серьезного протеста и неприятия со стороны Вашингтона в отличие от ШОС, в деятельности которого присутствует латентный антиамериканизм. Во-вторых, Дели и Москва могли бы в гораздо большей степени строить партнерские, а не патронно-клиентские отношения. В-третьих, руководство Индии не станет учить Москву "правам человека" и прочим азам политкорректной грамоты. Такой союзник в значительно большей степени готов к политической брутальности. Дели не надо объяснять необходимость ликвидации "умеренного лидера чеченского сопротивления" Масхадова. В-четвертых, у Индии накоплен колоссальный опыт антитеррористической борьбы и участия в региональных конфликтах. С момента обретения независимости Дели противостояло и противостоит сикхскому, исламскому, тамильскому, сецессионистскому, маоистскому терроризму. У Индии есть опыт вооруженных конфликтов с Пакистаном и операций по "наведению порядка" на Шри-Ланке. Этот военный и дипломатический опыт мог бы стать бесценным подспорьем и для российских военных, сотрудников спецслужб.
И наконец, формат российско-индийского антитеррористического союзничества мог бы быть дополнен сотрудничеством по другим направлениям. Здесь нужно иметь в виду и "китайский фактор", и экономическое взаимодействие, и опыт индийских социально-политических преобразований. Индия - восточная страна, идущая на Запад. Независимая Индия продемонстрировала успешный опыт модернизации полиэтничной, поликонфессиональной и крайне архаичной, с системой каст, страны. Сегодня - это экономически растущее, федеративное - не на этнической, а на территориальной основе - государство, опыту которой не грех поучиться России.
Июль 18, 2006
http://www.prognosis.ru/news/iworld/2006/7/18/markedonov.html
