Афганский излом судьбы, или память о старом еврее.
Очень тяжело приходить туда, где прошли детские и юношеские годы. Особенно на кладбище "Яцево", в окрестностях города Чернигова.
Из тридцати трех ребят одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения, живших во дворе микрорайона Красный мост, до Афганской войны, сегодня там живет только один, без ног и с одной, слава Богу, правой рукой и четырьмя сыновьями - Андрей, Александр, Алексей и Артем. У каждого сына уже есть по одному ребенку, а значит, для Игоря они внуки - Борис, Виктор, Виталий и Вячеслав. Значит, пока только восемь, осталось двадцать.
- На той войне из нашей дворовой компании погибли двадцать восемь ребят,- говорит Татьяна, жена Игоря,- помните из истории, двадцать восемь Бакинских комиссаров, или о панфиловцах - их было только двадцать восемь.
Июнь 1979 года перед всеми открывал разные перспективы, но тогда, каждый на своем школьном выпускном вечере и не думал, что через два года кто-то из нас попадет под афганский излом судьбы.
В округе Красного моста, на половину еврейского квартала, тогда было шесть школ, из них четыре русские и две украинские, где в одной с украинским языком обучения сто процентов преподавателей были евреи, и только десять процентов учеников были не евреи. Это была ближайшая к микрорайону школа, где мне, как не еврею, и пришлось набираться знаний.
Из нашей компании в эту школу ходил я один. Не важно, кто и где учился, но всех объединяла дворовая жизнь: летом футбол и рядом речка Десна, а значит купание, рыбалка и свежий воздух. Зимой русский хоккей и хоккей с шайбой, но больше любили игру с окрашенным в оранжевый цвет мячом.
На такие турниры, как "Кожаный мяч", "Золотая шайба" и "Плетеный мяч" наш ЖЭК-4 от нашего квартала смело выставлял по две команды, и очень часто друг с другом приходилось сражаться, не на жизнь, а на смерть в различных финалах.
До призывного возраста никто из нас не курил и никогда не употреблял спиртные напитки. Кроме спорта, а это у каждого еще были и свои спортивные секции по лыжам, боксу, гребле, борьбе и тяжелой атлетике, интерес был и к девушкам.
Привил этот интерес старый восьмидесятилетний дедушка еврей, врач-гинеколог, чудом уцелевший в годы Великой Отечественной войны, с радостью говорил нам, что наше здоровье только на пользу будущему страны, да и не только, и все указывал нам на таких же молоденьких и сочных славянок с нашего двора, а потом вздыхал и говорил:
- Какой генофонд, и какие будут у вас детишки, и много, много, много. Такого здоровья и человеческой красоты у евреев еще долго не будет, а значит, нас евреев будет все меньше и меньше, равенство исчезнет. Все лучшее из еврейской нации уничтожили фашисты.
В том числе и всю его семью и родственников, под корень!
Для нас дедушка Авраам со странной и непонятной тогда для нас профессией "гинеколог" был настоящей преградой от пристрастия к вредным привычкам.
С шестнадцати лет мы уже знали, что такое меры предосторожности для девушек, чтобы они внепланово не забеременели, а потом все больше и больше откровений с его стороны о пользе хорошего здоровья для семейной жизни.
И только что, получив паспорт, мы уже знали все, как необходимо обращаться с девушкой ради обоюдного удовольствия!
Да, в своей работе он грешил перед своей еврейской нацией, уговаривая молодых евреек беременеть не от своих мужчин по еврейской крови, слабых в здоровье, а от молодых советских парней, пусть они, эти парни и были на пять-восемь лет моложе. Так мы и жили до последнего школьного звонка.
Что касается выбора профессии, то долгих раздумий ни у кого из нас не возникло, все рванули на радиозавод токарями, слесарями, радиомонтажниками, столярами и так далее. Потому что там работали родители всех тридцати трех ребят из дворовой компании инженерами, электриками, механиками, крановщиками и водителями.
А в этом квартале с красивым названием "Красный мост" радиозавод и возводил новостройки для своих работников. Так что прав был дедушка Авраам, фифти-фифти исчезло.
Радиозавод, а это двадцать тысяч человек, работал на военную противовоздушную оборону и космическую промышленность, а значит, были и командировки во многие страны мира. Что такое война, родители многих из нашей компании знали не понаслышке: Сирия, Египет, Монголия и другие страны.
На заводе, по советским меркам платили хорошо, например, наша первая зарплата у каждого составила от 150 до 180 рублей.
Что касается высшего образования, а значит и возможности стать инженером, то у генерального директора завода в этом плане был свой подход. После окончания института на завод не брали, если в послужном списке не было около двух лет работы, например, радиомонтажником, и службы в армии.
Да и не обязательно было становиться инженером после заочного обучения. Например, токарь пятого разряда с высшим образованием получал на двадцать рублей больше, чем инженер цеха. А двадцать рублей в 1979 году было много, если учесть, что буханка хлеба стоила 16 копеек, бутылка водки 3 рубля 62 копейки, килограмм мяса с костью 90 копеек, колбаса полукопченая "Краковская" 1 рубль 33 копейки за килограмм, поллитра молока 15 копеек и так далее.
И вот декабрь 1979 года наступил - советские войска в Афганистане. Военные комиссариаты заработали на полную мощь - отправлять туда только тех, кто физически здоровы, умеют водить автомобили, стрелять и есть практика прыжков с парашютом, не менее десяти раз.
Как ни странно, тогда в школе из автомата Калашникова стреляли все, а на заводе даже свой подземный тир, и только ленивый не прикоснулся к оружию, для всех были занятия в обязательном порядке. Водительские права получили двадцать человек, здесь же, на заводе. Что касается прыжков с парашютом, то нас таких набралось шестнадцать человек.
Стало ясно, что заберут!
И тогда кому-то из руководства завода пришла мысль отправить поступать в военные училища, чтобы избежать весеннего призыва.
Но все же заводские руководители боролись до конца, и из нашей компании "бронь" определили только на двадцать девять человек: радиомонтажникам, радиомеханикам, электрикам, электромонтерам и крановщикам. Остальные летом уехали поступать в военные училища противовоздушной обороны. Например, я выбрал Ленинград, другие оказались в Киеве, Ярославле и Орле. Поступили все!
А через год все "бронированные" уже сражались в Афганистане, и никто не задумывался, за что, потому что писем от них не было.
Но к 15 ноября 1982 года, дню похорон Леонида Брежнева, в живых остался только один, без ног и правой руки, в военном госпитале Подмосковья.
Цинковые гробы приходили так часто, что у старого дедушки еврея слезы не просыхали.
Умер он 9 января 1983 года, в день своего рождения, прожив ровно восемьдесят четыре года.
Похоронили дедушку рядом "с ребятами из нашего двора".
9 января 2010 года.
Фото автора
Хабаровск
