Сколько стоит Моцарт?
Поговорить о проблемах художественного образования в России в "РГ" приехали руководители творческих школ и вузов
Алена Карась, Ирина Муравьева
"Российская газета" - Федеральный выпуск N4921 (97) от 29 мая 2009 г.
Всем по дудочке
Российская газета: Есть аксиома: чтобы завтра на сцену вышел симфонический оркестр, сегодня как минимум 10 тысяч мальчиков и девочек должны пойти в музыкальную школу. В каком состоянии сегодня находятся музыкальные школы?
Ленар Володин, директор детской музыкальной школы имени Василия Канинникова: За все годы работы я не мог понять, почему музыкальные школы относят к системе дополнительного образования? До закона об образовании 1992 года мы вообще входили в систему детских садов и яслей. Разве Валерий Гергиев получил дополнительное образование? По-моему, это должно называться художественным, эстетическим образованием.
В целом московские художественные школы находятся в благополучном состоянии. Есть замечательные здания. Оплата за обучение - порядка 200 рублей в месяц. Но в России есть школы, где родители платят по две, три тысячи рублей, потому что руководители регионов, как правило, не заинтересованы в сохранении уникальной системы музыкального образования, которая сложилась в начале прошлого века.
Есть и общие проблемы. Большинство инструментов изношено на 100 процентов. Когда-то существовала промышленность, которая выпускала инструменты для детей, теперь ее нет. Стоимость хорошего инструмента - 30-35 тысяч. Вот я принес для вас игрушку... Это свистулька, или "блок-флейта". Ее ввел величайший педагог Иван Федорович Пушечников. Во всех симфонических оркестрах первые гобоисты - воспитанники Ивана Федоровича. В чем гениальность этого инструмента? На нем можно учить ребенка, начиная с 4 лет. Для него ничего не нужно, только дуй и дырочки зажимай. Ребенок легко, в игре начинает обучаться музыкальной грамоте. Он играет музыку от Баха до Шостаковича, от Кабалевского до буги-вуги. Но свистулька еще и легкие развивает. Такой инструмент должен стоить пять рублей, и родители его вместо "Сникерса" покупать должны. Но простейшие китайские дудочки стоят 200-300 рублей, а баян "Юпитер" - 450 тысяч.
РГ: Почувствовали вы за последние годы какую-то динамику в наборе и качестве подготовки тех, кто приходит в художественные училища из средних школ?
Анатолий Денисов, директор Московского Государственного академического художественного училища памяти 1905 года: Являясь председателем Совета директоров художественных училищ России, могу сказать: подготовка абитуриентов стала слабее. Наблюдается большой уклон в дизайн. Будущий художник-абитуриент, придя в детскую художественную школу, должен получить прежде всего основы изобразительной грамоты. Сегодня появились художественные школы, которые вовсе исключили из своих программ такие предметы, как рисунок и живопись, являющиеся первоосновами в подготовке художника.
РГ: Программа художественных, музыкальных училищ перегружена общеобразовательными предметами в ущерб специальным предметам. У вас есть такое ощущение?
Денисов: Есть. В ближайшее время мы должны еще увеличить объем общеобразовательных предметов. Но за счет чего? За счет специальных занятий. Это значит, рисунок, живопись и все специальные предметы уходят на второй план.
РГ: Сколько у нас в стране школ искусств?
Олег Неретин, директор департамента науки и образования Министерства культуры РФ: Приблизительно 570 школ искусств и приблизительно 270 средних учебных заведений. В школах искусства обучается ориентировочно 1 миллион 300 тысяч учащихся.
Елена Драпеко, депутат Государственной Думы: Школу заканчивают сто человек, в училище поступает десять, в консерваторию - три. А великим музыкантом становится, может быть, один, а может быть, и никто из выпуска. Но это единственный путь! Культура - это айсберг. Но и те, кто занимался в музыкальной школе, а стали экономистами, юристами и т. д., свое следующее поколение поведут в музыкальную школу.
РГ: В связи с нынешними реформами, что важнее: изменить статус школ или их качество?
Неретин: За статусом тянется и качество. Это должно быть не дополнительное образование, а начальное профессиональное.
Драпеко: Важно помнить, что у нас есть такие отрасли, которые требуют профессионального образования, начиная с очень раннего возраста. Была создана система начального профессионального образования для балета, где дети начинают заниматься с 8, 9, 10 лет. Музыкантов мы готовим с 4-5 лет. Подготовка в художественных школах начинается с 1-го класса. Есть еще одна отрасль, пока что не закрытая начальным профессиональным образованием, но настоятельно нуждающаяся в этом: цирковое искусство. Сегодня дети, не прошедшие через цирковую семью, не в состоянии попасть на работу в цирк.
Володин: Экономисты посчитали, что обучение в музыкальной школе стоит в год от 4 до 8 тысяч рублей. А сколько стоит содержать в колонии ребенка? 120 тысяч в год! Музыкальное воспитание - это не только воспитание музыканта, но и воспитание гражданина.
От каждого - по таланту, каждому - по ЕГЭ
РГ: Пока вы бьетесь над проблемой обучения таких особенных детей, ЕГЭ уравнивает всех. Как же быть с талантом?
Борис Любимов, ректор училища имени Щепкина, заведующий кафедрой истории театра России РАТИ: ЕГЭ нас всех, безусловно, прибило. И в этом, я уверен, все ректоры вузов едины. Я сейчас не касаюсь вопроса о том, зачем вообще эта "яга" нужна и что с ней делать. Но даже если решили тестировать, это не отменяет необходимость письменного сочинения. Крупнейший ученый нашего времени академик Хохлов говорит, что ЕГЭ и в технических вузах не очень работает. Но в творческом вузе это вообще катастрофа.
И вот вреднейшая мысль выносится даже на уровень заголовков статей: "Нам не нужны творцы". О как, приехали! Это было интервью одного из руководителей министерства образования, кажется, вашей газете. За ним стоит практически тезис: нам не нужны творческие вузы. Так было бы честнее сказать. Между тем одно из самых больших завоеваний нашей страны - художественное образование. Оно корнями уходит очень далеко. Театральному училищу имени Щепкина в будущем году исполняется 200 лет. А ГИТИС только что отпраздновал 130. Это давняя и долгая история. Школа-студия МХАТ открылась в труднейшем 1943 году. Я не думаю, что финансовый кризис тогда работал меньше, чем сейчас. Оказалось, творцы нужны. Я об этом часто думаю. Какой у нас был самый тяжелый период в образовании? Наверное, вторая половина 40-х - первая половина 50-х годов. Перечисляю по годам на вскидку, и только в Москве. 1947 год - выпускница Юлия Борисова, 49-й - Олег Ефремов, 50-й - Михаил Ульянов. Следующий год - Олег Борисов и Алексей Баталов. Когда наши педагоги уезжают за рубеж, то они ценятся, поверьте, очень высоко. А мы почему-то решили, что нужно это поменять.
Теперь - что касается ЕГЭ. Кто-то из чиновников считает, что в прошлом году все прошло неплохо. Мне кажется, что плохо прошло. Люди бегали с вытаращенными глазами, искали, где приемный пункт, где можно сдать ЕГЭ. Мы вынуждены принимать человека условно, с тем, чтобы он потом где-то сдал ЕГЭ. Мы перекрываем возможности иностранцам приезжать к нам, потому что они не сдали ЕГЭ.
На актерский факультет в основном идут люди после школы. Но на режиссерский-то факультет идут люди взрослые. Значит, они, часто после армии, должны возвращаться к сдаче ЕГЭ. Но зачем? Если это борьба с коррупцией, то мы просто переводим ее на другой этаж.
Татьяна Бархатова, главный заместитель начальника управления контроля и качества образования Федеральной службы по надзору, в сфере образования и науки: Есть перечень специальностей, по которым вузы имеют право устанавливать профильные творческие испытания самостоятельно и наполнять их содержанием. Это законодательная норма. Другое дело, что есть набор общеобразовательных предметов, который является основой для продолжения обучения и реализации общегуманитарного цикла. Историю, литературу, русский вы принимали и раньше, это залог того, что абитуриент освоил школьную программу и может продолжать общенаучные дисциплины в вашем учебном заведении.
РГ: Татьяна Алексеевна, а можно ли снизить нижний порог ЕГЭ для творческих вузов? Если допустим, кто-то получил по математике 20 баллов, он ведь в следующем году, скорее всего, вообще не имеет права куда-то поступать?
Бархатова: В отличие от предыдущих лет эксперимента с учетом общественной дискуссии, с учетом социальной защиты детей вузу предоставлено право устанавливать пороговое значение. Но нельзя, чтобы ребенок вообще не знал русского языка и математики.
РГ: Значит, задача - чтобы граница была не очень высокой. А что делать людям, которые закончили школу, когда никакого ЕГЭ не было? И иностранцам?
Бархатова: Те, кто закончил среднее профессиональное учебное заведение, будут поступать по вступительным испытаниям, устанавливаемым самими вузами. И все, кто идет на продолжение учебы по специальности, попадают в режим собственных вступительных испытаний вузов. Что касается иностранцев, для них делается отдельный порядок приема, вступительные испытания, определяемые самими высшими учебными заведениями.
Владимир Малышев, ректор ВГИК: Дело не в том, что мы не хотим перемен. Но за каждым из этих вузов сотня, а у кого-то и больше сотни лет (даже ВГИК, вуз самого молодого искусства, уже с 90-летней историей). Прошла система испытания, сложились традиции.
Я думаю, что мы отдельно должны коснуться вопроса второго высшего образования. Безусловно, здесь есть проблема, над которой бьются два министерства. И мы бьемся, и Дума, и Грызлов год назад нас собирал - Никиту Михалкова и Хуциева, и сказал: всё, вопрос решен. Сколько во ВГИК нужно бесплатно взять на второе высшее? Ну, человек 20, не больше.
Поэт в законе
Бархатова: Но ведь у вас должна быть масса фондов на поддержку таких студентов...
Малышев: У нас? Ни одного.
Бархатова: В массовой системе давать второе образование бесплатно, наверное, неразумно...
Малышев: Формы оплаты за одаренного студента, конечно, есть. И находятся иногда богатые люди. Но вот я пришел работать во ВГИК и сказал: "Давайте мы возьмем трех талантливых человек бесплатно, за счет наших заработанных денег. Сами". И что получилось? Налоговая говорит: "Нет. Это потерянная выгода. Потому что мы все равно должны с них платить налог".
Бархатова: Значит, надо искать механизм...
Малышев: Ничего не надо искать. Надо в конце концов принять закон для двухсот человек для всех творческих вузов. Умножим это на 200 тысяч рублей в год и поймем, что для страны, даже в период кризиса, этот закон ничего не стоит. Но мы встали стенка на стенку - и никуда. Когда я учился в 70-х годах, у нас действительно редко приходил кто-то сразу после школы. Только один 17-летний Сережа Соловьев тогда был. А остальные прошли уже некую школу жизни. Так же, как и сценаристы.
РГ: Может быть, и вправду не разорили бы Россию эти несколько сот человек по стране?
Неретин: Когда мы говорим о паре сотен студентов, то имеем в виду только элитные вузы с большой традицией. Я хочу подчеркнуть, что по некоторым специальностям скорее всего надо действительно отбирать какой-то список вузов. Предположим, музыкант учится до выпуска из консерватории семнадцать лет, то есть 7 лет школы, 4 года училища, потом консерватория и аспирантура. И если это дирижер оркестра, который хочет получить 2-е высшее образование как оперный дирижер, как продолжение своей специальности, а не как второе высшее, то, наверное, государству дешевле оплатить ему еще один этап, раз уж 17 лет его учит.
Малышев: Для справки: в стране по всем вузам сейчас выпускается в год 800 актеров. А реставраторов вообще 30 человек в год. Это не какие-то десятки тысяч человек.
Мы как два гиганта - минобрнауки и минкульт вынуждены бодаться, у кого министр авторитетнее. И получается, к сожалению, не всегда в пользу министерства культуры. Вот в этом году специальности вроде бы включили в творческий список экзаменов, но на всякий случай забыли кинопродюсера. Хорошо, заметили вовремя, вроде бы включают. А завтра забудут режиссера. Не по злобе, а так. Все нововведения почему-то усложняют нам жизнь. Планируется теперь на вступительные экзамены допускать общественных наблюдателей в виде родителей. Так ведь, Татьяна Алексеевна?
Бархатова: Не только, там еще шире круг будет.
Малышев: Я представляю: идет творческое испытание актеров, заходит 15 родителей. У мастера свое видение, он набирает мастерскую. А мама говорит: "Мой Петя все равно хорошо поет". Вроде благие намерения, чтобы справедливость торжествовала, чтобы "эти паразиты-педагоги" за взятки кого-то не взяли. Но "паразиты-педагоги" на выходе обязаны выдать качество. И они за это отвечают.
Неретин: У нас на первом месте права детей стоят, а не удобство вуза. Система общественного наблюдения возникла на ЕГЭ. У нас есть статистика из регионов. Какому-то ребенку общественный наблюдатель помог в более объективной оценке со стороны взрослых. И я думаю, что мы с вами должны согласиться, что это механизм, который обеспечит права детей на понимание. Но только не на творческих экзаменах.
Кому служить, кому косить
Драпеко: Еще есть проблема службы в армии. Мы обращались и пытались исправить ситуацию, потому что существовавшие отсрочки от армии по творческим специальностям у нас ликвидированы, и в результате многих будущих исполнителей мы можем потерять. Очень остро отразилось это на балетной школе.
РГ: Получается, что, когда человек заканчивает музыкальное училище и поступает в консерваторию, его уже из консерватории могут призывать в армию?
Любимов: Ты учишься у одного мастера, потом тебя забирают, и ты приходишь доучиваться к другому.
Драпеко: Для актеров, режиссеров, инструменталистов это беда. Да и для всех.
Смесь французского с нижегородским
РГ: Давайте поговорим еще об одной реформе, которую многие считают опасной. Речь идет о болонской двухуровневой системе. Что значит в консерватории бакалавр и магистр?
Неретин: Московская и питерская консерватории справедливо отстаивают систему, которая у них сейчас есть. Но у нас есть восемь нестоличных консерваторий, которые почти коллегиально подтвердили, что по ряду специальностей готовы перейти на бакалавров и магистров. Министерство культуры не догматически подходит к этому вопросу: по ряду специальностей мы допускаем, что будут бакалавры и магистры. В том числе, кстати, и по музыкальному исполнительскому искусству. Но ряд специальностей этого не допускает. К примеру, скульптор только над дипломным проектом работает полтора или два года. Я плохо себе представляю, как в режиссуре может быть бакалавр и магистр. Что же, бакалавр только короткометражки может выпускать, а магистр - полноформатные игровые фильмы? Актер комедии - это бакалавр, а драмы и трагедии - магистр?
Любимов: Так ли хорошо, что мы в этот болонский процесс потянулись? Болонская система - снижение образования до уровня стран "третьего мира". В сущности, это возврат в 1918 год, к "Пролеткульту". Наши европейские коллеги говорят: как хорошо вовлечь в театр пенсионеров, чтобы и они получали образование! Вот об этом народном искусстве и рассказано в фильме "Берегись автомобиля". При чем здесь высшее образование?
Бархатова: Меня задели слова Бориса Николаевича. Наши вузы действительно готовят суперклассных специалистов. Но ведь часть из них - может быть, это и есть бакалавриат - пойдет учить народ, тех же пенсионеров и домохозяек. Надо в целом про систему думать, а не замыкаться только на специфике своего вуза.
Любимов: Если институт будет ориентироваться на нижний уровень, то рухнет высший.
29.05.2009
www.rg.ru
