Socio–economic consequences of collectivization: historical and sociological perspective
В статье рассматриваются актуальные вопросы возрождения эффективности сельского хозяйства в России. Требование эффективно использовать землю в настоящее время приобрело статус социального заказа. Предлагаемые учеными и практиками программы совершенствования сельского хозяйства страны на основе научных и прикладных методов дополняют теорию их реализации на государственном уровне.
Ключевые слова: коллективизация, крестьянство, возрождение, сельское хозяйство
The article deals with topical issues of the revival of the efficiency of agriculture in Russia. The requirement to efficiently use the land currently acquired the status of social order. We offer scholars and practitioners a program of improving the country's agriculture on the basis of scientific and applied methods complement the theory of their implementation at the state level.
Key words: collectivization, the peasantry, the revival of agriculture
В аграрной России крестьянин и главное средство его производства -земля на протяжении многих столетий являлись предметом изучения и неутихающих научных дискуссий. О необходимости пристального внимания со стороны властных структур к «крестьянскому вопросу» сказано во многих исследованиях, в том числе и в работах авторов данной статьи (например, такие труды, как «Региональная управленческая информация в государственном управлении: социологический анализ, опыт, проблемы» [2]; «Авторитет и сила власти» [1]; «Информация в периметре управления: алгоритмы реконструкции» [3]; «Управленческий дискурс как социальная коммуникативная технология в системе отношений государства и социума» [4] и другие). Очень важны также работы по «… ключевым проблемам сравнительных исследований» [7, с. 19], и особую остроту приобретают вопросы обратной связи (об этой проблеме, например, работа Ж.В. Пузановой и др. [8]). Наличие обратной связи является несомненным признаком эффективности воздействия, а «социологический опрос— частный случай социального взаимодействия» [8, с. 861].
Вопрос крестьянского обустройства был актуален в период зарождения Советской власти, не утратил он своей остроты и в настоящее время. В первые десятилетия советской власти марксистское учение стало отправной точкой в ряде научных исследований. Наиболее интересной в этом отношении является концепция организации крестьянского хозяйства, разработанная известным экономистом прошлого столетия А.В. Чаяновым [11].
Мотивацию хозяйственной деятельности крестьянина Чаянов рассматривает не как мотивацию предпринимателя, получающего в результате вложения своего капитала разницу между валовым доходом и издержками производства, а скорее как мотивацию рабочего, работающего на своеобразной сдельщине, позволяющей ему самому определять время и напряжение своей работы. В этой предпосылке, в сущности, и заключается вся оригинальность теории организации крестьянского хозяйства, так как все остальные выводы и построения строго логически вытекают из этого основного предположения и увязывают весь эмпирический материал в довольно стройную систему.
В данной статье мы не ставим перед собой цель сосредоточиться на рассмотрении идейных основ коллективизации, однако подчеркнем, что идейную основу данной кампании, безусловно, составляли основополагающие положения марксистской теории, нашедшие свое воплощение в том числе и в концепции, предложенной А.В. Чаяновым. В центре же нашего внимания будут социально–экономические последствия коллективизации сельского хозяйства.
Инициируя коллективизацию, лидеры большевиков имели в виду решение не только экономических задач, но исходили также из желания искоренить частнособственническое начало в многомиллионном крестьянском сообществе, то есть переделать в соответствии со своими идеологическими постулатами веками укоренявшуюся в данной социальной группе личностно-психологическую матрицу хозяйствования на земле. Сосредоточившись на идейных догмах и экономических прожектах, реализуя революционную идею отчуждения крестьянина от частной собственности, а значит, и от вековых традиций крестьянского бытия, реформаторы как правило, не принимали во внимание те последствия, которые непременно дадут о себе знать рано или поздно. Затрагивая в какой-то степени вопрос о культурных последствиях коллективизации, для себя все же определим в качестве главного заявленный нами в качестве задачи рассмотрения вопрос о социально–экономических последствиях коллективизации.
В период становления советского государства для того, чтобы обеспечить выполнение производственных заданий, стоящих перед промышленностью, требовалось в таких же размерах «подстегнуть» темпы развития сельского хозяйства. Согласно плановым заданиям сельское хозяйство к концу принятой пятилетки должно было сделать огромный скачок в деле социалистического преобразования деревни. Планировалось увеличить посевную площадь на 22%, урожайность — на 35%. Экономисты подсчитали, что рост сельскохозяйственного производства, способный обеспечить потребности промышленности, можно достичь при объединении 18—20% крестьянских хозяйств в колхозы, 85% их — в кооперативы и при дальнейшем развитии индивидуального крестьянского хозяйства. Однако уже в ноябре 1929 г. была поставлена задача форсировать темпы социалистического преобразования сельского хозяйства, а в январе 1930 г. был утвержден график коллективизации. В соответствии с ним к концу пятилетки в колхозах должно было находиться не 20, а 80—90% крестьянских хозяйств. Естественно, что достичь этого в столь короткие сроки можно было только путем насилия над крестьянством. Оторванные от реальности расчеты стали одним из важных аргументов для проведения массовой коллективизации на селе. Однако в результате сельское хозяйство страны уже в годы второй пятилетки продолжало оставаться в сложном положении и так и не смогло выйти из кризиса, в который оно попало в результате коллективизации. В эти годы завершался процесс сплошной коллективизации, хотя к началу второй пятилетки в деревне сохранилось еще около 5 млн единоличных крестьянских хозяйств. Несмотря на значительный рост посевных площадей, главным образом в восточных районах страны, где «раскулаченные» крестьяне осваивали целинные и залежные земли, только к началу 40-х гг. удалось вывести сельскохозяйственное производство на уровень 1928 г., при этом продукция животноводства вышла на этот уровень лишь в начале 50–х гг. Сельское хозяйство страны в годы второй пятилетки продолжало оставаться в сложном положении, в которое оно попало в результате непродуманных волюнтаристских действий.
В социальном отношении коллективизация привела к тому, что более однородной стала социальная структура населения, а это отвечало доктринальным устремлениям большевиков. Возникшая в результате массовой коллективизации однородность социального состава страны была итогом не естественно развивающихся социальных и экономических процессов, а следствием насильственных действий. На своей начальной стадии кампания по раскулачиванию проявила себя по отношению к почти 15% сельского населения, причем раскулачиванию были подвергнут наиболее хозяйственный слой сельских тружеников.
Агрессивное же наступление на кулака началось с конца 1927 г., и уже в 1929—30 гг. раскулачивание переросло в политику ликвидации кулачества как класса. Все кулачество делилось на 3 категории: 1-я («контрреволюционный актив») подлежала заключению в концлагеря. Отнесенные ко 2-й категории (богатые и влиятельные кулаки) подлежали высылке в отдаленные местности страны, 3-я категория (остальные кулаки) расселялась на запольных участках или использовалась на строительных работах и добыче стройматериалов в пределах округов.
В результате насильственных мер в отношении зажиточного слоя крестьян возникли насильственно инициированные миграционные потоки. Так, основной поток выселенных направлялся в Казахстан, часть направлялась в Хабаровский край. Была осуществлена отправка 446 глав кулацких семей на Орско-Халиловский комбинат, следом за ними были отправлены их семьи. Раскулачивание и выселение продолжались в 1932 и 1933 гг. Отдельные случаи наблюдались в 1934 и 1935 гг. В 1932—35 гг. в число кулаков стали зачисляться «вычищенные» из колхозов и единоличники, не справляющиеся с выплатой налогов. Высылаемые семьи направлялись на строительство Беломорско-Балтийского канала, на лесоразработки в Архангельскую обл., Карелию, в Западную Сибирь и т.д.
Политика подобной реорганизации сельского хозяйства привела не только к социальной однородности населения, но и обернулась появлением маргинальных слоев в структуре советского общества. Эти маргинальные слои, оторванные от коренной культуры, не могли до конца осознавать свои интересы и становились объектом манипулирования со стороны властных структур. Утрачивались культурно–нравственные и, несомненно, полезные, в том числе и для коллективного хозяйствования на земле, ментальные особенности крестьянства, в частности, общинность, артельность, приверженность патриархальным ценностям, которые формировались веками. Стоит отдельно подчеркнуть, что среди заключенных, которые рассматривались как источник дешевой рабочей силы, было немало крестьян, оказавшихся в лагерях вследствие своего недовольства политикой, проводимой в деревне.
Таким образом, благие цели в результате коллективизации сельского хозяйства установить новый строй в деревне, построить для крестьянства новую жизнь, которая давала бы возможность трудящемуся крестьянину улучшать свое материальное и культурное положение и подниматься вверх изо дня в день, из года в год, обернулись определенными негативными социально-экономическими последствиями. На практике агитационные заклинания руководителей советского государства, декларирующих, что «при старом строе крестьяне работали в одиночку, работали старыми дедовскими способами, старыми орудиями труда, работали на помещиков и капиталистов, на кулаков и спекулянтов, работали, живя впроголодь и обогащая других, а при новом, колхозном строе, крестьяне работают сообща, артельно, работают при помощи новых орудий — тракторов и сельхозмашин, работают на себя и на свои колхозы, живут без капиталистов и помещиков, без кулаков и спекулянтов, работают для того, чтобы изо дня в день улучшать свое материальное и культурное положение» [10], были отчасти стремлением выдать желаемое за действительность.
И тем не менее во многом именно благодаря проведенной, хоть и с определенными потерями и «перегибами», коллективизации отчасти переведенное на индустриальные рельсы сельское хозяйство худо–бедно, но обеспечивало страну продовольствием в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны, в послевоенные годы, гарантируя продовольственную безопасность советского государства.
Не меньшим, чем коллективизация, потрясением стала для сельского хозяйства приватизация в 90–е гг. земли и колхозно–кооперативной собственности. К сожалению, российское общество, не способное прокормить само себя без продовольственного импорта, до сих пор продолжает ходить по граблям, бездумно проклиная колхозы и прославляя фермерство и частное землевладение, при котором одна треть сельхозземель заросла лесом и бурьяном, а продуктовый импорт составляет 30—40% от собственного потребления.
Принятая в реформе 90-х годов «экстренная» концепция «возврата в цивилизацию» предполагала через раскрестьянивание колхозника превращение его в фермера (по сути дела в буржуа) либо в сельского наемного работника (пролетария). Подобная социальная «миграция», в условиях дикого рынка навязанная сельчанам сверху, деформировала не только сложившийся социальный слой, но и привела к серьезным экономическим проблемам. Коренная трансформация российской деревни, нацеленная на повторение цивилизационного развития Запада, превращение земли–кормилицы, Земли–Матушки в обычное средство производства, предмет купли-продажи, была несообразна менталитету русского крестьянина. Таким образом, реализация частнособственнической доктрины привела к кризисному состоянию сельского хозяйства и серьезным демографическим проблемам.
Реформаторы, инициирующие в 90–е гг. перестройку сельского хозяйства, игнорировали тот бесспорный факт, что сельское хозяйство - это не только ключевая часть народного хозяйства, но и системообразующий элемент российской цивилизации. Это не только производство сельхозпродукции, но и образ жизни. Для России начала XX века — образ жизни 85% населения. Да и нынешнее общество России совсем недавно «вышло из деревни». Даже сегодня город России — это еще в очень большой степени деревня, переселившаяся в новое пространство.
Так, на 1 января 2010 г. в сельской местности России проживало 38,21 млн.человек, из них в трудоспособном возрасте 23 млн. Согласно переписи 2002 г., в России было 155 289 сельских поселений. В малых деревнях (до 200 жителей) проживало 4,5 млн. человек, в крупных селах (более 2000 жителей) — 13 млн. человек. Около 21 млн. человек проживало в деревнях и селах среднего размера.
Деревня с ее хозяйством и образом жизни — один из важнейших механизмов воспроизводства этнических общностей России (прежде всего, русского народа). Здесь неразрывно связаны производство и быт людей, что стало особенностью российского хозяйства в целом (включая промышленное производство). Сеть деревень является плацдармом, с которого было осуществлено очеловечение всего природного пространства России и ведется его непрерывное окультуривание и соединение с техносферой. Деревня – это место, где вызревал многоликий культурно-исторический тип: великорусский пахарь, воин, монах, землепроходец, казак, артельный работник, промышленный рабочий. Тип, который создавал и воспроизводил Россию на всех главных этапах ее развития. Роль такого социального «генератора» деревня исполняла и весь XX век.
На сегодняшний день сельскохозяйственная отрасль пребывает в кризисном состоянии. Достаточно сказать, что по сравнению с 1991 г. численность работающих в сельском хозяйстве людей сократилась на 3 млн. человек, в т.ч. механизаторов — на одну треть, животноводов — в 2 раза. Количество специалистов уменьшилось на 340 тыс. человек (более чем на 30%).
Как считает академик РАСХН Н.В. Комов [5], за последние годы периферийные пограничные территории российского государства оголяются. Это связано с ухудшением экономического состояния удаленных регионов и демографическими причинами (оттоком населения, высокой смертностью и т.п.). Например, плотность населения в северных и приравненных к ним территориях, а это 70% общей площади России, составляет в среднем один человек на квадратный километр. На остальных территориях — в 26 раз выше. И это не в последнюю очередь связано с тем, что в последние 50 лет сельское население страны сократилось на 45%, а оно определяет во многом обжитость большинства районов России. По этой причине земля не только перестает обрабатываться, но и продолжает опустошаться, притягивая, как магнит, теневой капитал.
Выход из такой тревожной ситуации может быть связан с мерами по созданию нео–колхозов. На сегодняшний день и на государственном, и на научном уровнях создано немало проектов, отличающихся четким расчетом и оптимизацией. Так, например, Академией высоких экотехнологий разработан план [6] — программа интенсификации сельского хозяйства и животноводства на основе широкого применения прогрессивных отечественных и зарубежных технологий с целью увеличения в ближайшие 3—5 лет производства сельхозпродукции в несколько раз. Для более эффективного использования земледельческой техники и перерабатывающих производств предусматривается создание укрупненных организационно-хозяйственных структур — «Агропромхозов», объединяющих в себе бывшие самостоятельными колхозы, совхозы, животноводческие фермы с их землями, техникой и сооружениями. Предполагается, что оптимальным может оказаться именно «Агропромхоз», вобравший в себя до 20—25 тысяч гектаров пахотных земель и работающий по принципу потребительского общества и самоуправления. Такая форма труда и производственных отношений обеспечит возможность значительного снижения себестоимости конечной продукции и повышения доходности всех тружеников Агропромхоза. При решении чисто экономических и производственных задач будут одновременно решаться и социально-демографические проблемы.
Расчетная потребность в трудовых кадрах для обеспечения работ на всех новосоздаваемых производствах одного Агропромхоза составляет около 8 тысяч человек. Для работы в агропромхозах могут быть привлечены военнослужащие, уволенные в запас и не имеющие жилья, но получившие «Государственные жилищные сертификаты» на его приобретение. Однако только кадровых военнослужащих с жилищными сертификатами на руках будет явно недостаточно, даже если все 375 тысяч их бездомных семей будут обеспечены работой и жильем в сельской местности. Существенным пополнением «трудового ресурса» могут стать также бывшие военнослужащие, но из категории демобилизованных со срочной службы. А таких ежегодно бывает более полумиллиона человек. Даже если не все, а только одна пятая часть данной социальной общности пожелает поехать в село по договору, гарантирующему им работу и благоустроенное жилье, то это будет уже не 100 тыс., а 150—200 тыс. трудящихся, потому что все они вскоре обзаведутся женами, уменьшив тем самым отток российских девушек за границу на сомнительные заработки. Для данных работников села надо продумать льготы.
Другими реальными резервами трудовых кадров агропромхозов могут быть также организованные переселенцы из северных районов с нефтяных и газовых промыслов, имеющие средства на приобретение жилья. Таких может быть до 20 тыс. семей. Не стоит сбрасывать со счетов и лиц, отбывших наказание в местах лишения свободы. Благонадежные по поведению, имеющие специальности, желающие честно трудиться, но не имеющие жилья и постоянной работы вполне могут быть использованы в агропромхозах. Численный состав данной категории лиц может составлять до 300 тыс. человек в год.
Для повзрослевших детей-сирот работа в агропромхозах – реальная возможность начать самостоятельную жизнь в весьма комфортных условиях. Для этой категории молодых людей необходимо иметь программу мер социальной поддержки.
С помощью агропромхозов можно решить и проблему вынужденных переселенцев из бывших советских республик. Русскоязычных бывших граждан СССР, желающих переехать в Россию и работать на селе, может набраться до 50 млн. семей. Из них до 15 млн. человек, способных не просто работать на производствах АПХ, а работать в той сфере, в которой требуются высококвалифицированные специалисты.
Сделать жизнь и работу в агропромхозах привлекательной для указанных социальных категорий можно, создав для них комфортные условия проживания. Для обеспечения людей жильем программой планируется строительство нескольких компактных рабочих поселков усадебного типа с малоэтажными домами на 4—16 квартир и коттеджами на одну семью с земельными участками по 10—12 соток. Для молодежи, не имеющей семьи, можно использовать в качестве временного жилья общежития гостиничного типа со всеми необходимыми удобствами. Строительство жилья планируется осуществить отчасти за счет стоимости жилищных сертификатов.
Расположение поселков должно быть оптимально приближено к перерабатывающим производствам с соблюдением санитарных (экологических) норм проектирования. В поселках предусматривается также строительство необходимых объектов социально–бытового и культурного назначения (школы, больницы, магазины, столовые, дома культуры, спортклубы и спортплощадки, почта, Сбербанк, отделения полиции и пожарной охраны, гаражи и др.). На обслуживании этих объектов может быть занято до 2 тысяч человек.
При строительстве всех объектов предусматривается использование новых технологий и прогрессивных строительных материалов (в том числе разработанных АО «Академия высоких экотехнологий»), обеспечивающих снижение стоимости строительства на 25—40% и повышающих качество.
Не вдаваясь в экономические аспекты программы, отметив лишь, что в программе отражены и финансовые стороны реализации ее. Так, из приведенных в программе расчетов следует, что для обустройства 15 млн. трудящихся, прибывающих на возрождение заброшенных 33 млн. гектаров земли, потребуются заемные средства в размере 50 млрд. долларов США сроком на 10—12 лет. При этом в первые 5 лет будет вестись их расходование на строительство жилья и объектов общего пользования по 10 млрд. долларов США в год, а в последующие 5—7 лет будет возврат этих средств за счет выкупа жилья владельцами и за счет прибылей от реализации продукции, производимой агропромхозами.
На все другие работы по производству сельхозпродуктов и строительству потребуются значительные инвестиции на срок до 5 лет. Но начиная с 6 по 8-й год с начала работ по программе возможен возврат инвестиций за счет рентабельности созданных производств и прибылей от реализации продукции земледелия и животноводства.
На приобретение сельхозтехники, создание перерабатывающих производств, закупку племенного скота и посевного материала также потребуются заемные средства в размере 80—90 млрд. долларов США, сроком на 10—12 лет. Из них по 15—20 млрд. в первые 5 лет и с возвратом их в последующие 5—7 лет — за счет прибылей.
Через 12 лет с начала интенсификации работ на заброшенных землях новосозданные 1300 агропромхозов будут иметь общей прибыли до 80 млрд. долларов США в год. А с учетом организации аналогичной формы хозяйствования на всех обрабатываемых ныне пахотных землях, прибыль от сельскохозяйственного производства в стране может быть в 3—5 раз больше.
Товарной продукции будет производиться до 400 млрд. долларов США в год. При этом стоимость товаров потребления может ежегодно снижаться на 8—12%. При таких объемах производства продовольствия Россия обеспечит себе экономическую безопасность и может стать крупным поставщиком ряда продовольственных товаров в другие страны.
Реализация предполагаемой программы, безусловно, поможет и развитию промышленности, а стало быть, с ее помощью может быть в определенной степени решена проблема безработицы горожан. Ведь интенсификация растениеводства и животноводства потребует резкого увеличения производства сельскохозяйственных машин и оборудования для переработки первичной продукции агропромхозов. Производство требуемой техники целесообразно организовать по иностранным образцам и проектам на наших российских машиностроительных предприятиях с участием иностранных инвестиций и специалистов. Также необходимо возродить и расширить имевшийся в России опыт конструирования экономичных силовых агрегатов универсального назначения, способных работать с широким набором навесного оборудования.
С другой стороны, поскольку к настоящему времени российские пахотные земли существенно истощены, для восстановления плодородия почвы понадобится значительное количество органических и минеральных удобрений. В наших условиях каждый килограмм удобрений, грамотно внесенный в землю, может увеличить на 25—40 килограммов урожайность зерновых культур. В России имеются неограниченные возможности для изготовления в условиях агропромхозов эффективных органических и минерально-органических удобрений, обеспечивающих высокую урожайность и выращивание экологически чистых пищевых продуктов. Исходным сырьем для этого являются торф, сапропель, отходы животноводства, мел, известняк. Но для этого тоже нужна специальная техника, которую также можно изготавливать на наших российских предприятиях.
Применительно к агропромхозам можно говорить и о том, что с их помощью в определенной степени может решаться и задача оздоровления нации и увеличение продолжительности жизни. Ведь по природно-климатическим условиям сельская местность, безусловно, является более благоприятной и здоровой средой обитания по сравнению с городом, хотя и уступает ему по многим бытовым удобствам. Природа — источник здоровья. Агропромхозы с их комфортным жильем, хорошими социально-бытовыми условиями, но самое главное — привлекательной, доходной работой рядом с домом – это то, что отвечает запросам современного человека. На удовлетворение этих жизненных условий и направлена рассмотренная программа возрождения российского села.
Вице-президент Академии высоких экотехнологий П.П. Борбат, предлагая свою программу возрождения российского сельского хозяйства и формирования крестьянина новой формации, считает: «Российская земля может прокормить всех живущих на ней, а также обеспечить хорошие жизненные условия как для них, так и для последующих поколений».
В заключение подчеркнем, что требование эффективно использовать землю в настоящее время приобрело статус социального заказа. Предлагаемые учеными и практиками программы совершенствования сельского хозяйства страны на основе научных и прикладных методов дополняют теорию их реализации на государственном уровне. Подтверждением тому может быть, например, то, что на одном из заседаний Государственного Совета (9 октября 2012) г. Президент Российской Федерации В.В. Путин поручил рабочей группе специалистов разработать на перспективу программу «Повышения эффективности управления земельными ресурсами в интересах граждан и юридических лиц». Как отметил глава государства, наш «земельный потенциал все еще реализуется малоэффективно» [9]. Эта сфера поддается реформированию крайне медленно, с очень большим трудом. Однако в последние шесть-семь лет ситуация стала постепенно меняться в лучшую сторону.
Список литературы
Киселёв А.Г. д.с.н., проф.
Шилина С.А. д.с.н., доцент
