Нужно помнить, что система это просто набор частей, которые функционируют как единое целое, о чём большинство людей вынуждены вспомнить, когда что-то ломается[1].
Э. Сноуден, бывший сотрудник ЦРУ
В международных отношениях не снижается роль фактора военной силы. Стремление к наращиваю и модернизации наступательного вооружения, созданию и развертыванию его новых видов ослабляет систему глобальной безопасности, а также систему договоров и соглашений в области контроля над вооружениями[2]
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации
О военной безопасности государства можно и нужно говорить только как о системе, которая объединяет политику государства и общества в нескольких областях:
Во-первых:
– усилия в области развития, прежде всего, социально-экономического, научно-технического, духовного, культурного и демографического;
– меры по обеспечению безопасности государства и нации.
В принципе это признано в новой редакции Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, принятой 2 июля 2021 года, где впервые (Статья № 3) сформулировано, что «Настоящая Стратегия основана на неразрывной взаимосвязи и взаимозависимости национальной безопасности Российской Федерации и социально-экономического развития страны»[3].
Во-вторых, такая система едина и объединяет:
– усилия не только институтов государства (о чем все помнят), но и общества и всех личностей нации;
– объединенные единой стратегией, которая не просто координирует национальные усилия, но и строго управляет ими.
Такого, надо признать, в России ещё нет.
Таким образом, система безопасности это не просто набор мероприятий институтов государства (Минобороны, ФСБ, Прокуратуры и других правоохранительных органов), но всех институтов государства и общества, объединенных единую и обязательную стратегию.
Приходится признать, что этого в России пока что нет. Существует, конечно, Стратегия национальной безопасности РФ, новая редакция которой утверждена Президентом страны 2 июля 2021 года, но она носит достаточно декларативный, не обязательный характер и не обеспечена механизмом реализации.
В-третьих, такая политика существует только в конкретной международной и военно-политической обстановке (МО и ВПО), которая не просто учитывается, но и является основанием для формирования политики в области военной безопасности. Даже относительно незначительные изменения в глобальной ВПО неизбежно оказывают непосредственное влияние на военную политику современного государства. Так, например, вроде бы частное решение о поставках на Украину тактической системы ПРО «Железный купол» США неизбежно приведет к ответным военно-техническим шагам России, а, казалось бы, очень далекое от безопасности России решение США, Великобритании и Австралии 15 сентября 2021 года о развитии ВМС нового блока в Индо-Тихоокеанском регионе (внешне, направленное против КНР), потребует учета в военном строительстве России на Тихоокеанском ТВД.
Наконец, в-четвертых, проблемы военной безопасности России предстоит решать в условиях растущей военно-политической нестабильности, разрушения институтов безопасности и достигнутых прежде договоренностей, т.е. с наименьшей вероятностью в условиях диалога с Западом.
К сожалению, в третьем десятилетии нового века Россия только-только стала преодолевать накопленные за предыдущие 30 лет проблемы во всех областях военной безопасности. Шаги по восстановлению суверенитета, ОПК и дееспособности ВС РФ можно, на мой взгляд, оценивать только как предварительные, хотя, как правило, в верном направлении. Во всех 4 указанных областях требуется дееспособная и эффективная стратегия, которая сможет быстро компенсировать возникшие слабости и катастрофическое отставание.
Таким образом, система национальной военной безопасности России – не только продукт хаотического развития собственно государства СССР и в последующем России в последние десятилетия, – но и во многом производная часть развития мировой системы безопасности и, как следствие, развития ВПО в мире.
И первая, и вторая системы безопасности претерпели качественные, радикальные изменения. В начале ХХI века правящая элита России неожиданно встала перед новой реальностью – автономного (без её участия) формирования миропорядка, ориентированного на использование силы со стороны западной военно-политической коалиции. Стремительно менялась не только вся микросистема, но и, в частности, система международной военной безопасности, которая стала откровенно ориентироваться на политику «силового принуждения» со стороны Запада. Россия оказалась к этому не готова, а скромные и малоэффективные попытки вмешаться в Ираке и Югославии показали ограниченность её возможностей как участника формирования нового миропорядка первого уровня. Пришлось возвращаться к политике национальных интересов, которая основана в том числе на военных возможностях. Эти возможности, прежде всего в ОПК и ВС, были практически уничтожены, поэтому их медленное и непоследовательное восстановление растянулось вплоть до настоящего времени.
_______________________________________
[1] Сноуден Э. Личное дело. М.: Эксмо, 2020, с. 145.
[2] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Указ Президента РФ В.В. Путина № 683 от 31 декабря 2015 г. «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации». Ст. 14.
[3] Путин В.В. Указ президента РФ В.В.Путина от 2 июля 2021 г. № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации».
