К началу второго десятилетия военные позиции России в области обеспечения национальной, прежде всего, военной, безопасности оказались, можно сказать, почти катастрофическими: с одной стороны, произошло многократное усиление Запада, который быстро создал мощную военно-политическую коалицию, включив в неё и недавних союзников СССР по ОВД и даже фактически части бывшего СССР, а, с другой, вплоть на начала нового века продолжался беспрецедентный развал ВС и ОПК России, который привел к тому, что у России осталось не более 20% военных и промышленных возможностей по сравнению с бывшим СССР. Представление об этом дает соотношение ВМС на Дальнем Востоке, где ТОФ РФ занимает в настоящее время шестое место, далеко отставая не только от ВМС США и Китая, но и других стран[1].
Поэтому очень многое зависит от состояния МО и ВПО в мире и в регионе, в частности, от перспектив развития того или иного сценария МО-ВПО. Именно это состояние предопределяет во многом реальное положение в регионе. Для этого, например, регулярно необходимо анализировать положение МО-ВПО, например, как это делается регулярно в ЦВПИ. На очередной встрече в апреле 2021 года основной темой стал доклад-презентация ведущего научного сотрудника ЦНИИ № 46, доцента, генерал-майора в отставке С.Р. Цырендоржиева «Прогноз международной и военно-политической обстановки на период до 2035 года», созданный им в соавторстве с Б.В. Куроедовым[2]. С учетом основных вызовов современной эпохи авторы рассмотрели несколько основных сценариев развития МО и ВПО, которые имеют прямое отношение к состоянию ВПО на Дальнем Востоке:
«Жесткая глобализация». США в целом удается навязать собственную повестку остальному миру, проецируя влияние через систему подконтрольных экономических и военно-политических организаций и союзов.
«Умеренная глобализация». Вашингтон в целом сохраняет лидирующую позицию внутри западного мира и систему союзов периода холодной войны. Вместе с тем, кризисные явления поражают Европу. Динамика развития США невысока. Незападные центры силы действуют разобщено, стремясь самостоятельно выстроить приемлемый баланс интересов с коллективным Западом.
«Биполярность 2.0». Жесткое противостояние гегемонистским устремлениям США заставляет ряд крупных держав незападного мира сформировать коллективный полюс силы, опирающийся не на один центр (как во времена СССР), а на несколько ключевых государств – региональных лидеров с взаимодополняющими возможностями в экономической, политической, технологической, информационной и военной сферах.
«Возвышение Китая». Кризис внутри западного сообщества приводит к ослаблению трансатлантических связей, в США отмечается рост изоляционистских настроений. Китай продолжает динамичное экономическое развитие, ускоряются темпы модернизации НОАК. Постепенно к Пекину переходит инициатива в глобализационных проектах.
Это, в свою очередь, ведет к нарастанию военных приготовления. Пример – достигнутые 15 сентября 2021 года договоренности между США, Великобританией и Австралией в области военного сотрудничества в Индо-Тихоокеанского региона. Администрация Байдена сделала важный шаг в оспаривании широких территориальных претензий Китая в Тихом океане, объявив, что США и Великобритания помогут Австралии развернуть атомные подводные лодки, что усилит присутствие Запада в регионе. Если план будет реализован, Австралия может начать регулярное патрулирование, которое может проходить через районы Южно-Китайского моря, которые Пекин считает своей исключительной зоной и простираются на север вплоть до Тайваня. Заявление, сделанное президентом Байденом, премьер-министром Великобритании Борисом Джонсоном и премьер-министром Австралии Скоттом Моррисоном, является важным шагом для Австралии, которая до последних лет не решалась напрямую противодействовать ключевым интересам Китая. Однако Австралия ощущает все большую угрозу и три года назад была одной из первых стран, запретивших китайскому телекоммуникационному гиганту Huawei доступ в свои сети. Теперь, с перспективой развертывания нового подводного флота, Австралия станет гораздо более мощным игроком в возглавляемом США альянсе в Тихом океане. Суда оснащены ядерными силовыми установками, которые обеспечивают безграничную дальность полета и работают так тихо, что их трудно обнаружить. По мнению г-на Джонсона, новый механизм защиты укрепит его усилия по разработке стратегии «Глобальной Британии», ориентированной на Тихоокеанский регион, что станет следующим шагом после того, как Брексит вывел страну из Европейского союза[3].
«Регионализация». Ситуация складывается таким же образом, как и при сценарии умеренной глобализации, но еще сильнее обостряются торговые противоречия, складывается несколько региональных рынков с ограниченным торгово-экономическим взаимодействием.
Понятно, что возможности России в регионе и ТОФ следует рассматривать, исходя из развития того или иного сценария, а не сами по себе. Следует признать, что в текущем виде Тихоокеанский флот имеет весьма ограниченные возможности, сводящиеся, по сути, к прикрытию развертывания группировки морских стратегических ядерных сил в угрожаемый период и защите их позиционного района в военное время. В рамках локального и регионального противостояния с Японией и гипотетического столкновения вокруг южных островов Курильской гряды флот не имеет достаточных сил для самостоятельного завоевания господства на море, что, как и во время Русско-японской войны 1904–1905 гг., делает актуальной проблему переброски дополнительных сил ВМФ и ВКС из других регионов России. При этом «ядро» ударных сил Тихоокеанского флота в виде стратегических ракетоносцев практически бесполезно в подобном конфликте, а силы общего назначения ТОФ значительно уступают морским силам самообороны Японии в численности.
Иными словами, чтобы адекватно оценить систему национальной безопасности России с военно-политической точки зрения на неё нужно посмотреть существенно шире, чем просто как соотношение военных потенциалов на ТВД: во-первых, как на часть системы ВПО в мире, во-вторых, как ещё более крупную часть системы МО и миропорядка[4]. Сама по себе национальная и государственная безопасность в мире уже не существуют. Они даются в представлении правящих элит только как часть региональной, мировой, международной и военно-политической безопасности. Это означает, что принимаемые национальными государствами решения неизбежно отражаются на всей системе МО-ВПО и, наоборот, происходящие изменения практически всегда отражаются на системе национальной безопасности.
Известны многочисленные примеры, иллюстрирующие эту закономерность, в частности, когда помощь США (фактически создание) моджахедов для борьбы против СССР привела к радикализации Усамы бен Ладена и образованию «Аль-Каиды», а борьба против Саддама Хусейна в Ираке – к образованию исламского государства. Эти примеры привели даже к появлению специального термина у военных – «эффект Франкенштейна», а в разведке – «отдача»[5].
Такая же «отдача» получилась у России после реализации её многочисленных инициатив в политике «нового мышления», которая привела в итоге к резкому ухудшению МО-ВПО в мире. Можно констатировать, что к началу второго десятилетия нового века современная система национальной безопасности России формировалась, с одной стороны, под влиянием негативных изменений в ВПО в мире, а, с другой, – во многом стихийно – после разрушения советской системы, в основе которой находилась идеология, организация и политическое руководство КПСС всеми институтами общества и государства, включая военную организацию СССР, а также стран-участниц ОВД и Социалистического содружества[6].
После уничтожения ОВД и КПСС военно-политическое управление Социалистическим содружеством и союзниками со стороны СССР было утрачено, а управление государством и всей военной организацией страны, её ОПК было практически разрушено. Более того, воссоздание фактически так и не начиналось до конца 90-х годов. Пришлось срочно, порой в бессистемном режиме восстанавливать всю систему национальной безопасности – от военной организации государства и правоохранительной систем до подсистемы материально-технического обеспечения безопасности.
Этот процесс проходил в условиях нарастающего противодействия со стороны Запада, который считал, что победил в холодной войне и должен получить окончательные дивиденты в виде разрушения государства и развале российской культурно-духовной и территориальной идентичности, и в обстановке глубокого кризиса в самой России. Надо признать, что такое противодействие Запада очень быстро переросло в системное противоборство с Россией, которое тщательно готовилось, обсуждалось и отрабатывалось. В том числе и на коалиционных действиях против Афганистана, Ливии, Ирака и Сирии, а до этого – Югославии. В мае 2021 года, например, первые в Лондоне прошло совещание «Большой семерки», на котором присутствовали представители других союзников США, центральным вопросом на котором была отработка единой политической стратегии против Китая, России и Ирана.
________________________________________
[1] Крамник И. Военно-морские возможности России на Тихом океане критически отстают от потребностей / РСМД, https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/ analytics/voenno-morskie-vozmozhnosti-rossii-na-tikhom-okeane-kriticheski-otstayut-ot-potreb…
[2] Прогноз международной и военно-политической обстановки на период до 2035 года // Круглый стол ЦВПИ в МГИМО. 29.04.2021
[3] Байден объявляет об оборонной сделке с Австралией в попытке противостоять Китаю / Нью-Йорк Таймс, 15/09/2021 / https://www.nytimes.com/live/2021/09/15/us/political-news
[4] Как писал создатель советской теории функциональных систем П.К. Анохин, «в исследовательской работе не может быть аналитического изучения какого-то частичного объекта без точной идентификации этого частного в большой системе». Анохин П.К. принципиальные вопросы общей теории функциональных систем. М.: Медицина, 1975, с. 20.
[5] «Отдача» («blowback») при выстреле – термин, использовавшийся ЦРУ. См.: Э. Сноуден. Личное дело. М.: Эксмо, 2020, с. 196.
[6] Например, руководство ОПК осуществлялось через оборонный отдел ЦК, а внешняя политика и идеология, как и управление ВС страны – через соответствующие отделы ЦК КПСС.
