При составлении настоящей книги имелось в виду дать возможность русскому обществу познакомиться с состоянием соседних государств; а военным дать справочную книгу по всем вопросам… военной мощи этих государств[1]
Авторы справочника Генерального штаба Российской императорской армии, 1913 г.
Новый миропорядок формируется, прежде всего, под влиянием изменения в соотношении сил между главными субъектами ВПО, их коалициями и акторами, но в значительном смысле и в значительной степени – под влиянием глобальных, региональных, национальных и даже местных тенденций.
Иногда локальные действия влияют на формирование всей ВПО и даже МО. Так, почти в 30-и летней войне Афин и Спарты, командующий спартанским флотом Лисандр всячески избегал прямого военного столкновения с более мощным военным флотом Афин, но сумел блокировать подвоз продовольствия (наложил санкции) и уничтожил вражеский флот, когда ему стало это удобно в течение одного часа. Это – типичный прием непрямых действий, когда ставка на грубую военную силу в прямой форме себя не оправдывает, прежде всего, в силу повышения риска эскалации и неприемлемых последствий. Он очень похож на современную ситуацию в отношениях западной военной коалиции и России (а также КНР и других стран), которая описывает состояние современного сценария ВПО «Усиления военно-силового противоборства»: непрямые враждебные действия направлены на полную и откровенную победу Запада без риска глобальной ядерной войны[2]. Эти враждебные действия по внутриполитической дестабилизации и расколу правящей элиты России сочетаются с откровенными военными провокациями и наращиванием потенциалов в соседних с Россией регионах – от Норвегии и Прибалтики до Закавказья и Средней Азии[3].
«Цель состоит в том, чтобы создать в мире режимы, живущие по американскому образцу. Сформировать гражданские общества, пронизанные сетью правозащитных некоммерческих организаций, через которые так легко влиять на внутреннюю и внешнюю политику стран. Наконец, перевоспитать население, взрастить в них пиетет и обожание к американскому образу жизни – и тем самым гарантировать то, что это население будет лояльным американцам. Военные интервенции не просто не приводили к этим результатам, но и, по сути, противоречили главным целям американской внешней политики. Именно поэтому Байден меняет подход и инструмент демократизации. Отказывается от страха в пользу самого эффективного в истории стимула – соблазна. Соединенные Штаты возвращаются к классической концепции мягкой силы – будут «демократизировать» режимы не бомбами, а через экономическое, идеологическое и культурное влияние. Влияние, с помощью которого они, напомним, взяли под контроль Восточную Европу, ряд государств постсоветского пространства, часть Латинской Америки и Юго-Восточной Азии[4].
Многочисленные ошибки США в Афганистане носили преимущественно военный характер. Так, специальный представитель США в этой стране Дж. Доббинс вычленил некоторые из них: «Население Афганистана было значительно больше, чем население любой другой страны, участвовавшей в интервенции США после Второй мировой войны: в 2001 году в Афганистане было почти вдвое больше людей, чем в Южном Вьетнаме во время войны. Как правило, соотношение численности войск и населения является важным фактором, определяющим успех операции по стабилизации. За два года до вторжения в Афганистан, в 1999 году, Соединенные Штаты и их союзники по НАТО развернули 50 000 военнослужащих для стабилизации Косово, страны с населением 1,9 млн человек. Население Афганистана в 2001 году составляло 21,6 млн человек, однако к концу 2002 года в стране, которая более чем в десять раз превышала размер Косово и не имела собственной армии или полиции, находилось всего около 8000 американских военнослужащих. На земле просто не хватило американских ботинок, чтобы обезопасить страну, захваченную Соединенными Штатами.
Одна из причин относительно небольшого развертывания заключалась в том, что администрация Буша не намеревалась, чтобы американские силы брали на себя обязанности по поддержанию мира или общественной безопасности – скорее, они сосредоточились исключительно на отслеживании остаточных элементов Аль-Каиды за счет фундаментальной безопасности, необходимой для создания рабочее состояние. Администрация Буша также пренебрегла выделением необходимых финансовых ресурсов для стабилизации ситуации в Афганистане. В Боснии Соединенные Штаты и другие доноры предоставили экономическую помощь в размере 1600 долл. на душу населения в год в течение первых нескольких лет после этой войны. Сопоставимая цифра в Афганистане составила 50 долл. на человека – мизерная сумма.
ФАКТИЧЕСКИЕ РАСЧЕТЫ
Администрация Буша допустила и другие критические ошибки, ограничивавшие возможность успешной стабилизации. На начальном этапе не было никаких существенных усилий по созданию национальной афганской ар-мии или полиция, которая оставила безопасность в руках хищных местных полевых командиров и затруднила противостояние возвращающимся боевикам Талибана. Не было единой точки руководства международными усилиями по восстановлению, которым, следовательно, не хватало согласованности. И, что, пожалуй, наиболее важно, официальным лицам США потребовалось несколько лет, чтобы понять, что, хотя Пакистан отказался от поддержки правительства Талибана, он не отказался от Талибана как организации. После того, как они были изгнаны из Афганистана, руководство Талибана и оставшиеся члены группировки получили убежище в Пакистане, где они выздоравливали, переквалифицировались, пополняли запасы и позже возобновили повстанческое движение в Афганистане.
Учитывая эти просчеты, шансы на успех в Афганистане к началу 2003 года значительно снизились. А затем, конечно же, администрация Буша вторглась в Ирак, страну размером с Афганистан, с еще большим количеством внутренних конфликтов и с еще более враждебными соседями, и где Буш и его официальные лица также недооценили масштабы постконфликтной стабилизации и восстановления, которые им предстоит предпринять. Жестокое сопротивление вторжению США материализовалось в Ираке намного быстрее, и к тому времени, когда талибы вновь превратились в серьезную угрозу в Афганистане, силы США находились там под серьезным давлением. Так продолжалось на протяжении всего времени пребывания Буша у власти, что ограничивало способность Соединенных Штатов стабилизировать ситуацию в Афганистане и позволяло талибам восстановить там плацдармы .
Неспособность ограничить возрождение талибов и создать институциональный потенциал в Афганистане отнюдь не была неизбежной. Если бы Соединенные Штаты выделили ресурсы, необходимые для стабилизации и восстановления в стране такого размера и расположения, как Афганистан, у них было бы больше шансов покинуть страну изящно, с функционирующим государством. Но в конечном итоге ранние невынужденные ошибки Вашингтона создали ситуацию, в которой он оказался перед выбором не между победой или поражением, а между проигрышем или не проигрышем.. Вашингтон мог бы продержаться скромной ценой, чтобы сдержать талибов, сохранить компетентного партнера по борьбе с терроризмом в афганском правительстве и сохранить политические и социальные успехи, которыми наслаждались многие афганцы, или он мог бы уйти и признать свою неспособность помочь в строительстве. прочное государство и прочное будущее для афганского народа. Три президента подряд боролись с дилеммой, оставленной Бушем. Барак Обама и Дональд Трамп жестами призывали к прекращению войны, но в конечном итоге решили не проигрывать, не теряя времени. Байден наконец перерезал шнур и решил проиграть»[5].
Правительство США является изобретателем, обладателем патента и прав интеллектуальной собственности на дипломатию принуждения. Такое мнение высказал замглавы Министерства иностранных дел Китая Се Фэн. Дипломат заявил, что именно Вашингтон регулярно применяет односторонние санкции и вмешивается во внутренние дела других государств. «Упоминаемое США так называемое ведение дел с другими странами с позиции силы является лишь новой версией той ситуации, когда большой притесняет малых, или новым воплощением принципа "кто силен, тот и прав"»[6], – отметил он.
Примечательно, что большую роль в такой политике играют профессиональные кадры и специальные институты развития НЧК – государственные и негосударственные, «подведы». Так, 23 июля 2021 года директор ЦРУ Уильям Бернс рассказал, что в американском разведуправлении задумались об использовании подходов холодной войны с Советским Союзом по отношению к Китаю. По его словам, один из предполагаемых подходов для взаимодействия с Пекином – «упреждающее развертывание». На данный момент в ЦРУ изучают, как применить такое развертывание специалистов по Китаю, в частности, аналитиков и оперативных сотрудников разведки с целью укрепить конкурентоспособность США.
Ставка делается на «игре в долгую», когда политическая стратегия должна поступательно и постепенно усиливать давление на Россию и её правящую элиту, контролируя степень угрозы в нужном для себя направлении, но постоянно добиваясь результатов по мере её реализации[7]. Новый миропорядок предполагает, что основные субъекты МО и ВПО будут подчинены тем нормам и правилам, которые утверждают западные страны, посредством политики «силового принуждений» и внутриполитической дестабилизации.
Но – если речь заходит о прямом военном противоборстве не на глобальном уровне, – то Запад, как в случае с Югославией, Афганистаном, Ираком, Ливией и другими странами, пытается использовать свою подавляющую мощь в средствах воздушно-космического нападения (СВКН) и практически недееспособные средства воздушно-космической обороны (СВКО) своих оппонентов[8] для военного поражения и публичного уничтожения политического руководства противника. В этом случае используется весь спектр прямых и не прямых военных действий в зависимости от обстоятельств.
Поэтому возвращаться к пониманию того мироустройства и состояния МО, которое существовало до конца прошлого века, целесообразно только для того, чтобы пытаться аргументировать (но отнюдь не защищать в реальности) сохранение заведомо устаревших и отживших представлений о состоянии МО. Так, когда мы пытаемся отстоять реалии ялтинско-потсдамской системы мира, то мы заведомо игнорируем все те глобальные изменения, которые произошли к началу нового века в его мироустройстве, прежде всего, доминирования коллективного Запада в мире и, естественно, формировании прозападного мироустройства, норм, процедур и правил. С точки зрения международного права и абстрактной справедливости, защита сложившейся во второй половине прошлого века системы МО, может быть, и правильна, и справедлива, но с точки зрения существующих реалий уже политически бессмысленна: мироустройство и соответствующий миропорядок к началу нового века уже претерпели качественные изменения. Мир, а не только главные субъекты МО и ВПО, уже вступил в этап формирования нового мироустройства, который станет следствием эффективности использования субъектами и акторами всего набора военно-силовых мер и средств борьбы. Возможности политико-дипломатических средств практически исчерпаны. Поэтому новое мироустройство, как результат борьбы, станет в конечном счете итогом борьбы за сохранение цивилизаций, систем национальных ценностей и суверенитетов. Это, кстати, хорошо осознают на Западе, где противопоставляю себя не отдельным государствам, а их «коалициям» во главе с лидерами – Китаем и Россией[9].
Стремительно меняется МО-ВПО, т.е. условия существования России, которые можно и нужно анализировать, как минимум, в самой общей модели, например, бывшего руководителя ЦРУ Р. Клайна, который предложил наиболее известную традиционную методику, применяющуюся как среди исследователей, так и в американских силовых кругах. Она имеет мультипликативный характер, но, главное, – прикладной характер потому, что представляет собой подход Р. Кляйна, который в 1960-е гг. занимал должности заместителя директора ЦРУ и начальника Управления разведки и анализа Государственного департамента США, а с 1973 г. работал исследователем в Джорджтаунском университете[10].
Эта методика была представлена в его монографиях 1975[11] и 1977 г. [12], а впоследствии практически без изменений вошла в работу 1994 г. Российских читателей с ней ознакомил профессор МГИМО МИД РФ Д. Дегтярев.
В основе оценке мощи государства и его возможностей лежит показатель «Воспринимаемая мощь» (Perceived Power, Pp), который подсчитывается следующим образом:
Pp = (C + E + M) × (S + W), где:
С – это критическая масса (Critical Mass), определяемая размером территории и численностью населения;
E – это экономический потенциал (Economic Сapabilities), определяемый ВВП, выработкой первичной энергии, добычей нетопливных минеральных ресурсов, экспортом зерновых, выплавкой стали и объемом внешней торговли;
M – это военный потенциал (Military Capabilities), определяемый потенциалом стратегических ядерных вооружений, а также развитием конвенциональных вооруженных сил (военными расходами, численностью армии и потенциалом глобального развертывания). Военный потенциал (M) Стратегическое ядерное оружие = 15 баллов, Военные расходы = 2 балла баллов, Численность вооруженных сил = 2 балла, Глобальное развертывание вооруженных сил = 1 балл.
Данная сумма перемножается на сумму S – показатель стратегического целеполагания (strategic purpose) и W – национальной воли (national will).
Другими словами, «воспринимаемая мощь в мире» во многом зависит от второго, нематериального множителя, выражающего точность стратегического целеполагания и национальную волю. Очевидно, что ни стратегического целеполагания, ни национальной воли не было не только в значительной, но и вообще в сколько-нибудь заметной величине при М. Горбачеве и Б. Ельцине. Более того, в этот период само стратегическое целеполагание отрицалось, а такое понятие как «национальная воля» ограничивалось по большому счету слабостью первого политика и сумасбродством второго. Поэтому «Воспринимаемая мощь» СССР и России в 90-е годы стремительно падала в глазах мировой элиты, делая бесполезной материальную мощь государства.
И, наоборот, с приходом В.В. Путина неосознанное пока что «стратегическое целеполагание» («сохранение территориальной целостности и суверенитета в ходе конфликта на Северном Кавказе и ограничение самовластия регионов с помощью самых первых шагов по созданию федеральных округов) и «национальная воля» («мочить в сортире») стало активно работать на увеличение потенциала «Воспринимаемой мощи» параллельно с преодолением глубокого социально-экономического кризиса. Этому же содействовала политика восстановления ОПК и ВС в 2000–2008 годы, носившая осторожный, не всегда последовательный, но, безусловно, позитивный характер.
В период 2008–2020 годов, если следовать логике анализа бывшего руководителя ЦРУ Р. Клайна, то стоит рассмотреть некоторые показатели мощи России подробнее. В самом общем виде, по моей оценке, они выглядят следующим образом:
Первый множитель:
С – «критическая масса, определяемая размером территории и численностью населения, за 2000–2020 годы несколько сократилась за счет снижения качества земли (вырубки лесов, истощения природных ресурсов и т.п., а также депопуляции населения, которая продолжалась за исключением нескольких лет весь этот период);
Е – экономический потенциал страны медленно восстанавливался прежде всего за счет сырьевых отраслей промышленности, достигнув в итоге уровня 1990 года, но потеряв во многом промышленную мощь и некоторые подотрасли (например, приборостроение). В целом же сформировалось устойчивое отставание России от стран-лидеров и целой группы государств второго эшелона;
М – военный потенциал существенно вырос, прежде всего, в области разработки и производства новых видов ВВСТ, но отнюдь не во всех областях.
Второй множитель:
S – показатель «стратегического целеполагания» несколько улучшился, хотя так и не приобрел окончательно оформленной идеи и стратегии;
W – показатель «национальной воли», на мой взгляд, сконцентрировался на воле Президента страны.
Яркий пример, иллюстрирующий подобную взаимосвязь, – открытое письмо более 100 американских генералов и адмиралов в отставке по поводу политики Дж. Байдена и его администрации, опубликованное 12 мая 2021 года. В нем акцент делается:
– на «тяжелом левом повороте в политике США в сторону марксизма и левого радикализма»;
– угрозе, исходящей от сотрудничества с Китаем;
– физического и ментального состояния главнокомандующего.
По сути дела, это обращение американских военных – признание глубокого внутриполитического кризиса в стране и требование изменить внутреннюю политику и реакцию на внешние угрозы (примечательно, что акцента на политику России в письме нет)[13].
Напротив, России за 2000–2021 годы удалось только восстановить государственную мощь, растерянную с конца 80-х годов, но в то же время удалось увеличить политическую волю и пересмотреть ложную стратегию, что в целом привело к увеличению степени её влияния в мире. Таким образом, можно констатировать, что в целом показатель «воспринимаемая мощь» России за 2008–2021 годы вырос, но, к сожалению, недостаточно относительно темпов роста этого показателя у целого ряда других государств-центров силы. Во многом это объясняется тем, что наибольшее значение при подсчетах уделяется экономическому и военному потенциалу (по 20 баллов), меньше (10 баллов) отдается так называемой критической мощи[14].
Но, на мой взгляд, не стоит недооценивать значение показателей второго множителя – стратегического целеполагания и политической воли, которые в целом определяют эффективность государственного управления страной.
Это хорошо это видно на примере политики США в мире, которая постоянно переоценивает степень своего влияния и возможностей, и принимает институциональные и организационные решения. В частности, в апреле 2021 года в сенате США рассматривалась деятельность и запросы двух военных командований по финансированию на 2021 ф.г. – в Центральной Азии (СЕНТКОМ) и Африке (АФРИКАСОМ), – и были приняты соответствующие организационные решения (например, переподчинение отношений с Израилем от европейского командования к африканскому) по приоритетам и целям. Генерал армии Стивен Дж. Таунсенд, командующий Африканским командованием США[15], и генерал морской пехоты Кеннет Ф. Маккензи-младший, командующий Центрального командования США, дали показания в Комитете Сената по вооруженным силам при рассмотрении разрешения на оборону. запрос на 2022 финансовый год и Программу защиты на будущие годы[16]. В заранее подготовленных заявлениях Маккензи обозначил три направления усилий Centcom: сдерживание Ирана, противодействие воинствующим экстремистским организациям и долгосрочное стратегическое соперничество с Китаем и Россией. Акцент Таунсенда был сосредоточен на участии Китая и России в быстро развивающемся регионе Африки, сохранении доступа к ресурсам и на том, как это влияет на стратегические усилия США в регионе.
_______________________________________
[1] Наши соседи / авторы справочника Генерального штаба Российской императорской армии не указаны. Дополнение 1914 г.: плк-к Елизаров, подп.-к Смирнов, капитан Громыко. М.: Генштаб, 1913, с. 5.
[2] Ильницкий А.М. Ментальная война России // Военная мысль, 2021, № 8, сс. 29–33.
[3] См. подробнее: Подберёзкин А., Родионов О. Институты развития человеческого капитала – альтернатива силовым средствам политики // Обозреватель, 2021, № 7, сс. 33–48, а также: Боброва О., Подберёзкин А., Подберёзкина О. Специфика НКО и правовые основы их деятельности // Обозреватель, 2021, № 8, сс. 17–48 и др.
[4] Цит. по: США меняют инструменты давления на мир // Взгляд, 2.09.2021 / https://ianed.ru/2021/09/02./utm_source=yxnews&utm_medium=desktop
[5] Доббинс Дж. Афганистан был потерян давно / Форин Аффеарс / https://www.foreignaffairs.com/articles/afghanistan/2021-08-30/afghanistan-was-lost-long-ago?utm_source=AdaptiveMailer
[6] США назвали изобретателем «дипломатии принуждения» // Лента.ру. 26 июля 2021 г.
[7] Тренин Дм. Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесия. М.: Альпина Паблишер, 2021. 471 с.
[8] Авиация Ирака в 2003 году практически не участвовала в боевых действиях, а средства ПВО использовали примитивную тактику, которая делала упор на мобильные ЗРК. СМ. подробнее: Авиация США в войне с Ираком в 2003 году // Грозное небо. Авиация в современных конфликтах / под ред. В.И. Болдырева. М.: Центр анализа стратегий и технологий, сс. 75–77.
[9] Столтенберг: вызовы со стороны Китая и России войдут в новую стратегическую концепцию НАТО в 2022 году // РИАН, 18.10.2021 / https://riafan.ru/1538863-stoltenberg-vyzovy-so-storony-rossii-i-kitaya-voidut-v-strategicheskuyu-koncepciyu-nato
[10] Байгузин Р.Н., Подберёзкин А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. М.: Юстицинформ, 2021. 768 с.
[11] Cline R. World Power Assessment. A Calculus of Strategic Drift. Boulder: Westview Press, 1975.
[12] Cline R. The Power on Nations in the 1990s: A Strategic Assessment. Lanham: University Press of America, 1994.
[13] См. подробнее: Обращение 120 американских генералов 12.05.2021 / https://flagofficers4america.com/opening-statement#393e50a9-590e-4cf3-a356-84bf2eec4e5b
[14] См. подробнее: Индикаторы мирового развития: монография /коллектив авторов; под ред. Л.М. Капицы. 3-е изд., перераб. и доп. М.: КНОРУС, 2021, сс. 500–537.
[15] Стивен Дж. Таунсенд – отвечал за планирование и боевую подготовку в МО США.
[16] Новости министерства обороны США. 22 апреля 2021 г.
