В моей предыдущей статье "Партия богатых и для богатых" говорилось о том, что появление политической партии "Единая Россия", при всех вопросах, которые неизбежно возникают о ее родословной, было шагом вперед в партийно-политической жизни нашей страны. Отмечались и ее сильные стороны. Они, несомненно, есть, но не столько благодаря ее лидерам, сколько тем руководителям в центре и регионах, не исключая и активистов, которые преданно и умело делают свое дело для народа, в какой бы партии они не состояли. Скорее всего, они делали бы это гораздо лучше, будучи членами партии, отражающей интересы не богатого меньшинства, а обворованного близкими к ельцинской власти личностями и просто жуликами бедного большинства.
А в чем же нищета "Единой России" в парадигме "блеск и нищета"? Нищета в отсутствии идеологии. Если в РФ, по Конституции, не может быть государственной идеологии, то политическая партия ее обязана иметь, если она хочет быть таковой. А идеология "ЕР" никак не вытанцовывалась. Очевидно, потому, что социальная структура партии очень неоднородна. С одной стороны, в нее не только входят, но во многом и тон задают выразители интересов крупного и, прежде всего, сырьевого капитала. Поскольку сырьевая буржуазии по своей природе компрадорская, то они ратуют за то, чтобы "ЕР" объявила себя либерально-консервативной партией и, соответственно, влилась в ряды европейских правых партий богатых стран. Типа консерваторов Британии, голлистов Франции, ХДС/ХСС Германии. С другой стороны, в "ЕР" немало чиновников, в том числе чиновников-буржуа, а также представителей национальной буржуазии, тяготеющих к этатизму. Но на левом фланге партии немало и тех, кто и по социальному положению, и по мировоззрению стоят близко к социал-демократии.
Поэтому-то, надо полагать, руководство "Единой России" и ухватилось за введенное заместителем главы администрации президента РФ Владиславом Сурковым понятие "суверенная демократия", объявив ее своей идеологией. Взяв эту идею на вооружение, лидеры "ЕР" не потрудились как следует вникнуть в ее смысл. Послушав их, можно придти к выводу, что под "суверенной демократией" они понимают отнюдь не демократию в общепринятом смысле, а направляемую демократию авторитарных режимов.
И это как раз вписывается в ту политику, которую в последние годы осуществляет "ЕР" как партия парламентского большинства. То хочет запретить проведение демонстраций и митингов социального протеста в черте городов, дабы о них ничего не знал народ. То примет такой закон по борьбе с экстремизмом, по которому можно запретить оппозиционные властям партии и организации и заткнуть рот критикам власти. То так "усовершенствует" закон о выборах, что он не только сужает возможности для волеизъявления граждан, но и открывает перед властями того или иного субъекта Федерации широкое поле действий для того, чтобы не допустить к выборам нежелательные партии и кандидатов. Что нередко и происходило во время осенне-весенних региональных выборов. Даже партия, возглавляемая третьим должностным лицом в государстве, испытала на себе произвол местных властей, как предполагают, действовавших по подсказке "ЕР".
Но давайте поговорим и о том, что на деле являет собой "суверенная демократия" в трактовке Владислава Суркова. По сути, а не как термин, который многим представляется спорным. Во-первых, то, что демократия в ее самом универсальном значении строится в каждой стране своими путями и методами, в той или иной последовательности и теми темпами, которые не опережают создание социально-экономических и иных предпосылок для ее укоренения в обществе, сотни лет жившем в условиях диктатуры, а идут вровень с этим процессом.
Акцент на слове "суверенная", как я полагаю, появился, с одной стороны, как реакция на бездумное копирование ельцинской командой западных образцов бытия, которые на российской почве в готовом виде не только не приживались, но и отбрасывали российское общество в далекое прошлое. Свидетельством чему является появление "дикого капитализма" прошлых веков, олигархии, как в отсталых бывших колониях, развал экономики и научно-технической инфраструктуры, пауперизация населения, невиданное в истории России падение духовности и нравственности. Притом что подсказанные извне реформы изначально преследовали цель подорвать военно-экономический и научно-технический потенциал России как наследницы второй в мире сверхдержавы и саму жизнеспособность нации.
С другой стороны, это, как я думаю, было и реакцией на безумную политику вашингтонских ястребов, вознамерившихся насаждать демократию на американский манер в обществах, к этому абсолютно не подготовленных, таких как Афганистан и Ирак. Кроме большой беды для народов таких стран, ничего другого это и не могло принести.
Во-вторых, Сурков смотрит на демократию не абстрактно, как делают многие наши либералы-западники, а в контексте общего развития страны. В стране без развитой экономики и социальной структуры общества, в которой большинство населения живет в бедности и нищете, демократия с трудом приживается, если приживается вообще. Да и суверенитет такой стране трудно сохранить, тем более в условиях глобализации, при которой резко возросла межгосударственная конкуренция по всем направлениям. Поэтому не так уж далек от истины Сурков, когда утверждает, что "суверенитет - это политический синоним конкурентоспособности".
В самом деле, если страна, как в данном случае Россия, ввозит едва ли не все сложные машины, оборудование и технологии, а экспортирует в основном только сырье (не считая военную технику и несколько видов машин и оборудования), то при падении ее экспорта (что может произойти по самым разным причинам), суверенитет этой страны окажется под вопросом, как уже было в годы правления Ельцина.
В этой связи Сурков вновь и вновь подчеркивает необходимость как можно скорее слезать с "нефтегазовой иглы". "Кажется, газированная экономика, - замечает он, - тонизирует и освежает. Но если и когда она выдохнется, мы увидим, чего стоят ее производные - шипучие амбиции, игристая риторика и дутое благополучие" (журнал "Эксперт", 43, 20.11.2006). Что-то я не слышал, чтобы руководство "ЕР" подобным образом ставило вопрос о возможных последствиях сырьевой направленности нашей экономики.
В-третьих, в этой же статье в Сурков ссылается на высказывание государственного секретаря США Уоррена Кристофера (1994 год), который, в частности, говорил, что "успешная трансформация новых независимых государств в суверенные демократии является центральным звеном европейской стабильности". В странах Запада слово "демократия" часто является синонимом "демократической страны". В таком контексте понятие "суверенная демократия" не может вызывать возражений, тем более, Сурков подчеркивает, что "демократия в России - это всерьез и надолго".
Иными словами, руководство "Единой России" взяло не суть, а форму понятия "суверенная демократия".
http://www.novopol.ru/
26.07.2007
