Вот уже два дня в нашем городе работает 2-я Российская венчурная ярмарка, организованная Российской ассоциацией венчурного инвестирования (РАВИ), фондом "Центр стратегических разработок "Северо-Запад" (ЦСР СЗ), Российским фондом технологического развития, на которую съехались представители 47 компаний из 13 городов России. Однако для широкой публики слова "венчур", "венчурное инвестирование", "венчурист" все еще остаются тайной за семью печатями. Что же собой представляет этот загадочный венчур, с которым многие эксперты связывают будущее российской экономики? Об этом наш разговор с исполнительным директором РАВИ Альбиной Никконен, финансовым директором ЦСР СЗ Александром Малиновским и директором Российского технологического фонда Алексеем Власовым.
Алексей Власов: Венчурный капитал предоставляет компаниям, не зарегистрированным на бирже, прямые инвестиции, которые могут использоваться для развития новых изделий и технологий, для увеличения оборотного капитала, для приобретения других компаний или для улучшения баланса предприятия. С помощью прямого инвестирования можно разрешать вопросы собственности и управления (порядка наследования в фамильном бизнесе) или осуществлять выкуп бизнеса менеджерами самого предприятия или внешними управляющими. Соответственно, венчурный фонд - это самостоятельное юридическое лицо, предоставляющее компаниям венчурный капитал, который может быть зарегистрирован в любой стране и иметь любую страну происхождения.
Альбина Никконен: Проще говоря, венчурный фонд - это кошелек, в котором аккумулируются средства тех или иных инвесторов, владельцы которых нанимают компанию, которая этими средствами управляет.
Алексей Власов: Управляющая компания имеет право определять и оценивать компании, заключать сделки, осуществлять мониторинг деятельности компаний и "выход" из них от своего имени.
- Кто такие венчурные инвесторы?
Алексей Власов: Организации или частное лицо, предоставившие свои капиталы в венчурный фонд, которые участвуют в формировании и управлении фондом.
Альбина Никконен: Только не надо путать венчурных инвесторов с инвестиционными и паевыми фондами.
Александр Малиновский: Коллективный инвестор покупает акции, при этом не участвует в управлении компанией, не заинтересован в прибавлении стоимости. Венчурный инвестор работает иначе. Он заинтересован в компании как объекте роста, хочет получать 50 - 70 процентов годовых за счет увеличения стоимости ее активов, имущества, продукции, в том числе и интеллектуальной собственности.
- Каким образом осуществляется венчурное инвестирование?
Алексей Власов: Венчурные капиталисты предоставляют среднесрочное и долгосрочное финансирование в обмен на часть уставного капитала инвестируемой компании, как правило малой или средней. Венчурные капиталисты могут также предоставлять квазиинвестирование, то есть займы или облигации, которые могут при определенных условиях давать право на долю в уставном капитале. Что касается источников венчурного капитала, то ими могут быть государственные или частные организации, а также отдельные лица.
Александр Малиновский: В отличие от инвестиционных компаний венчурные капиталисты никогда не покупают акции у продавцов - собственников акций, только у самих компаний. Таким образом, деньги, минуя перекупщиков, поступают непосредственно в компанию.
Альбина Никконен: Вкладывая деньги в компанию, венчурный капиталист обязательно покупает пакет акций, чтобы войти в совет директоров и иметь возможность контролировать развитие компании. Разумеется, он будет подтягивать все свои связи, возможности и т.д., чтобы как можно быстрее возвратить свои средства или продать компанию другим корпоративным инвесторам или менеджерам. Все это предполагает весьма плотную работу в компании. У американских венчуристов есть даже такой принцип: компания, в которую я собираюсь инвестировать деньги, не должна находиться дальше чем в часе езды от моего дома, поскольку должен очень часто ее навещать. Подобные требования неслучайны - венчурист должен быть в курсе всего происходящего в компании, чтобы хоть как-то обезопасить свой капитал.
- Тем не менее венчурный бизнес - довольно рискованное предприятие: можно получить высокую прибыль, но можно и прогореть. Кто же в непростых российских условиях рискует вкладывать деньги в венчурные фонды?
Альбина Никконен: В настоящее время РАВИ объединяет фонды, созданные по специальной программе Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) и стран "большой семерки", которые и финансируют их деятельность. В 2003 году программа, которая была рассчитана на десять лет, кончается. На традиционном бизнес-ланче в апреле этого года, в котором принимали участие председатели венчурных фондов, московский представитель ЕБРР заявил, что мы должны учиться работать самостоятельно, брать деньги у российских и зарубежных инвесторов. Первые шаги в этом направлении уже сделаны - создан Фонд фондов, разрабатывается пакет документов, призванный стимулировать венчурное инвестирование.
Александр Малиновский: На самом деле венчурное инвестирование в России развито сильнее, чем можно предположить, - просто большие корпорации ("Газпром", РАО "ЕЭС" и т.д.) свою деятельность предпочитают не афишировать. Хотя имеются и существенные отличия. Чистый венчурный фонд, созданный на средства частных лиц, имеет своей целью заработать как можно больше денег. Для корпоративного инвестора на первом месте - доступ к технологиям, на втором - специалисты, которых он к себе переманивает, на третьем - рынок, который он для себя готовит на будущее при помощи поставок оборудования и других средств.
- Не занимается ли тем же самым ЕБРР?
Альбина Никконен: У ЕБРР в нашей стране другие задачи - сделать неотвратимыми процессы реструктуризации российской экономики, создать инвестиционный механизм.
Александр Малиновский: Действительно, ну куда может вложить деньги приличный инвестор? Большие предприятия и у нас, и на Западе работают в традиционных отраслях (семейный бизнес и т.д.), венчур же такими вещами практически не занимается.
- Куда же вкладывают деньги венчурные инвесторы?
Альбина Никконен: Традиционно венчуристы не участвуют в таких сферах, как табачная, алкогольная, ВПК, игорный бизнес, рыночная недвижимость. Их интересуют только те проекты, где возможна быстрая отдача.
- То есть хай-тек, высокие технологии?
Альбина Никконен: Действительно, родиной венчурного бизнеса считается Силиконовая долина, в которой прямые инвестиции были направлены в высокотехнологичную сферу. Однако в России высокотехнологичный сектор, к сожалению, до настоящего времени непривлекателен для инвесторов. Это вызвано тем, что основной инвестор российского венчура - ЕБРР ставил перед собой другие задачи. Ныне только Российский технологический фонд поддерживает предприятия инновационной сферы, остальные венчурные фонды инвестируют куда угодно, только не в хай-тек.
Александр Малиновский: Не все так мрачно. Действительно, ЕС и США, на чьи деньги созданы венчурные фонды, нет особого смысла стимулировать российский хай-тек, у них имеется собственная инновационная сфера, которую необходимо поддерживать. С другой стороны, после 2003 года ЕБРР из основного донора превращается в обычный банк, который наравне с другими сможет впрячься в конкурентную борьбу и, наступив на горло собственной песне, будет поддерживать хай-тек. Конечно, при условии, что российское государство не будет сидеть сложа руки, а сделает определенные шаги для стимулирования инновационной экономики и венчурного инвестирования.
- Какие факторы сдерживают в нашей стране развитие венчурного бизнеса?
Альбина Никконен: Еще булгаковский профессор Преображенский отметил, что "разруха начинается не в сортирах, а в головах". Для российского бизнеса это верно на 100 процентов. После первой венчурной ярмарки мы с изумлением увидели, что наши компании оказались не готовы к освоению венчурных средств. Большинство российских фирм относится к сфере "семейного бизнеса" - в них работают 5 - 6 человек, все очень дружны между собой, каждый может подменить другого, четкого разделения обязанностей нет... С точки зрения венчуриста, это кошмар, поскольку переварить многомиллионные средства компания с подобной структурой просто не в состоянии. Перестраиваться же отечественные бизнесмены не хотят, предпочитая... отказываться от капиталовложений. Такой вот российский парадокс, связанный со спецификой нашей ментальности.
Алексей Власов: Не последнюю роль играет и отсутствие нормального законодательства. В своей "Белой книге" Европейская ассоциация прямого инвестирования и венчурного капитала определила, что для создания приемлемого инвестиционного климата в России необходимо сделать несколько вещей. Во-первых, переориентировать систему налогообложения на получение прибыли, создать понятный механизм взимания налогов и не допускать действия правил обратной силы. Во-вторых, внести поправки в хозяйственное право, с тем чтобы оно было нацелено на создание условий для инвестирования венчурного капитала. В-третьих, упростить требования к регистрации венчурных инвестиций, заменить разрешительную систему на уведомительную.
В-четвертых, содействовать развитию финансовой инфраструктуры, отвечающей требованиям бизнеса. В-пятых, создать благоприятные условия для развития предпринимательства.
- Федеральный закон о венчурной деятельности, проект которого был внесен на обсуждение в Госдуму РФ, соответствует этим требованиям?
Александр Малиновский: Ни в коей мере! Прописанная в нем "регистрационная процедура для тех, кто хочет заниматься венчурным инвестированием" - полный маразм! Люди готовы собственные частные деньги вкладывать в частный же бизнес, а им говорят: "Для того чтобы вложить, необходимо получить лицензию, сертификат и разрешение на это". На практике принятие этого закона приведет к тому, что те, кто еще работает на венчурном рынке, будут в спешном порядке сворачивать свою деятельность. Подобное уже было в Венгрии, причем интересно, что такой безумный закон им состряпали американские юристы, но его явно кто-то лоббировал.
- Кому же выгодно, чтобы подобный закон был принят в России?
Александр Малиновский: Понятно, что некоторые депутаты в российском парламенте бьются за этот закон, ведь он дает им уникальную возможность в очередной раз порулить частным бизнесом. Вторая заинтересованная группа - люди, занимающиеся венчурным бизнесом, которые также, не от большого ума, считают, что ста венчурным фондам на территории России будет тесно, а двум, как в Венгрии, в самый раз. При этом они совершенно не принимают во внимание - специфика нашего рынка такова, что, сколько бы венчурных фондов на нем ни появилось, конкурировать будут не деньги, а управляющие компании.
- Каковы перспективы у венчурного бизнеса на Северо-Западе?
Альбина Никконен: Очень неплохие, если учесть, что именно в Санкт-Петербурге существует Российская ассоциация венчурного инвестирования, именно здесь был создан Фонд фондов, именно здесь в конце 2000 года один из региональных фондов продал свои инвестиции в проекте "Новая Эра", получив в результате сумму в 2,1 раза большую, чем было инвестировано. Думаю, у Санкт-Петербурга уже сейчас есть все для того, чтобы стать венчурной столицей Северо-Запада.
Елена ЖУРАВЛЕВА
www.alliancesv.ru
24.07.2008
