(Как и зачем из перспективного стратегического партнера делают cтратегического противника)
Плюрализм мнений и свобода слова у российских максимально раскованных СМИ, увы, нередко перерастают в элементарную гражданскую безответственность, в разгул дилетантизма. Это, если учесть колоссальную роль СМИ в формировании морально-политической атмосферы в обществе, не может не вызывать сожаления, тем более когда ничем не ограниченная фантазия журналистской и, что особенно прискорбно и нетерпимо, научной "братии" касается жизненных интересов страны, связанных с ее безопасностью, с реальными и потенциальными военными угрозами извне.
В последнее время бурно расцвели и получили выход в прессу "научные" фантазии на тему якобы драматически растущей военной угрозы со стороны нашего великого восточного соседа - Китая. Они буквально повторяют приснопамятные, вековой давности, почти апокалиптические "откровения" политических мыслителей насчет "желтой опасности", будто бы на рубеже Х1Х-ХХ вв. нависшей над миром и в первую очередь над Российской империей. И хотя в течение века Россия в лице царской империи и СССР дважды подверглась разрушительному нашествию именно с Запада, а ее трения с Китаем ни разу не вышли за рамки управляемой конфликтности, тем не менее, вновь и опять же на рубеже столетий у нас усиленно нагнетаются страхи перед все той же по сути "китайской угрозой".
Правда, весьма примечательно, что "тревожный сигнал" о ней прозвучал из-за океана: первыми еще в 1992 г. очередную пропагандистскую кампанию по поводу якобы неудержимо нарастающей угрозы миру со стороны быстро крепнущего Китая развернули именно американцы. Мало помалу и по началу весьма осторожно к ней так или иначе подключились некоторые российские политологи, да и влиятельные политики сугубо прозападной ориентации, а также отдельные, так сказать"патриоты-почвенники". Ныне же от былой осторожности и взвешенности не осталось и следа.
Казалось бы, научный анализ любой, в том числе китайской военной угрозы России элементарно требует рассмотрения всех весомых "за" и "против". Однако, когда речь идет о пресловутой угрозе со стороны Китая, все "против" отбрасываются. Более того, дело подается так, будто их вообще нет, а все "за" изображаются как абсолютно бесспорные. В результате перспектива российско-китайских отношений получается предельно мрачной и совершенно безальтернативной.
Так, "предприниматель, китаевед и разведчик" А.Девятов в газете "Завтра"[1] обосновал якобы неотвратимо грядущий военный конфликт с КНР следующим образом: "Еще раз отмечу, что китайская опасность для России существует, она очень четко ощущается на Дальнем Востоке и будет нарастать по мере роста китайской совокупной мощи. Позволю себе даже предположить, что к концу действия нового Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве (к 2020 году) у России с Китаем непременно (а это уже не предположение, но одновариантный прогноз. - А.Я.) произойдет серьезный пограничный конфликт с потерей какой-то части нашей территории". Право же, у нас можно многое себе позволить и всякое "предположить", в том числе неизбежность войны с инопланетянами. Впрочем, это пока, вроде бы, не самый актуальный сюжет для научного анализа.
Но в данном случае особенно любопытно, почему только рост совокупной мощи Китая, а не членов НАТО, объявивших практически весь мир, включая все постсоветское пространство, зоной своих жизненных интересов и расширивших эту свою военную организацию до западных рубежей России, или, на худой конец, не рост мощи сопредельной нам, как и КНР, японской экономической сверхдержавы, является самым опасным для современного российского государства? Действительно, почему? НАТО теперь вплотную подошла к границам РФ, а зона активных действий блока уже достигла западных пределов Китая. Последний же, как стоял, так и стоит на прежнем месте, причем это место он закрепил серией договоров о границе почти со всеми соседями, включая Россию. И все же ...
Оказывается, именно "недвижный" Китай таит смертельную угрозу для современного российского государства. Как и почему грозит? Это на свой лад довольно подробно растолковал соотечественникам директор Института политического и военного анализа А.Шаравин) опубликовавший статью "Третья угроза" в "Независимом военном обозрении"[2]. В сокращенном варианте она была напечатана в "Независимой газете" 28 сентября.
На примере этого образцово-типового сочинения и хотелось бы "без гнева и пристрастия" оценить меру обоснованности алармистских опусов насчет китайской угрозы миру в целом и в особенности России.
Формальным поводом для пророчеств А.Шаравина послужила статья А.Арбатова и П.Ромашкина "Какие войны России по карману?"[3] Он упрекает ее авторов за то, что, указав два типа возможной войны - чеченский и югославский, они "либо "нечаянно", либо намеренно оставили за скобками третью, причем главную (а может быть единственную) угрозу для РФ", т.е. угрозу "со стороны коммунистического Китая". По А.Шаравину выходит, что России бояться военной схватки, например, с НАТО не следует, поскольку ее члены ужасно страшатся даже минимальных потерь на войне в живой силе, но и в технике тоже урона "не любят". Поэтому применительно к России, считает он, балканский вариант войны с НАТО "крайне маловероятен", не говоря уже о "широкомасштабной агрессии, которая может вылиться в обмен ядерными ударами".
А вот, мол, перенаселенному, все еще бедному, да еще коммунистическо-тоталитарному Китаю все нипочем. К многомиллионным людским потерям он, дескать, "абсолютно нечувствителен", "миллиард китайцев по-прежнему прозябают в бедности...терять им совершенно нечего". Для "последнего броска на Север" есть все предпосылки", тем более что в КНР населения "в 30 раз больше, чем в Сибири и на Дальнем Востоке", ресурсов же, которыми беден Китай, в этих районах хоть отбавляй или, говоря словами А.Шаравина, они просто "неисчислимы".
Посему, полагает он, на восточных рубежах РФ маячит не какая-нибудь, а именно ракетно-ядерная война. "Нарисованная перспектива, конечно, чрезвычайно неприятна, и верить в нее не хочется. Однако она не менее реальна, чем война с НАТО или с исламским экстремизмом", - заключает свои "размышлизмы" А.Шаравин. (Судя по этой сентенции, с логикой у нашего политического и военного аналитика явные нелады. Ведь если, согласно его собственному утверждению, война с НАТО "крайне маловероятна", то и война с Китаем такова же. Спрашивается, зачем же вопреки элементарной логике раздувать миф о китайской угрозе, подавать это чуть ли не как "научное открытие" и без того сбитым с толку, потерявшим внешнеполитические ориентиры россиянам? Но видно, когда речь идет об идеологической позиции, о политических пристрастиях и интересах, любая, в том числе и формальная, логика - дело десятое).
Кстати сказать, хотя бы профессионального престижа ради, политолог-аналитик вообще не должен даже заикаться по поводу "верить или не верить", а обязан всецело сосредоточится на полноте и качестве своей аргументации, обосновывающей его прогноз, причем в данном случае в высшей степени ответственный прогноз. А вот с качеством аргументации у А.Шаравина как раз большой недобор. Но разберемся с этим по порядку.
Аргумент первый. Быстро растет совокупная мощь Китая.
Но, как отмечалось, совокупная мощь растет и в других местах за пределами России. Из этого А.Шаравин, однако, не делает никаких трагических для своего Отечества выводов. Впрочем, с его точки зрения, смертельная опасность для нашей страны заключается в том, что будто бы "мощь Народно-освободительной армии Китая растет еще быстрее, чем мощь китайской экономики". С какого потолка это взято, неизвестно. А "не потолочные" данные, которыми располагают, например, специалисты по проблемам военного строительства в КНР из Института Дальнего Востока РАН, таковы. Среднегодовые темпы роста ВВП составляли в КНР в период 1989-1993 гг. 7-9%. "На этой основе расходы на оборону могли быть существенно увеличены, однако этого не произошло. Напротив, доля реальных (не официальных, а именно реальных, г-н Шаравин, - А.Я.) военных расходов по отношению к ВВП в 1992-1995 гг. снижалась, а в 1989-1992 гг. и в 1995-1998 гг. оставалась без существенных изменений... Учитывая оборонительный характер китайской военной доктрины, можно предположить, что в обозримой перспективе военные расходы Китая будут определяться, исходя из принципа оборонной достаточности". Это утверждает опытный военный аналитик из Института Дальнего Востока РАН, китаевед П.Б.Каменнов. В отличие от военного же аналитика А.Шаравина он не смог обнаружить никакого опережающего роста мощи НОАК по сравнению с ростом экономики КНР.[4] Указывая на рост военной мощи КНР как на главный симптом якобы растущей угрозы России с Востока, А.Шаравин почему-то пренебрег такими данными: военный бюджет КНР в 2001 г. составлял всего лишь 5% от аналогичного бюджета США, 37% - от японского, 50% от английского, 63% от французского и 76% от германского[5]. А.Шаравин также не обратил внимания на то важное для России, имеющей протяженную сухопутную границу с КНР, обстоятельство, что последняя к настоящему времени сократила кадровый состав своих вооруженных сил с 6.6 млн. человек до 2,5 миллионов.[6] А.Шаравин почему-то не придал никакого значения и тому факту, что продукция китайского ВПК ныне на 80% состоит из товаров народного потребления, тогда как в 1978 г. их доля не превышала 10%.[7] Впрочем, с точки зрения прорицателя ракетно-ядерной войны между Китаем и Россией все это мелочи.
Нельзя здесь не отметить, что российские алармисты, бьющие тревогу по поводу якобы ускоренной милитаризации КНР. будто бы не ведают о том, что всего навсего повторяют зады американской и вообще западной пропаганды, которая, как отмечалось выше, с начала 90-х годов стала истошно трубить о китайской военной угрозе. При этом западные военные аналитики особенно напирали на то, что, мол, "закрытый Китай" утаивает реальные масштабы своих оборонных расходов. Некоторые из них утверждали, что-де никто, включая высшее политическое руководство КНР, не знает подлинного размаха финансово-производственной деятельности самой НОАК. Плюс к этому и высшее руководство также, мол, скрывает от внешнего мира фактические объемы подконтрольных ему ресурсов, расходуемых на военные цели[8]. При такой исходной посылке с легкостью необыкновенной назывались самые разные цифры "реальных" военных расходов Китая, многократно превосходившие официальные данные. Так, по расчетам экспертов американской РЭНД - корпорейшн такие расходы в 1995 г. якобы составляли 140 млрд. долларов, а не 7,5 млрд. долларов, указанных в бюджете КНР за этот год[9]. Странная получается картина: в 90-е годы политика с позиций силы отнюдь не исчезла с международной арены в целом, продолжалась так или иначе гонка вооружений в АТР, но именно весьма умеренное по размаху военное строительство в Китае стало притчей во языцех. Между тем КНР граничит на суше и соседствует на море с 20 государствами, ее сухопутная граница составляет 22 тысячи, а морская 18 тысяч километров. Но периметру ее границы существуют очаги напряженности и источники угроз, прежде всего в районе Тайваньского пролива. Причем для разрешения тайваньской проблемы Пекин не исключает применения силы. Возможно, такая его позиция тоже оценивается в определенных кругах российских политологов как симптом "общей воинственности" Китая. Но проблема Тайваня есть проблема суверенитета и территориальной целостности КНР. На фоне бесконечных силовых акций держав Запада далеко за пределами их рубежей жесткость позиции Пекина в связи с этой проблемой по всем меркам является вполне легитимной и с международно-правовой, и с морально-нравственной стороны. Таковой эта позиция представляется и на фоне многолетних военных усилий Москвы в Чечне, которые вызваны необходимостью отстоять суверенитет и территориальную целостность Российского государства.
В целом стремление Китая модернизировать свою национальную оборону не менее естественно, чем аналогичное стремление других великих, и не очень великих, держав мира, конечно, если не подходить к делу согласно стародавнему принципу: "Что позволено Юпитеру, не позволено быку" и не смешивать защитительные меры этой страны с действительно опасным для мирового сообщества, в том числе для России, нарастающим процессом милитаризации Запада и усиливающейся агрессивностью последнего.
Возможно все же, что А.Шаравина "напугал" действительно существенный рост военного бюджета КНР в 1996-2000 гг. За это время он увеличился с 8,67 млрд. долларов до 14,6 миллиардов, причем в 2001 г. - на 17,7% против предыдущего года. Но при этом следует учитывать, что этот бюджетный "всплески последовал за 16 годами фактического ежегодного снижения военных ассигнований на 1,8% из-за инфляции. Кроме того, нужно иметь в виду, что упомянутый "всплеск" не повысил долю военных расходов в ВВП Китая. Она по-прежнему осталась на уровне 1,1-1,5%. Между тем, у других великих держав, как отмечают китайские эксперты, эта доля держится в пределах 2-3%[10]. В указанной ранее работе П.Б.Каменнова приведены более конкретные данные об этом: "В настоящее время Китай расходует на оборону менее 2% ВВП, тогда как Тайвань - 3,5%, Индия - 2,4%, Южная Корея - 3,2%, Россия - 4%, США - 3,4% [11].Несомненно справедливым является следующее утверждение сотрудника Китайского института стратегических исследований Лю Гуанъе: "Та или иная страна будет создавать угрозу безопасности другим, если ее военное строительство выходит за пределы ее оборонительных потребностей"[12]. В случае с Китаем это означало бы примерно то же, что с Германией 30-х годов с ее лозунгом: "Пушки вместо масла!". Стратегическая же нацеленность КНР на ускорение экономического развития и подтягивание условий жизни китайского народа в течение первой половины XXI века до уровня развитых государств в принципе не совместима с попытками наращивать военные расходы за пределы оборонной достаточности.
Эта стратегическая цель по своему историческому социально-политическому смыслу и значению поистине грандиозна. СССР и некоторые другие страны социалистического содружества, достаточно успешно продвигавшиеся к указанной цели, к сожалению, "сошли с дистанции". И если Китай в этом продвижении добьется успеха, то альтернативный путь развития человечества будет надежно закреплен, будет предметно опровергнута лукавая суть утверждений насчет тупикового, иллюзорного характер данной альтернативы. Это стало бы самой великой заслугой Китая перед мировым сообществом, в котором сегодня стремление к социальной и международной справедливости даже более масштабно, чем оно было вчера.
В современных чрезвычайно жестких международных условиях для Китая проблема состоит в том, чтобы его представления о необходимой обороне не приобрели, как это случилось с СССР, гипертрофированных масштабов и не подорвали потенциал его экономического роста. Опыт 80-х годов, когда Пекин сумел трезво оценить реальный характер внешних угроз и соответственно определить разумную стратегию военного строительства, все же позволяет надеяться, что Китаю удастся избежать чрезмерной перегрузки народного хозяйства бременем военных расходов.
Аргумент второй. "Миллиард китайцев (из 1,3 млрд. всего населения КНР. - А.Я.) по-прежнему прозябает в бедности. Терять им совершенно нечего при "броске на Север", где и людей-то как кот наплакал, и ресурсов не мерянное количество. Здесь у А.Шаравипа правда только в придаточном предложении.
Насчет "прозябающего миллиарда" в "Белой книге о реализации программ по ликвидации бедности в сельских районах", изданной Госсоветом КНР в октябре 2001 г., сказано, что "за последние 30 лет число китайцев, живущих за чертой бедности, сократилось с 250 млн. до 30 миллионов[13]. Возможно, в "Белой книге" богатство и бедность оцениваются, так сказать, по китайским стандартам, но общеизвестным, вполне очевидным является тот факт, что Китай за последние десятилетия впервые в истории успешно решил проблему обеспечения своего громадного населения продовольствием и предметами первой необходимости. За годы реформ доходы населения увеличились в 20 раз и продолжают расти. Сбережения граждан Китая в 2000 г. достигли 700 млрд. долларов и составляли 68% по отношению к ВВП. Это один из самых высоких показателей в мире. Перед началом реформ, т.е. в 1978 г., он равнялся всего лишь 5)9%[14]. В 2001 г. "сберегательные вклады населения" достигли рекордного уровня и составили 7 триллионов юаней при ВВП, превысившем 9 триллионов юаней (соответственно свыше 840 миллиардов и более 1 триллиона долларов). К тому же, в отличие от России, где инфляция систематически и существенно тормозит рост реальных доходов населения, в указанном году общий уровень потребительских цен в КНР возрос всего лишь на 1%[15]. Так что у китайцев уже нет даже чисто гипотетической нужды бросаться на Север по причине крайней бедности.
По большому счету ее не было и на протяжении почти четырех столетий существования России и Китая как сопредельных государств. Весь этот долгий период Сибирь была крайне малонаселенной, а по соседству с ней жили сотни миллионов действительно бедных китайцев, и сибирские природные богатства тогда тоже были у них на виду. И все же даже в периоды существенного усиления китайской империи не было никакого "броска на Север" из-за, так сказать, житейской безысходности.
И все же Д.Шаравин верует в эту причину, тем более что китайцев теперь не сотни миллионов, а миллиард с большим гаком. И потому он безапелляционно утверждает: "Китайская пропаганда постоянно показывает нам небоскребы свободных экономических зон на юго-востоке Китая. Однако не следует забывать, что в этих зонах живет 200-300 млн. человек, т.е. не более четверти населения страны". Но, во-первых, такие зоны существуют и на востоке и северо-востоке Китая. Мне лично в мае 2001 г. довелось побывать в бурно развивающемся г.Далянь и примыкающей к нему процветающей свободной экономической зоне. А ведь это совсем не юго-восток КНР. И вообще, небоскребы в последние 10-20 лет как грибы после дождя растут и в Пекине, и в Тяньцзине, и практически в большинстве крупных городов страны, далеко за пределами свободных экономических зон вообще и юго-восточных, в частности. Между прочим, с небоскребами как символами бурного роста экономики, т.е. единственного источника повышения жизненного уровня населения, дела в России обстоят куда как не блестяще. Тем не менее, А.Шаравин уверяет читателя, что ныне "уровень жизни глухой русской провинции остается недостижимо высоким" для миллиарда китайцев, живущих не в приморских, а во внутренних и западных районах Китая.
Действительно, пока существует немалый разрыв в уровнях развития этих провинций и этих районов. Но ведь А.Шаравин толкует о реальности "третьей угрозы" отнюдь не на данный момент, а лишь в сравнительно отдаленной перспективе. Так вот именно в этой же перспективе в Китае намечено в основном преодолеть существующий ныне разрыв в экономическом развитии, а следовательно, и в уровнях жизни населения приморских и внутренних, особенно крайне западных, провинций. Государственные же программы в современном Китае, как известно, выполняются достаточно последовательно. (Возможно, однако, что А.Шаравин этого не знает).
Вот только некоторые из направлений широко развертываемой государством работы по подъему хозяйства все еще отсталых районов КНР. На протяжении почти 50 лет велась подготовка к переброске вод южных рек в северные засушливые провинции страны. Теперь четко и конкретно обозначились контуры этого невиданного по масштабам водохозяйственного проекта, включенного в список ведущих строительных объектов десятой пятилетки (2001-2005 гг.). Воду получат засушливые районы пяти северных и северозападных провинций, а также Автономного района Внутренняя Монголия. Это придаст высокий динамизм развитию сельского хозяйства и других отраслей экономики обширного края. В целом Запад Китая, а это более 70% территории страны и 355 млн. жителей, с 2000 года переживает небывалый строительный бум. В этом году началось строительство 10 объектов, в которые будет вложено 100 млрд. юаней, а в 2001 г. - еще целого ряда объектов, капиталовложения в которые составят около 300 млрд. юаней (1 юань = 0,12 доллара США). Только в январе-сентябре 2001 г. капиталовложения в основные фонды Западного Китая увеличились на 25%, заметно превысив средний уровень инвестиций по стране[16]. Высокими темпами здесь сооружаются железные дороги, аэропорты, системы поставки природного газа и электроэнергии на восток страны[17]. В ближайшие 10 лет на западе страны будет проложено 350 тыс. км автодорог. Скоростные автомагистрали соединят здесь все крупные и средние города[18]. Даже самое высокогорное в мире плато -Тибет будет связано с внутренними районами страны железной дорогой. С 29 июня 2001 г., когда официально началось строительство этой дороги, по ноябрь в ее сооружение уже вложено 700 млн. юаней[19]. В этом чрезвычайно суровом по природно-климатическим условиям и наиболее отсталом по уровню жизни населения крае быстро ускоряется движение к лучшему, происходят обнадеживающие перемены. Так, побывавший в Тибете в 1998 г. и проехавший по "Крыше мира" более тысячи километров на джипе китаевед А.Девятов, упоминавшийся уже в начале статьи, констатирует: "Тибет живет почти на всем привозном. (Это, однако, весьма вольное преувеличение.-А.Я.). Пекин находит государственную волю и средства на явные убытки от таких дотаций и завоза. А экономика социализма с китайской спецификой способна нести бремя плановых убытков во имя пусть не изобильного удовлетворения интересов жизни, но все же всего (!!!) населения своего экзотического автономного района. И имеющий глаза это видит"[20]. А через лет десять это наверняка смогут увидеть даже глаза, страдающие близорукостью чисто политического происхождения.
Надежной порукой этому служит почти фантастическое преображение приморских провинций, осуществленное всего лишь за какие-то 10-20 лет. Между прочим, рассчитанные по паритету покупательной способности валют показатели производства ВВП на душу населения в 2000 г. составляли в КНР 4080 долларов, а в России 7500 долларов[21]. И не исключено, г-н Шаравин, мы не успеем оглянуться, как уровень жизни бедного китайского миллиарда окажется "недостижимо высоким" именно для "глухой русской провинции". И тогда что? Россия по этой причине станет угрозой для Китая? Вообще, у Шаравина и его отечественных и зарубежных единомышленников получается, что именно бедность порождает наиболее опасную агрессивность в мире. Между тем, не говоря уже о столетиях колониального покорения целых континентов "культуртрегерами" из Европы и Северной Америки, в последние полвека и особенно теперь международное сообщество является свидетелем бесконечных военных авантюр богатого Запада в зоне бедных развивающихся стран. И, кажется. оно ни разу не видело, чтобы бедные страны, пусть даже с пресловутыми тоталитарными режимами, растерзали какого-нибудь члена "большой семерки" так же, как она это сделала с Югославией, Ираком, а теперь делает с Афганистаном.
Так что, с завистливо-агрессивной бедностью как источнике китайской угрозы у Вас, г-н Шаравин, дело как-то не "вытанцовывается".
Аргумент третий. "Довольно ограниченные ресурсы Китая". Но, во-первых, недра Китая еще и по сей день исследованы весьма поверхностно. Во-вторых, Европе и Японии тоже не очень повезло с ресурсами. Тем не менее, и они, и Китай в отличие от богатой сырьем России экономически успешно развиваются, хотя и разными темпами, не прибегая к военной агрессии с целью захвата источников ископаемого сырья. Во всяком случае, это стопроцентно верно по отношению к Китаю и Японии. Спрашивается, зачем Пекину, как пишет сам Д.Шаравин, чреватая "гибелью большей части китайцев" военная экспансия в восточные пределы России, если КНР на десятилетия вперед может гарантированно получать от нее, а также от среднеазиатских государств необходимые ресурсы на вполне приемлемых условиях по уже заключенным межправительственным соглашениям. Так, подписанное 8 октября 2001 г. в Санкт-Петербурге соглашение о строительстве нефтепровода Ангарск-Дацин предусматривает ежегодную поставку в КНР 20 млн. тонн нефти уже в 2005-2010 гг. и 30 млн. т. в последующий период [22]. В перспективе будут реализованы проекты снабжения Китая российским природным газом и электроэнергией. В результате уже достигнутых договоренностей государства Средней Азии также становятся крупным внутриконтинентальным, т.е. наиболее надежным источником энергетического сырья для китайского народного хозяйства.
Четвертый, и, похоже, самый забойный, с точки А.Шаравина, аргумент: "Российским политикам не мешало бы помнить о событиях на Даманском и на южных границах СССР в 1969 г. Особых оснований считать, что суть режима изменилась, нет....Для окрепшего Китая Россия годится только на роль послушного вассала".
Остановимся на всех трех компонентах этого шаравинского аргумента по отдельности.
Во-первых, российским политикам, конечно же, не лишним будет помнить о Даманском, но для них неизмеримо более актуально пристальней вглядеться в такие реалии наших и тем более грядущих дней, как упорное продвижение НАТО на восток, сопровождающееся уже теперь провокационной активностью блока непосредственно у границ России. Из-за нее, этой активности, в 1999г. зенитно-ракетные подразделения только одного Северного флота РФ 400 раз приводились в боевую готовность. Одно лишь Кольское подразделение ПВО отследило в том же году 390 боевых самолетов НАТО, среди которых было 110 самолетов-разведчиков[23]. Между тем, за последние 30 с лишним лет после событий на Даманском с российско-китайской границы ничего похожего на упомянутую информацию не поступало.
Вот бы и задуматься военному аналитику А.Шаравину над всем этим. Но, видно, зациклинность на китайской угрозе предопределяет его сугубо избирательный подход к фактам и трудно объяснимое игнорирование им всего того принципиально нового, что в последнее десятилетие появилось в международно-политической обстановке по всему периметру государственных рубежей России.
Во-вторых, что касается неизменной со времен Мао Цзэдуна сути режима в Китае, то так о ней можно судить, лишь не утруждая себя изучением эволюции внутренней и внешней политики этой страны в последние два десятилетия. А.Шаравин ссылается на известную формулу постмаоистского руководства КНР, гласящую, что у Мао было "семьдесят процентов хорошего и тридцать процентов плохого". Но с чего А.Шаравин решил, что, например, неуемный антисоветизм Мао Цзэдуна и во многом порожденный им долгий и острый конфликт между СССР и КНР, с точки зрения нынешнего китайского руководства, непременно входят именно в "70 процентов". Известно, что нынешняя китайская руководящая элита в ее наиболее влиятельной части считает: конфликт между двумя великими социалистическими державами был выгоден только Соединенным Штатам, Западу в целом, но никак не КНР и СССР, а главной причиной конфликта был личностный фактор, т.е. роль лидеров двух стран Мао Цзэдуна и Н.Хрущева[24]. Влиятельный в Китае политолог, директор Института Восточной Европы и Центральной Азии Ли Цзинцзе в одной из своих недавних статей отметил, что в конце 50-х годов "китайские руководители опасались, что две сверхдержавы могут объединиться в ущерб интересам Китая"[25]. Как показало время, эти опасения не имели под собой почвы. Но они толкнули КНР на ссору с Советским Союзом и, в конце концов, на создание антисоветского квази-альянса с Америкой и с Западом в целом. Лишь в начале 80-х годов Пекин вышел из этого альянса и постепенно принял курс на нормализацию отношений с СССР. Упомянутый просчет китайского руководства, наряду с целым рядом импульсивных акций с обеих сторон, сделал, однако, свое дело, почти на три десятилетия прервав объективно крайне необходимое сотрудничество двух великих социалистических держав, не говоря уже о более широких сугубо негативных последствиях конфликта между ними для развития международно-политических процессов в мире.
Вопреки мнению А.Шаравина режим в Китае все же очень существенно эволюционировал. В этой стране теперь многое иначе, чем было, и с правами человека, и с плюрализмом мнений, и со свободой слова, и с социальной политикой, и с подходом к развитию отношений с внешним миром. Как всего этого не заметил А.Шаравин, понять почти невозможно, если не принимать во внимание какую-то явную заданность цели, преследуемой его политическим и военным анализом.
Конечно, теоретически субъективный фактор может вновь, и теперь уже в российско-китайских отношениях, сыграть негативную роль. Но ведь совершенно очевидно, что и Москва, и Пекин извлекли должные уроки из недавнего прошлого и вряд ли наступят на "те же грабли", причем в условиях, когда противоречия Запада с не-Западом обостряются не по дням, а по часам, создавая для России (и для Китая тоже) ту самую главную угрозу, которую А.Шаравин пытается усмотреть непосредственно в их двусторонних отношениях.
В-третьих, утверждает А.Шаравин, Россия "для окрепшего Китая годится только на роль послушного вассала". Интересно, знает ли уважаемый аналитик, в какой роли его Отечество видит давно уже "окрепшая", обладающая уникальной военной мощью Америка? Стоило ему лишь краем глаза заглянуть хотя бы в переведенные на русский язык писания Збигнева Бжезинского, этого весьма раскованного в суждениях "заглавного" американского политолога, он узнал бы, что, потерпев поражение в "холодной войне", Россия может быть только "клиентом Америки", и претендовать на что-то иное (например, на равноправное партнерство), является беспочвенной иллюзией[26], и что "новый мировой порядок при гегемонии США создается...против России. за счет России и на обломках России"[27]. Тот же Бжезинский высказался о нашей стране и еще более пренебрежительно; "Россия будет раздроблена и под опекой"[28]. Под чьей опекой, думается, вполне понятно.
Между тем, Китай с начала второй половины 90-х годов инициативно ведет курс на развитие и укрепление равноправного доверительного стратегического партнерства с нашей, увы, ослабевшей страной. Именно с его стороны Россия последние десять лет имеет твердую поддержку в стремлении укрепить свой суверенитет и отстоять свою территориальную целостность. Китай, отнюдь, не был замечен ни в каких интригах с сепаратистскими силами в России, чего нельзя сказать ни о США, ни об их союзниках по НАТО. А японский союзник США, как известно, бульдожьей хваткой вцепился и треплет Москву по поводу так называемых "своих северных территорий", т.е. российских Южных Курил.
Если бы А.Шаравин потрудился немного глубже вникнуть в комплекс внутренних и международных факторов и обстоятельств, формирующих ныне отношения российско-китайского стратегического партнерства, а также аналогичного партнерства в треугольнике Россия-Китай-Индия, то он бы, разумеется, при условии его стремления к познанию объективной истины, не упрекал, в частности, А.Арбатова и П.Ромашкина за то, что они, анализируя военные угрозы России, "либо "нечаянно", либо намеренно оставили за скобками" якобы главную, "а может быть -единственную угрозу для РФ", а именно - угрозу со стороны Китая. В свое время А.Арбатов несколько грешил по части оценки этой пресловутой угрозы. Но, похоже, в отличие от А.Шаравина он теперь должным образом учитывает перемены на международной арене в целом, в Китае, в России и особенно на китайском направлении политики Москвы и на российском направлении политики Пекина.
Думается, по меньшей мере, жажда сенсации побудила А.Шаравина заявить в рассматриваемых двух статьях следующее: "Совершенно реальная военная угроза России, исходящая от Китая, не просто игнорируется. Она напрочь отрицается руководством и едва ли не всеми политическими силами РФ. Единственный аргумент - "этого не может быть, потому что не может быть никогда".
Вот уж поистине человек, "не заглянув в святцы, бухает во все колокола". Но, как говорится, "вольному воля". И все же надо бы знать меру и не думать всерьез, что один идешь в ногу, а все остальные нет, да еще на протяжении целого ряда лет. А "остальные" идут не в ногу с А.Шаравиным как раз потому, что не руководствуются упомянутым выше "единственным аргументом". И именно это, прежде всего, автор данного критического материала пытался показать А.Шаравину, хотя возможно, и даже наверняка, безуспешно. Но ведь не один же он столь озабочен "китайской военной угрозой" и не один он широко тиражирует свою "озабоченность" в российских СМИ! Впрочем, наша печаль не об этих аналитиках, а о тех рядовых и не очень рядовых гражданах страны, которые могут, возможно, "клюнуть" на сенсационную "неординарность" и более чем вековую "свежесть" политологических построений А.Шаравина.
И, наконец, соображение по поводу того, зачем из перспективного стратегического партнера России, т.е. из Китайской Народной Республики, делают ее врага номер один, более того - даже якобы единственного реального врага.
В последнее время с предельной остротой встал вопрос: "Куда же все-таки и с кем идти России? Определенные силы в околоправительственных кругах, ныне с все большей напористостью настаивают: "Только на Запад и только с Западом". Им и только им необходима всемерная дискредитация Китая именно как наиболее перспективного стратегического партнера России, особенно очернение его во всем, в чем это можно сделать, не слишком опасаясь публичного разоблачения. Некие скрытые, гипотетические мотивы внешнеполитического поведения этой страны, да к тому же в неком отдаленном будущем, похоже, и представляются наиболее продуктивной областью подобного рода спекуляций. Простор для пиаровских талантов здесь обширен. Эксплуатируются и память о недавней острой и продолжительной ссоре Китая с СССР, и смутные представления о китайских территориальных претензиях к нашей стране во времена Мао и Хрущева, и не менее смутные слухи о якобы массовом наплыве китайцев в районы Дальнего Востока и Сибири, и некие сокровенные замыслы Пекина тихой сапой постепенно "провернуть" экономическую и демографическую экспансию в азиатскую Россию и многое другое, что на уровне бытового сознания россиян может восприниматься почти как истина в последней инстанции. Для значительной части российского общества, очарованной прелестями жизни так называемого "цивилизованного" мира, даже уже прочувствованные ею отнюдь не братские объятия Запада должны, по мысли наших активных "западников", оказаться более предпочтительными, чем партнерские отношения с "злокозненным восточным соседом", который на поверку якобы оказывается самым главным и даже единственным потенциальным погубителем российского государства. Так что поскорее и поглубже "спрятаться" под крылом Запада для России, пусть и не стопроцентное благо, но все-таки меньшее зло, чем товарищество с "лицемерным Китаем", да и вообще с "малопочтенными" странами периферии современного мирового сообщества, в которую ныне фактически оттеснено и российское и прочие государства СНГ. Обо всех этих странах, включая Китай, с поразительным высокомерием еще в 1999 г. вещали на страницах "НГ-сценарии"[29] два российских специалиста по политическим технологиям Б.Семин и А.-Х.Султыгов. С нескрываемым сарказмом вопросив: "Кто сегодня является стратегическим союзником России?", они уж совсем издевательски ответили: "Братья по разуму - такие же хронические неудачники или реакционные режимы, с которыми Россию объединяют разве что общность языка и "азиатская" политическая культура". Между прочим, сами авторы этой фразой дают прекрасный повод ехидно похихикать над их усердием не по разуму. Важнейший ныне стратегический партнер России - экономически бурно растущий, пользующийся высоким международным авторитетом Китай, нате вам, - неудачник! А говорить о какой-то общности русского языка, например, с китайским или арабским значит демонстрировать свою лингвистическую дремучесть. Впрочем, от упомянутых авторов требовалось не "грамотность свою показать", а всего лишь бросить ком грязи в восточную политику России и в ее восточных, да и в других незападных партнеров.
С помощью подобных антикитайских наветов и оплевывания других стран периферии современного мирового сообщества решается опаснейшая для России задача доказать как дважды два - четыре, что у нее, у России, в незападной части мира нет какой-либо надежной опоры, а имеются только враги и "нахлебники", что ее место только и только "под крылом Запада", партнерство с которым будто бы является для нее совершенно "естественным". Об этом с особой научной солидностью в своих статьях, опубликованных в "НГ-сценариях"[30], оповестил россиян, в частности, известный московский политолог Л.Г. Ионин. И уже в который раз это же "утвердил" из своего американского далека Збигнев Бжезинский, совершенно в духе аргументации А.Шаравина писавший в ноябре 2001 года: "Наличие 300 миллионов враждебных мусульман на южных границах и не менее одного миллиарда энергичных (читай - агрессивных. - А.Я.) китайцев на востоке указывает на то, что будущее России связано только с Западом"[31].
И если не кривить душой, то следует признать, что сочинения российских "политтехнологов" определенной идейной ориентации о почти непорочном в своих внешнеполитических помыслах Западе и о не заслуживающем доброго слова "остальном мире", особенно о Китае, как якобы единственном потенциальном супостате России, лежат в русле глобальной гегемонистской стратегии "большой семерки", нацелившейся на создание однополюсного мира, т.е. мира, в котором судьбы народов и стран, в том числе России, определяет именно она, и никто более. Недопущение даже малейшей возможности образования единого и широкого фронта противостоящих ей держав на периферии мирового сообщества - наиглавнейшая задача этой стратегии. И едва ли стоит как-то еще доказывать, что стремление представить Китай, т.е. реально и тем более потенциально главного стратегического партнера России, в виде ее опаснейшего и коварнейшего врага, а другие страны периферии как вообще никчемные с точки зрения жизненных интересов российского государства, что заталкивать Россию под гегемонистское, откровенно диктаторское "крыло Запада" значит работать на упомянутую стратегию, значит уводить свой народ, свое государство на губительный для них путь превращения в безвольного и безропотного вассала "большой семерки". По прошествии недолгих месяцев после трагических событий II сентября 2001 г. становится все очевидней, что Запад на десятилетия вперед присвоил себе право казнить и миловать любую страну, отвергающую его самоуправство. Впрочем, подобное "право" США "приватизировали" задолго до сентября 2001 г. В свое время президент Р.Рейган с присущей ему прямотой заявил: "США оставляют за собой право на военное вторжение в любую (!!!) страну и во всякое время, которое они сочтут нужным"[32]. Бывший хозяин Белого дома тут все же хватил через край. Вряд ли он, а точнее его спичрайтеры, действительно имели ввиду "любую", а не слабую или вдруг ослабевшую страну. Именно против таких стран, по свидетельству бывшего госсекретаря Д.Шульца, США с 1945 г. 300 раз прибегали к применению силы или угрозы ее применения, в том числе 185 раз - к прямому военному вторжению на территорию суверенных государств, чтобы "разрешить ситуации, угрожающие американским политическим и экономическим интересам". В результате таких акций США и их союзников до начала 80-х годов погибло, по американским же данным, 20 миллионов человек, что вдвое превышает число жертв первой мировой войны[33]. А в 80-90-е годы были еще военные вторжения в Гренаду, Ливию, Сомали, Панаму, Иран, Ирак, Югославию. Осенью 2001 г. ковровым бомбардировкам американских ВВС подвергся Афганистан. И нетрудно представить, во что в конечном счете выльется объявленная Вашингтоном после II сентября 2001 г. "затяжная" война с международным терроризмом, с этим, по словам Дж. Буша-младшего, "непонятным и малоуязвимым противником"[34]. Ведь именно США и их союзники по НАТО будут определять, какая страна - источник или пособник международного терроризма, а какая нет.
Вот в чем обремененным учеными степенями и званиями российским политическим и военным аналитикам из круга А.Шаравина следовало бы усмотреть главную угрозу почти в одночасье резко ослабевшей России, а не ловить черную кошку "единственной угрозы" в темной (китайской) комнате, где ее, этой кошки, к тому же пока нет и, по всем объективным данным, не будет в поддающейся строго научному анализу перспективе, если, конечно, Москва не "наломает дров", вновь, как и на рубеже 80-90-х годов, впав в прозападную эйфорию. Вот она-то может свести все вдруг ожившие мечтания Кремля о равноправном российско-западном партнерстве к тому, о чем нашему известному ученому и писателю А.Зиновьеву говорил один из крупных деятелей американского "советологического мозгового треста". А он с уже привычным для нынешних заокеанских "россиеведов" цинизмом сказал: " Нам (то есть США и НАТО) война против Китая обойдется в 30 или 50 миллионов русских"[35]. И что совершенно замечательно: этот американский аналитик в отличие от А.Шаравина не сделал и намека на, так сказать, инициативную агрессивность Китая в отношении России. Похоже, экспертам из-за океана все же видней, чем некоторым аналитикам из Москвы, когда, где и как формируются реальные военные угрозы и России, и Китаю и другим странам далеко и не очень далеко за пределами Запада.
Поражает, однако, какое-то удивительное легкомыслие, с которым некоторые отечественные аналитики-глобалисты тактический шаг Вашингтона к сближению с РФ на почве общей борьбы с международным терроризмом поспешили расценить чуть ли не как стратегический поворот в российской политике США и НАТО в целом, начисто забыв о глубинных интересах и мотивах, лежащих в основе этой политики. Кое-кто даже усмотрел в антиталиоском сотрудничестве начало становления союзнических отношений между Россией и Западом, а кое-кто обнаружил, что "Запад стремится к более зрелым отношениям с Россией", поскольку, мол, "Москва и НАТО расширяют рамки диалога"[36]. Но как и положено "медовому месяцу" он не оказался долгим. Запад вновь потвердил свою прежнюю позицию относительно антитеррористической операции Москвы в Чечне. Первоначально, в ноябре, вроде бы одобренная Вашингтоном инициатива британского премьера Т.Блэра насчет создания Российско-Североатлантического совета, в котором Россия была бы, так сказать, равной среди равных, уже в декабре была спущена на тормозах, потому что Вашингтон неожиданно счел такой статус России в Совете "способным нейтрализовать весь альянс". Никаких "зрелых отношений" с Западом не получилось. И, по видимому, чтобы в Москве не питали иллюзий по поводу "особых заслуг" России как самого деятельного партнера Запада по борьбе с международным терроризмом, Вашингтон 13 декабря 2001 г. демонстративно объявил о своем выходе из договора по ПРО от 1972 года, хотя и после начала антиталибской операции намекал на возможность дальнейшего обсуждения с Москвой судьбы этого важного документа. Некоторые российские аналитики расценили эти американские сюрпризы как следствие "разворота США на 180 градусов в отношениях с Москвой"[37]. Но ведь на деле никакого разворота не было, если иметь в виду не тактическую, а стратегическую линию Вашингтона на российском направлении его внешней политики. Есть более чем достаточно оснований утверждать, что, несмотря на возможные и впредь тактические реверансы в сторону России, Запад будет принципиально придерживаться отнюдь не дружественной стратегии в отношении Москвы, а следовательно, будет вновь и вновь заставлять ее более трезво смотреть на роль Востока в борьбе за суверенитет и независимость российского государства.
Но пойдет ли впрок очередной урок политграмоты, данный прозападной части российской политической элиты? К сожалению, тут, увы, преобладают сомнения. Хотя сколько же можно наступать на одни и те же грабли! Ведь, как вполне справедливо отметил А.Арбатов - заместитель председателя комитета Госдумы РФ по обороне - в России "обиды и унижения от политики США в 90-х гг. еще свежи в памяти, велики враждебность и недоверие к Америке, неверие в возможность равноправного партнерства с Западом"[38]. И все же голубая мечта о достойном, равноправном вхождении в так называемый "цивилизованный мир" живет, серьезно влияя на выбор Россией своего пути в будущее. Между тем, для России во имя этой несбыточной мечты вновь растерять с трудом восстановленные во второй половине 90-х годов авторитет и доверие стран не-Запада значит надолго лишиться жизненно необходимой международной поддержки, значит в корне подорвать свои без того ослабленные геополитические позиции.
Приложения:
[1]. Завтра. Октябрь 2001. N-40. С. 6.
[2]. НВО. 28 сентября- 4 октября 2001. N 36.
[3]. НВО. 2001. N15.
[4]. См. П.Б.Каменнов. КНР: военно-технические аспекты модернизации обороны. М., Ин-т Дальнего Востока РАН. 2001. С. 56-57.
[5]. International Strategic Studies. Beijing. 2001. N 4. P.4.
[6]. Ibid. P. 3.
[7]. Ibid. P. 4.
[8]. CM., например, Joffe Ellis. The PLA and Chinese Economy: Effect of Envolvement // Survival: The IISS quarterly. L. 1995.P. 24-43.
[9]. CM. Beck Simon. Beijing spends 140 b. on arms // South China Morning Post- Hongkong.-1995.- P.I.
[10]. CM. International Strategic Studies. Beijing. 2001. N4.P. 13.
[11]. П.Б.Каменнов. Цит. соч. С. 56.
[12]. Internationai Strategic Studies. Beijing. 2001. N 4. P. 12.
[13]. Китайские вести. 18 октября 2001. N24. С. 2.
[14]. Правда. 200I. 23-26 ноября.
[15]. Китайские вести. 2001. 29 ноября. N 30. С. 1.
[16]. Китайские вести, 2001. 15 ноября. N 28. C. 3.
[17]. Китайские вести. 2001. 6 сентября. N 18. C. 4.
[18]. Китайские вести. 2001. II октября. С. 4.
[19]. Китайские вести. 2001. 15 ноября. N 28. С. 5.
[20]. Завтра. 2001. Ноябрь. N 45. C. 4.
[21]. Мир на рубеже тысячелетий. М. 2001.С. 528, 565.
[22]. Китайские вести. 2001. 25 октября. N 25. С.-З.
[23]. Правда. 1999. 17 декабря.
[24]. См. Послевоенные тенденции в китайско-советских отношениях (1945-1960 гг.). Пе кин. 1997.(На. кит. яз.).
[25]. Orbis. Fall 2000. Vol.44. Issue 4.
[26]. Правда. 1996. 5-12 июля.
[27]. Советская Россия. 2001. 10 ноября.
[28]. Обозреватель. М. 1994. N 19-20. С. 68.
[29]. НГ-сценарии. 1999. N 3. C. 6.
[30]. НГ-сценарии. 2000. NN 2,3.
[31]. Вашингтон пост. 2001. 2 ноября.
[32]. Советская Россия. 2001. 10 ноября.
[33]. Советская Россия. 2001. 10 ноября.
[34]. Независимая газета. 2000. 13 ноября.
[35]. Советская Россия. 2001. 16-19 ноября.
[36]. Независимая газета. 2001. 3 октября
[37]. См.. например, Правда. 2001. 11-13 декабря.
[38]. Независимая газета. 2001. 26 декабря
Александр Григорьевич Яковлев, профессор, главный научный сотрудник ИДВ РАН. Проблемы Дальнего Востока, N 1, 2002
www.asia-times.ru
