11 декабря 2003
3217

В бедах науки виновато само научное сообщество.

Академик-секретарь Отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН, член Совета при президенте РФ по науке и высоким технологиям, академик Владимир Фортов избран членом Королевской инженерной академии Великобритании. Это лишь третий ученый из нашей страны, который причислен к элите английских инженеров. Однако новоиспеченный английский инженер Владимир ФОРТОВ в беседе с обозревателем "Известий" говорил не столько о своем титуле, сколько о проблемах родной российской науки.

- Владимир Евгеньевич, Королевская инженерная академия находится под патронажем супруга английской королевы герцога Эдинбургского Филиппа. За какие заслуги вас избрали в академию? И какое впечатление произвел ее патрон?

- Российские и английские ученые давно сотрудничают по проблемам высокоскоростного удара, противометеоритной защиты космических кораблей. Решается широкий спектр задач в области экстремальной высокоплотной энергии, когда вещество находится под давлением в миллионы атмосфер при температуре в десятки тысяч градусов, фактически это низкотемпературная плазма. Проводим эксперименты по разрушению вещества при очень короткой временной нагрузке, занимаемся компьютерным моделированием на супер-ЭВМ, которой располагает РАН. В космосе эксперименты были проведены при полете аппаратов "Вега" к комете Галлея.

Герцог Эдинбургский, несмотря на свои 82 года, - элегантный, военной выправки человек с неповторимым английским юмором. Когда один из моих коллег сказал, что в его стране нет традиции чаепития в 5 часов, герцог подмигнул: "Это все объясняет".

- В 1996-1997 годах вы были вице-премьером и министром науки. Недавно я увидел опрос, из которого следовало, что из всех наших министров науки среди ученых вы пользовались самой большой популярностью. Чем вы заслужили такие отзывы и почему в таком случае ушли из правительства?

- В правительство я попал как кур в ощип. Исполнение бюджета по науке составляло всего 40%. Мне удалось поднять финансирование науки в 1,8 раза, РАН - в 2,2 раза. Но я понимал: если еще год просижу министром, выпаду из науки. Если потерял два года, за науку еще можно зацепиться. Все-таки наука для меня - самое главное.

Не думаю, что Кириенко виноват в том, что финансирование науки в тот период резко снизилось. На него шла волна, а авторитета, которым пользовался Черномырдин у олигархов, у Кириенко не было. Я был свидетелем нескольких разговоров о дефолте, он мог случиться и раньше, но все-таки я уверен, что он не был неизбежен.

- На конец декабря назначено уже третье заседание Совета при президенте РФ по науке и высоким технологиям, которое будет посвящено кадровым проблемам науки. Какими вам видятся нынешние отношения власти и науки?

- Говорится много правильных слов. И делаются некоторые хорошие дела - тот же Совет, например. Мне кажется, у президента есть неформальный интерес к науке, он понимает ее значимость в современном мире. Но о переломе отношения власти к науке я бы не говорил. Из лексикона политиков выпало само упоминание о науке. Много разговоров о необходимости поддержки бюджетников, среди которых называются учителя, врачи и военнослужащие. А ученые? При средней зарплате в Москве 11 тысяч рублей, в РАН получают всего 3-4 тысячи. Государство заявило, что фундаментальная наука - один из национальных приоритетов, но тогда и деньги надо платить.

И все же уверен, в бедах науки виновато и само научное сообщество, к которому отношу и себя. Мы оказались не готовыми к новым реалиям, хотя детонатором перестройки была именно интеллигенция. Но обнадеживает, что в последнее время к науке стал проявлять интерес крупный бизнес, только сегодня у меня было две встречи. Но работа с бизнесом - это не только большие деньги, но и жесткие требования, задачи и сроки. К этому не все ученые привыкли.

Что касается поставленного на обсуждение в Кремле вопроса о молодежи, то это в науке самая важная проблема. Утечку умов мы не остановили - просто западный рынок насытился. На днях ко мне пришел талантливый ученый и сказал, что в пятницу он не будет ходить в институт, а будет подрабатывать в банке. Что возразить? Когда я был молодым ученым, работал по 14 часов, без выходных, ни о какой подработке на стороне речи не было. Если ученый где-то подрабатывает, это - наука второго сорта. Помните, в "Берегись автомобиля" Евстигнеев рассуждал: "Насколько лучше бы играла вечером в театре Ермолова, если бы днем стояла у ткацкого станка".

- Тем не менее, по статистике, число кандидатов наук в России год от года растет. Хотя статистика - как дышло...

- Мне, академику, 58 лет - это средний возраст нашего кандидата наук. Количество диссертаций растет за счет политико-экономического профиля. Сегодня все начальники обзаводятся научными степенями - в советские времена перед ними хотя бы стоял барьер в виде ЦК.

Самое главное - найти для науки деньги. В развитых странах финансирование науки составляет 3-4% ВВП, ниже 2% - начинается деградация. А у нас только 0,5%. Если не изменить ситуацию в корне, то скоро в науке даже при общем экономическом росте некому будет решать поставленные перед ней задачи. Старшее поколение уходит, уносит знания, а молодежи в науке все меньше.

Поправить положение могло бы введение 1-процентного отчисления от прибыли всех предприятий на научно-исследовательские разработки в своей области. Для бизнеса это деньги мизерные, но финансирование науки увеличилось бы в 4-5 раз. Не хочешь заниматься НИРом - деньги поступают в общий фонд. Эта мера куда важнее нынешних единичных мегапроектов и организации инновационно-венчурных центров. Когда-то де Голль во Франции поднял уровень науки именно налоговыми мерами. И сегодня научно-техническая сфера во многом является гарантом сильной и стратегически независимой Франции.

газета "Известия"
Рейтинг всех персональных страниц

Избранные публикации

Как стать нашим автором?
Прислать нам свою биографию или статью

Присылайте нам любой материал и, если он не содержит сведений запрещенных к публикации
в СМИ законом и соответствует политике нашего портала, он будет опубликован