Академик-секретарь Отделения энергетики, машиностроения, механики и процессов управления РАН, член Совета при президенте РФ по науке и высоким технологиям, академик Владимир Фортов избран членом Королевской инженерной академии Великобритании. Это лишь третий ученый из нашей страны, который причислен к элите английских инженеров. Однако новоиспеченный английский инженер Владимир ФОРТОВ в беседе с обозревателем "Известий" говорил не столько о своем титуле, сколько о проблемах родной российской науки.
- Владимир Евгеньевич, Королевская инженерная академия находится под патронажем супруга английской королевы герцога Эдинбургского Филиппа. За какие заслуги вас избрали в академию? И какое впечатление произвел ее патрон?
- Российские и английские ученые давно сотрудничают по проблемам высокоскоростного удара, противометеоритной защиты космических кораблей. Решается широкий спектр задач в области экстремальной высокоплотной энергии, когда вещество находится под давлением в миллионы атмосфер при температуре в десятки тысяч градусов, фактически это низкотемпературная плазма. Проводим эксперименты по разрушению вещества при очень короткой временной нагрузке, занимаемся компьютерным моделированием на супер-ЭВМ, которой располагает РАН. В космосе эксперименты были проведены при полете аппаратов "Вега" к комете Галлея.
Герцог Эдинбургский, несмотря на свои 82 года, - элегантный, военной выправки человек с неповторимым английским юмором. Когда один из моих коллег сказал, что в его стране нет традиции чаепития в 5 часов, герцог подмигнул: "Это все объясняет".
- В 1996-1997 годах вы были вице-премьером и министром науки. Недавно я увидел опрос, из которого следовало, что из всех наших министров науки среди ученых вы пользовались самой большой популярностью. Чем вы заслужили такие отзывы и почему в таком случае ушли из правительства?
- В правительство я попал как кур в ощип. Исполнение бюджета по науке составляло всего 40%. Мне удалось поднять финансирование науки в 1,8 раза, РАН - в 2,2 раза. Но я понимал: если еще год просижу министром, выпаду из науки. Если потерял два года, за науку еще можно зацепиться. Все-таки наука для меня - самое главное.
Не думаю, что Кириенко виноват в том, что финансирование науки в тот период резко снизилось. На него шла волна, а авторитета, которым пользовался Черномырдин у олигархов, у Кириенко не было. Я был свидетелем нескольких разговоров о дефолте, он мог случиться и раньше, но все-таки я уверен, что он не был неизбежен.
- На конец декабря назначено уже третье заседание Совета при президенте РФ по науке и высоким технологиям, которое будет посвящено кадровым проблемам науки. Какими вам видятся нынешние отношения власти и науки?
- Говорится много правильных слов. И делаются некоторые хорошие дела - тот же Совет, например. Мне кажется, у президента есть неформальный интерес к науке, он понимает ее значимость в современном мире. Но о переломе отношения власти к науке я бы не говорил. Из лексикона политиков выпало само упоминание о науке. Много разговоров о необходимости поддержки бюджетников, среди которых называются учителя, врачи и военнослужащие. А ученые? При средней зарплате в Москве 11 тысяч рублей, в РАН получают всего 3-4 тысячи. Государство заявило, что фундаментальная наука - один из национальных приоритетов, но тогда и деньги надо платить.
И все же уверен, в бедах науки виновато и само научное сообщество, к которому отношу и себя. Мы оказались не готовыми к новым реалиям, хотя детонатором перестройки была именно интеллигенция. Но обнадеживает, что в последнее время к науке стал проявлять интерес крупный бизнес, только сегодня у меня было две встречи. Но работа с бизнесом - это не только большие деньги, но и жесткие требования, задачи и сроки. К этому не все ученые привыкли.
Что касается поставленного на обсуждение в Кремле вопроса о молодежи, то это в науке самая важная проблема. Утечку умов мы не остановили - просто западный рынок насытился. На днях ко мне пришел талантливый ученый и сказал, что в пятницу он не будет ходить в институт, а будет подрабатывать в банке. Что возразить? Когда я был молодым ученым, работал по 14 часов, без выходных, ни о какой подработке на стороне речи не было. Если ученый где-то подрабатывает, это - наука второго сорта. Помните, в "Берегись автомобиля" Евстигнеев рассуждал: "Насколько лучше бы играла вечером в театре Ермолова, если бы днем стояла у ткацкого станка".
- Тем не менее, по статистике, число кандидатов наук в России год от года растет. Хотя статистика - как дышло...
- Мне, академику, 58 лет - это средний возраст нашего кандидата наук. Количество диссертаций растет за счет политико-экономического профиля. Сегодня все начальники обзаводятся научными степенями - в советские времена перед ними хотя бы стоял барьер в виде ЦК.
Самое главное - найти для науки деньги. В развитых странах финансирование науки составляет 3-4% ВВП, ниже 2% - начинается деградация. А у нас только 0,5%. Если не изменить ситуацию в корне, то скоро в науке даже при общем экономическом росте некому будет решать поставленные перед ней задачи. Старшее поколение уходит, уносит знания, а молодежи в науке все меньше.
Поправить положение могло бы введение 1-процентного отчисления от прибыли всех предприятий на научно-исследовательские разработки в своей области. Для бизнеса это деньги мизерные, но финансирование науки увеличилось бы в 4-5 раз. Не хочешь заниматься НИРом - деньги поступают в общий фонд. Эта мера куда важнее нынешних единичных мегапроектов и организации инновационно-венчурных центров. Когда-то де Голль во Франции поднял уровень науки именно налоговыми мерами. И сегодня научно-техническая сфера во многом является гарантом сильной и стратегически независимой Франции.
Дата: 11 декабря 2003
Источник публикации: Inauka.ru
http://stra.teg.ru/lenta/innovation/1176
