Глава комитета Госдумы РФ по энергетике, транспорту и связи Валерий Язев рассказал в интервью Коммерсант - GUIDE, почему Россия не желает ратифицировать Энергетическую Хартию. "Уралинформбюро" предлагает полную версию беседы.
- Валерий Афонасьевич, как в России понимают энергобезопасность? Совпадает ли в этом смысле точка зрения с Европой?
В.ЯЗЕВ: Энергобезопасность - это состояние защищенности страны от угроз надежному топливному и энергетическому обеспечению. Угрозы определяются внешними (геополитическими, макроэкономическими и конъюнктурными) факторами, а также состоянием энергетического сектора страны. Если говорить о международных определениях, то уместно привести определение энергобезопасности, которое было дано на саммите G8 в Петербурге, где было четко определено шесть ключевых моментов. Повышение прозрачности, предсказуемости и стабильности глобальных энергетических рынков. Улучшение инвестиционного климата в энергетической сфере. Повышение энергоэффективности и энергосбережения. Диверсификация видов энергии, обеспечение физической безопасности жизненно важной энергетической инфраструктуры, сокращение масштаба энергетической бедности. И, наконец, решение проблем изменения климата.
Отличие европейского подхода в более сильном акценте на глобальные процессы изменения климата и устойчивого развития. Впрочем, когда мы ратифицировали Киотский протокол, то, по сути, принципиальных различий у нас не осталось. Просто на практике к достижению энергобезопасности Европы мы подходим несколько по- разному. Безусловно, сближение позиции есть, но мы считаем неправильным подход, единственная задача которого - гарантии энергопоставок в ЕС на долгую перспективу, раскрытие российского энергорынка и развитие транспортной инфраструктуры. Мы же говорим и об их ответственности как потребителей. Другими словами, должна быть система договоров, подтверждающая взаимную ответственность как поставщика, так и потребителя и транзитных стран между нами. Когда будет создана такая устойчивая система, появятся координаты, в которых можно добиться энергетической безопасности.
А что сейчас происходит? Европа хочет иметь в лице России гарантированного поставщика энергоресурсов, плюс к этому она хотела бы еще и диверсифицировать поставки географически. Но когда Россия заявляет, что она тоже имеет право диверсифицировать рынки сбыта, например, ориентируясь на азиатский регион - Китай, Южную Корею, Японию, то Европа сразу начинает подсчет и говорит: у вас к 2015 году уже не хватит газа, чтобы обеспечить наши потребности. Европейцы ревниво относятся к поискам Россией альтернативных потребителей. Поэтому мы говорим: в таком случае закрепляйте свое преимущественное положение долгосрочными договорами. На наш взгляд, невозможно развивать газовый бизнес в целом мире и в России, в частности, не имея таких договоренностей, и европейцы это также понимают. Насколько я знаю, Э. ОН Рургаз продлил контракты на поставку газа до 2020 года, а Винтерсхалл - до 2030. Газ де Франс имеет пока договор до 2015 года, но также идут переговоры на долгосрочную перспективу. Именно такой подход гарантирует европейцам надежность и безопасность газоснабжения, России же он дает мотивацию на разработку месторождений, позволяет подсчитать наши трубопроводные возможности, строить новые транспортные коридоры. Если не будет взаимной отвественности и покупателя и продавца энергии, не будет и энергобезопасности. Нужны понимание "общей энергетической судьбы" и политическая воля двух сторон, чтобы сложился определенный общий энергетический комплекс. И идти к этому надо двумя путями - государственным и деловым.
- Сейчас много споров вокруг Энергетической Хартии. Европейцы говорят -- ратифицируйте, а Москва не хочет. Что же в этом документе так раздражает Россию?
В.Язев: Договор действительно передан на ратифицкаию в Госдуму и лежит в нашем комитете. Я противник его ратификации уже 7 лет.
- Почему?
В.Язев: Там есть много тонкостей, но я назову три ключевых момента. Историю Хартии вы знаете. Ее подписали в 1991 году, как протокол о намерениях. В 1994 году Россия подписала договор к Хартии. После этого много стран ее ратифицировали, но ряд ключевых игроков этого не сделал. В том числе Норвегия и Алжир. Америка тоже не рассматривает свое в ней участие. По мнению европейцев, наверное обоснованному, пока Россия не ратифицирует Хартию, считать ее полноценным документом, создающим предсказуемые правила игры и гармонизирующим энергетический рынок Европы, нельзя.
Мы не ратифицируем Договор к Энергетической Хартии по крайней мере по трем причинам. Первое - в ходе работы над Хартией ЕС ввел положение об организации региональной экономической интеграции. То есть они рассматривают ЕС, как один субъект, где нет границ, и входят в Хартию как единый субъект. Получается, что положения транзитного протокола и еще ряд моментов на территории Европейского Союза не действуют. Транзитной признается та страна, где энергоресурсы пересекают две границы. Получается, что Россия - это транзитная страна по отношению к среднеазиатскому газу, как и Украина, Белоруссия, Молдавия. И получается парадокс: ЕС призывает нас, понуждая всякими политическими методами, ратифицировать договор к Энергетической Хартии, требования которого они на себя в полной мере не распространяют.
Второе - в связи с транзитом российского газа через территорию других государств важной проблемой является так называемое "право первого отказа". В проекте Протокола закреплено, что в отношении условий доступа к наличным мощностям и их использованию субъект продления контракта получает режим не лучше и не хуже, чем режим других потенциальных пользователей. Российская сторона настаивает на закреплении положения, предоставляющего отправителю энергоносителей приоритетное право продления доступа к транспортным мощностям по истечении контракта. Также важен приоритет доступа к мощностям существующего транзита над новым транзитом.
Последний по месту, но не по значению вопрос - транзитные тарифы. В качестве механизма управления дефицитными ресурсами, то есть в данном случае транзитными мощностями, называется аукцион. Именно аукционы признаются законным способом установления тарифов на транспортировку энергоносителей. Это создает предпосылки для повышения тарифных ставок и, соответственно, ставит под угрозу конкурентоспособность российского газа на рынках ЕС. Не говоря уже об увеличении стоимости газа для российских потребителей.
Для газовой отрасли Договор к Энергетической Хартии означает шоковую перестройку газового бизнеса в России и превращение ее в транзитный газовый коридор. Мы не имеем права создавать предпосылки для дестабилизирующих процессов в энергетике России. Российская экономика и ее энергетическая составляющая не должна ассимилироваться Европейским Союзом. Это желание не противоречит нашей готовности участвовать в европейской интеграции. Замечу, что названные мною моменты невозможно исправить никакими дополнительными документами к Хартии, так как они заложены в ее базовые положения.
- Другими словами надо переписывать Хартию?
В.Язев: Моя позиция, что для энергобезопасности Европы нужны международные правовые документы, которые определяют правила игры, но никак не Хартия в ее нынешнем виде. Ее основные документы, по крайней мере по названным мной трем позициям, должны быть пересмотрены с учетом интересов России, как крупнейшего производителя энергоресурсов и крупнейшей транзитной страны. Вот в чем состоят наши разногласия.
- Недавно Вы вышли с инициативой создания в СНГ Международного альянса национальных неправительственных газовых организаций стран, производящих и транспортирующих газ (МАННГО). Для каких целей он создается?
В.Язев: У этого вопроса есть история. Еще 7-8 лет назад я запустил термин "газовая ОПЕК". Это время конца 90-х, когда появились первые газовые директивы, и когда ЕС всерьез понуждал нас ратифицировать Энергохартию. Ведь очевидно, что объединенная Европа, по сути, выступает с точки зрения интегрированного потребителя энергоресурсов. Это не хорошо и не плохо, а просто факт. Мы много дискутировали на эту тему с европейцами, которые ведут содержательный диалог с нефтяной ОПЕК. Они не могут пренебречь мнением картеля по объемам поставок, по квотированию добычи, по ценовым вопросам. Тогда я задался вопросом: а почему не существует ОПЕК газовой? Ведь клуб стран-производителей газа не такой уж широкий. Это - Туркмения, Казахстан, Узбекистан, Россия, Иран, Алжир, Норвегия, Катар, Индонезия. Эти страны вполне могли бы иметь консолидированную позицию. Для Европейского Союза это крайне нежелательно, им предпочтительнее вести переговоры с каждой страной и обговаривать лучшие условия. Ну а мы-то почему должны такую пассивную позицию занимать? Я считаю, что нужно на уровне стран, хозяйствующих субъектов создавать газовый альянс, который бы вел согласованную политику по ценам, темпам и срокам освоения новых месторождений, вводу новых транспортных коридоров и обговаривал правила игры с крупнейшими потребителями, одним из которых на сегодня является объединенная Европа. Параллельно могут идти контакты на уровне неправительственных организаций. Я как глава Российского газового общества говорю о том, чтобы объединить усилия национальных газовых ассоциаций Туркменистана, Казахстана, Узбекистана, России, а также Украины, Белоруссии, Молдавии, как стран транзитных, и найти такие условия добычи и транзита газа, которые бы отвечали взаимным интересам. Чтобы Европейский Союз не использовал нерешенные вопросы транзита газа между Россией и Украиной, не требовал снижать цены на российский газ и транзит, а платил бы в полной мере. Ведь сейчас немалую долю природной ренты за российский газ снимает Европа и использует ее в своих целях - тратит на социальные, политические, оборонные нужды и т.д.
- То есть газовый альянс со вкусной аббревиатурой МАННГО нужен чтобы более авторитетно говорить с ЕС?
В.Язев: Да. Его интегратором должна выступать Россия, учитывая крупнейшие запасы газа, масштабы газотранспортной системы, наше положение в центре евроазиатского континента. Мы готовы поставлять газ и в Европу, и в Азиатско-Тихоокеанский регион. Так что по определению мы должны быть интегратором этого союза.
- Европа не скрывает желания диверсифицировать поставки газа. В своем желании получать энергоресурсы по другим трудопроводам в обход России, я имею в виду нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан и газопровод Баку-Тбилиси-Эрзурум, ЕС не переходит дорогу России?
В.Язев: В какой-то мере переходит. Мы конечно хотели бы занимать эксклюзивное положение на пути транзита среднеазиатских энергоресурсов. Однако это невозможно - мы же реалисты. Но слишком уж драматизировать это обстоятельство не стоит. Мы даже приветствуем будущие поставки газа из Азербайджана в Грузию. Газ на этом рынке стоит 110 или 120 долларовза тысячу кубометров, а в Европе 200-260 евро. А вот если будет создан МАННГО, в его рамках можно договориться, к примеру с Казахстаном, о том, что ему будет невыгодно создавать дополнительные транспортные коридоры, а куда выгоднее будет поставлять газ через территорию России и по уже созданной трубопроводной системе.
- А как в России восприняли германо-французский энергоальянс?
В.Язев: Здесь дело вот в чем. На мой взгляд, всерьез говорить о российско-германском газовом альянсе не приходится. Германия член ЕС. Тем более с 1 января Германия будет председательствовать в Европейском Союзе, так что создавать какой-то альянс с Россией в пику ЕС она не может. А ЕС - это клуб потребителей российских ресурсов. Мы сейчас накануне пересмотра соглашений между Россией и Европой и Германия здесь должна выражать консолидированную позицию. Так что для меня германо-французские договоренности в этом смысле не были ничем неожиданным. ЕС консолидированно выступает как потребитель газа со своими правилами и никуда от этого не уйти. Мы тоже должны более четко отстаивать свои интересы и консолидировать производителей газа.
- Как уже было сказано, ЕС и Россия готовятся подписать новое Соглашение о партнерстве и сотрудничестве. На Ваш взгляд, как в нем должны быть прописаны отношения в энергетической сфере?
В.Язев: Это должен быть пакет взаимных обязательств поставщиков, потребителей и транзитных стран, который обеспечит энергетическую безопасность ЕС и создаст очевидные мотивы России для участия в энергобезопасности Европы.
- Насколько скандалы вокруг Штокмана и проекта Сахалин-2 могут осложнить отношения ЕС и России?
В.Язев: Это - не скандалы, я их таковыми не считаю. По Штокману идет переговорный процесс. Газпром может самостоятельно осваивать это уникальное месторождение. Я недавно говорил с французским министром промышленности, и он сказал, дескать, в одиночку вы только в 2015 году запустите Штокман, а с нами бы в 2012 году пустили. Я ему ответил, что нас по балансу 2015 год устраивает. И у нас нет задачи выкачать из страны весь газ в кратчайшие сроки. Должен действовать принцип разумной достаточности, то есть мы должны экспортировать столько энергоресурсов, сколько нужно для формирования внешнеторгового баланса. Но самая главная задача российского топливно-энергетического комплекса - обеспечить поступательное развитие российской экономики, чтобы нефтегазовая продукция у нас была по разумной цене.
Что касается Сахалина, Харьяги, где задействованы Shеll, Total, то их деятельность, в соответствии с соглашением о разделе продукции, вовсе не означает, что не надо выполнять наши природоохранные законы, закон о недропользовании. Сегодня действует комиссия Госдумы и Совета Федерации, которая в том числе разбирает и нарушения природоохранного законодательства. Их нужно устранить и реализовывать эти проекты дальше. С этим согласны и японская Mitsubishi, и Shеll, и Total. Они готовят планы мероприятий, которые устранят нарушения, и мы будем двигаться дальше.
http://www.uralinform.ru/detail.aspx?ID=70631
