Завтра - выборы Президента. Сегодня о них - ни слова. Поговорим о прошлом, настоящем и будущем российской внешней политики. Эти проблемы на фоне избирательной кампании отошли на второй план, а зря. Известно, что политика - вопрос выживания в следующую пятницу. Дипломатия - вопрос выживания в следующем столетии.
На протяжении 90-х годов наши отношения с наиболее влиятельными мировыми игроками - странами Запада - развивались строго по нисходящей линии. В 1991 - 1994 гг. мы переживали романтический период разговоров о "стратегическом партнерстве", когда почему-то некоторым нашим лидерам казалось, будто вот-вот Россия станет как Запад и частью Запада. Эйфория закончилась с решением Вашингтона начать расширение НАТО. Наступил более практичный этап "реалистического партнерства", продолжавшийся до кириенковского дефолта в августе 1998 г., после которого на Западе заговорили об усталости от российских проблем и "стратегическом терпении". Летом прошлого года оно сменилось не стратегическим нетерпением, когда на свет божий были вытащены сюжеты, связанные с российской коррупцией, "семьей" Ельцина, министерской чехардой и Чечней, после чего отношения по линии Россия - Запад приблизились к точке замерзания.
Скольжение отношений по наклонной плоскости вниз объяснялось множеством причин, из которых в качестве главных я бы выделил две. Во-первых, нарастала асимметрия экономических и политических возможностей стремительно слабевшей России и набиравшего силу Запада. В современном мире, где не столько государства занимаются геополитикой, сколько транснациональные корпорации вместе с правительствами занимаются геоэкономикой, нашей стране, которая в прошлом году уступала Америке по объемам ВВП в 45 раз, трудно было рассчитывать на учет своих интересов. Во-вторых, в начале 90-х налицо были слишком высокие ожидания. Мы рассчитывали на финансовую или хотя бы моральную помощь. Запад полагал, что Россия может быстро и легко трансформироваться в цивилизованную демократию западного типа. Ни того, ни другого не произошло, что привело ко взаимному разочарованию и взаимным подозрениям в самых худших намерениях.
В итоге к концу прошлого годы заговорили если не о возобновлении "холодной войны", то о "холодном мире".
Однако в последние месяцы, похоже, ситуация стала меняться к лучшему. По-видимому, отставка непредсказуемого Бориса Ельцина вызвала вздох облегчения не только на просторах нашей необъятной Родины, но и за ее пределами. Зарубежная пресса еще волнуется по поводу Чечни и коррупции, но реальные западные политики уже вновь зачастили в Москву. Асимметрия возможностей России и Запада сохраняется, но завышенных ожиданий уже нет. И мы и они стали большими прагматиками и более не обременены романтическими иллюзиями. Чувствуется, что со стороны многих западных руководителей есть стремление вновь выстраивать отношения едва ли не с чистого листа.
И здесь очень многое будет зависеть от того, ответит ли Россия взаимностью.
Сейчас в принципе возможны несколько вариантов российской внешней политики.
Можно попытаться реанимировать линию Андрея Козырева на следование в кильваторе западного сообщества в надежде войти в него составной частью. Линия, на мой взгляд, абсолютно бесперспективная, потому что в основные структуры Запада (НАТО, Европейский союз) нас никто принимать в ближайшее десятилетие не собирается, и Россия будет обречена на изначально второстепенную и пассивную роль.
Можно вслед за нашими коммунистами и жириновцами объявить Запад источником всех бед России, дружить со странами-изгоями (Ирак, Ливия, Северная Корея) и попытаться заработать политический капитал на раздувании антиамериканизма. Подход еще менее продуктивный, коль скоро даже попытки вновь противопоставить себя остальному миру добьют российскую экономику, а с ней и страну, превратив ее самое в изгоя.
Можно последовать за проповедниками изоляционизма, настаивающими на паузе в активной международной деятельности и сосредоточении на внутренних делах и развитии на собственной основе. Путь возможный, но обрекающий Россию на консервацию отставания, поскольку современный мир не знает ни одного случая "экономического чуда" в стране, которая жила бы в условиях самоизоляции.
Наконец, мы можем (на мой взгляд - должны) осознать, что при всей специфичности и самобытности России, нам удастся совершить прорыв в XXI век только в том случае, если, не забывая о собственных национальных интересах, удастся интегрироваться в систему глобальной экономики. В этой системе именно сейчас идет может быть окончательное разделение на передовые государства, которые будут выполнять во всемирном организме функции "мозга", и все остальные, которым уготована роль других частей тела (хотят они того или нет). А место России в стремительно идущих процессах глобализации будет зависеть от того, удастся ли нам выстроить отношения с наиболее развитыми странами на конструктивной основе, что позволит привлекать крупные объемы инвестиций, преодолеть очевидное техническое отставание, не выпасть из общего информационного пространства.
Нам не надо стремиться в НАТО - не реалистично и не нужно. Но добиться качественного улучшения отношений с Западом - и возможно, и необходимо.
("Труд", 25 марта 2000 г. "Прагматизм на месте романтизма")
