Виктор Иванович, министр образования и науки Андрей Фурсенко сообщил, что согласие с РАН по вопросу его реформирования достигнуто. И гн. Козлов, вице-президент РАН, это подтвердил. Академия проверит свои НИИ, и по итогам этой проверки примет решение о сокращении или объединении институтов. Все прикладные исследования будут выведены в отдельные институты, и будут финансироваться из внебюджетных источников, а на фундаментальные исследования будут выделяться средства из федерального бюджета, причем в 2008 году - вдвое больше, чем в этом, как академики и хотели. Насколько удачен, с Вашей точки зрения, такой вариант реформы, когда Академия, по сути, будет сама себя реформировать?
То, что Академия будет сама себя реформировать - это, может быть, не так уж и плохо. Но дело в том, что параметры этой реформы все равно, как вы понимаете, заданы сверху. И я не уверен в том, что это сделано наилучшим образом. Я давно говорил, что академическую науку нельзя реформировать саму по себе в отрыве от всей российской науки. Реформировать нужно всю нашу научную систему. И я считаю, что главный недостаток системы науки в России сидит не в Академии, а как раз в отраслевой науке, которая при очень слабом потенциале получает весьма значительные деньги, и эти деньги летят на ветер, то есть, возвращаются в карманы заказчиков по системе, которая называется "откат". Я не хотел бы здесь, потому что это прямое обвинение в уголовщине, называть никаких фамилий и никаких организаций, но по разным прикидкам получается так, что если лет десять назад откат составлял 15%-20%, то теперь - 70% - 80%. Это означает, что научная работа вообще не ведется, что существует только прикрытие и больше ничего. Достаточно посмотреть, каким образом министерства и ведомства распределяют свои лоты, и в какой степени обоснован этот выбор. Заказы получают организации, которые не могут подтвердить свою причастность к тематике, по которой они выиграли лот, абсолютно ничем - ни одной публикацией, квалификацией хотя бы одного сотрудника. Хотя среди конкурсантов есть и такие, у которых доктора наук по этой проблематике насчитываются чуть ли не десятками, и публикации десятками, если не сотнями, и так далее. Но они проигрывают эти лоты, потому что об откате с ними договориться не удалось. Я считаю, что главное зло сейчас - именно это, что Академия - это цветочки по сравнению с этими уже поспевшими ягодками.
Теперь - что касается Академии. Разделять прикладную и фундаментальную науку - это тоже самое, что разделять актеров на трагиков и комиков. Ну бывают чистые комики, бывают чистые трагики. Но большинство актеров играют и трагические, и драматические, и комические роли. Например, Смоктуновский - каких только ролей не играл! Папанов - в основном, комический актер, но в "Белорусском вокзале" у него трагическая роль. И сколько угодно таких примеров! Так что это разделение всегда искусственно, и эти искусственные разделения без негативных последствий не обходятся. Я не знаю ни одного прецедента за границей, когда так усердно делили бы науку на прикладную и фундаментальную, и я негативно отношусь к этой идее. С моей точки зрения, здесь издержек будет гораздо больше, чем каких-либо полезных результатов. Я не очень хорошо представляю систему вывода всего этого за пределы институтов. При той системе обеспечения прикладных исследований, которая сложилась в форме 70%-80% отката, жизнеспособных организаций почти не осталось. И это при том, что государство остро в них нуждается. Так что пытаться решить таким образом этот вопрос, оставаясь в рамках Академии, как следует из договоренности между президиумом РАН и Минобразования, это - прятать голову в песок и больше ничего.
А как он должен решаться?
Нужно, прежде всего, реорганизовать всю отраслевую науку. Отраслевой наукой должны руководить межведомственные советы, в которых половина голосов плюс один голос, должен принадлежать Академии Наук. Чиновники не могут решить научных вопросов, по определению не могут, они не могут сделать разумный заказ. Настоящие чиновники, нуждающиеся в науке, живут по принципу, который был написан в американском универмаге: "Если вы не знаете, что купить, приходите к нам, у нас это есть". Они никогда не знают, что купить, если иметь в виду суть дела, а не все эти извращенные вещи, в которые сейчас выливается отраслевая наука. И для того, чтобы понять, что им нужно купить, они должны обсуждать этот вопрос вместе с серьезными научными работниками, которые остались, прежде всего, в Академии Наук. Вы понимаете, что из отраслевых институтов, которые при советской власти были временами чрезвычайно сильными, которые представляли настоящие научные организации, оттуда всех вымыло сейчас. Вымыло по разным причинам. Во-первых, прикладнику проще продать себя со своими результатами, чем фундаменталисту, поэтому утечка мозгов из прикладных институтов на запад была даже дольше, чем из Академии наук. Во-вторых, прикладник, который работает в отраслевом институте, гораздо ближе к чиновничеству, и ряды чиновников очень существенно пополнились за счет работников институтов, именно этих отраслевых институтов. В этих институтах почти никого не осталось. Посмотрите, например, какие институты занимаются природоохранной тематикой - да это же стыд один, тут я могу сказать совершенно ответственно. Поэтому отраслевой наукой должны управлять межведомственные советы, составленные примерно пополам из академических ученых и чиновников, в половину чиновников входят и представители отраслевой науки, точнее, ее останков. Они и должны делить лоты, они должны ответственно принимать результаты. Эти результаты должны защищаться. Я работаю в Академии Наук, и я совершенно ответственно говорю, что защиты докторских диссертации, равным образом, и кандидатских, в тех институтах, которые мне известны, проходят на серьезном уровне. Ни одна прикладная работа сейчас так не защищается, они вообще не защищаются. А чего их защищать? Откатил - и иди с богом! Вот тут должна начинаться реформа. Тогда можно начать образовывать прикладные организации на базе академических институтов, при всей условности, при всей нелепости этого подхода, переводя туда всю прикладную проблематику, во всяком случае, когда удается более-менее обоснованно сказать, что она прикладная. Тогда у этих организаций будет шанс выжить. А сейчас у них таких шансов почти нет, и не потому, что они плохо работают, а потому, что никто не заинтересован в их продукции, а заинтересован в деньгах, которые они платят за получение так называемой научной продукции, но не ради продукции.
Увеличение финансирования на науку в 2008 году в два раза по сравнению с этим годом - это достаточный уровень для того, чтобы наука выдавала качественный продукт?
Нет, конечно. Для того, чтобы требовать от науки качественный продукт, нужно было, чтобы финансирование было похоже на то, которое имеют продуктивно работающие на западе ученые. Жизнь в Москве ничуть не дешевле, чем в любом большом капиталистическом городе, а зарплаты у наших ученых в 50 раз меньше. Ну, будет не в 50, а в 25. Но, тем не менее, важна тенденция - если государство будет постоянно проявлять к этому интерес, постоянно будут проходить какие-то улучшения, если мнение людей науки будет выслушано, если оно будет учтено. Это колоссальный фактор, это дороже денег, но этого нет.
1 июня 2005
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=56524
