Рогожкин: Я приветствую в нашей редакции Александра Дмитриевича Некипелова, вице-президента Российской академии наук, академика, а также Ирину Васильевну - руководителя пресс-службы академии. Мы рады тому, что руководство академии в "МК", поскольку сегодняшняя ситуация, связанная с академической наукой характеризуется весьма серьезными дискуссиями, о путях ее развития, реформах и их понимании. Александр Дмитриевич, ваше небольшое предисловие, а потом уже вопросы журналистов.
Некипелов: Вы знаете, Российская академия наук в последнее время является предметом очень пристального внимания. В значительной степени это и понятно. В Российской академии наук объявлены выборы в соответствии с уставом этой организации. Многих интересует, что будет происходить, как это будет, почему будет и т. д. Кроме всего прочего РАН находится в процессе модернизации.
В чем суть этого процесса модернизации. РАН пережила необыкновенно тяжелый период 90-х годов. Финансирование в это время сократилось на порядок. То, что она выжила, это просто чудо. Какие потери мы понесли за это время? Главная из них носит демографический характер. Только сейчас возобновляется потихонечку приток молодежи в науку. Много людей ушло, особенно активного научного возраста. В результате, к настоящему времени сложилась такая ситуация, когда, с одной стороны, РАН является одним из выдающихся мировых учреждений науки, пользующаяся колоссальным авторитетом. Действительно, способная еще пока выполнять исследования на самом высшем уровне. С другой стороны, она как бы просто находится при простом продолжении экстраполяции сложившихся тенденций. Она находится перед угрозой вымирания, самого элементарного. Мы в этих условиях, именно Российская академия наук, после достаточно серьезных дискуссий внутри, стали инициаторами решений, которые в мае этого года воплотились в принятое правительством постановление о повышении заработной платы научным сотрудникам.
Суть подхода, который лежал в основе наших предложений и который был вначале одобрен, в августе 2005 года, на совещании у премьера, с участием и министра образования и науки, и министра финансов, а в дальнейшем, буквально неделю спустя, и с участием президента страны, заключался в следующем. Что для оздоровления кадровой ситуации РАН мы осуществляем комплекс, пакет мер. Суть этого пакета сводилась к следующему. РАН сокращает число бюджетных ставок, я подчеркиваю число бюджетных ставок, потому что численность наших сотрудников будет больше, чем число бюджетных ставок. Часть из них будет получать финансирование за счет внебюджетных источников. Так вот число бюджетных ставок сокращается по сравнению с 1 января 2005 г. на 20%, потому что все эти договоренности осуществлялись в 2005 году и, соответственно, ни на какие другие цифры ссылаться было просто невозможно.
Одновременно оплата труда возрастает за этот период, средняя зарплата, в пять раз. И выходит в 2008 году или к 2009 году выходит на уровень 30 тысяч рублей на одного сотрудника, средний уровень. У нас есть и дальневосточное, сибирское, уральское отделения, где существуют региональные коэффициенты. Поэтому надо реально понимать, что в центральной части это среднее будет несколько ниже, оно будет в районе 28 тысяч рублей, а, скажем, на Дальнем Востоке, будет 43 тысячи рублей в месяц. Но в среднем по академии она будет составлять 30 тысяч рублей в месяц. Вы понимаете, что увеличить зарплату из бюджетных источников в пять раз за счет сокращения численности на 20% это даже нам, Академии наук, не хватит фантазии, чтобы это осуществить. Хотя частенько нам приходится читать о себе, что мы обменяли численность за заработную плату. Но вот попробуйте обменять двадцати процентное сокращение на пятикратное увеличение зарплаты. Если у вас получится, я буду очень рад.
На самом деле три основных фактора, за счет которых это становится возможным. Во-первых, сокращение определенный вклад в это вносит. Хотя это наименьший вклад. Далее, есть график расходов, точнее говоря, там есть два графика, но я в эти детали вдаваться не буду. Есть график расходов на гражданскую науку, принятый в 2002 году. Он достаточно круто идет вверх, производная хорошая. На Российскую академию наук традиционно приходится примерно треть ассигнований на гражданскую науку. Следовательно, происходит общий рост ассигнований на гражданскую науку. Это само по себе является очень важным фактором. И третье. После достаточно серьезных дискуссий, чтобы выйти на такой уровень зарплаты, который по нашим оценкам будет способен переломить ситуацию с притоком молодежи в науку, а, следовательно, и передачи знаний и опыта наших видных ученых молодежи, мы пошли на то, что в расчеты заложили очень скромный рост в этот период других расходов. При расчетах мы исходили из следующих положений: для того, чтобы мы были в состоянии оплачивать коммунальные расходы с избытком, с учетом прогнозов правительства в отношении инфляции, достаточно 12-процентного роста этих расходов в каждый из этих годов. А также что мы потерпим, и в течение трех лет будем сохранять на уровне 2006 года затраты на оборудование. Это тяжелое решение, потому что с оборудованием много проблем. И, конечно, обновление оборудования принципиально важно для ведения научных исследований. Но все-таки мы, в конечном счете, пришли к выводу о том, что, если не будет научных сотрудников, то и оборудование не понадобится. Поэтому два с половиной года мы уж как-нибудь продержимся на таком уровне финансирования. Но если не возникнет каких-то дополнительных возможностей, которые мы, естественно, изыскиваем тоже. А дальше, учитывая, что тот график, о котором я вам говорил на девятый и десятый годы достаточно круто идет вверх, то тогда мы уже сосредоточим все наши усилия, когда выйдем на уровень зарплаты, который создаст нормальные условия для притока молодежи в науку, мы сосредоточимся на обновлении нашего парка оборудования. Это такой общий подход.
Сейчас это все реализуется и очень не просто. И мы полны решимости это дело до конца довести, потому что глубоко убеждены в том, что иного пути сохранения Академии наук просто-напросто не существует.
Есть, правда, вопрос о том, а нужна ли Академия наук вообще. Вы знаете, с нашей точки зрения, это вопрос серьезный. Его надо открыто обсуждать и принимать по нему решение. В нашем понимании, ответ на этот вопрос зависит от того, какое решение страна принимает в отношении своего будущего. Если страна не имеет каких-то серьезных амбиций, а исходит из того, что ориентироваться надо на текущую рыночную ситуацию, то, вообще говоря, иметь фундаментальную науку по всему спектру, это довольно дорогая игрушка. И поэтому в мире очень мало стран, которые могут себе это позволить. И Россия уж точно входит в пятерку. Но, если у страны есть амбиции занять какое-то серьезное место в обеспечении научных прорывов, научного прогресса, выпуске высокотехнологичной продукции и т. д., то тогда инвестиции в фундаментальную науку это очень выгодно. И с точки зрения этих задач инвестиции. Поэтому это как бы не вопрос Академии наук. Это вопрос страны, это ей нужно определяться, хочет она такую игрушку иметь, или не хочет.
Что касается формы - Академия наук. То нас, честно говоря, изумляет точка зрения, которая навязывается сегодня обществу. Именно о том, что есть некая доставшаяся от сталинского периода архаичная структура, а вот на место этого замечательно будет, если мы выдающихся ученых, членов Академии выведем в такую резервацию, клуб ученых, который будем называть Российской академией наук. И даже такая заглавная мысль приводится: давайте мы им даже раз в десять повысим зарплату, будет 300 тысяч, а не 20, т. е. в 15 раз, но только, чтобы они не мешались под ногами. А мы уж тут в агентствах и т. д. разберемся, как там управлять лучше институтами. Но если форму организации, когда научное сообщество принимает решение (может быть, не всегда идеальное), но принимает решение, как распределять средства на фундаментальную науку по тем или иным направлениям, считать остатками сталинизма, а жесткое административное управление, связанное с возможным произволом чиновником и т. д. считать верхом прогресса, то, пожалуйста, это тоже должно решить общество. Но, однако же, мы-то глубоко убеждены, что те принципы, которые сейчас действуют, их эффективность подтверждена временем и просто так ломать это довольно смелое решение. Значит ли из этого, что ничего не надо менять вообще. Нет, не значит. И Академия наук помимо повышения зарплаты и других вещей, связанных с численностью бюджетных ставок и т. д., мы выходили с предложением, и кстати говоря, высказывали их еще при формировании программы модернизации фундаментальной науки. Мы говорили о том, что понимаем, что, во-первых, между фундаментальными исследованиями и прикладными исследованиями, конечно, нет никакой Китайской стены. Очень часто фундаментальные исследования имеют очень прикладные эффективные выходы, это, собственно, и сейчас происходит. Мы понимаем также, что в силу особенностей развития нашей страны в последние лет 15, оказалось фактически разгромной в стране вообще прикладная наука. И мы понимаем, что если в стране стоит задача формирования инновационной системы, то было бы странно не использовать потенциал РАН. Каким образом можно его использовать?
Наши представления на этот счет сводятся к следующему. Мы соответствующие предложения давно вносили и продолжаем их отстаивать. Мы считаем, что принципиально важно создать правовые условия, которых сегодня не существует для формирования в рамках РАН, наряду с основной ее частью, которая занимается фундаментальными разработками, инновационно-коммерческого сектора. Он послужил бы своеобразным интерфейсом между фундаментальной наукой, выходами практическими из этой науки и бизнесом в производство, в экономику. Мы предлагаем, чтобы были созданы условия для формирования холдинговой структуры, условно можно назвать ее - активы РАН. Она бы владела акциями акционированных государственных унитарных предприятий, которые входят сейчас в РАН, а также тех отдельных институтов, где это целесообразно; либо каких-то отдельных подразделений этих институтов, которые действительно в основном перешли на работу на рынок, проявляют большую эффективность в этой области. Такого рода структуры можно было бы действительно превратить в акционерные общества, но при этом любые разговоры с нашими предприятиями, с нашими институтами говорят о том, что брэнд Академии они ценят крайне высоко. И для них принципиально важно, чтобы это происходило без потери брэнда РАН. На наш взгляд, такого рода холдинговая структура, которая владела бы акциями соответствующих акционированных структур, действующих в коммерческом режиме на рынке, служили бы своеобразным, как я сказал уже, звеном между исследованиями фундаментальными, прикладными и производством, это было бы очень важно. Разумеется, поскольку Академия оперирует федеральными ресурсами, разумеется, нужно было бы, чтобы и представители государства участвовали в совете директоров этой холдинговой структуры, и все это должно быть прозрачно, и так далее. Но доходы, дивиденды от деятельности этой структуры, если бы таковые были, а мы уверены, что они были бы, должны были бы идти на финансирование. Оно могло бы считаться так же, как сейчас доходы от аренды дополнительным бюджетным финансированием, могли бы и должны были бы идти на финансирование основной части академии, той, которая фундаментальна. Но как только мы начинаем обсуждать такие вещи, мы говорим - да, это, конечно, очень интересно, но тут немножко законам противоречит, и так далее. А вот давайте мы лучше сейчас создадим какую-нибудь структуру, которая бы управляла вашими площадями, сдаваемыми в аренду. На наш взгляд, этот вопрос совершенно не сопоставим по масштабу с тем, о чем мы говорим, вопрос, не решающий никаких существенных, содержательных вещей. Кроме того, если хотите создавать эндаунт, создавайте ради бога, и убеждайте институты, что им выгодно передать свои площади в управление этому эндаунту, что он им обеспечит большую доходность, чем прямая сдача помещений. А речь-то ведь идет не об этом. Обвиняя нас в сталинизме, в архаизме и так далее, люди, которые это предлагают, имеют в виду, что они создадут некую монопольную структуру, куда все обязаны будут сдать, а уж чего там на выходе получится, это мы посмотрим. Вот такие наши соображения по этому поводу, и мы их отстаивали, и я думаю, будем отстаивать и дальше. К сожалению, работа по реализации пилотного проекта показала нам насколько трудно преодолевать разного рода бюрократические препоны. Вы и сами можете посмотреть постановление правительства, которое было принято в мае, и там было несколько заданий заранее разработать порядок и условия применения стимулирующих надбавок в РАН, квалификационные должностные требования, затем и порядок аттестации. Там же говорилось о том, что нужно решить вопрос, связанный с институтами, которые не попали в список по сугубо формальным причинам, и на которые пилотный проект должен распространяться.
Так как соответствующие постановления правительства указывались без срока их реализации, это по правилам нашим означает, что срок их реализации был установлен один месяц. То есть в конце июня все эти решения должны были быть приняты. Я должен вас проинформировать, что к настоящему моменту ни одно из этих решений не принято. Ответственными за реализацию этих решений в постановлении правительства были записаны министерства образования и науки, министерство социального развития и здравоохранения, министерство финансов.
При этом я должен вам сказать, что уже в июне все проекты на этот счет с нашей стороны были представлены. Была дискуссия, и она отчасти продолжается по отношению к вопросам о стимулирующих надбавках, о том, каким образом это должно быть построено, но тем не менее, ни одного из этих решений не принято. Поэтому я не очень удивляюсь, что нам этим летом пришлось услышать о том, что РАН срывает достигнутые договоренности о своей модернизации. У меня такое впечатление, что это просто стремление перевести стрелки. Ничего конкретного по поводу того, что мы срываем, где мы не выполнили своих обязательств, мне слышать не удалось. А то, что удалось, является просто неправдой.
Так что мы, конечно, продолжаем работать. Из того, что там не могут согласовать ведомства вопросы о стимулирующих надбавках, не следует, как об этом почему-то пишут, сейчас довольно много, а некоторые работники органов исполнительной власти считают, что так и есть на самом деле, не следует, что наши ученые не получают соответствующие средства. Мы поначалу действительно сразу после принятия постановления приняли свое постановление, где мы вплоть до принятия положения порядка выплаты стимулирующих надбавок наложили мораторий на выплату этих надбавок. Но когда мы увидели, что все это дело безнадежно затягивается, то президиумом было принято постановление, вносящее корректировки. Те институты, которые выходят на установленный для них уровень количества бюджетных ставок, получают разрешение на выплату стимулирующих надбавок. И я хочу вас сегодня совершенно официально проинформировать, поскольку мне приходится подписывать все эти разрешения, после того, как это изучается нашим финансово-экономическим управлением, что в настоящее время большинство организаций центральной части РАН, получили такие разрешения и выплачивают зарплату и надбавки в полном объеме.
Из выступления Александра Некипелова в пресс-центре "МК"
http://www.glazev.ru/
