Владимир Меньшов отмечает в этом году сразу два юбилея - собственное 65-летие и 25-летие самого знаменитого своего фильма "Москва слезам не верит" - обладателя "Оскара" за лучший зарубежный фильм. Это были трудные годы: с одной стороны признание и зрительская любовь, с другой - пренебрежение критиков и недоумение коллег по цеху. Достаточно обратить внимание на забавный факт: заграницей его работа удостоилась самой главной кинопремии - "Оскара", а жюри российских фестивалей фильмы Меньшова призами никогда не баловало. Причина проста: Меньшов всегда работал для зрителей, а не для правительства, критиков и "галочек", и в те годы, когда советской машине были нужны "потемкинские" фильмы о счастье страны, он делал правдивое кино о счастье обыкновенного человека.
- Этот год - юбилейный для фильма "Москва слезам не верит", который до сих пор остается вашей "визитной карточкой". Его по-прежнему любят, его по-прежнему смотрят, им по-прежнему восхищаются. Что было особенного в этом фильме, отчего у него такая долгая и счастливая судьба?
- Этот вопрос, наверное, не ко мне. Видимо, просто угадал потребности общества на тот момент. Что-то там задето вечное, что преодолевает всю мелодраматичность ситуации, какие-то штампы, нередко встречающиеся в искусстве кино. Думаю, причина еще и в изрядной доле юмора, с которым снят фильм. А может быть - просто звезды сошлись. Я был молод, в хорошей форме, актеры работали замечательно.
- Наверное, этот фильм еще и потому так близок зрителю, что вы вложили в него и частицу своего сердца, своей души и своей биографии. Вы ведь тоже приехали из провинции завоевывать Москву!
- Это все весьма относительно. Есть режиссеры, которые не были на войне, а сняли великолепные фильмы о войне...
- Во всяком случае, в профессию вы прорывались с боями...
- В те годы - годы "покорения Москвы" - мне иногда приходили в голову мысли, что жизнь не удалась и я ошибся в выборе профессии. К третьему курсу театрального института понял: мне не победить. У меня характер не актерский. Там нужны амбиции, честолюбие.
А вот попав во ВГИК, быстро почувствовал: это мое. И стал соревноваться всерьез. И даже Феллини оказался для меня... нет, не конкурентом, но объектом пристального внимания, целью, к которой нужно стремиться
Михаил Ромм взял меня в свою мастерскую во ВГИКе уже на втором курс, но у меня возникли сложности с зачислением, а я хотел учиться только у Михаила Ильича. Волынка затянулась почти на полгода, мы с женой жили на гроши, продолжая ютиться в комнатке театрального общежития.
Видя мое бедственное состояние, Ромм специально для меня придумал "аспирантуру по режиссуре", я стал получать стипендию, значительно превышавшую студенческую, но еще год продолжал упорно биться, пытаясь перевестись в студенты.
- Зачем вам это нужно было?
- Студенты, в отличие от аспирантов, могли снимать учебные фильмы, я же шел во ВГИК учиться снимать кино, а не диссертации сочинять.
- А как вы считаете, Москва по-прежнему слезам не верит?
- Это название было как бы способом себя заявить, доказать свое право жить в этом, уже сложившемся, сообществе.
- Сколько времени у вас ушло, чтобы завоевать Москву?
- Я четыре раза поступал в институт, потом четыре года учился Вообще две трети жизни прошло у меня в Москве, поэтому я чувствую себя москвичом.
Конечно, первые восторги и восхищение столицей со временем несколько поутихли, и сейчас появились даже некоторые возражения Слишком уж Москва перенаселена выходцами из бывших наших республик. В общей массе население достаточно обеспеченное, только автомобильный парк с начала перестройки увеличился раза в три.
- В свое время вы приехали из глубинки - и завоевали Москву. Возможно ли это сейчас для молодого, талантливого режиссера? Если он приехал из провинции без денег и без протекции - он может завоевать Москву?
- Такое происходит каждый день, независимо от социального строя, потому что талант всегда находит себе дорогу. Хотя, к сожалению, не все, что пробивается, есть талант.
- Сегодня есть талантливые режиссеры, которые, быть может, снимают талантливые фильмы, но я не могу припомнить ни одного постперестроечного фильма, который мог бы соперничать по популярности с вашим "Москва слезам не верит". Почему сегодняшние фильмы такого безоговорочного, оглушительного успеха не имеют?
- Это зависит от состояния нынешнего общества, проката Можно назвать целый ряд причин. Например, когда я снимал картину, представлял, какой зритель на нее пойдет, но не думал о том, насколько полными будут залы. Не было такого понятия, как рейтинг, кассовый успех. Сейчас же рейтинг волнует режиссера чуть ли не в первую очередь.
- Ваш фильм "Зависть богов" был обречен на такой же тотальный успех, как и "Москва. Но из-за того, что система кинопроката разрушена, судьба картины сложилась не так удачно...
- Вы правы в отношении развала прокатной системы - из-за этого наш российский зритель отучен от кинематографа. А на экранах телевизоров царят "мыльные оперы", причем по рейтингам наши сериалы уже перебивают зарубежные, и их даже прекращают закупать. И вовсе не такое уж зло - сериалы, посмотрите, сколько актеров получают работу, скольким режиссерам удалось заявить о себе, сколько новых имен появилось. Но это касается только Москвы и Питера. В глубинке по-прежнему полный завал, и не только в искусстве, а в жизни вообще.
Не скрою, меня задело, что картина осталась без призов. На "Кинотавре" сделали вид, будто фильм вовсе не участвовал в конкурсе. С другой стороны, еще неприятнее, если бы "Зависти" дали утешительную награду, скажем, за музыку или костюмы... Впрочем, какого черта я об этом говорю? Коллеги опять посчитают, что Меньшов жалуется или обижается.
- И критики, в отличие от зрителей, к вам не очень-то благоволят...
- К счастью, позиция, точнее, оппозиция профессионального цеха не влияет на отношение зрителей к моим картинам. Людям кино Меньшова нравится, и это главное. А нелюбовь критиков я уж как-нибудь переживу. Они вечно кривят губы: фи, мелодрама! Лишь некоторые начинают понимать: нет плохих и хороших жанров, настоящую мелодраму снять не менее трудно, чем, к примеру, "Зеркало" Тарковского.
- Говорят, что "Зависть богов" - это ваше объяснение в любви к вашей жене. Это так?
- Не знаю. Когда мы снимали фильм, то об этом не думали, но если это получилось - то это справедливо. Потому, что я люблю свою жену и горжусь ею. Мы представили ее в этой картине в роскошном виде, чем заслужили неприязнь некоторых критиков, которые не могли понять, как немолодая героиня Алентовой смогла вызвать сильную любовь. И когда эта история пробила сердца молодых людей, то это вызвало большой переполох.
- У вас в фильмах - много потрясающих актерских открытий. Вы явили нам слесаря Гошу - Алексея Баталова, Александра Михайлова в "Любовь и голуби", Анатолия Лобоцкого в "Зависти Богов" Как вы чувствуете, кто из актеров лучше подойдет для определенной роли? Как вы делаете выбор?
- У меня актерское образование, и я могу подобрать актера сам, без ассистентов, если я видел его работу в кино раньше, или с некоторыми сам снимался в кино. Я чувствую, что вот этот парень будет то, что мне нужно.
- Вы прислушиваетесь к тому, что вам говорят актеры?
- Ко всему прислушиваюсь, высказываться им можно, это не опасно.
- Но последнее слово остается за вами?
- Да.
- Вы, конечно же, одержимы своей профессией. Каждый, кто смотрит фильмы, в которых вы участвуете как режиссер или актер, в этом не сомневается. Одержимы ли вы до такой степени, что ваше кино снится вам по ночам?
- Иногда по ночам появляются какие-то решения, какие-то идеи. Но не только по ночам. Иногда у меня бывает: увидел какой-то эпизод, какой-то случай, просто увидел кого-то - и понял, что вот это пригодится в фильме, который сейчас снимаешь. Надо просто не допускать отстраненности от жизни, не впускать себя в абсолютно логический ряд, надо ценить эти минуты, когда приходит вдохновение, - а оно приходит.
Картина "Зависть богов" снималась без сценария вообще. Сценария не было - только план сценария. Сам сценарий писался на площадке, каждый раз перед началом, и я не очень был взволнован этим обстоятельством. Хотя мы снимали как бы на грани фола.
- Вы снимаете художественное кино, в котором совсем не обязательно показывать "правду жизни". Наоборот, кино показывает людям прекрасную мечту, чтобы они хотя бы на время вырвались из тяжелой действительности. Но, тем не менее, насколько жизненна проблематика, которую вы поднимаете в своих фильмах, в частности, в "Зависти богов"? В конфликте между профессией и любовью, например?
- Можно и так сказать. Мое давнее убеждение, - что в жизни человека две составляющие, очень важные - это выбор профессии и выбор спутника жизни. Очень важно не ошибиться в выборе. Но если у мужчины выбор профессии стоит на первом месте, то у женщины - наоборот.
- Вы способны на компромиссы ради будущего своего фильма? Если начальство потребует поправок, внесете их?
- Что касается лично меня, то я - человек определенных принципов. Даже если бы я ухудшил свое положение, я бы все равно не пошел бы на компромисс. У меня и было такое, и на картинах случалось. Я не могу поступиться своими принципами, хотя это сейчас у нас происходит сплошь и рядом. Я видел, как люди сдавались - при малейшем окрике начальства, и даже при просто жесткой просьбе. И картины закрывали.
- Вы - едины во многом: вы и автор сценариев к своим фильмам, и режиссер, и актер. А от чего вы получаете больший кайф? Когда играете в чужих фильмах или когда ставите свои?
- Нет, конечно же, ни с чем не сравним кайф, который завладевает режиссером в случае успеха. Бывает, что актеры пробуют режиссуру и уходят, поняв, что это - не для них. Но если актер на секунду поймал удовольствие от режиссерской работы, он уже остается в этом. Актерская профессия навсегда становится хобби, а режиссура - это создание собственного мира, проверенного, настоящего мира, иногда более убедительного, чем истинный мир.
- Суеверны ли вы? Например, у некоторых режиссеров принято разбивать тарелку перед началом съемок
- Нет, это было бы преувеличением. Есть несколько примет, которые всегда сбываются, и я на них обращаю внимание. Ну, например, на какую ногу споткнулся. Но по большому счету, судьба фильма от этих мелочей не зависит. Ничего не помешает и ничего не спасет в случае успеха или провала фильма.
- Последнее время вы еще и продюсер. Скажите, тяжело доставать деньги на кино?
- По правде говоря - невозможно. Последний, кто вложил деньги в кино, был Тамаз Самтишвили, генеральный инвестор нашей картины "Зависть богов". Конечно, эти затраты прокат ему не возместил. И больше уже не находится людей, которые бы вкладывали деньги в кино. Сейчас главный продюсер - это государство, которое некоторым режиссерам (в число которых вхожу и я) дает относительно приличные деньги. Хотя этого совсем не достаточно для создания картины. Слава богу, сейчас телевизионные компании стали поддерживать кино.
- Скажите, что вы считаете самой большой своей удачей?
- Как сценариста - "Ширли-мырли", это была очень смелая акция. С точки зрения режиссера - это сложнее, у каждой картины своя судьба, и каждая дорога как ребенок. То же верно и для меня-актера - все роли дороги одинаково, это как часть тебя самого.
- Что для вас имеет большее значение - мнение критиков или мнение зрителей?
- Вообще-то все должно быть гармонично. Но в любом случае, нельзя наплевать на мнение своих коллег, их мнение очень важно, и уж наплевать на мнение зрителей тем более нельзя. Хотелось бы, чтоб это было в гармонии, но жизнь заставляет, вот меня в частности, делать какой-то выбор. Поэтому мне придется с некоторым мнением кинематографического сообщества не считаться. После "Москва слезам не верит" я получил много более чем странных реакций именно от коллег, и это продолжается на всех дальнейших моих картинах.
- Вам не могут простить вашего успеха и массовой любви зрителей.
- Да, это одна из составляющих. Как мог я получить "Оскара", а не кто-то другой, более именитый, и за картину, которую долго не принимала цензура? Я понимаю, это трудно понять и простить.
- Как вы чувствуете, когда надо ставить точку в фильме? Когда вы скажете - "снято"?
- Нет. Фильм начинает жить своей жизнью еще до окончания работы над ним. Чем больше ты его снимаешь, монтируешь, показываешь кому-то, тем больше ты понимаешь - уже сами герои начинают вмешиваться в процесс. Бывает, получается совсем не то, что было задумано. Это как Пушкин сказал: "Надо же, Татьяна моя вышла замуж", - он совершенно это не планировал. Так и здесь, фильм - он живет по своим законам, и он уже сам поставит точку. Если ты ему правильное направление задал, то он придет к своему, даже иногда неожиданному, не предполагаемому, результату. Последняя точка ставится в монтажной.
- Над чем вы работаете сейчас?
- Это пока не разглашается. Есть замысел, есть сюжет, есть небольшие деньги для начала. Так что я отвечу на этот вопрос (если все будет хорошо), когда буду заканчивать картину, - осенью будущего года.
25.11.2004
Полина Лимперт
MigNews.COM
www.peoples.ru
