Владимир Станиславович, наши естественные монополии сейчас активно строят долгосрочные планы и подсчитывают необходимые расходы. Так РЖД запросили $385 млрд. до 2030 г., РАО ЕЭС нужно от $423 до 542 млрд. до 2020 г., а Газпром хочет до 2030 г. от $343 до 420 млрд. В случае Газпрома это должно обеспечить к 2030 г. рост добычи газа в стране от 24% до 44%, а у самого Газпрома - 20%. Естественно, основанная нагрузка при таких объемах инвестиций ляжет на государство, независимые производители и внешние инвесторы могут обеспечить ограниченное количество инвестиций. Если считать по минимуму, то ежегодно на нужды естественных монополий должно идти по $50 млрд. долларов, а в целом этот объем превышает годовой ВВП (в 2006 году ВВП достиг $1 трлн.) Не слишком ли завышены аппетиты монополистов и откуда взять такие деньги?
Вам не кажется странным, например, что в добыче нефти и угля, где давно уже нет государственных монополий, оперируют независимые частные компании, конкурирующие друг с другом, нет такого напряжения с поиском инвестиционных средств? Вообще, никто не знает, как там вкладываются инвестиции, хотя они довольно большие, например, в нефтедобыче они стабильно составляют 6-7 млрд. долларов в год, а в угольной отрасли около млрд. долларов, примерно в 2 раза выше, чем в 2000 г., эти деньги прекрасно находятся, общество даже не подозревает о том, как происходит весь этот процесс, и никаких проблем ни для бюджета, ни для потребителей не возникает. И при этом есть рост производства.
Но вот как-то так получается, что в централизованных инфраструктурных монополиях есть проблемы с дефицитом ресурсов. Не очень понятно, как тратятся те деньги, которые расходуются на инвестиционные цели сегодня. Точнее, чем больше узнаешь о том, как они расходуются, тем больше вопросов. Например, в электричестве у нас явный дефицит пиковых мощностей в европейской части России. Но основная часть инвестиционной программы генерации идет на финансирование строительства новых гидроэлектростанций на востоке страны, где нет дефицита мощностей. А новая инвестиционная программа предполагает, что продолжат строиться станции на востоке, а также будут строиться новые атомные мощности, хотя атомные мощности могут работать только в базовой зоне графика нагрузок. А как я уже говорил, дефицит мощностей у нас пиковый, то есть, в течение большей части года дефицита мощностей у нас нет, они у нас возникают только в пиковые периоды, когда нужно задействовать маневренные мощности, которыми атомные электростанции не являются. То есть, видно, что даже новые инвестиции, которые усиленным образом направляются в электроэнергетику, все равно идут не туда и проблемы не решают. То же самое и в газе: ясно, что есть дефицит добычи, но инвестиции в добычу составляют меньшую часть инвестиционной программы, больше денег расходуется на финансовые поглощения и на строительство новых экспортных трубопроводов, при том, что основные проблемы со снабжением потребителей - на внутреннем рынке.
Вообще, если так неэффективно расходовать деньги, если сохранять централизованную структуру монополий под государственным контролем, который резко ограничивает возможности для мобилизации частного капитала для мобилизации на цели инвестиций, в этих отраслях все время будет такое серьезное напряжение, все время будет не хватать денег, а те, которые есть, будут расходоваться неэффективно, и эта ситуация постоянно будет создавать напряжение и для бюджета, и для потребителей, и для общества в целом. Для этого в сове время в этих сферах задумывали реформы, которые за последние несколько лет благополучно провалились. Те сферы, где в девяностые годы реформы провели, вообще не испытывают и близко никаких таких проблем, мы наблюдаем там инвестиции и рост. Он в последнее время в нефтянке несколько замедлился, но это напрямую связано с тем, что туда все активнее начало возвращаться государство. Поэтому, на мой взгляд, вместо того, чтобы обсуждать эти заоблачные инвестиционные программы, с непрозрачной эффективностью и непонятно, куда идущими деньгами - какие-то несколько людей в Газпроме собрались и разделили не свои деньги, за расходование которых они не несут никакой ответственности. А мы должны почему-то верить, что инвестировать надо именно так. Как видно из публикаций в Ведомостях, Газпром хочет отложить запуск Ямальских газовых месторождений на 2017 г., зато в 2011 г. запустить Штокманосвкое месторождение - что является невозможным, скажу сразу, но такой у них план - хотя Штокмановское месторождение не сможет стать источником газа для внутреннего рынка, просто из-за того, что оно территориально расположено слишком близко к западу. А у нас нет реверсной системы газопроводов, которая позволяет транспортировать газ в обратном направлении. То есть, наши проблемы с газом на внутреннем рынке решены не будут, точнее, будут решены силовым образом, совершенно не так, как нужно обществу.
На мой взгляд, чтобы не испытывать всех этих проблем, не проще ли вернуться к идее рыночной реструктуризации всех этих отраслей, тем более, что как показывает опыт других сфер промышленности, это работает, это может быть успешным, и вообще, снимает всякую головную боль в этой сфере? Мне кажется, что вместо того, чтобы себя мучить и истязать вечными дилеммами - куда денег дать, где их найти, нужно просто эти отрасли перевести в рыночную систему функционирования, резко уменьшить объем этой головной боли для себя, потому что у них есть коммерческий потенциал, они могут сами мобилизовать инвестиции, капитала на рынке достаточно, чтобы дать эти деньги. Но к сожалению, нынешняя централизованная модель функционирования этих секторов такой возможности не дает.
Объемы этих инвестпрограмм поражают, но заявленная в инвестпрограммах эффективность не так, чтобы очень велика - прирост 20% добычи у Газпрома к 2030 году при многомиллиардных затратах. Не означает ли это, что кроме всего прочего эти инвестпрограммы не предполагают внедрения каких-то инновационных технологий, повышения эффективности за счет научных разработок?
На самом деле, я должен сказать, что это отрасли, которые сами по себе требуют масштабных инвестиций, и в этом смысле меня масштабы программ не поражают, то есть, я слышал, что газовой отрасли в течение 25 лет нужно 400 млрд. долларов, то есть, это в целом получается, если разделить на 25 лет, по 16 млрд. долларов инвестиций. Для отрасли такого масштаба это не заоблачная цифра. Я никогда не являлся сторонником того, чтобы пугать общество и экспертов нарастающим суммированием за 20-30 летние периоды, я сомневаюсь, что можно мерить инвестиции эффективно в течение таких длительных периодов, это связано хотя бы даже с проблемой разрешающей способности денежных измерителей. Я очень сомневаюсь, что сейчас можно оценить в денежных измерителях, сколько надо будет инвестиций в 2029 г., непонятно, что за деньги тогда будут. Понятно, что доллар сегодняшний - это совсем не доллар 2002 г., в которых сейчас в основном экспертами оценивается стоимость программ освоения газовых месторождений Ямала. То есть, везде фигурирует цифра 70 млрд. долларов, но эта цифра была актуальна в 2002 г., когда эта программа была составлена. Я против того, чтобы жонглировать триллионами, я предпочитаю анализировать объем годовых инвестиций, который в среднем вытекает из такого рода программ. Мне не кажется цифра 15-16 млрд. долларов в газовой отрасли в год сильно завышенной, меня беспокоит - и это правильный акцент в вашем вопросе - насколько эффективно будут потрачены эти деньги. В газпромовской инвестпрограмме есть весь традиционный букет системных болезней, который там был всегда. Во-первых, там нет приоритета, деньги распылены между массой различных целей, между самым широчайшим кругом лоббистов, которые действуют внутри компании и растаскивают по кирпичику ее инвестиционную программу. Безусловно, без приоритетов в такой крупной инвестиционной сфере компания не может работать. Если мы всем будем давать по чуть-чуть, если смотреть как раскладываются эти 15 млрд., то получается, что на добычу в реальности выйдет порядка 5 млрд. долларов в год, этого не достаточно для того, чтобы компенсировать ту паузу в инвестициях в добычу, которая у нас была в течение периода существования Газпрома, который постоянно недоинвестировал в эти цели. Нам нужно 8-9-10 млрд. в год на эти цели, поэтому на мой взгляд, здесь вопрос не столько в том, сколько нужно денег, сколько вопрос - как их потратить, и на какие цели.
Кроме этого - еще вопрос эффективности. Я не уверен, что в нынешней модели централизованного Газпрома, где нет нормальных собственников, где никто эффективно не контролирует менеджмент, эти деньги могут быть хорошо потрачены. Хотя я согласен с тем, что освоение новых месторождений будет нам обходиться гораздо дороже, чем даже та история, которую мы проходили в 1970-1980-е годы с Надым-Пур-Тазовским районом, с южными регионами Ямало-Ненецкого округа. Сейчас новые регионы добычи могут быть гораздо дороже в плане объемов необходимых вложений. Но при этом я бы не принимал все требования к объемам инвестиций за чистую монету, конечно, в нынешней модели очень трудно проконтролировать, насколько эти деньги физически эффективно расходуются, наверняка есть основания полагать, что инвестиционные затраты могут оказаться завышенными. Это еще один аргумент в пользу того, чтобы сделать эту отрасль более рыночной, конкурентной и прозрачной. Но, к сожалению, мы идем в другую сторону, и, видимо, придется нам вокруг этих инвестиционных программ так и мучиться, постоянно ища на них деньги и не получая нужного результата.
17 апреля 2007
Милов Владимир Станиславович
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?tmpl=comment_doc_print&d_no=62820
