Мануэлла Лоджевская, доктор геолого-минералогических наук, Илья Бузукашвили
Владимир Вернадский
К профессору, академику, великому ученому и организатору науки - Фаусту, живущему на земле под псевдонимом В. И. Вернадского... все сделанное не пропадет для науки, и протянутся по всей ее ткани ниточки, выпряденные в этой духовной мастерской.
Д. И. Шаховской "Письма о братстве" (1886)
Позади у него были 82 года жизни. Годы исканий, открытий, служения. Служить можно тому, чему предан. И он был предан науке. Вернее, то была не просто наука, но нечто большее - невидимая суть вещей, Природа, закон жизни...
"Я, в общем, все время неуклонно работаю. Готовлюсь к уходу из жизни. Никакого страха" - как легко в воспоминаниях возвращаться в самое начало. Целая жизнь, когда она прожита, может уместиться в одно мгновение.
Он родился весной 1863 года в Петербурге. И, как Онегин, маленьким мальчиком ходил гулять в Летний сад...
"Я рано набросился на книги и читал с жадностью все, что попадалось под руку, постоянно роясь в библиотеке отца". Маленького Володю интересовало все, что связано с природой. Среди книг - "История крупинки соли", "Великие явления и картины природы", описание путешествий... Среди вопросов: какова причина бурь, гроз, землетрясений, вулканических извержений?
В Петербургском университете Владимир Вернадский никак не мог определиться в своих пристрастиях и потому учился на двух факультетах сразу - на естественном и на математическом. В коридорах он встречал великих ученых того времени - Менделеева, Сеченова, Бутлерова. Они все были его учителями...
Какое наслаждение - "вопрошать" природу!.. Так думал он в обсерватории, куда приходил наблюдать метеоритный поток, солнце и ветры. Природа говорила с ним на своем языке. Никогда с тех пор она не была для него безмолвной. Как в стихах его любимого Тютчева:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
В Париж Вернадский едет на стажировку. Ему 26 лет, и диапазон его научных интересов по-прежнему неохватен. Он читает литературу не только по естественным наукам, но и по филологии, статистике. Ходит в музеи и картинные галереи, на концерты, словно вознамерившись освоить все, что за многие века было накоплено среди "старых камней" Европы.
Он навсегда полюбит Париж. Именно здесь, по дороге в лабораторию из пригорода, где он жил, и в часы долгих ожиданий во время опытов, пока в растворе кристаллизовалось очередное вещество, Вернадский открывал для себя новый мир. На французском он читал философов и античных классиков - Аристофана, Плотина, 12 томов Платона...
Пройдут годы, и Вернадский напишет: "В философии под запретом не только новая философия, но и старая: Платон. Удивительна и интересна эта боязнь старых исканий". Но и тогда уже, в Париже, молодой ученый твердо верит: "Единственное, что не пропадет в этом мире, - это духовное усилие".
Рано или поздно задаешь себе вопрос: как будут вспоминать тебя потомки? Как ученого, философа, естествоиспытателя?.. В любом деле, в науке, как и в искусстве, нужно всегда стремиться вперед. Идти дальше, чем твои предшественники, идти за границы неведомого.
Истинный философ, Вернадский тонко чувствовал и понимал законы Природы. Он старался говорить доступно и просто о всеобщем единстве Земли, Космоса и Человека, о живом веществе и жизни минералов. Он развивал учение о биосфере и ноосфере, основал биогеохимию...
"Мы знаем только малую часть природы, только маленькую частичку этой непонятной, неясной, всеобъемлющей загадки. И все, что мы ни знаем, мы знаем благодаря мечтам мечтателей". В научном поиске Вернадский был похож на многих своих великих предшественников. На тех, кто открывал законы мироздания человечеству.
В рабочем кабинете. 1921 год.
В рабочем кабинете. 1921 год.
Он был похож на них и в своей скромности, и в великом почтении, которое испытывал к загадочному Нечто, далекому, таинственному Горизонту, которого еще никто не достиг. Не о том ли за 200 лет до него говорил Ньютон: "Я смотрю на себя как на ребенка, который, играя на морском берегу, нашел несколько камешков поглаже и раковин попестрее, чем удавалось другим, в то время как неизмеримый океан истины расстилается передо мной неисследованным"?
"Я любил всегда небо, особенно Млечный путь поражал меня, - читаем в дневниковых записях Вернадского. - В моей фантазии бродили кометы через бесконечное мировое пространство; падающие звезды оживлялись".
Саму жизнь на Земле Вернадский считал проявленным результатом деятельности всего космоса. В ней, как в фокусе, "сосредоточились и преломились его творящие лучи".
"Воля человека и всяких других существ - высших и низших - есть только проявление воли Вселенной. Голос человека, его мысли, открытия, понятия, истины и заблуждения есть только голос Вселенной".
Еще один закон природы - закон эволюции - занимает важное место в произведениях Вернадского. Он пишет о Земле и Человеке, пытаясь заглянуть в будущее. В надежде на суд времени и Истины.
"Человек не есть завершение создания, он - промежуточное звено в длинной цепи существ. Эволюция пойдет дальше. Человек будущего явится духовным космическим существом, преодолевшим свою животную природу и биологическую материальность, способным быть сотворцом Природы и покровителем жизни на бескрайних просторах Космического Универсума".
Владимир Вернадский с учениками и коллегами
Владимир Вернадский с учениками и коллегами
Друг и ближайший соратник Вернадского А. Корнилов писал о нем: "Вопросы минералогии, кристаллографии, химии и вообще мироздания... так широко им охватывались, что приводили пытливый ум его в сферу философии и даже метафизики".
Год 1916 стал годом перелома. "Живое вещество" - новый этап в учении Вернадского. Все новые и новые подтверждения идеи о всеобщем единстве находит неутомимый исследователь. Закладывает основы биохимии, учения о биосфере.
Сама Земля со всем, что есть на ней, - Живое вещество. Его количество есть величина неизменная. "Биосфера является совершенно уникальной сложной космической системой, характерной чертой которой является существование в ней живого вещества (а не живых существ, с которыми имеют дело биологи, биогеографы и т. д.). Для меня все яснее извечность и безначальность жизни. Смерти нет".
Размышляя о биосфере, о ее внутренних связях и закономерностях, ученый часто обращается к художественным образам Вселенной, космоса. Эпиграфом к первому очерку книги "Биосфера" он взял стихи Федора Тютчева:
...Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе.
Вернадский продолжает развивать взгляды Кеплера и Галилея, Ломоносова, Гумбольдта и Гете, для которых поэтическое восприятие мира было одним из путей познания.
В "Очерках геохимии" биосфера, "Земная природа" представляется во всей своей первозданности, как гармонически устроенное Целое, напоминая поэтические образы античной мифологии и философии, к которым ученый часто обращался. "Сказочные обобщения, пронизанные осторожной мудростью, невольно выливаются в образы древнейшей философии", - писал академик Виноградов об этом труде.
Современники не понимали взглядов Вернадского. Доброжелатели полагали, что большой ученый отвлекся, свернул с классического научного пути в философствование. Многие считали его идеи образными, крылатыми выражениями, более свойственными литературе, чем науке.
Вернадский же был убежден, что наука не может изучать лишь явления видимого мира, не принимая в расчет его невидимую суть. Он писал: "Я глубоко религиозный человек". Отвечая на вопросы во время переписи населения России, ученый назвал себя "верующим вне христианских церквей".
И размышляя на эту же тему, замечал: "Человек, искренне верующий и глубоко чувствующий бытие, будет ли это глубина Природы или человеческой Души, может быть всякой религии и принимать всю пользу научного знания".
Чтобы стать тем, кем хочешь стать, нужно пройти длинный путь. Путь долгого труда, побед и поражений, радостей, разочарований... Все это станет твоим опытом. Закалит тебя, сделает человеком.
Геолог и академик Д. Наливкин нарисовал в своих воспоминаниях живой образ Владимира Вернадского: "Высокая, стройная, немного сутуловатая фигура, быстрые, но спокойные движения запоминались сразу, над всем безраздельно царила голова. Узкое точеное лицо, высокий, выпуклый лоб ученого, темные волосы с сединой, каскадами поднимающиеся над ним, поражали и удивляли. Но и они были только фоном для глаз, необычайно чистых, ясных и глубоких. Казалось, что в них светится весь облик, вся душа этого необыкновенного человека. Впечатление еще более усиливалось, когда он начинал говорить. Его голос был такой же, как глаза, - спокойный, ясный, приятный и мягкий, глубоко уходящий в душу.
Обыкновенно он был мягок и поразительно вежлив. Казалось, он боялся сказать вам хоть одно неприятное слово. Но когда было надо, эта мягкость сменялась железной твердостью.
Поразительно глубокий и всеобъемлющий ум, исключительная духовная чистота сливались в нем в единое целое, гармоничное и стройное. Таких ученых всегда было мало, мало их и сейчас".
Времена не выбирают. Вернадский вместе с Россией пережил все крутые повороты истории: две революции, Первую мировую и Великую Отечественную войны, светлые и темные стороны Советской власти.
В 1890 году Владимира Ивановича пригласили заведовать кафедрой минералогии в Московском университете. Он преподавал здесь до 1911 года.
Это было время философских исканий, побед и поражений. Современниками Вернадского были ученые и философы, поэты и писатели разных поколений: Павлов, Трубецкой, Короленко, Зелинский, супруги Кюри, Менделеев, Толстой, Достоевский, Есенин. Они встречались, переписывались, дружили...
В это время жили и развивали свои идеи русские космисты - Чижевский, Циолковский, Докучаев, Косточев. К людям пришли последние романы Достоевского, началась моральная проповедь Толстого, возникла оригинальная философия В. Соловьева, Н. Федорова.
Циолковский в Калуге пишет дерзкие книги о полетах в межзвездное пространство. И там же на рынке продает свои картины, чтобы как-то заработать на жизнь. Второй великий калужанин - Чижевский создает космическую науку о солнечно-земных связях.
В темной, голодной Москве пишет свою книгу "Овладение временем" безвестный философ Валерьян Муравьев, обосновывая на базе новых достижений в биологии, медицине, математике и физике идею преодоления смерти. Безудержно мечтают о будущем поэты и утописты. Одни думают о крахе, другие - о катарсисе через страдание.
На фоне великих потрясений в России научные открытия того времени фактически меняют устоявшуюся картину мира. Рентген открывает невидимые лучи. Беккерель объявляет о естественной радиоактивности - самопроизвольном свечении солей урана. Супруги Кюри исследуют удивительные свойства полония и радия. Планк создает квантовую теорию. В научных дискуссиях участвуют Резерфорд, Томсон, Рэлей.
Вернадский пишет: "Где искать опоры? В бесконечном творческом акте, в бесконечной силе Духа... Нет ничего хуже апатии, нет ничего вреднее и ужаснее безразличия, серой будничной жизни".
В 30-е годы в Московском университете ликвидируют геологический факультет. Закрывают институты... "Кругом террор... Миллионы арестованных... Аресты среди ученых продолжаются". Вернадский, как может, спасает людей. Пишет письма в президиум Академии наук, сражается, отстаивает, защищает.
Он разыскивает знакомых, тех, кому нужна помощь. Устраивает дела вдов и детей друзей, помогает им деньгами.
Главное - оставаться человеком. В любых условиях, как бы ни было трудно. Вернадский это хорошо знает и умеет. Он давно, еще с юности, верит в любое духовное усилие...
Когда прожита жизнь, уже умеешь быть особенно благодарным. Судьбе, которая вела тебя по пути; событиям и людям, которые наполняли смыслом твое существование. Учителям. И Ученикам, с которыми делил все, что имел, передавая то, что прожил сам, опыт жизни.
Он преподавал в Москве, в Петербурге и Симферополе.
Его учениками были "король минералов" А. Ферсман, нарком здравоохранения Н. Семашко, академики А. Виноградов, Н. Моисеев, К. Флоренский - сын Павла Флоренского.
"Мы ждали его лекций как праздника, - вспоминала одна из студенток Вернадского. - Они оживляли для нас мертвую природу. Словно бы камни заговорили".
Спустя годы еще один ученик, вспоминая о любимом учителе, напишет: "Мы, Ваши уже старые ученики, бережно несем через жизнь зажженный в нас Вами огонь и стараемся согреть им других. Благодарю судьбу за то, что она скрестила мой жизненный путь с Вами".
Молодые ученые всегда ощущали его любовь и заботу. Они были его друзьями. Как-то один новичок, после первых дней, проведенных в лаборатории с Вернадским, сказал своему старшему товарищу: "Странные у вас с Владимиром Ивановичем отношения. Не поймешь, кто у вас академик, а кто лаборант".
Вернадский наставлял: "Не ищите себе в научной работе учителя. Учителем у вас должны быть законы природы".
Так всегда говорили его великие предшественники, у которых он сам учился: Леонардо да Винчи, Парацельс... Близок ему был Гете, поэт и великий, неутомимый исследователь природы. Образ Фауста глубоко проник в душу российскому ученому, а строки Баратынского на смерть Гете как будто сказаны и о Вернадском:
С природой одною он жизнью дышал,
Ручья разумел лепетанье.
И говор древесных листов понимал,
И чувствовал трав прозябанье.
Была ему звездная книга ясна,
И с ним говорила морская волна...
Через всю свою жизнь Вернадский пронес идею о единении людей, о братстве.
У него тоже было свое братство, оно сложилось еще в университете. То были друзья и единомышленники: востоковед С. Ольденбург, педагог и просветитель Ф. Олюденбург, писатель и общественный деятель Шаховской; историки - А. Корнилов, И. Гревс; ботаник Краснов... Вернадский писал: "Принципами этого братства были: работай как можно больше; потребляй (на себя) как можно меньше; на чужие беды смотри как на свои".
Вместе с друзьями по братству Вернадский помогал голодающим крестьянам и считал, что должен еще многое сделать для просвещения народа. Вместе они мечтали о высоком. Как о том скажет потом Д. Шаховской: с друзьями "все великое - не сон, и не пустяк - твои мечтания, лишь тогда идеалы не останутся фразой. Любое человеческое достижение основано... на духовной энергии, и она возникает лишь в единении с другими".
82 года - хороший итог. Когда осознаешь свой долг, тогда все можешь. Долг - это не тяжелое бремя. Долг - это чувство чести. Это ответственность и осознание того, что ты - звено в цепочке.
С ранних лет и всю жизнь Вернадский изучал труды своих предшественников, историю. Читал Плавта и Фукидида, ученых арабского Востока, книги о средневековых университетах, о школах Римской империи и Византии.
Интерес к прошлому человечества вовсе не обязателен для минералога и кристаллографа. Но у Вернадского был тайный путь духовного поиска, результат которого появился значительно позже. "Над мыслью не волен", - часто говорил ученый. Она сама его вела.
Он всегда ощущал загадочную сопряженность, сопричастность его собственных научных и философских исканий с поисками философов и исследователей древних времен: "Когда работаешь над каким-нибудь научным вопросом, в уме мелькают облики лиц, раньше над этим думавших, чувствуешь, точно какая-то неведомая цепь сильно связывает тебя с философом-греком, средневековым монахом, арабским врачом или с одним из великих ученых последних трех столетий... Твоя мысль сливается с их мыслью, и все вместе являются общей непрерывной работой к неясному, но всем понятному идеалу, куда мы все неуклонно сильно стремимся".
И он хорошо понял свою роль: "Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое создано, и что это и есть мое призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь - как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности. Я чувствовал в себе демона Сократа".
Он чувствовал в себе "демона Сократа" и любил Россию. Верил в нее. В новую, преображенную, способную на Возрождение. Он писал: "Для будущего нужны не политические решения, а идеальная глубинная духовная работа, и ее центр - Россия". И еще: "Если в стране есть достаточное количество ростков - она может выжить".
Таким запомнил Вернадского в последний год его жизни А. Ферсман: "Несмотря на возраст (82 года)... спокойно и систематически медленно гулял он по парку... и новые мысли, и новые планы рождались в его светлой, прекрасной голове. Он говорил и думал о России, целыми днями, перескакивая мыслью, стремясь как бы скорее, до конца своей жизни, высказаться; рассказывал он о своих планах прошлого и будущего. Сверкающие мысли, но уже похожие на отдельные отрывочные зарницы прошлого среди вечерних туч: о славянских странах и Чехии, о русской науке и русском человеке, о бессмертии человека, о понятии вечности".
8 января 1945 года Владимир Иванович покинул этот мир.
Любовь к человечеству - маленький идеал, когда живешь в космосе. Но он требует всех наших сил. Вернадский не жалел их для своего идеала. Он прошел в этой жизни свободно и гордо дорогой, которую указывал его бестрепетный дух. Потому что всегда стремился дальше, куда никто еще не проходил. Стремился за Горизонт.
Обсудить статью в сообществе читателей журнала "Человек без границ"
Подписаться на журнал "Человек без границ"
http://www.manwb.ru/articles/persons/fatherlands_sons/Vernadskiy_MLodjIBuz/
