Дискуссия вокруг "письма десяти академиков" и отношения религии и церкви с образованием и наукой развивается медленно и степенно - тема эта новизной не блещет, но за долгие столетия актуальности так и не утратила.. В среду перед журналистами предстали четыре весьма разных и колоритных характера - два академика и двое духовных лиц.
Дискуссия вокруг "письма десяти академиков" и отношения религии и церкви с образованием и наукой развивается медленно и степенно - тема эта новизной не блещет, но за долгие столетия актуальности так и не утратила. В среду перед журналистами предстали четыре весьма разных и колоритных характера - два академика и двое духовных лиц.
Правда, равновесной дуэли не получилось. "Светскую сторону" отстаивал только академик Андрей Воробьев - знаменитый гематолог и один из авторов "письма десяти". Остальные трое, включая президента Российской академии образования Николая Никандрова, встали на сторону церкви.
Вообще, похоже, что современные христиане сполна берут реванш за те времена, когда им отвели резервацию среди бабушек. Сейчас оппонировал религии 78-летний академик Воробьев, а отстаивали религиозное образование 70-летний академик Никандров, 44-летний дьякон Андрей Кураев и 39-летний протоиерей Всеволод Чаплин. Впрочем, Воробьев держался очень бодро и своими одиночеством ничуть не тяготился. И, что особенно приятно, на круглом столе никто никого не обижал - отец Всеволод даже заботливо наливал академику Воробьеву водички.
И сам Воробьев, в очень корректной форме, чуть вступился за советские времена. "Вы прессуете историю: большевики закончились в 1936 году, или, может в 37-м", - заметил он. Признав, что Николай Коперник был священником, а Джордано Бруно и Грегор Мендель - монахами, Воробьев все же призвал учитывать реалии наших дней и сдержанно настаивал: "Воспитание школьников должно вестись на основе научных, проверенных веками знаний".
Академик заметил, что "вторжение церкви в государственную власть" в нашей стране не раз имело место и каждый раз выходило церкви боком. Он привел в примеры казнь патриарха при Иване Грозном, раскол при Алексее Михайловиче, ликвидацию патриаршества Петром Первым. А в наши дни на Юге и Востоке России в школах, скорее всего, появятся по два духовных учителя - православный и мусульманский, и это будет не особенно хорошо.
Если Андрей Воробьев выступал как советский ученый - в лучше смысле этого слова - то Николай Никандров предъявил себя как ученый, тоже живший при советской власти, но с детства воспитанный в христианстве, к тому же полиглот. Речь его была суховата: Никандров проанализировал Конституцию РФ и сделал вывод, что она вовсе не запрещает учителю высказывать в школе свои религиозные убеждения. Он также рассказал, что, путешествуя по Европе, слушал религиозные проповеди и убедился, что ничему плохому они не научат.
Что касается духовных лиц, то и отец Андрей, и отец Всеволод выразили благодарность "десяти академикам" за то, что те начали столь интересную и нужную дискуссию. Правда, это не означает, что академики даждались бы такой благодарности с любой паперти. И Кураев, и Чаплин - не совсем обычные духовные лица. Андрей Кураев, будучи в небольшом сане дьякона, является профессором духовной академии и очень известным религиозным деятелем (в церкви такое иногда возможно, в отличие, скажем, от армии). Протоиерей Всеволод Чаплин является заместителем главы Отдела внешних церковных сношений - своего рода "замминистра иностранных дел" Московского Патриархата.
Оба они, безусловно, принадлежат к интеллигенции. Правда, отец Андрей далеко не всегда держит в полемике сторону "интеллигентского христианства": он довольно скептически относится к Александру Меню, а в книге "Как делают антисемитом" немножко заигрывает с черносотенством. Однако на этот раз Кураев выступал с явно интеллигентских позиций.
Прежде всего, он напомнил собравшимся слова Патриарха Алексия II, сказанные за два дня до того в Ижевске, - о том, что церковь желает видеть Россию светским и демократическим государством. И признал, что очень многие внутри церкви - и среди клира, и среди мира - этих взглядов предстоятеля отнюдь не разделяют, а спят и видят государственную религию и царя-батюшку.
По сути своей, признание отца Андрея поднимает проблему, выходящую за рамки дискуссии о школьном религиозном образовани. А именно - угрозу религиозного фундаментализма в православии. Идею Кураева можно вкратце изложить так: поддержите "умеренное", "просвещенное", "интеллигентное" и т.п. христианство, протяните ему государственную руку (а Патриарх у нас тоже интеллигентский, в достаточно мере), введите в школу вменяемое преподавание религии, чтобы уважали собственные взгляды школьника, не снижая ему отметки за инакомыслие, и чтобы учителя все-таки подлинных святых славили. "А не Ивана Грозного и Григория Распутина", - мог бы добавить отец Андрей (этих имен он на данном круглом столе не произносил, но часто предупреждал об их растущей популярности раньше).
Отец Всеволод, в основном, был солидарен с Кураевым. Он особо подчеркнул, что "школа не должна унифицировать", и что учителю следует не переучивать на другие взгляды, а "помочь раскрыть то мировоззрение, которое уже есть". При этом он изложил и свой собственный тезис. По словам Чаплина, "все учения, которые поставили в центр человека", обречены на гибель. "Нацизм пал, коммунизм пал, и капитализм тоже падет", - считает отец Всеволод.
Здесь тоже очень большое поле для размышлений. В каком смысле "нацизм поставил в центр человека", хотя бы даже и немецкого? А главное - если "капитализм тоже падет", значит, падет и все современное общество.
09.08.2007
http://www.rosbalt.ru/2007/08/09/405072.html
