Имена лауреатов были объявлены еще в начале декабря, и для собравшихся в зале не было секрета в том, что одним из четырех награжденных оказался Юрий АРАБОВ - автор сценариев к лентам Александра Сокурова, Павла Лунгина и Александра Прошкина. Накануне церемонии Юрий Николаевич рассказал "Новым Известиям" о своем творчестве, взглядах на развитие кино и поэтической жизни России.
- Юрий Николаевич, вы знаете, за что вас наградили? За какой-то конкретный сценарий этого года или "по совокупности"?
- Я и сам не знаю. У меня есть предположение, что в поле зрения попали сценарии к паре телефильмов, которые оказались не столь уж плохими, как это обычно принято на нашем телевидении: "Доктор Живаго" и "Завещание Ленина". Но если по совокупности, то я буду доволен.
- Вы думаете, могут дать премию за стихи?
- Не уверен. Я не занимаюсь менеджментом собственной поэзии. Я к этому потерял интерес еще в девяностых, потому что видел, что это может произойти только с помощью навязывания поэзии обществу. А я что-либо навязывать не люблю. Я человек свободолюбивый и считаю, что люди должны выбирать свободно то, что им нравится.
- В одном из своих стихотворений вы выразили мысль, что "Бог был писателем, его перевели неточно". У вас часто бывают случаи неточного перевода вашего сценария на кинопленку?
- Бывают в основном из-за того, что вдруг из сценария выпадает, скажем, какая-то важная сцена, расположенная в кульминационной или развязочной части сценария. Конечно, всегда в таких случаях бывает обидно. Но когда это делает талантливый человек Сокуров, это прощаешь. И не прощаешь, если это делает менее талантливый человек.
- Много ли лент по вашим сценариям сейчас находятся в работе?
- Кирилл Серебренников заканчивает картину "Юрьев день" в городе Юрьев-Польском. Это будет очень странная история. Александр Прошкин готовится к картине "Чудо" по моему сценарию. Это будет картина, отвечающая названию. О том, как в 1956 году в маленьком городишке произошло чудо, и как люди это восприняли. Александр Сокуров готовится к постановке "Фауста". В вольной современной интерпретации.
- А какие из последних кинопремьер удивили вас?
- "Свободное плавание", "Простые вещи", "Пыль", "Александра", "Изгнание".
- Известно, что вы - один из основателей клуба "Поэзия". Это клуб открытый или закрытый для простых почитателей поэзии?
- Вы знаете, такого клуба уже не существует. Его создал в 1986-1987 годах Леонид Жуков, который решил сделать альтернативу Союзу Советских писателей, собрав всех авангардистов. Тогда в нашем клубе были практически все: Александр Еременко, Нина Искренко, Марк Шатуновский, Иван Жданов, Дмитрий Пригов, Лев Рубинштейн. А когда выяснилось, что в новых условиях относительной свободы и относительной анархии можно существовать самостийно, все разбрелись в разные углы. И стали делать карьеру самостоятельно. Наверное, деятельность клуба закончилась после смерти Нины Искренко, замечательного русского поэта. После 1996 года клуба "Поэзия" уже не существовало. Он сохранился только в неких легендах нон-конформистской тусовки. Так он существует и по сей день.
- А куда вы ходите теперь слушать стихи?
- Практически никуда. Но я знаю место, куда можно пойти и послушать. В районе ЦДЛ открылся сейчас некий интернациональный поэтический клуб, где собираются 30-40-летние поэты. Я не сообщаю координат, потому что туда устремятся толпы графоманов, и тогда клубу конец. Вы знаете, поэтам вообще очень трудно в России. Пишут все, и все друг другу читают, и в этом смысле критерии текста размыты. Когда мы активно существовали как поэты и собирали залы, нам казалось, что мы - последние завершающие творческие величины поэтического процесса. Но после нас появились другие люди. Сначала была группа Кузьмина. Поэт Андрей Родионов прекрасно собирает сейчас полные залы. И краю этому процессу не видно. Другое дело, что обществом это востребовано уже не будет так, как было востребовано в 60-е годы, когда в стихах чувствовался глоток свободы. Сейчас свобода разлилась как-то более широко и низко по разным ячейкам общества, но талантливые поэты будут всегда. А кто талантливей - никто не знает. Наверное, тот, кто сумеет выбить себе Нобелевскую премию. Это, наверное, главный критерий таланта (смеется).
- Важная сторона вашей деятельности - педагогика. Можно ли научиться писать сценарии, прослушав курс ваших лекций во ВГИКе?
- Можно прослушать и не научиться. Тут как повезет. ВГИК сжигает все мое время. Преподавать надо с полной отдачей. Это же люди, молодые люди, которым нужно сочувствие. А для сочувствия нужны душевные усилия, душевное тепло. Поэтому пишу я только с мая по сентябрь, когда студенты на каникулах. А остальные полгода я учу людей, как это делать.
- А этому можно научить?
- Можно научить причинно-следственной связи, которая лежит в основе драматургии, и также формату сценария. Наблюдению и репродуцированию мира не в описаниях, а в поступках и следствиях этих поступков.
- Вы приложили руку к сценарию, по которому снят "Остров" Лунгина?
- Ни руки, ни ноги я к нему не прикладывал. Я просто курировал эту работу. Мой ученик Дима Соболев писал самостоятельно. Он написал блестящий и востребованный сценарий.
- А блестящий сценарий всегда востребован?
- Нет. Сценарий востребован, когда он попадает в некую конъюнктуру. Что и произошло со сценарием "Острова". Никогда и никто еще не видел на экране жизнь батюшки, тем более, юродивого. История о священнике оказалась очень востребована обществом. Когда фильм показывали по телевидению, его рейтинг был ниже только новогоднего "Обращения президента к стране". Востребованность очень важна. Можно написать сценарий значительно лучше "Острова", и он ни на мизинец не приблизится к славе.
- Каким вы видите развитие авторского кино в России?
- Будущее очень простое. За 10-15 лет, но не меньше, если у нас не будет войны с собственным народом, постепенно сформируются культурные продюсеры. Которые не будут воспринимать русское кино как колониальное, доедающее объедки с коммерческого западного кино и порождающее все эти "стрелялки" и "мочиловки". Для того чтобы такие продюсеры сформировались, нужна образовательная система и индивидуальные качества отдельных людей. Они уже есть, но их единицы. Я назову Романа Борисевича, спродюсировавшего "Свободное плавание" и "Простые вещи", Андрея Сигле, который продюсировал Сокурова и который сейчас спродюсировал "Преступление и наказание". Из совсем молодых могу предположить, что может что-то получиться у Ирины Смолко, которая сейчас работает с Димой Соболевым. Некоторые крупные студии, например, "ЦПШ", начинают формировать пакеты авторского кино. Доля авторского кино всегда будет мала, но она будет. В каждом культурном кинопроизводстве есть место для Джима Джармуша. В Америке он не идет на широких экранах, но его фильмы смотрят в любом киноинституте. Лет через 15-20 мы достигнем подобной ситуации с авторским кино, опять же, если не будет войны с народом.
- В одном из интервью вы выразились в том смысле, что нации уже нет. Кто же пойдет смотреть авторское кино?
- Это немножко резко, но нация действительно разрушена, и требуется время для ее восстановления. Причем для восстановления не на потребительских основах. Нельзя жить в буржуазном обществе и петь при этом гимн буржуазии. Это некультурно. Этого нет даже в Америке. И, несмотря на масскульт, мы должны отвоевать что-то другое. Мы должны держаться русской культурной традиции литературы девятнадцатого века, прислушиваться к православию и быть цивилизованными. То, что мы потеряли, никогда не возродится, но на этой основе что-то будет.
- Если бы вам предложили жить в девятнадцатом веке, который вам, как мне кажется, более близок, вы согласились бы?
- Да.
- И какой путь вы бы для себя избрали?
- Думаю, тот же самый. Я был бы литератором средней руки, где-то во втором эшелоне, поскольку тогда работали Толстой и Достоевский, и с ними я вряд ли смог бы соревноваться.
Веста Боровикова
31.01.2008
http://www.peoples.ru/
