Юрий Алексеевич, прогнозы аналитиков фондового рынка на конец года скачут от 520 до 800 пунктов по шкале РТС. С одной стороны, на рынок поступает много негативной информации, начиная от ЮКОСа, и заканчивая банковским кризисом, снижением прогнозов присвоения России кредитного рейтинга инвестиционного уровня и так далее. С другой стороны, такие сделки, как, например, покупка Siеmens "Силовых машин" показывает, что политические риски западных инвесторов не пугают, и они готовы работать здесь. Для чего больше поводов - для оптимизма или для пессимизма?
Я сам давал прогноз по индексу РТС на конец года - 790 пунктов, причем давал его в новогоднем интервью, называл эту цифру, оговаривая, что, если все-таки будет нормальное развитие, если не будет реализации тех рисков, в первую очередь, политических, которые частично уже реализовались. Сейчас я думаю, что достижение этого уровня, то есть реализация оптимистического сценария не только по рынку, а по экономике в целом, маловероятны, и, видимо, это произойдет только в том случае, если самый главный политический риск, который у нас есть, исчезнет. То есть, дело ЮКОСа разрешится цивилизованными методами, Ходорковскому дадут маленький срок, или он уже свое отсидел. То есть, наступят события, которые маловероятны. Поэтому пессимизма все-таки больше, несмотря на то, что есть ряд позитивных моментов. Приход Siеmens я бы не рассматривал, как исключительно позитивный момент. Скорее, это еще один знак того, что российские бизнесмены начинают защищать свой бизнес тем, что продают часть этого бизнеса иностранцам. Это прямое следствие дела ЮКОСа. С одной стороны, кооперация с крупнейшими транснациональными корпорациями открывает интересные возможности для российского бизнеса, и это показатель того, что иностранцы не боятся приходить в Россию. Но, с другой стороны, это показатель того, что из российской экономики вымывается российский же капитал, и российская экономика становится все более и более подконтрольна транснациональным корпорациям.
Как показывает опыт недостаточно сильных в военном и экономическом плане стран, это иногда бывает и во вред национальным интересам. И я не исключаю, что переход российских промышленных активов под контроль иностранных инвесторов, - реализация, в том числе, и негативных сценариев.
К позитивным же моментам я бы отнес демонстрируемую российской экономикой очень высокую степень устойчивости. Кризисных событий произошло достаточно много, но рост продолжается, рост достаточно мощный и сильный. И тот запас прочности, который есть, позволит России иметь достаточно хорошие макроэкономические и производственные показатели по итогам года, что, в какой-то мере, и определит позитивный настрой игроков на рынке.
А как, с Вашей точки зрения, следует оценивать явно усиливающуюся роль государства в российской политике и экономике? Если судить по тем заявлениям, которые делало правительство по докладу Фрадкова 8 июля, государство все больше будет участвовать в экономике. Происходит отход от либеральной идеи, что все должен регулировать рынок?
Действительно, роль государства в экономике сейчас усиливается, усиливается даже, пожалуй, роль государства не как регулятора, а роль государственной машины, которая, совершенно очевидно, сейчас лоббирует интересы отдельных предпринимателей и, может быть, отдельных чиновников, которые подпольно владеют бизнесом, как правило, крупным. Это своеобразная роль, и, безусловно, это отход от принципов экономического либерализма, и, безусловно, это фактор снижения экономической эффективности. На мой взгляд, не может быть двух мнений, и не нужно быть либеральным экономистом, чтобы с этим согласиться. Нужно быть лишь приверженцем рыночной экономики, не быть коммунистом, не быть тоталитарным националистом. На мой взгляд, это бесспорно.
Но ведь, с другой стороны, во многих странах Европы, в той же Германии, например, давно уже не придерживаются идеи, что все должен регулировать только рынок, а государство должно вмешиваться по минимуму. И государство играет очень значимую роль экономике таких стран.
Вообще, история смены парадигм государственного регулирования - это спираль, на каждом витке которой лучшие достижения предыдущего этапа не отбрасываются, а имплантируются в новую парадигму. Поэтому сказать, что сейчас господствует парадигма, отрицающая свободный рынок, неправильно. Скорее наоборот, мы находимся в рамках этапа господства парадигмы, которая на первое место ставит рынок, но с учетом всех тех достижений теории государственного регулирования, которые были сделаны за последние двести лет. Тут прозвучала Германия. Она, действительно, внесла значительный вклад в развитие теории и практики государственного регулирования экономики после Второй Мировой Войны. Смит говорил о государстве, как о "ночном стороже", потом появился Кейнс, вторая парадигма, сменившая первую, он ратовал за усиление роли государства. После Второй Мировой Войны начался отход от кейнсианского взгляда на государственное регулирование. И, в частности, если я не ошибаюсь, это Эрхард ввел термин "футбольный арбитр". Он утверждал, что современное государство не может позволить себе вернуться к роли "ночного сторожа", но, вместе с тем, нельзя терпеть большую роль государства в экономике, что приводит к падению экономической эффективности. Поэтому государство должно исполнять роль футбольного арбитра, то есть, следить за выполнением правил, особенно, если учесть, что эти правила уже установлены. Государственное предпринимательство в этой парадигме не приветствуется, в отличие от современной российской ситуации. Более того, работы российских экономистов 70- 80-х гг. позволили создать теорию так называемого оптимального экономического управления, где элементы рыночного регулирования и государственного регулирования должны быть оптимизированы. Современное представление о государственном регулировании исходит из того, что соотношение рынка и государства должно быть оптимальным. Но нигде и никогда не ставился вопрос о том, что это соотношение должно оптимизироваться на основе соотношения частного и государственного капитала, например. Участие государственного капитала в экономике должно быть минимизировано в любом случае. Другое дело, что должно быть оптимизировано соотношение воздействий, которое оказывает частный сектор, и воздействий, которое оказывает государство. Но государство оказывает воздействия, в первую очередь, не через предпринимательство, а через установление эффективных правил, через эффективное правоприменение, через эффективную защиту собственника и инвестора. Лишь в некоторых случаях, когда это дает необходимый экономический эффект, государство участвует в реализации инфраструктурных и социальных проектов, привлекая частный капитал, создавая для этого капитала необходимые условия рентабельности, необходимые условия безопасности, предоставляя гарантии, предоставляя льготы, таким образом, создавая наилучшие условия для функционирования частного капитала. То, что сейчас делает государство в России, не вписывается в современные теории государственного регулирования.
Получается, что в России государство пытается встать на позицию футбольного арбитра, который по ходу матча устанавливает новые правила?
Не только устанавливает новые правила, но иногда и пытается гол забить, как в случае с ЮКОСом. Государство пытается сыграть на стороне какого-то теневого игрока. Я тут наблюдал недавно телевизионное интервью Вольского, он даже боится, опасаясь за свою жизнь и жизнь своих внуков, назвать имя этого игрока. Возникает чувство глубокого удовлетворения от того, что лично я этого имени не знаю. Совершенно понятно, что этот игрок есть, и государство пытается сыграть на его стороне, что совершенно недопустимо.
26 июля 2004
http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=50316
