Наш собеседник - академик Владимир Кадышевский, член президиума Российской академии наук, директор Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ, г. Дубна) - уникального международного научного центра, объединяющего ученых восемнадцати стран.
- Владимир Георгиевич, России в институте отведена особая роль или наша страна - одна из восемнадцати равных?
- Все восемнадцать партнеров юридически равны, но все же роль России в работе ОИЯИ главенствующая. Ведь при разработке своих научных планов мы, конечно, в первую очередь принимаем во внимание цели, которые ставят перед собой Российская академия наук и руководство страны. Но в силу международного ранга откликаемся и на просьбы правительств других стран-соучредителей. У нас обширные научные контакты по всему миру: семьсот университетов и научных центров на всех континентах - наши партнеры.
- Как сказался период сурового лихолетья девяностых годов на объеме проводимых работ, их качестве?
- Хотя нам было очень тяжело и вспоминать с большой радостью эти годы не приходится, институт продолжал работать и получать результаты мирового значения. Чего только стоят работы лаборатории академика Юрия Оганесяна по синтезу сверхтяжелых элементов. Он за эти смутные годы закрыл три свободные клеточки в таблице Менделеева.
Что же держит институт на поверхности? Безусловно, традиция работать на мировом уровне. Если веришь в себя, любишь дело, которым занимаешься, то это очень помогает.
- Так же, как и много лет назад?
- Институту на днях исполнилось сорок восемь лет. У его истоков стояли такие крупные ученые и организаторы науки, как академики Блохин, Курчатов, Тамм, бывший министр среднего машиностроения Славский. Но заговорили о нас еще 21 декабря 1949 года, когда был запущен первый фазотронный ускоритель. Он продолжает служить науке.
На этом ускорителе создают пучки частиц, которые у нас называют `медицинскими`. Они обладают свойством отдавать свою энергию там, где им `прикажут`, то есть могут воздействовать на больные ткани, не принося вреда здоровым. На этой базе у нас развернуты очень серьезные работы по лечению рака - построена специализированная клиника. Инициатором благородного дела был первый директор старейшей лаборатории ядерных проблем, академик Венедикт Джелепов. Его имя и носит сейчас лаборатория. Мы этим занимаемся давно, а всего в мире сейчас около двадцати лабораторий, в которых создают медицинские пучки. Ясно, что теперь это уже отработанная технология и, создавая ее, мы опередили весь мир.
- Как еще применяются на практике достижения фундаментальной науки?
- Еще лет двадцать тому назад наш знаменитый земляк академик Лев Флеров, имя которого, кстати, тоже носит одна из лабораторий, предложил пучком частиц `дырявить` лавсановую пленку. После ее обработки кислотой (для придания округлости возникающим отверстиям размером с атом) образуется своеобразное решето - фильтр. Ему можно придавать определенные свойства. Сейчас этот материал широко используется при производстве лекарств, а также для очистки воздуха в помещениях, где изготавливаются электронные приборы.
Совсем недавно российская частная компания `Трепкор Технолоджи` на собственные деньги с нашей помощью построила ускоритель, аналогичный находящемуся в лаборатории имени Флерова. На нем они планируют, используя технологии, разработанные в институте, выпускать уникальное оборудование для осуществления плазмофореза крови, то есть ее очистки от вредных примесей: токсинов, антител и тому подобного.
Другая важнейшая область применения новых мембранных систем очистки крови - получение донорской плазмы с гарантией высокого уровня качества и безопасности.
Сейчас в ОИЯИ разрабатывается проект под названием `Сад`. Предпринимается попытка создания устройства, которое будет источником ядерной энергии с высокой степенью безопасности.
С учетом перспектив развития энергетики наш опыт использования пучков, обладающих громадной энергией, в регулировании ядерной реакции будет просто уникален и, несомненно, востребован во всем мире.
Таким образом, основными китами, на которых держится деятельность института, являются фундаментальные исследования и их прикладная составляющая, о которой я только что рассказал, но есть и третий кит, без которого первые два не смогли бы удержаться на поверхности. Это образование, то есть подготовка кадров.
- Готовясь к беседе, я поговорил с вашими коллегами и узнал поразительную вещь - оказывается, в институте практически нет проблемы `утечки мозгов`. Как вам удалось добиться такой стабильности кадров?
- Все очень просто. Мы не дожидались правительственных решений по этому вопросу, а самостоятельно создали собственную, уникальную систему подготовки молодых научных кадров. Причем таких, которые ни за какие деньги и жизненные блага из России не уедут. Безусловно, часть наших специалистов работают сейчас по контрактам за рубежом, немногие уехали и на постоянное место жительства. Но остались на Родине практически все гранды, те люди, вокруг которых создавались советские научные школы и направления в области физики высоких энергий. Остались вместе со своими учениками.
Когда в стране отменили систему распределения молодых специалистов, мы поняли, что ждать притока новых кадров неоткуда. И тогда создали учебный научный центр, недавно отметивший десятилетие. В нем обучаются студенты различных московских вузов, отучившиеся три курса и получившие исходное, базовое образование. У нас же начинается специализация. К работе с подрастающей сменой подключаются все наши основные лаборатории. Студенты не только видят науку сегодняшнего дня, но и сами непосредственно работают в ней. Нам удалось договориться с бывшим Министерством образования, и наши студенты по окончании обучения получают два диплома - базового вуза и нашего центра. Причем в дальнейшем выпускники имеют возможность продолжить обучение в существующей при ОИЯИ аспирантуре.
В результате создания системы подготовки молодых кадров и в силу сохранения традиций, заложенных нашими великими предшественниками, много талантливейших ученых из бывших республик СССР теперь работают у нас. Так что впору говорить не об `утечке`, а о `притоке` мозгов.
По своей сути наука интернациональна. В одном американском отчете я прочитал цитату из произведения Антона Павловича Чехова, которую не устаю повторять: `Не существует национальной науки, как не существует национальной таблицы умножения`.
- А как же быть с национальным научным приоритетом?
- Да, были, есть и будут национальные научные приоритеты, которые работают на престиж страны, ее место в мировом сотрудничестве, но результаты исследований, еще раз повторюсь, интернациональны. Поэтому мы уделяем столь пристальное внимание работе с крупнейшими научными центрами мира.
Американцы убедились в необходимости международного сотрудничества на собственном горьком опыте. В отчете экспертов по проверке хода строительства в США сверхмощного ускорителя с длиной в окружности 87 километров констатировалось, что два миллиарда долларов были буквально закопаны в землю, так как строительство было заморожено, а велось оно туннельным способом. Главная причина - нежелание использовать научные достижения других стран, привлекать их к созданию уникального сооружения, а из-за этого непомерная дороговизна проекта.
Сейчас американцы свои взгляды пересматривают: готовится подписание уже в ближайшем будущем генерального соглашения между нашим институтом и США. У нас побывали заместитель министра энергетики и советник президента США по науке - таков уровень готовящегося документа. Он обобщит практику нашей совместной работы (а у нас 73 американских партнера) и определит пути дальнейшего сотрудничества как в фундаментальной, так и прикладной области. Можно сказать, растет научный вес Дубны, а значит, и России.
Михаил КИРИЛЛИН.
Юрий ТУМАНОВ (фото).
02 июня 2004 г.
Ежедневная транспортная газета `Гудок`
http://nvolgatrade.ru/
