Редкая грибная пора выдалась в этом году. В пригородном лесу, казалось бы, не осталось ни одной не примятой травинки: всюду прошел неторопливый грибник, с надеждой оглядывая лесную почву, ревниво сторонясь встречного собрата-грибника. В поисках грибного эльдорадо в нехоженых местах я углубился в сложную овражную сеть Воронежского леса и вскоре наткнулся на тропинку, показавшуюся мне странной. Кто-то весьма старательно и заботливо на крутых склонах обустроил ее бортиками из валежника. Т олстые, упавшие поперек тропы стволы были пропилены. Ну настоящий терренкур в окрестностях курорта! Поблизости располагается участок, арендованный Федерацией бокса, поэтому я и подумал вначале, что это наши спортсмены решили обустроить окраины, и ошибся. Тропинка привела в узкий овраг, в русле которого весьма искусно была устроена землянка. Я бы не стал возводить в таком месте даже временный балаган, но сооружение имело явные черты фундаментальности, и это свидетельствовало, что автор проекта – не таежник.
Хозяин оказался здесь же. Из дверного проема, завешенного выцветшим лоскутом, показалось безучастное лицо с аккуратно остриженной бородкой; очки с толстыми линзами означали, что их владелец имеет серьезные проблемы со зрением, да и возраст – седьмой десяток. Он встретил меня неприветливо, но я сразу почувствовал, что это раздражение относится не ко мне лично, а ко всему роду человеческому. Скептик сказал бы в этом случае: «Чем лучше узнаю людей, тем больше обожаю животных». Но около землянки не было ни кошки, ни собачки. Что же в этом удивительного? Встречаются и такие нелюдимы. Как впоследствии сказал Артемыч – так зовут этого отшельника – сейчас каждый имеет право жить, как пожелает, это раньше сжигали построенные в лесу землянки, а теперь никого не касается выбор гражданина, хоть на дереве поселись. И действительно, власть стала бережнее относиться к причудам своих сограждан.
Узнав, что я профессор Народной академии, Артемыч сразу перешел в атаку:
Скажи мне, сколько ты написал работ?
Я ответил.
А какую пользу они принесли в денежном выражении? Вот, например, я окончил технический вуз, моя работа всюду была связана с производством, где бы я ни работал, поэтому я легко подсчитаю экономический эффект. А твоя работа?
Вот так отшельник пошел! – подумал я, удивляясь. - В таежной глухомани встречаются совсем другие люди.
Как можно оценить работу преподавателя, например, или ученого? Имеются области общественной деятельности, весьма необходимые, но трудно поддающиеся такой оценке. Статьи в СМИ прочтут тысячи людей, книгу – несколько сотен любознательных, а научную работу – единицы специалистов, и применят в своей работе, расскажут студентам. Все общественно необходимое бесценно уже только по этой причине, - размышлял я вслух
Нет, ты не хитри, не расставляй мне ловушки, а скажи прямо, - допытывался старик.
Видать профессора ему в молодости здорово насолили.
На одном предприятии я больше полугода не задерживался, - внезапно признался он. - Пришла пора пенсии, подсчитали стаж, оказалось семь лет… Институт не засчитали. Вот и назначили пенсию курам на смех.
Что на это можно сказать? Как работал, так теперь и отдыхаешь. Справедливо? – отвечаю ему.
Но Артемыч, по-видимому, так не думает. Он стал подсчитывать положенные ему квадратные метры и еще какие-то льготы по старости. В молодости да в полном расцвете здоровья он не обременял себя трудной обязанностью добрососедского общежития, чуть что – заявление на стол… Изъездил Россию вдоль и поперек, где только не побывал.
У меня и квартира в городе имеется, я не бездомный. Просто здесь чувствую себя человеком, - пояснил Артемыч.
В отношении грибов он проявил полную неосведомленность:
Съедобные грибы я определяю на запах: пахнет грибом, значит, съедобный.
Пожалуй, Вам крупно повезло. Говорят, некоторые пациенты, выжив в результате реанимации, высоко отзывались о вкусе и запахе бледной поганки – самого ядовитого гриба. Надежный способ определить съедобность грибов – знать их «в лицо», другого надежного и доступного способа нет, - пытаюсь убедить старика, но он настаивает на своем «способе».
Излишнее упрямство может быть и вредоносным. Кто-то из дачников уже делился со мной таким «секретом» распознавания грибов, ссылаясь на опыт некоего деда, шастающего по лесу. Уж не Артемыча ли?
Ясно, что не таежник он, не грибник, но кто же? Уставший от городского быта, от навязанного условиями жизни общения, больной человек? Возможно, в преклонном возрасте у некоторых людей обостряется чувство единства с природой, и они, ведомые древним инстинктом, стремятся к своим истокам, черпать жизненную энергию в природе? Такой малосведущий человек не выживет в одиночестве, как, например, встреченный мной однажды в глухой тайге ороч Филиппыч – «снежный человек» с берегов речки Тага. Поэтому Артемыч и поселился в овраге на окраине города, в окружении дубовых и осиновых рощ, и лето щедро дарит ему покой и здоровье.
Каким бы нетерпимым к собратьям не казался человек, инстинкт общения всегда в нем присутствует, поэтому и Артемыч лишь на время приходит из города в свою землянку. Воду он берет из ручья, очищая ее с помощью устроенного им в русле фильтровального приспособления, а пищу приносит с собой. Быт его жилища предельно прост: видавшая виды посуда, пластиковые бутылки, бидончики из-под майонеза под воду… Это именно убежище или прибежище. Фотографироваться он отказался, да и не выразил желания, чтобы я запечатлел его «холобуду».
В следующий раз я специально заглянул к Артемычу, но вход был прикрыт куском колючей проволоки, а в нескольких шагах поперек тропы хозяин положил обрубок стволика, как бы ограничивая расстояние, до которого посторонним разрешалось приближаться к его миру. Не имущество, а независимость, спокойствие, свой мир оберегает он от внешнего вторжения любопытных. Свой мир, который он создавал всю жизнь. Мир хрупкий, потому что, как известно, быть независимым от общества невозможно. И общество продемонстрировало свое незримое присутствие самым неожиданным образом.
Овраг, в котором обосновался Артемыч, прилегает к территории садоводческого товарищества, охраняемого казаками. В основном, это молодые люди, весьма серьезно воспринимающие свои обязанности. В один из профилактических рейдов по окрестностям содовых участков с целью выявления замаскированных балаганов бомжей, донимавших дачников мелкими кражами урожая, казаки обнаружили землянку. Разумеется, версия о принадлежности Артемыча к искомым воришкам вызвала сомнения, слишком он был не от мира сего. Однако деда задержали и сдали в милицию для выяснения личности, где и подтвердилась имущественная состоятельность Артемыча, но предупредили, что срок обмена паспортов истекает, а у деда паспорт советский. Чудака отпустили. Но сам Артемыч болезненно пережил случившееся. Панцирь его скорлупы, за которой он так надежно укрылся, оказался не цельным. Сквозь двери, запертые им для окружающего мира, оказывается, посторонним вход не запрещен.
Вторая случайная встреча с Артемычем произошла в отделении милиции при обмене паспортов, где он и пожаловался на неуважительное обращение с ним казаков. Выяснились и другие подробности, встревожившие деда. Оказалось, что кто-то выкрал из его приюта заграничный паспорт, последнюю надежду социальной обороны, воздвигнутую им. И дед всерьез решил, что за ним следят «компетентные органы», как говорили в недавнем прошлом.
«Близко не подходят, как и следует из их инструкций, но я замечаю. А то грибник пройдет мимо с пустым ведром… Ну какой это грибник в грибную-то пору!? - делится он своими наблюдениями. – Вот я и решил уехать за границу… Да хоть в Китай. И зачем мне этот новый паспорт? Мне бы и старого хватило…»
Артемыч по-детски всхлипывал, и мне стало жаль старика. Вовсе не его вина в том, что несколько бездельников повадились на садовые участки ветеранов. Однако больное воображение инвалида уже отреагировало сценами мнимого преследования. Артемыч как-то сник, помрачнел и осунулся.
В этой связи мне припомнились нередкие склоки в городских автобусах, неуступчивость сограждан друг к другу. Да и кондукторы вносят иногда много шума, объясняясь с инвалидами, предъявляющими «не те» подтверждающие документы. А бесконечные очереди в коридорах власти… И я подумал, как должен быть внимателен человек к окружающим, облеченный хоть маленькой толикой власти, выполняющий пусть самую незначительную работу. Но вот беда, стоит только милосердию завладеть нашим сознанием, как тут же возникают отряды псевдонищих. И все норовят в чужой огород, когда свой, близкий зарастает сорняками. Поэтому здравомыслие не должно покидать нас при встрече с самыми неожиданными сюрпризами, которыми, по большому счету, и интересна жизнь.
Александр МУРАШЕВ
