Алексей Владимирович, 2006 год стал знаковым для российской экономики. По объему ВВП мы вышли на уровень 1990-го г., однако экономический рост не сопровождался серьезными структурными изменениями, и зависел, прежде всего, от благоприятной конъюнктуры. Как вы считаете, насколько долго Россия сможет пользоваться приобретенными за 15 лет ресурсами, и сможем ли мы использовать эти ресурсы для будущего роста, или для этого нужны серьезные изменения, к которым мы пока не готовы?
Действительно, успешное развитие нашей экономики во многом связано с благоприятной конъюнктурой на мировых рынках сырья, прежде всего, энергоносителей. Количественные оценки роли экспортных операций в экономике разнятся, однако не вызывает сомнения тот факт, что определяющую роль играли именно они, а не, скажем, экономическая политика правительства, или равномерное развитие всех отраслей экономики. И тем не менее - если абстрагироваться от причин, то чего во всем этом плохого? Ведь доходы населения растут, государственный бюджет профицитен, денежное обращение стабильно и предсказуемо - казалось бы, остается только благодарить судьбу и радоваться тому что есть!
Однако радость эта в долгосрочной перспективе легко может оказаться обманчивой, и вот в каком смысле. Сырьевая экономика, вообще говоря, не очень приспособлена к неблагоприятным шокам вызванным, например, появлением новых технологий/видов топлива, или различными геополитическими проблемами. Конечно, известны примеры стран, которые десятилетиями живут и не тужат на одних нефтедолларах, однако их положение в мире более все сравнительно устойчиво. Россия с ее размерами, с ее уменьшающимся населением, с ее разрушающимся промышленным потенциалом, и все еще существующим геополитическим весом, наверное, не может себе позволить строить стратегию развития на столетие вперед только за счет нескольких областей. И наиболее печально то, что несмотря на все (надо сказать, не очень активные) попытки правительства найти какие-то новые источники роста, оно, по-видимому, уже смирилось с тем, что в ближайшее время Россия будет обеспечивать себе благосостояние только за счет продажи энергоресурсов, и пожинать плоды того экономического разгона, который получается сам по себе.
Можно ли тогда называть нашу экономику - экономикой переходного периода, или это все-таки созидательная экономика?
Это вопрос, я бы так сказал, метафизический. Что такое переходный период? Отчего к чему? От социализма к капитализму, к рыночной экономике? Наверное, наша экономика все в меньшей и меньшей степени сохраняет черты советской - так, за годы после кризиса 1998 г. заметно снизились дотации предприятиям из бюджетов всех уровней (не только центрального), уменьшилась степень патернализм работодателя по отношению к работникам, наладились какие-никакие механизмы управления денежным обращением. Процесс, конечно, не был гладким - я бы это не понимал его как переход из состояния "ноль", когда все плановое, в состояние "один", когда все рыночное, и поостерегся бы в принципе давать оценки типа "наша экономика стала рыночной на 74%". Однако сейчас, по-видимому, можно говорить про экономику России как про рыночную экономику со своей национальной спецификой, которая присуща любой стране мира.
Как вы считаете, мы идем более низкими темпами структурных реформ по отношению к потребностям экономики, чем другие страны?
Структурные реформы разные в разных странах. В Китае, к примеру, темпы ряда структурных (в частности, политических) реформ были и остаются более медленными, чем у нас, однако это не мешает их экономике расти по 9-10% в год. Если считать темпы экономического роста основным критерием успеха реформ, то рост не обязательно коррелирует с темпами реформ. Напротив, на протяжении целого ряда лет темпы роста были выше в тех странах, где структурные реформы были более слабыми (Беларусь, Узбекистан, Вьетнам, тот же Китай). Один из основных уроков 1990-х гг. для мировой экономики состоит в опровержении того тезиса, что скорейшие рыночные реформы - это необходимое и достаточное условие для обеспечения процветания экономики и устойчивого экономического роста, хорошего благосостояния населения. Более того, именно провал результатов реформ начала 1990-х годов послужил одним из основных толчков к экономическому развитию современной России. Я имею ввиду, конечно, обесценение реального курса рубля, которое стимулировало рост целого ряда предприятий и отраслей - например, пищевой промышленности.
Какие возможные точки роста экономики видите Вы и что нужно для их воплощения в жизнь?
Я бы сказал, что главная точка роста, которая у нас была и есть - это люди, человеческие ресурсы, включая человеческий капитал. Знаете, что сами китайцы называют главным фактором своего экономического роста? Свободу частной инициативы: они просто дали людям возможность работать и зарабатывать. Нет, у них, конечно, тоже не обходится без последствий и "перегибов" - расслоения общества, коррупции, неэффективного государственного аппарата. Однако важно, что частная инициатива в принципе стала восприниматься как нормальная вещь, которая реально поддерживается и одобряется и обществом, и государством.
Наша экономика по потенциалу и структуре, конечно, заметно отличается от китайской, поэтому и частная инициатива должна принимать иные формы. Однако теперь, когда в руках государства и вся полнота власти, и беспрецедентные за последние 20 лет свободные ресурсы - что мешает ему создать стимулы для созидательной и творческой работы хотя бы в тех отраслях, где у нас еще остался хоть какой-то потенциал? Во многом, конечно, он уже утрачен, однако остались хотя бы традиции и кадры в таких отраслях, как авиастроение, транспортное машиностроение, энергетика, поддержка которых нужна не только ради диверсификации факторов роста, но и для сохранения производств, ключевых для целостности страны.
20.11.2006
