В.А.ЗОЛОТАРЕВ
профессор
Научно-информационным поводом для предлагаемой вниманию читателя статьи стал выход в свет очередного крупного, знакового труда академика Андрея Афанасьевича Кокошина о замечательном российском и советском теоретике, историке и военачальнике Александре Андреевиче Свечине (1878-1938 гг.) .
В этом труде А.А. Кокошин ставит и решает многие крупные, очень важные вопросы политологии и социологии военного дела, военной стратегии, военной истории, военной науки. Нет сомнений в том, что исследование нашего выдающегося ученого - современного военного теоретика, крупного государственного и общественного деятеля А.А. Кокошина должны быть максимально востребованы в научном сообществе, среди специалистов всех уровней государственного и военного управления, окажутся интересны и широкому кругу читателей .
Есть еще одна важная особенность впечатления от яркой авторской работы, посвященной А.А. Свечину, о которой нельзя не сказать. Она будет понятна тем, кто хотя бы отчасти знаком с научными трудами автора, и заключается в том, что исследование наследия А.А. Свечина является не только очередной высокой творческой вершиной, успешно достигнутой автором, но и ключом к более глубокому и многогранному переосмыслению, пониманию результатов всей научной деятельности А.А. Кокошина, которая тесно связана с его государственной и общественной деятельностью .
Над своим трудом о А.А. Свечине Кокошин работал более 30 лет. Еще в 1980-е гг. им был опубликован ряд работ о нем .
Под непосредственным влиянием идей А.А. Свечина Кокошиным в свое время совместно с одним из ведущих отечественных военных теоретиков и историков генералом В.В. Ларионовым были разработаны концептуальные вопросы обеспечения стратегической стабильности на уровне сил и средств общего назначения. Эти разработки вызвали интерес во многих странах, многократно переводились на другие языки и цитировались.
События XXI в. на европейской и мировой политической сцене убедительно подтверждают актуальность и глубину разработок автора. Jus belli (as pacis) право войны (и мира). Государство сконцентрировало у себя право вести войну, т.е. распоряжаться человеческими жизнями, формируя готовность к смерти и готовность к убийству .
А поскольку война есть продолжение политики, то война, а вместе с ней и военная стратегия, - справедливо утверждает академик А.А.Кокошин, - также должны быть предметом изучения общественных наук, в частности политологии и социологии. Здесь Кокошин непосредственно опирается на книгу А.А. Свечина "Стратегия", а также близкого по духу Свечину Б.М. Шапошникова, который в своей монографии "Мозг армии" много уделил внимания проблемам примата политики по отношению к военной стратегии. Эти труды, как справедливо отмечает Кокошин, носят явно выраженный политико-социологический характер . Нельзя не согласиться с этим, но следует добавить к социологии и политологии теорию государства и права.
Война как сложное социально-политическое явление, имеющее конкретные исторические предпосылки, условия, реальное начало и пределы своего развития, функции в общественной практике, в цивилизационном процессе, с появлением первых государств, примерно шесть тысяч лет назад, рождается и эволюционирует вместе с ним, т.е. государством, в объективной, органичной взаимосвязи и взаимозависимости.
Глобализационные процессы способствуют восприятию и взаимопроникновению "взаимного опыта". Однако мера восприятия и взаимопроникновения "опыта" весьма существенно различается. Она, т.е. мера, определяется историческими, культурными, политическими, социально-экономическими, экологическими основами предшествующей государственности. Таким образом, генезис войн можно рассматривать и во взаимосвязи со становлением государства и государственности.
Попытки определить понятие государственности предпринимались многими исследователями . Хотя некоторые авторы указывают на отсутствие необходимости для правовой науки выводить четкую дефиницию (понятие) государственности . Мы, опираясь на имеющиеся результаты проделанной работы, по определению понятия государственности, попытаемся обобщить.
Государственность - комплексное понятие, связанное с государством, явление, обладающее национально-культурной ориентированностью, а также компонентов неполитического характера, отражающее свойство, качество, особый признак, состояние развития определенного общественного образования (нации, группы народностей), на конкретном историческом этапе сумевшего создать такие институты, как государство, национальная правовая система, гражданское общество или восстановить эти институты, утраченные в силу различных причин.
Рассматривая процессы общественного развития как последовательные стадии смен "узловых точек" (устойчивое развитие, стабильное развитие, кризисное состояние, состояние катастрофы, распад), можно заметить, что естественным вектором развития государственности является стремление к устойчивому развитию.
Основным ресурсом устойчивого развития государственности, в условиях формирования информационно-гражданского общества, становится способность управленческой и интеллектуальной элиты сорганизоваться и провести комплекс работ по созданию системы инновационного управления государством на основе чувственной рациональной и интуитивной модели (ЧРИМ).
В ЧРИМ входят:
1) программа государственности, т.е. иерархия актуальных на данный момент базовых ценностей;
2) информационно-коммуникационный инструментарий для распространения этих ценностей для большинства населения;
3) система внутригосударственного перепрограммирования (Свой); система безопасности (обеспечение безопасности всей системы от проникновения чужих программ, т.е. система государственного контрпрограммирования "Чужой".
Возникает вопрос, могут ли суверенные государства быть равно суверенными, особенно в условиях формирования информационно-гражданского общества? Понятие "равенство" представляет собой субъективно абстрактную категорию. Уравнивание предполагает наличие не?существенных различий. Люксембург и Китай, Сомали и США, Бразилия и Белоруссия - де-факто и де-юре это суверенные государства, но относительно равенства, различия можно найти невооруженным глазом.
Как соотнести количественные признаки суверенной государственности с качественными? Как измерить качество суверенной государственности? Где найти "рулетку и секундомер", позволяющие оценивать государственность не только на основе экспертного суждения, но и на основе "точных данных". Как это можно делать? Какие критерии брать за основу: социально-экономические, политические, культурные экологические, или все выше перечисленные, или другие?
Если государство во имя демократии или борьбы с терроризмом ведет войну с другим государством, то это не война за демократию или с терроризмом, но война, для которой определенное государство пытается в противоположность своему военному противнику оккупировать универсальное понятие, чтобы индентифицировать себя с ним и использовать этот идеологический инструмент (демократия, борьба с терроризмом) в этически-гуманитарной "обертке" в своих целях. Мы должны извлекать уроки из прошлого, отвечая на вопросы сегодняшнего дня, используя современные приемы и средства, обращая этот опыт на благо будущих поколений.
О военном деле человечество пишет с тех пор, как обрело понимание главных цивилизационных парадигм: накопление информации есть первая составляющая цивилизации как системы организации общества Homo Sapiens; передача информации (опыта) есть вторая составляющая. Война как необходимый квантированный параметр цивилизации опирается на накопленный опыт (обработанную информацию) и способы его, опыта, реализации для достижения целей, присущих данной под-системе (ветви) цивилизации.
Книга А.А. Кокошина не только обобщает и предлагает концептуальную оценку военной стратегии в трехмерном ракурсе - военного дела (знания), социологии общества и политических дефиниций (об этом смотрите ниже). Она выводит на новые витки анализа и синтеза сложившихся, опробированных временем (историей) концепций и подходов. При этом более высокое знание (обощение), как и должно быть в работе цивилизованного уровня, предлагает, уточню, только предлагает, без доктринерства и без рутинного "видения сверху", варианты новых решений тысячелетних проблем. Люди пишут о военном деле примерно три с половиной - четыре тысячи лет подряд, в разных аспектах и контекстах. Считалась надежной идея, что "армия вне политики". Запад и Восток эту мысль транслируют как аксиому более сотни лет.
Имя Андрея Афанасьевича Кокошина особенно хорошо стало известно в нашей стране по его практической работе в сфере обороны в тяжелейшие для нашей страны 1990-е гг. Именно тогда при его непосредственном и решающем участии были созданы важнейшие системы оружия, обеспечившие сохранение безопасности и суверенитета нашей державы. Но не в меньшей степени Кокошин известен своими фундаментальными исследованиями в области политики национальной безопасности и, в частности, военной стратегии. Чтобы иметь общее представление о ней, попробуем вспомнить лишь то, что она рассматривает.
Военная стратегия как высшая область военного искусства включает теорию и практику военной деятельности государства. Главным содержанием сей функции государства является выработка и реализация политики в области обеспечения военной безопасности страны. Для этого оно создает: вооруженные формирования; органы экономического, научно-технического, политического, идеологического, правового, дипломатического обеспечения, руководства и управления военной организацией; определяет наиболее целесообразные средства достижения целей своей внутренней и внешней политики; объявляет войну, берет на себя обязанности по мобилизации сил и средств общества на ее ведение; заключает договоры военно-политического характера, вступает в военно-политические коалиции, союзы и т.д.
Какие же вопросы конкретно решает военная стратегия? Во все времена ее положения, определяясь установками военной доктрины государства, опирались на результаты оценки состояния и направлений развития военно-политической обстановки, научно обоснованные цели, принципы, объективные потребности и реальные возможности функционирования и развития военной организации государства. Ныне же основными проблемами теоретической и практической сторон военной стратегии являются: вероятный характер войн современной эпохи и пути их предотвращения военными средствами; цели и задачи вооруженных сил в войне и военных действиях стратегического масштаба; необходимые средства для их ведения; планирование применения вооруженных сил в войне и стратегических операциях; основы стратегического, морально-психологического, технического и тылового обеспечения вооруженных сил; руководство ими в мирное и военное время; выработка стратегических требований к строительству вооруженных сил, подготовке населения и территории государства к войне; стратегические взгляды ведущих государств и коалиций, их возможности по подготовке, развертыванию и ведению войны и военных действий стратегического масштаба и т.д.
Именно СССР сыграл решающую роль в разгроме гитлеровского рейха. Автор обоснованно утверждает, что в период холодной войны возможность тотальной войны между США и СССР (ОВД и НАТО) существовала, но в случае, если бы война стала реальностью, это привело бы к гибели цивилизации. Это понимали обе стороны.
В отношении локальных войн справедливы суждения автора о том, что локальные войны были порождены би?полярным миром, в которой сверхдержавы и их союзники (ОВД, НАТО) играли решающую роль. Их вооруженное противостояние (главное отличие холодной войны 1946-1991 гг. от идеологического противостояния СССР-Запад 1917-1941 гг., ставшего важной частью холодной войны в послевоенный период) создало условия для локальных войн в "третьем мире", за который боролись оба блока. Однако локальные войны велись на периферии и ни разу не привели к применению ядерного оружия, хотя такой вопрос вставал в ходе Корейской, Вьетнамской войн, Суэцкого кризиса 1956 г. Карибский кризис - отдельная тема, к которой не раз обращался Кокошин .
Первая парадигма Кокошина состоит в понимании того, что только полный и решительный отказ от восприятия отрыва армии от политики, отказ от "вывода" армии из зоны политического регулирования верховным центром власти государства всех степеней и обществом обеспечит устойчивость государства и общества в век глобализации, а также размываемых волнами новых этических и либеральных предпочтений некогда сложившихся (30-50 лет назад) союзов, блоков, соглашений и т.д.
В книге, представленной автором - выдающимся специалистом своего дела, - соотношение идеологии, политики и военной стратегии корректно, до уровня математической модели. В ней холодный расчет социолога-прагматика наложен на виртуозность и образность определений политолога, сочетается с глобальным геополитическим мышлением при самом трезвом, идеально "заземленном" подходе военного деятеля государственного масштаба.
Сочетание трех-четырехмерного видения проблем военной стратегии, которая сама по себе многосторонняя, позволило автору создавать реально воспринимаемые как цивилизационно значимые модели отношений реальных исторических типов (типажей обобщенного уровня "Бисмарк - Сталин - Мольтке - Мао" и т.д.) в наложение на эмпирические оценки эволюции отношений центров по формуле "власть - сила". Следовательно, следующая -вторая - парадигма Кокошина состоит в транспарентности для общественного сознания и базового для нынешней земной цивилизации понимания взаимозависимости властных политических центров и реальных силовых блоков выполнения установок так называемыми властными центрами выдвигаемых.
Принципиально подчеркнуть, что составляющей Второй парадигмы Кокошина будет гибкая обратная связь центров "власть - сила".
Близко к идеальному, если это вообще возможно в критическом осмыслении, в книге проведено историко-политологическое освещение принципиально разных, но трагически сходных для судеб человечества разрывов обратных связей "власть - военная сила", которые были характерны для Гитлера, Наполеона, Сталина, а также Мао, Дж. Буша-младшего.
Сугубо трагической кажется при первом прочтении фактическая разработка автором новых концептуальных подходов к теории принятия решений. Базовые принципы были заложены в Индии и в Китае более двух тысяч лет назад и многократно уточнялись. Вехи этих подходов автор бережно обозначил. Но сделал новое для XXI в. важнейшее, и в простоте сверхкорректное, заключение.
В демоническом, неравновесном переходе от много?полярного (многомерного) к одномерному, и снова мультиполярному, меняются сами системы принятия решений. А посему нужна матрица подходов с гибкой самоорганизующейся шкалой.
Третья парадигма Кокошина пока не завершена. Автор опирается на свой личный накопленный багаж ученого и политика, отвечающего за свое слово и дело. Это дает автору право очень убедительно постулировать понимание новых концептуальных ценностей. Например, стратегический культурологический, как системной позиции не столько высшего властного звена принятия решений, а позиции и, следовательно, политической культуры всего общества в целом (с. 148 и др.).
Естественно, что, подойдя к зыбучим пескам крайне низкой политической культуры нашего общества (к сожалению, причины этого кризисного состояния общественного сознания автор не дал), он должен был обратиться к теме суверенитета.
Авторская концепция реального суверенитета через систему самых устойчивых, что крайне важно, социокультурных основ воплощена, и очень убедительно, через объективное стремление России к мировому лидерству (или соучастии на равных - солидерству великих держав) через современные силы ядерного сдерживания, через перспективные комплексы НИОКР и, что особенно вдохновляет, через фундаментальные науки, причем в единстве естественнонаучного и гуманитарного знания . Выдвинутая Кокошиным и детально разработанная им концепция реального суверенитета имеет большое теоретическое и прикладное значение.
Эта комплексная концепция может быть применена к выработке внешнеполитической стратегии России, ее военной политики, промышленной политики и др.
Перспективны кокошинские подходы к милитаризации общественного сознания в процессе глобализации. Во?обще, военный аспект глобализации в контексте стратегической культуры рассматривается крупно и всесторонне практически впервые. В одном из своих интервью Кокошин отмечал: "Подавляющее большинство исследователей увлеклось изучением процессов глобализации, возрастания роли глобальных экономических, финансовых фак?торов, процессов "десуверенизации" государств-наций. При этом недостаточно обращают внимание на вызревание очередного в мировой истории возрастания роли военных факторов, стремления ряда крупных государств строить внешнюю политику на принципах обеспечения того, что можно назвать реальным суверенитетом. К таким государствам я бы, прежде всего отнес двух азиатских гигантов - Китай и Индию, которые, обеспечивая свой реальный суверенитет за счет наращивания военной мощи, продолжают сокращать свое отставание в экономической сфере от США, в отличие, например, от Японии, в которой роста производства уже длительное время не происходит, и стран Евросоюза с их тоже невысокими темпами роста. Причем важно, что реальный суверенитет обеспечивается не в условиях автаркии, а на фоне сбалансированной, последовательной интеграции этих держав в мировую экономику" .
Четвертую парадигму Кокошина можно определить как формулы феномена войны как продолжения в равной степени внутренней и внешней политики, причем в их рациональном и иррациональном измерениях . Если политика есть атрибут и проявление развития, т.е. жизнь общества цивилизационного типа, то война как состояние общества и готовность к ней (или неготовность) в обществе реализуется постоянной зависимостью. Древнее правило-хочешь мира, готовься к войне, - обрело дополнение: ищи способы политических уходов от прямых силовых решений во имя развития Глобальной Земной Цивилизации.
В свое время ренегат марксист, отменный диалектик, предвосхитивший глобализацию, профессор Раймон Арон поставил рядом фигуры "Посла и Солдата" как живых символов межгосударственных отношений.
В современных ситуациях мобильной реакции со?общества на угрозе устойчивому развитию именно автор данной книги заострил эту проблему, создав иерархию конфликтов, сопряженную вовлеченность в них держав. В совокупности сложилась "двойная спираль Кокошина": понятия неразрывности социума любого уровня и его военной составляющей, т.е. Вооруженных сил, рассматриваемых как социум.
Автор рассматривает тотальные и локальные войны. Первое о тотальных войнах. Мировые и крупномасштабные, с применением ядерного оружия или без него.
В Первой мировой появилось оружие массового поражения - химическое. Во Второй - бактериологическое, позднее атомное (последнее было применено Соединенными Штатами по гражданскому населению Японии без военной необходимости), термоядерное, нейтронное ...
Гитлер считал, что разобьет СССР в ходе блицкрига, а дальше добьется почетного для Германии мира с Англией. И тогда главным врагом останутся США, без поражения которых невозможно мировое господство. Но ход войны выдвинул СССР на главное место среди врагов Германии.
На наш взгляд, автор правильно ставит вопрос об уточнении понятия "холодная война". Он считает что этот термин требует уточнения, так как есть широкое понятие ?в период 1945-1991 гг. и более узкое, частное понятие, когда к холодной войне относятся периоды обострения международной обстановки. Они чередуются с периода?ми "разрядки", для которых широкий термин "холодная война" неприемлем.
Автор рассматривает участие КНР и СССР в Корейской и Вьетнамской войнах, их роль в исходе тех войн (ничья в Корее и победа коммунистов во Вьетнаме), участие советских войск в войне в Афганистане. Он правильно пишет, что политическое руководство СССР не поставило четких целей и задач сороковой армии и свалило решение всех вопросов на военных, лишив их, по существу, политического руководства ("без головы") .
Автор рассматривает американские (коалиционные) войны против Ирака 1990-1991 гг. и 2003 г., показывает их характерные черты (с. 241-249).
Автор подчеркивает, что локальные войны для США и их союзников являлись тотальными для народов стран, где те войны велись (Корея, Вьетнам, Ирак).
В целом, в пятой главе даются веские обоснования сущности тотальных и локальных войн. Автор относит к "полицейским операциям" действия советских войск в Венгрии в 1956 г. и войск государств-участников Варшавского договора в Чехословакии в 1968 г.
Особый интерес представляет главы 5-11, где автор рассматривает важнейшие проблемы современности, а именно типы войн и военных конфликтов в современном мире, виды ракетно-ядерных угроз в наше время, вопросы предотвращения ядерных конфликтов в современной мировой политике, прогнозирует политический смысл одержанной победы в современной ядерной войне, дает довольно подробный анализ информационно-психологического воздействия на противника для достижения победы над ним в современных условиях, а также с большим знанием существа дела рассматривает проблему стратегического руководства, в т.ч. и возможного применения ядерного оружия, в Китае и США.
В своем исследовании автор базируется на весьма массивном фактическом материале (официальные доку?менты, капитальные труды иностранных и отечественных политологов, личное общение с различными политическими и военными деятелями и т.п.). В труде приводятся дополняющие текст обширные пояснения в виде сносок и примечаний.
Вместе с тем, вероятно, для полноты исследования было бы желательно в новом издании включить в монографию материал о структуре и характере стратегического руководства НАТО, а также таких ядерных держав, как Великобритания и Франция, продолжив и развив то, что было сделано автором в монографии "Стратегическое управление" .
Новое издание труда также во многом выиграло бы от более детального рассмотрения структуры и опыта стратегического руководства в Советском Союзе в годы Великой Отечественной войны. Автор сам подчеркивает, ссылаясь на американцев, что на заключительном этапе "система стратегического руководства в СССР в годы Великой Отечественной войны была лучшей в мировой истории" . Быть может, для отечественного читателя стоит описать ее, а также систему стратегического руководства (управления) в Российской Федерации.
И наконец, в своей монографии автор убедительно и подробно обосновывает примат политики над военной стратегией. В то же время он очень четко демонстрирует наличие обратных связей между военной стратегией и политикой. Классификация и типы войн, как их сущность и характер, давно и хорошо известны (во всяком случае, у нас). В западной же политологии (кстати, этот термин тоже от них) критерии и классификация иные. У них своя идеология.
Статья опубликована в журнале "Клио", N 1 (85), 2014.
