Мир вступил в неустойчивый и крайний опасный «переходный период», между социальными слоями, государствами и группами государств, которые случались уже в истории человечества и, которые неизбежно ведут к слому прежних, институтов, норм и правил в отношениях между субъектами МО. Они характеризуются сменами основных экономических и производственных укладов, отношений между большинством участников международных отношений, т.е. радикально влияют на систему МО и ВПО. Такие периоды в истории человечества наступали при крахе Римской империи, Византийской империи, религиозных войнах, за которыми, как правило, стояли экономические интересы. Последним таким периодом была Первая мировая и Вторая мировая война, в результате которого было установлено фактическое господство двух систем – капиталистической и коммунистической, просуществовавшей до начала 90-х годов прошлого века.
Нынешний период, который начался с конца прошлого века, означает кризис глобализма, как экономики и политической системы, и нарождение новых центров силы и, как следствие, формирование новой МО и ВПО в мире. Этот период означает слом прежних институтов, норм и правил, что неизбежно ведёт к хаотизации и непредсказуемости, а, значит, вытеснению норм и правил силовыми инструментами регулирования отношений между субъектами и отдельными акторами.
Этот объективный процесс встречает, с одной стороны, настойчивое сопротивление сил, которые контролировали прежний миропорядок, а, с другой, не менее настойчивые усилия новых центров силы выстроить новые, более справедливые, правила взаимоотношений. Первые – сторонники глобализации, а вторые – преимущественно опираются на национальные интересы и ценности, которые усиливают тенденции автаркии.
Исходной точкой анализа развития будущего миропорядка, наступающего в третьем десятилетии, становится стратегический прогноз развития человечества и перспектив развития его отдельных локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ)[1], центров силы и государств. Этот же прогноз впоследствии если и не ложится в основу стратегии нации и стратегического планирования (СС) государств и их коалиций, как минимум, на среднесрочную перспективу 10–15 лет (а в идеале на 20–30 лет), то, – так или иначе, – учитывается в долгосрочных прогнозах.
Таким образом, в условиях объективного нарастания процессов хаотизации МО, растет значение субъективного фактора – долгосрочного прогноза, который становится абсолютно необходим в экономике и военной политике потому, что многие программы и проекты рассчитаны на разработку, испытания и реализацию на 20–30 лет, но еще и далее остаются важной частью политики и ресурсов нации и государства. Так, строительство крупных инфраструктурных объектов (ГЭС, ТЭЦ, АЭС, железных и автомобильных дорог, аэропортов и пр.) занимает иногда более 10–15 лет, а потребность в них остается еще на более длительную перспективу. Принятие решений о создании и производстве ВВСТ, как правило, имеет горизонты планирования в десятки лет: многие типы и системы вооружений, используемые на СВО, создавались в 50-е и 60-е годы прошлого столетия.
Но наиболее значимые и имеющие долгосрочные последствия субъективные решения находятся в области политики и идеологии. Именно они ложатся в основу политического курса и национальной стратегии как бы те ни назывались[2]. Для России, которая только недавно вступила в период выхода из колониальной зависимости, возвращения суверенитета и национальной идентичности, такие политико-идеологические решения имеют исключительно приоритетное значение.
Не случайно В.В. Путин сразу же после инаугурации 7 мая 2024 года принял важнейшие указы, ориентированные на долгосрочную перспективу. Если говорить, например, об указе №314 от 8 мая «Об утверждении Основ политики РФ в области исторического просвещения», то срок его действия вообще не указан, а если говорить об указе «О национальных целях развития», то сразу после инаугурации Владимира Путина Кремль опубликовал новый «майский указ», – третью итерацию такого стратегического документа (первая появилась в 2018 году, вторая – летом 2020 года, в разгар пандемии). Цели установлены на период до 2030 года (как и в предыдущей версии указа; в самой первой фигурировал 2024 год) и «на перспективу до 2036 года». Иными словами, с политико-идеологической точки зрения В.В. Путин стал закладывать долгосрочные основы в самые уязвимые области нашей идеологии – культуру, образование, формирование человеческого капитала.
Временной горизонт обозначаемых целей последовательно удлиняется с каждой итерацией. Основные демографические цели нового указа – повышение суммарного коэффициента рождаемости (СКР) до 1,6 к 2030 году и до 1,8 к 2036 году; увеличение ожидаемой продолжительности жизни до 78 лет к 2030 году (эта цель фигурировала в прежней версии и сохранилась) и до 81 года к 2036 году (новый ориентир).
Примечательно, что в это же самое время в журнале «Форин Аффеарс» появилась статья[3], где прогнозировалось, что «В ближайшие десятилетия Восточная Азия испытает, возможно, самый драматический демографический сдвиг в современном мире. Все основные государства региона – Китай, Япония, Южная Корея и Тайвань – вот-вот вступят в эпоху депопуляции, в ходе которой они резко постареют и потеряют миллионы людей. Согласно прогнозам Отдела народонаселения Департамента ООН по экономическим и социальным вопросам, в период с 2020 по 2050 год население Китая и Японии сократится на восемь процентов и 18% соответственно, а до конца века почти в 2 раза».
«Население США, – говорилось в статье, напротив, вырастет на 12%. Люди – человеческая численность и потенциал, который они воплощают – необходимы для государственной власти. При прочих равных условиях страны с большим количеством населения имеют больше рабочих, более крупную экономику и больший резерв потенциальных солдат. В результате развивающимся странам гораздо легче увеличивать свою власть и расширять влияние за рубежом. Те, кто сокращается, напротив, изо всех сил пытаются сохранить свое влияние»[4].
________________________________________
[1] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А.И. Подберёзкин и др. – М.: Издательский дом «Международные отношения», 2017. – 357 с., а также: Подберёзкин А.И. Евразия и Россия / А.И. Подберёзкин, К.П. Боришполец, О.А. Подберёзкина. МГИМО МИД России. – М.: МГИМО-Университет, 2014. – 517 с.
[2] Так, подобные идеологические решения в период кризиса между Первой и Второй мировыми войнами были как в Германии (фашизм и экспансия), так и в СССР (индустриализация и коллективизация), и США (реформы Ф. Рузвельта).
[3] Эберштадт Н. Грядущий коллапс населения Восточной Азии. И как это изменит мировую политику. «Форин Аффеарс», 8 мая 2024 г. / https://www.foreignaffairs.com/ china/east-asias-coming-populationcollapse?utm_medium=newsletters&utm_source=twofa&utm_ campaign=
[4] Эберштадт Н. Грядущий коллапс населения Восточной Азии. И как это изменит мировую политику. «Форин Аффеарс», 8 мая 2024 г. / https://www.foreignaffairs.com/ china/east-asias-coming-populationcollapse?utm_medium=newsletters&utm_source=twofa&utm_ campaign=
