Судьба продажи концерна "Силовые машины" немецкой компании Siemens снова под вопросом. Ровно три недели назад глава Минэкономразвития Герман Греф пообещал, что условия продажи пакета "Силовых машин" будут определены в течение "двух-трех недель". Отведенное время истекло, но результата до сих пор нет. Кроме того, по некоторым данным, против этой сделки выступает премьер-министр Михаил Фрадков. О том, что реально происходит в компании, и каковы ее шансы на объединение со стратегическим инвестором, в интервью Варваре Агламишьян рассказал гендиректор "Силовых машин" Евгений Яковлев.
известия: Покупает Siemens концерн "Силовые машины" или нет?
Яковлев: Насколько я понимаю, многие российские государственные органы сдержанно относятся к этой сделке.
известия: Говорят, что компания Siemens получила гарантии во время встречи с президентом. Вы что-нибудь об этом знаете?
Яковлев: Я не уверен, что они получили гарантии. Президент, насколько я знаю, такого рода гарантий не дает. Он может выразить свое отношение: положительное или отрицательное. Но есть целый ряд организаций, которые считают, что это неправильная сделка.
известия: А вы сами когда в последний раз виделись с представителями Siemens?
Яковлев: Недели три назад.
известия: А кто именно приезжал и о чем беседовали?
Яковлев: Господин Кёниг, член правления Siemens Power Generation - подразделения компании, которая занимается энергомашиностроением. Сделку, которая вас интересует, мы не обсуждали. Речь шла о взаимодействии по ряду совместных проектов.
известия: О чем именно?
Яковлев: Обсуждались текущие вопросы. Например, РАО "ЕЭС" заявляет, что турбина ГТЭ-160, выпускаемая по лицензии Siemеns на ЛМЗ, неперспективна. А мы обсуждали с Siemens вопрос о том, что у них в мире на такие турбины больше всего заказов. Потому что они очень просты в эксплуатации, очень эффективны, с огромным опытом промышленной эксплуатации. Но РАО "ЕЭС" хочет все самое-самое. Не считая, сколько новая турбина будет стоить при покупке, сколько в эксплуатации, сколько с точки зрения подготовки персонала. А Siemens хотел разместить свои заказы у нас. Потому что сама компания с ними не справляется, не хватает мощностей.
известия: От чего зависит разрешение ситуации с покупкой вашего концерна? И что вообще сейчас происходит в связи с этой сделкой?
Яковлев: Честно говоря, я за этим не слежу. Мы, те, кто работает в "Силовых машинах", для себя выбор сделали. Нам, конечно, не безразлично, кто будет владельцем контрольного пакета. Но ждать у моря погоды - вещь неблагодарная. Поэтому мой сознательный выбор, хотя я тоже акционер, заключается в том, что я себе запретил об этом думать. Моя задача - развивать компанию. Всем остальным я передал такой месседж: "Хватит говорить о Siemеns. Ждать: придет - не придет. Будете хорошо работать, любой акционер похвалит. Будете плохо работать, и сегодняшний выгонит".
известия: А кому выгодно сорвать сделку с Siemens?
Яковлев: Вопрос провокационный, а я такие не очень люблю. Но в сделке с Siemеns очень много не до конца понятных дискуссий. Чиновники рассуждают, основываясь на данных, которые не совсем соответствуют действительности. Например, проблема оборонного заказа далеко не так остро стоит в "Силовых машинах". Если бы у государственных организаций было желание эти вопросы решить, то решение бы нашлось. Но многие просто говорят: "Не надо, нельзя, ни за что". Например, доводы Минпромэнерго меня повергают в изумление. Они выдвигают тезис о том, что придет Siemens и монополизирует российский рынок. Российский рынок давно уже демонополизирован. На нем действуют все кто хочет: и Siemens, и Alstom, и General Eleсtriс, и японские, и российские компании, не входящие в наш концерн. Никакого монополизма не намечается.
известия: А что за "варианты" вам готово предложить РАО "ЕЭС"? Об этом недавно заявил глава энергохолдинга Анатолий Чубайс.
Яковлев: Никаких вариантов они нам не предлагали. Это разговоры. И Дерипаска нам ничего не предлагал. Разговоры смолкнут скоро, а "Силовые машины" останутся.
известия: Если бы у вас было несколько миллиардов долларов, вы бы купили свою компанию?
Яковлев: Я ее вместе с коллегами создавал, зачем мне ее покупать? Ситуация сложная. И на вопросы, которые были озвучены в ходе дискуссии - "стоит или не стоит продавать "Силовые машины" Siemеns" - все равно нужно находить ответы. Вместе с государством. Но оно, с одной стороны, говорит, что это стратегический актив, который нельзя продавать, а с другой - помощи не оказывает.
известия: Можно поподробнее о том, что вы собираетесь предпринимать, раз уж вы запретили себе думать про Siemens?
Яковлев: Мы хотим повысить эффективность управления компанией изнутри, повысить технический уровень ряда наших продуктов, понизить их себестоимость и все-таки попытаться наладить эффективное взаимодействие с государственными структурами.
Есть такое понятие, как финансирование экспорта. Мы же на самом деле экспортно-ориентированный бизнес. Наш портфель заказов по России и СНГ составляет всего порядка 15%, все остальное - экспорт. Но так просто эти заказы не приобретаются. Все страны, имеющие энергомашиностроительные предприятия, в той или иной степени оказывают им поддержку - политическим лоббированием или экспортными кредитами. То, что существует у нас, - это не рыночный механизм, это вообще не механизм, это отдельное решение правительства по каждому конкретному проекту. Предоставил кредит зарубежному партнеру - получил заказ. Дальше пошел рост производства, занятости, зарплаты, налоги. Обычная, совершенно не обсуждаемая на Западе тема. У нас же каждый раз нужно доказывать, что это полезно государству.
Из-за того, что эта система в России не работает, мы благополучно теряем сейчас рынок во Вьетнаме, куда все наши конкуренты приходят с кредитами. Я не говорю о немцах или американцах. Даже китайцы уже приходят с такими кредитами, которые российская коммерческая структура просто не в состоянии предоставить. В Латинской Америке происходит то же самое, да и во многих других странах.
Кроме того, сегодняшняя система предусматривает предоставление гарантий. Но гарантии выдаются в рублях, а наши обязательства перед заказчиками - в долларах на многие годы. И кто готов держать курсовую разницу и компенсировать валютный риск?
известия: А вы можете оценить, например, за прошлый год: сколько компания потеряла от изменений курса рубля?
Яковлев: $8.714 млн. При этом я слышу заявления премьер-министра о том, что средства Стабфонда можно потратить на инновации и поддержку экспорта. Но результатов-то пока нет. Я много раз слышал от российских энергетиков: "А нам все равно, чья турбина или генератор. Главное, чтобы работала хорошо". Но если так, почему нам говорят, что мы - стратегический актив? Например, в Китае никто и подумать не может о том, чтобы купить какую-то иностранную турбину, если ее производят отечественные заводы. Иностранец может получить заказ, только если он свою технологию передаст китайскому производителю. У нас такая система отсутствует.
Из лексикона российских чиновников выпало понятие "промышленная политика". Я помню, когда в 2003 году была организована встреча представителей обрабатывающих отраслей с президентом, то сначала была провозглашена основная тема: "Нужна ли России промышленная политика?" Но накануне встречи это все было выхолощено. Большой государственный аппарат почему-то решил, что "промышленная политика" - нехорошее словосочетание для президента.
Варвара Агламишьян
06.04.2005
http://www.finiz.ru/cfin/tmpl-art/id_art-916229
