Аналитическая записка
Подготовлена Центром глобальных проблем (к.ю.н., c.н.с. Кузнецов И.И.)
Азиатско-тихоокеанский регион в политико-географическом отношении целесообразно рассматривать как "мега-регион", включающий Восточную Азию, Юго-Восточную Азию, Австралию, Новую Зеландию, островные государства и владения CША в Тихом океане, а также западное побережье Северной и Южной Америк. АТР исторически является не только одним из важнейших объектов реализации американской внешнеполитической стратегии, но и масштабным ресурсом обеспечения политических, экономических и военных измерений национальной безопасности США.
Со времени окончания Второй мировой войны и до конца последнего десятилетия 20-го века ни одна страна, включая СССР, не была в состоянии каким-либо образом изменить или ослабить доминирование США в этом важнейшем геополитическом и геоэкономическом пространстве. Однако динамика политических и экономических процессов в этом обширном регионе за последние 30 лет способствовала появлению серьезного политического и экономического конкурента США, реализующего самостоятельную региональную стратегию, основанную на собственных приоритетах.
Одним из важнейших факторов формирования тенденции таких кардинальных изменений было эффективное использование обширных трудовых, сырьевых и интеллектуальных ресурсов странами региона и, прежде всего КНР, для создания динамично развивающихся экономик и успешного преодоления регионального и глобального финансово-экономических кризисов. Большинство этих стран, кроме Южной Кореи и Вьетнама, не участвовали в разорительных локальных и региональных войнах и избежали обременительной милитаризации своих экономик. Страны Юго-Восточной Азии, в которых проходили длительные и истребительные гражданские войны (Камбоджа, Бирма и Вьетнам) остаются до сих пор экономической периферией региона.
1. Формулирование внешнеполитической стратегии США в АТР администрацией президента Б. Обамы
Нынешний вариант внешнеполитической стратегии США в АТР был сформулирован в начале четвертого года пребывания в Белом доме президента Б. Обамы. Впервые озвученные в 2009 году контуры и положения новой, как представлялось более гибкой и адаптивной к сложным региональным проблемам, внешнеполитической региональной стратегии, претерпели существенную трансформацию, поскольку оказались неэффективными и практически нереализуемыми именно в отношении основного субъекта региональных отношений - КНР.
Отношение внешнеполитического истэблишмента США к КНР в последние десятилетия традиционно основывалось на том или ином сочетании двух трудно совместимых концепций:
1) достаточно прагматичной, умеренной неореалистической концепции "ответственного вовлечения" (responsible engagement) КНР в решение региональных и глобальных проблем - при второстепенном значении приоритетов продвижения демократического "пакета" и политики "сдерживания посредством ограничения" (containment);
2) идеологизированной неоконсервативной концепции "сдерживания" и форсированного продвижения демократических ценностей.
В последнем случае считалось, что отсутствие идеологической, ценностной, традиционно "мессианской" базы в региональном взаимодействии создавало бы образ США как "меркантильного" субъекта заинтересованного лишь в получении региональной экономической "ренты".
В первые годы пребывания президента Б. Обамы в Белом доме были предприняты попытки реализации первого варианта, известного как политика "стратегического подтверждения" КНР в плане демонстрирования убедительной ответственности Пекина в процессе реализации собственной глобальной стратегии. Смысл такого варианта стратегии заключался в совместном разрешении тех главных проблем, где интересы сторон совпадают и смещении конфликтующих и особо "чувствительных" внутриобщественных приоритетов за рамки или на периферию стратегического диалога. В тоже время, США подчеркивали принципиальную необходимость прозрачности и устранения источников недоверия в политической, экономической и военной областях[1].
Весной-летом 2009 года влиятельными аналитическими центрами внешнеполитического истэблишмента США, близкими к Белому дому, был выдвинут проект создания "Большой двойки" - по сути американо-китайскогоальянса, доминирующего в региональных делах. Несмотря на крайне осторожное отношение руководства КНР к этому проекту, CША, тем не менее, продолжали продвигать именно концепцию "G2". Выступая 14 ноября 2009 года в японском парламенте, в контексте подготовки предстоящего визита в КНР, президент Б. Обама заявил, что США "не преследуют цели сдерживания Китая. Наоборот, становление сильного и процветающего Китая может быть источником силы для сообщества государств"2. Руководство КНР, - с учетом приоритета американской стороны относительно необходимой ревальвации юаня, - усмотрело в этом проекте попытку вовлечения его в орбиту внешнеполитической стратегии США в качестве "младшего партнера", а также решения своих внутриэкономических проблем, за счет интересов Пекина и ответило решительным отказом, высказавшись в пользу региональной и глобальной много полярности3.
К концу 2010 года стало очевидно, что в американо-китайских отношениях наступил период длительного охлаждения. Этому в немалой степени способствовала продажа США Тайваню значительной партии обычных вооружений на сумму в 6,4 млрд долларов и ответное введение санкций в отношении компаний-производителей вооружений КНР. Были прекращены двусторонние консультации и диалог между оборонными ведомствами и военными специалистами разных уровней КНР и США. Следует отметить, что приоритет создание системы мер взаимного доверия в военной области с КНР в условиях непрозрачности и непредсказуемости военного строительства в этой стране для США является одним из приоритетов. К тому же, не менее жесткой оставалась позиция КНР и по другим важнейшим аспектам американо-китайских отношений, в частности по китайскому экспорту редкоземельных элементов, а также, по сути, не разрешимому "балласту" прав человека и ревальвации юаня.
По мнению многих аналитиков и специалистов по региональным проблемам, как сторонников прагматического, так "мягкого силового" подхода, умеренная модель "вовлеченности" КНР потерпела полный провал. В период с весны по ноябрь 2011 года в аппарате СНБ, Госдепартаменте и Министерстве обороны происходила постепенная замена руководителей ведомств, аналитиков-разработчиков, опытных экспертов и специалистов - сторонников прагматического подхода на менее опытный персонал, находящийся под сильным влиянием сменившегося руководства Министерства обороны и других силовых ведомств.
Новая версия внешнеполитической стратегии США в АТР, в том числе и применительно к КНР впервые была изложена Госсекретарем США Х. Клинтон на страницах журнала "Форин полиси" в ноябре 2011 года в статье "Тихоокеанский век Америки"4.
Из нее видно, что стратегическое целеполагание правящей элиты США традиционно основано на американо-центричном видении международной и региональных систем отношений, как однополюсных и иерархичных. Судя по всему, главной ценностно-стратегической целью США по-прежнему является глобальное лидерство, основанное на доминировании практически во всех регионах.
Стратегия США в АТР, согласно этой статье, должна реализовываться по следующим шести внешнеполитическим направлениям:
1) укрепление двусторонних альянсов в сфере безопасности;
2) углубление равных отношений с усиливающимися державами, в том числе, и с КНР;
3) сотрудничество с многосторонними региональными институтами;
4) расширение торговли и инвестиций;
5) создание военного присутствия на широкой основе;
6) продвижение демократии и прав человека.
Сочетание приоритетов "обеспечения военного присутствия на широкой основе" и "укрепления двусторонних альянсов в сфере безопасности" в отсутствие принципа коллективности можно вполне рассматривать как средство реализации однополюсной структуры региональной безопасности.
Должностные лица США в публичных выступлениях категорически отрицают наличие каких-либо намерений проводить стратегию "сдерживания" в отношении КНР. Многие аналитики и эксперты отмечают, что хотя в таких выступлениях и нет никаких указаний на то, что США преследуют цель "сдерживания", а по сути, оттеснения, КНР или иного, равного ему соперника, тем не менее, динамика развития региональных отношений свидетельствуют о прямо противоположном.
Нередко возникают трудноустраняемые противоречия между ценностными приоритетами стратегии и непредсказуемой динамикой развития сложных региональных процессов и эволюции балансов интересов региональных игроков. Как представляется, внешнеполитическая стратегия США в АТР, реализуемая администрацией президента Б. Обамы, не является системой четко сформулированных и жестко детерминированных приоритетов, а носит адаптивный характер, позволяющей определить материальные и нематериальные региональные возможности восстановления своих позиций в АТР и, соответственно, скорректировать основные положения региональной стратегии. Определение таких "подразумеваемых" или предположительных стратегических приоритетов требует детальных исследований практики их реализации.
Своего рода завершающим этапом формулирования внешнеполитической стратегии США в АТР явилось принятие 5 января 2012 года директивного документа "Поддерживая устойчивость глобального лидерства. Приоритеты 21 века". В сопроводительном документе президента Б. Обамы к директиве говорится следующее: "Как Верховный главнокомандующий я убежден, что мы встретим сегодняшние вызовы со всей ответственностью и обретем еще большую силу в том виде, который сохраняет американское глобальное лидерство и обеспечивает военное превосходство...>>5.
В заглавии документа, как впрочем, и в самом тексте, важно не столько подтверждение претензий на глобальное лидерство, сколько особый акцент на необходимость достижения и сохранения "устойчивости" региональных позиций США именно в АТР. Как представляется, политическая элита США, если не полностью, то частично осознала тот факт, что бесспорное и абсолютное лидерство США в регионе уже осталось в прошлом, но при этом приходится поддерживать, на сей раз, позиции относительного лидерства в условиях сокращающихся национальных ресурсов.
В самом директивном документе, подписанном бывшим министром обороны США Р. Панеттой, отмечается, что "появление Китая как региональной державы способно повлиять на экономику и нашу безопасность различным образом"6. Далее определяется и фактор, вызывающий озабоченность США и соответствующие требования к сдержанности: "Рост военной мощи Китая должен сопровождаться большей ясностью в его стратегических намерениях с целью избежать возникновения трений в регионе". Что же касается собственно военно-политической и военной составляющих внешнеполитической стратегии в регионе, то они определяются в крайне обобщенном виде: "Мы сфокусируемся на более широком спектре вызовов и возможностей, включая безопасность и процветание в АТР"7.
Одни американские эксперты охарактеризовали такие изменения в стратегии как "имперские" и "экспансионистские", другие как ничем не подтверждаемые декларативные, а поэтому и нереализуемые. В принципе можно отчасти согласиться с такими, казалось бы, полярными оценками.
Следует отметить, что, несмотря на относительную "политкорректность", такое пожелание второй по экономическому потенциалу и политическому влиянию державе региона, по сути, существенно изменить основы ее стратегии - не могло вызвать сколько-нибудь положительного отношения или одобрения в политическом руководстве КНР.
В тоже время, никоим образом не следует считать, что стратегия США в регионе в целом и в отношении КНР в частности не является заведомо и окончательно "конфронтационной", а ответная стратегия КНР жестко и необратимо "ревизионистской". Представляется, что с той и другой стороны, несмотря на явные и латентные элементы соперничества, остается незадействованным масштабный потенциал долгосрочной глубокой заинтересованности в тесном взаимодействии - практически во всех направлениях двусторонних отношений.
Не исключено и достижение неформального компромисса или согласия относительно правил поведения сторон или разделения сфер влияния в регионе, поскольку одной из особенностей внешней политики КНР является неприятие публичного обсуждения конфликтных или "чувствительных" внутри общественных приоритетов и явное предпочтение прагматичных решений, принимаемых только в конфиденциальном формате. В свою очередь, в политической культуре США доминирует "публичная" внешняя политика и дипломатия, затрудняющая двусторонний диалог с КНР.
Следует особо отметить, что американо-китайская ось конфликтно-кооперационных отношений во многом будет определять структуру, динамику и перспективы развития региональных отношений в АТР на длительную перспективу.
Определенную ясность относительно мотивации смещения стратегических приоритетов США именно в зону АТР можно извлечь из ряда публичных выступлений президента Б. Обамы и других официальных лиц различных уровней. В целом такая мотивация основывается на следующих долгосрочных оценках:
- возрастающей экономической значимости АТР и, особенно КНР, для экономического будущего США;
- усиливающейся решимости Китая претендовать на спорные морские пространства с негативными последствиями для свободы, как военного, так и гражданского мореплавания, а также для возможностей США проецировать военную мощь в регионе;
- возможности освобождения финансовых и иных нематериальных ресурсов после завершения затратных военных операций на Среднем Востоке, и целесообразности их перераспределения в пользу жизненно важного во всех аспектах для США региона АТР;
- необходимости предотвращения возникновения такой угрожающей ситуации, когда сокращения оборонного бюджета будут восприниматься союзниками и партнерами США в АТР как процесс сокращения и обесценивания в будущем обязательств США в регионе8.
Следует также отметить, что если именно такая мотивация является "ядром" внешнеполитической стратегии США в АТР, а ее компоненты "мягкой" или "жесткой" силы либо трудно реализуемы, либо малоэффективны, то такую стратегию следует охарактеризовать скорее как "рефлективно-оборонительную", а не "наступательную".
США претендуют на лидерство в динамически развивающемся регионе, успешно преодолевшем два финансово-экономических кризиса, в то время как экономика страны находится в состоянии после кризисной стагнации, в условиях долгосрочного сокращения государственного бюджета и высокой вероятности его секвестра. За послевоенное время планка государственного долга США повышалась 18 раз, а государственный долг превысил 16 трлн долл.. В свою очередь США намерены улучшить свое экономическое положение за счет торгово-экономической экспансии, основанной на технологическом превосходстве, в развивающиеся и развитые страны, добиваясь значительного снижения таможенных барьеров, - то есть за счет использования региональных ресурсов.
Администрация президента Б. Обамы оказалась не в состоянии предложить проект экономического развития, приемлемого для большинства стран региона, а также концепцию региональной безопасности. Соответственно, не определен также и объем возможных обязательств и гарантий США как регионального лидера в сфере безопасности в отношении стран, не участвующих в военных союзах. Эти просчеты и пробелы в региональной стратегии США вызывают серьезные сомнения относительно ее достоверности и ресурсной обеспеченности, а, следовательно, и реализуемости, не только у политически неангажированных стран АТР, но и у союзников и стратегических партнеров США. В этом смысле действующий вариант региональной стратегии США можно считать декларативным.
В американском экспертно-аналитическом сообществе существуют как позитивные, так и критические оценки "качества" директивных установок действующей администрации. К позитивным аспектам стратегии обычно относят проницательность администрации, которая "впервые" усмотрела жизненно важные интересы США в АТР, в связи с чем, "США намерены играть более значительную роль в формировании будущего региона"9.
Критически настроенные аналитики, вполне обоснованно, полагают, что единственными инновациями "новой" стратегии Белого дома являются положения относительно расширенного участия США в многосторонних региональных институтах АТР и "видение региональной географии как включающей Индийский океан" и, соответственно, Индию как перспективного стратегического партнера10.
При этом критиками отмечается, что такие приоритеты стратегии как свобода судоходства в Южно-Китайском море и расширение круга союзников и партнеров США в АТР являются прямыми заимствованиями внешнеполитического мышления предшествующей администрации. В частности, действующая "Согласованная стратегия по обеспечению безопасности мореплавания" 2007 года и другие сопутствующие директивные документы11 содержат куда более целостный и обоснованный взгляд на проблемы международного судоходства и иных видов использования морских акваторий, по сравнению с ограниченной и компромиссной региональной интерпретацией этой достаточно сложной проблемы универсального характера действующей администрацией.
В принципе заимствования обеспечивают преемственность, последовательность и устойчивость стратегии защиты жизненно важных интересов общества и государства во времени и пространстве. В случае формулирования региональной стратегии США в АТР администрацией президента США Б. Обамы такая преемственность оказалась либо недостаточной, либо неприменимой к новой стадии развития региональных отношений.
Классическим примером успешного избирательного заимствования в принципиально отличных средах существования как позитивного, так и негативного политического и интеллектуального опыта предшествующих политических элит, создающего эффект фундаментальной преемственности и последовательности, является КНР.
2. Ресурсы сотрудничества и соперничества в
американо-китайском взаимодействии в АТР
Американо-китайская ось динамического соотношения "соперничество-сотрудничество", как уже упоминалось, будет определяющей в развитии региональных отношений в АТР на обозримую перспективу. В связи с этим целесообразно произвести оценку материальных и иных ресурсов каждой из сторон, а также стимулы к конфронтационному или кооперационному взаимодействию.
1. США в принципе могут создать превосходящий все страны региона чрезвычайный "мобилизационный" потенциал воздействия, в том числе бюджетно-финансовый, на баланс региональных отношений. В тоже время, администрация президента Б. Обамы вследствие бюджетных ограничений и сложных взаимоотношений с Конгрессом США не в состоянии определить как общий объем финансирования азиатско-тихоокеанского направления на ближайшие годы, так и его оптимальное распределение по политико-военным, экономическим и иным гражданским сегментам.
Подобная неопределенность вызывает серьезные сомнения среди союзников и партнеров США в АТР относительно достоверности и реализуемости декларированной США вовлеченности в решение региональных проблем. В этом случае может быть существенно ослаблена значимость союзнических отношений США с Австралией, Новой Зеландией, Южной Кореей, Таиландом, Тайванем, Филиппинами и Японией в региональном балансе сил, а также отношений партнерства с Индонезией, Малайзией и Сингапуром, ориентирующихся на поддержку США в сфере безопасности. Таким образом, перед США стоит проблема углубления и диверсификации отношений в существующей сети союзнических и партнерских отношений, что, в свою очередь связано с дополнительными финансовыми расходами и расширением сферы военно-политических обязательств Вашингтона как претендента на исключительное лидерство.
США обладают многократным общим военным превосходством над КНР и значительной инфраструктурой военного присутствия и мощным потенциалом ВМС, наземных сил и ВВС, а также современных вооружений в западной части Тихого океана, на островных территориях и на материковой части Азии. Однако независимые военные эксперты указывают на нарастающую уязвимость такого присутствия от возможного нанесения ударов КНР ракетами средней дальности, (у США РСД отсутствуют вследствие договорных ограничений) по сухопутным и морским целям - в связи с базированием на ограниченных или островных территориях, а также растянутостью коммуникаций обеспечения и управления между районами дислокации на острове Гуам и в других районах, в том числе на севере Австралии.
Эксперты также считают невозможным проведение операций в отношении хорошо охраняемой ближней морской зоны и такого крупного материкового конвенционального потенциала, которым обладает КНР. Серьезной критике независимыми военными экспертами подвергается и концепция "воздушно-морского сражения", реализация которой возможна лишь при полном военном превосходстве США и их союзников в западной части Тихого океана, но не применима, в случае развернутой и диверсифицированной континентальной обороны другой стороны. Не оправдались надежды США на привлечение Индии в архитектуру своей региональной безопасности в качестве стратегического партнера. Индия, судя по всему, намерена придерживаться "автономной" региональной стратегии, снижая потенциал конфликтности с КНР политико-дипломатическими средствами.
Экономические и инвестиционные отношения США со странами АТР носят преимущественно двусторонний характер. США крайне слабо представлены в региональных экономических и интеграционных союзах. Реализация планов альтернативных интеграционных объединений, например "Транстихоокеанского партнерства" или многосторонней зоны свободной торговли между развитыми странами АТР находится в начальной или незавершенной стадии.
2. КНР создала высокоразвитую и весьма выгодную для себя систему многосторонних (со странами АЕАН и в треугольнике КНР - Республика Корея - Япония) и двусторонних торгово-экономических отношений. КНР является ведущим экспортером и импортером в торговле, Японией, Южной Кореей и Австралией (22-18 %), а также либо ведущим экспортером, либо импортером в торговле с Вьетнамом, Малайзией, Таиландом, Сингапуром, США (по экспорту) и Филиппинами (23-14 %)12. Объем товарооборота в торговле КНР - страны АСЕАН в 2011 году составил 363 млрд долларов США. Такому росту в значительной степени способствовала, действующая с начала 2010 года, "упрощенная" зона свободной торговли КНР со странами АСЕАН. КНР обладает масштабным инвестиционным потенциалом как в отношении развитых, так и развивающихся стран АТР, хотя инвестиционные интересы КНР и носят, прежде всего, глобальный, а не субрегиональный характер. Единственным военно-политическим союзником Китая в АТР и Азии является КНДР, а ближайшим стратегическим партнером Пакистан. В тоже время в сфере политического и экономического влияния КНР находятся Бруней, Камбоджа, Лаос и Мьянма, а в Южной Азии - Бангладеш. По мнению американских экспертов практически все страны АСЕАН являются экономическими "союзниками" КНР. К настоящему времени Китаю удалось создать военно-морской флот и береговую авиацию, достаточные для обеспечения безопасности в ближней морской зоне, в принципе совпадающей с контурами 200-мильной исключительной экономической зоны (ИЭЗ).
Существующий потенциал ВМС Китая не способен противостоять флотам "больших" государств и, в первую очередь ВМС США, при обеспечении безопасности торговых коммуникаций, проходящих из Персидского залива через Индийский океан и Малаккский пролив. В связи с этим КНР использует транспортные коридоры, проходящие через Бирму в западные провинции Китая. В перспективе планируется строительство базы китайских ВМС в Пакистане.
3. Сопоставление основных измерений потенциалов США и КНР в контексте вероятного соперничества или конфликта "малой" или "средней" интенсивности говорит о явном преимуществе США и их союзников в дальней морской зоне и уязвимости транспортных коммуникаций КНР в ближней морской зоне и частично материковой территории. В свою очередь очевидна уязвимость территорий Южной Кореи и Японии, а также стран АСЕАН, прежде всего материковых, от военного потенциала КНР. В тоже время Китай не заинтересован в реализации в отношении стран АСЕАН силовых акций, поскольку это может нанести серьезный ущерб его экономическим отношениям с альянсом в целом. Еще менее вероятным является вооруженный конфликт с региональными союзниками США. КНР в принципе не заинтересована вооруженном конфликте или блокировании судоходства в Южно-Китайском море, поскольку в значительной степени зависит от проходящих через Малаккский пролив торговых коммуникаций, которые невозможно заменить, также уязвимыми, транспортными коридорами через Бирму. Экономика КНР является экспортно- и импортно-ориентированной, основанной на масштабной "заокеанской" торговле, поэтому значительное сокращение объема экспорта и импорта может привести к серьезным кризисным явлениям в экономике КНР в целом. С точки зрения высоких военных и гражданских технологий КНР не является "автономной" и самодостаточной державой.
Особые преимущества КНР заключаются в ее огромном экономическом потенциале, масштабных внешнеэкономических связях и растущей экономической взаимозависимости не только со странами АСЕАН, но и ближайшими союзниками США - Республикой Корея и Японией. Для достижения военных преимуществ или паритета в регионе КНР потребуется значительное время и масштабные оборонные расходы, а также расширенное военно-техническое сотрудничество со всеми странами-носителями высоких технологий. В свою очередь существенное изменение регионального баланса может привести к политической и экономической изоляции КНР не только в АТР, но и в других регионах, поскольку КНР является одним из самых активных участников именно мировой заокеанской торговли.
Если следовать положениям внешнеполитической стратегии в АТР, сформулированной администрацией президента Б. Обамы, США намерены "зарабатывать" экономические дивиденды в АТР, а не "расходовать" там сокращающийся федеральный бюджет. США придется затратить немало усилий и времени для достижения потенциала политического и экономического влияния в регионе и экономической эффективности взаимодействия со странами региона, подобных тем, которые достигла КНР.
Существуют достаточно ограниченные возможности для расширения военного присутствия США в регионе. Япония затратила 6,8 млрд долларов за перемещение части американский войск с острова Окинава на удаленный от региона остров Гуам. Республика Корея строит базу ВМС США на острове Джуджу, - не на своей основной территории. Неясен исход переговоров США с Таиландом относительно использования базы ВВС Утапао, а также с Вьетнамом и Филиппинами относительно ротационного военного присутствия США в этих странах. В соответствии с планами министерства обороны США намерены к 2020 году усилить свое военно-морское присутствие в регионе за счет 30 - 40 модульных кораблей прибрежной зоны, которые по существу не являются боевыми единицами флота, а могут быть использованы в зависимости от модуля снаряжения для траления мин, борьбы с подводными лодками и пиратами или для проведения спасательных операций13. Более 50 % потенциала "проекции мощи" (авианосные ударные группы и ударные АПЛ с крылатыми ракетами) уже входят в состав ТФ США.
Соответственно, не в состоянии изменить региональный военный баланс сил и размещение 2500 морских пехотинцев и подразделений ВВС США на севере Австралии. В тоже время, со стороны китайских военных можно слышать алармистские заявления о создании "южного полукольца окружения" пространств (Южно-Китайское море), входящих в сферу жизненно важных интересов КНР.
Асимметричность возможностей и долгосрочных целей США и КНР, как представляется, не создают объективных предпосылок для нарастания конфликтности, силового противостояния или принципиального соперничества в военной сфере. Особенности АТР заключаются в его потенциале экономического развития. В официальных документах правительства США подчеркивается особая важность сотрудничества с КНР по взаимодействию в формате "Большой двадцатки", связанных с выходом из мирового финансово-экономического кризиса, проблемам нераспространения ОМУ, в том числе по санкциям в связи с "иранским досье" и ядерной программой КНДР. США также заинтересованы в сотрудничестве с КНР как с Постоянным членом Совета Безопасности ООН при согласовании позиций по важнейшим проблемам международной безопасности.
Тем не менее, существует определенная вероятность субъективного подхода политических элит как США, так и КНР к оценке собственных долгосрочных внешнеполитических приоритетов и приоритетов регионального политического конкурента. Таким "запалом" с серьезным фактором обострения американо-китайских отношений и субрегиональных противостояний могут стать противоречия между потребностями свободы транзитного военного и гражданского судоходства, прежде всего в Южно-Китайском море - с одной стороны, и претензиями прибрежных государств и Китая на острова, а также "повышение" правового статуса исключительных экономических зон (ИЭЗ).
3. Участие США в многосторонних институтах АТР
Администрация президента Б. Обамы предприняла значительные усилия в плане договорно-правовой, политико-дипломатической и организационно-структурной институционализации отношений с многосторонними структурами, форумами и саммитами в АТР и, прежде всего, с АСЕАН, а также АТЭС. США участвовали в работе всех трех Восточноазиатских саммитов, последовательно отстаивая приоритет нераспространения ОМУ и, прежде всего, в связи с ядерной программой КНДР. Особый интерес для США представляет АСЕАН, страны которого находятся в стратегическом, непосредственном или близком, соседстве с КНР. Между рядом стран АСЕАН и КНР существует ряд скрытых противоречий и целый комплекс сложных встречных претензий на морские пространства и островные территории Южно-Китайского моря.
Не меньший интерес для США представляет и потенциал значительного расширения торгово-экономических связей с этими странами. Формат АТЭС рассматривается США, прежде всего, как переговорный ресурс создания альтернативного интеграционного союза "высокого уровня", ограничивающего потенциал региональных экономических связей КНР (и условия вступления в который будут для Китая трудно выполнимыми).
АСЕАН. Особую активность дипломатия США проявила в повышении статуса политического и экономического взаимодействия с АСЕАН, его диверсификации и развития. В июле 2009 года США присоединились к Договору о дружбе и сотрудничестве в Юго-Восточной Азии 1976 года, а в октябре 2010 года подписали III-й Протокол к Договору, регулирующий вопросы торгово-экономических отношений. При Секретариате АСЕАН было образовано дипломатическое представительство США, включавшее представителей ряда ведомств, в том числе представителя Тихоокеанского командования США.
Были также созданы Группа высокого уровня США - АСЕАН, Вашингтонский комитет АСЕАН и инициирован ряд отраслевых программ и проектов поддержки многосторонних инициатив, уже реализуемых в рамках АСЕАН, а также постминистерский формат "АСЕАН - США". С середины 2009 года США участвовали в работе всех Региональных форумов АСЕАН, в ежегодных Совещаниях министров иностранных дел и министров обороны. Сотрудничество происходило по следующим направлениям: политические вопросы и вопросы безопасности, экономическое измерение, социально-культурная проблематика, нетрадиционные угрозы безопасности, а также по проблемам устойчивости окружающей среды и изменению климата.
Направление по проблемам безопасности включало в себя программы в сфере оказания гуманитарной помощи и ликвидации последствий при стихийных бедствиях, обеспечения безопасности морского судоходства, борьбы с транснациональной преступностью и финансовыми преступлениями, противодействия распространению ОМУ, а также "превентивной дипломатии".
Характерно, что обсуждение проблем безопасности на встречах стран АСЕАН в формате "десяти", в том числе противодействие распространению ОМУ затрагивает, прежде всего, отраслевые, а не политические аспекты. Проблемы нераспространения ОМУ в плане противодействия распространению, в том числе и рабочие программы по выполнению резолюций Совета безопасности ООН 1540 и 1874 (санкции в отношении КНДР) и разоружения обсуждаются в диалоговых формате США-АСЕАН и в форматах "АСЕАН- развитые страны".
В 1997 году вступил в силу Договор о создании безъядерной зоны АСЕАН 1995 года, который, в отличие от аналогичных договоров, включает в понятие "зона" континентальный шельф и ИЭЗ. Признанные, в соответствии с ДНЯО, ядерные державы не подписали Протокол о гарантиях, в связи с оговорками Великобритании, России и Франции к статье 17 Договора относительно разрешенных и запрещенных видов деятельности в зонах за пределами территориальных вод. КНР и США заявили о своей готовности подписать Протокол о гарантиях в варианте, устраивающем АСЕАН в 2012 году. Также реализуется совместная программа США-КНР по поддержке отраслевых направлений обеспечения безопасности АСЕАН. Соответственно, можно говорить о реальной и успешно действующей американо-китайской координации региональной политики в отношении АСЕАН.
В мае 2010 года между США и АСЕАН была заключена Договоренность об условиях торговли и развития, регулирующая развитие региональной торговли, инвестиционной деятельности и экономического развития. США, как участник Азиатского банка развития, создали фонд в размере 485 млн долларов для поддержки развития инфраструктуры стран АСЕАН. В период с 2010 по 2012 год США участвовали в Конференции по торговле АСЕАН, Саммите АСЕАН по предпринимательству и торговле, а также в Форуме представителей бизнеса АСЕАН.
На конец 2011 года торговый оборот между США и странами АСЕАН составил 194 млрд. долларов при росте в 9,2 %, в то время как между КНР и АСЕАН - 363 млрд долларов. В связи с этим администрация США поставила задачу удвоить товарооборот США со странами АСЕАН к 2015 году. Единственно значимым в контексте развития торгово-экономических отношений со странами АСЕАН был контракт индонезийских компаний на общую сумму 22 млрд долларов с компаниями "Боинг" и "Дженерал электрик" на приобретение 200 пассажирских авиалайнеров, авиационных двигателей и 100 единиц составов для железнодорожных перевозок. У США, между тем, имеется масштабный инвестиционный потенциал в регионе.
По состоянию на конец 2011 года суммарные инвестиции США в страны АСЕАН составили 159,6 млрд долларов, а встречные инвестиции в США 24,6 млрд долларов. В свою очередь, инвестиции КНР в экономику стран АСЕАН составили всего 15 млрд долларов, а встречные инвестиции в экономику КНР - 78 млрд долларов14. Несмотря на то, что страны АСЕАН имеют профицит в торговле с КНР в 23 млрд долларов, при таком инвестиционном обмене отвлекаются значительные ресурсы, необходимые для экономического роста стран АСЕАН.
АТЭС. Еще одним важнейшим региональным экономико-интеграционным проектом США является создание на основе АТЭС "Транстихоокеанского партнерства" (ТТП). В рамках такого партнерства предполагается заключение торговых соглашений о значительном снижении таможенных пошлин на промышленные, сельскохозяйственные товары и текстиль, снижение технических барьеров, согласование правил регулирования прав на интеллектуальную собственность и трудовых отношений, защиты окружающей среды, а также установление справедливых правил конкуренции между частными и государственными предприятиями15.
С учетом достаточно жестких интеграционных схем участия в ТТП, принятие КНР в создаваемое сообщество маловероятно. В тоже время, возможный объем товарооборота между странами - участницами ТТП недостаточен, чтобы существенно повлиять на региональные экономические позиции КНР. Такие экономические гиганты АТР как Южная Корея и Япония, вовлеченные в масштабные и взаимовыгодные экономические связи с КНР, не проявили особой заинтересованности в этом альянсе, оговорив свое участие в переговорном процессе по ТТП рядом особых условий.
В идущих переговорах по созданию ТТП участвуют Австралия, Бруней, Вьетнам, Малайзия, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, США и Чили. На членство в ТТП также претендуют Канада и Мексика. В сентябре 2012 года проходил 14-ый по счету (с 2005 года) раунд переговоров по ТТП, что говорит о достаточно сложном процессе согласования национальных законодательств и их адаптации к условиям партнерства.
4. Позиции КНР, США и стран АСЕАН по проблемам международного
морского судоходства и спорам прибрежных стран по островам
и ИЭЗ в Южно-Китайском море
В значительной степени нарастание политической напряженности и возникновение противостояний "низкого профиля" прибрежных стран в зоне Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей является результатом специфической позиции КНР, основанной на спорной интерпретации ряда положений Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. КНР ратифицировала Конвенцию в 1996 году и представлена в судейском корпусе Международного трибунала по морскому праву (МТМП). Поскольку юрисдикции Международного трибунала, Международного суда ООН, Специального арбитража, общего арбитража являются факультативными и зависят от согласия сторон в споре, КНР, таким образом, вывела разрешение споров по своим претензиям из сферы международно-правового регулирования в сферу двустороннего политического "торга", полагаясь на свои неоспоримые политические и экономические преимущества над другими прибрежными странами16. Юрисдикция МТМП является обязательной в случае ареста морских судов.
Положения Конвенции ООН по морскому праву 1982 года не распространяются на разрешение спорных вопросов относительно государственной принадлежности островов и иных образований (скалы и рифы), поскольку разрешение таких споров производится в общем порядке, то есть посредством обращения в Международный суд ООН, международный арбитраж по территориальным спорам или проведения переговоров.
Поскольку государственная принадлежность островов и иных образований не определена, а также существуют разногласия прибрежных стран относительно "исходных линий" (условных береговых линий отсчета ИЭЗ), невозможно применить положения Конвенции 1982 года по установлению ИЭЗ прибрежных стран и разрешения споров между этими государствами. Китай занимает бескомпромиссную позицию, исходя из того, что суверенные права КНР на острова носят бесспорный характер и, следовательно, не подлежат оспариванию в судебно-арбитражных институтах. В свою очередь положения Конвенции 1982 года допускают проведение переговоров между заинтересованными странами, однако указания на соблюдение двустороннего или многостороннего формата переговоров и на обязательность представительства интересов неприбрежных государств в Конвенции отсутствуют.
Позиция США по данной проблеме является крайне уязвимой, поскольку США до сих пор не ратифицировали Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года и признают ее действие в части норм общего международного права (свободы открытого моря). Соответственно США не представлены в Международном трибунале по морскому праву, хотя в трибунал могут обращаться и страны, не присоединившиеся к Конвенции. В отношении "островных" претензий США не могут быть стороной в споре.
Правовой статус свобод "открытого моря" обосновывался сложившимся международным обычаем, всеобщей исторической практикой а, также первичным и естественным универсальным правом всех, и не только прибрежных государств, на свободу пользования за пределами суверенных (то есть находящихся в суверенной "собственности") внутренних, "исторических" и территориальных вод, объективно неделимой средой Мирового океана.
В соответствии со статьей 53 Конвенции о праве договоров 1969 года общепризнанному правовому статусу свобод "открытого моря" как норме общего международного права, был придан статус императивной специализированной нормы jus cogens (неоспоримого права).
Доктрина "всеобщего достояния", основанная на естественном первичном праве всех наций, применялась и при установлении международно-правового универсального регулирования таких неделимых глобальных сред как воздушное пространство над нейтральными водами Мирового океана, земная атмосфера и биосфера, ближний космос и небесные тела, а также Антарктида и как часть Мирового океана Северный ледовитый океан.
Статьи 58 и 85-115 Конвенции ООН по морскому праву устанавливают правовой режим открытого моря за неприбрежными государствами, в том числе и право беспрепятственного военного и гражданского судоходства через морские пространства за пределами территориальных вод, в том числе в пределах ИЭЗ и зоны континентального шельфа (максимально 350 морских миль)17.
Позиция КНР, как и ряда других стран, основана на намерении распространить суверенный статус территориальных вод на ИЭЗ посредством принятия "расширенного" национального законодательства по ИЭЗ, "квази-силовой" практики его применения, а также заключения выгодных для КНР двусторонних "политических" соглашений с прибрежными странами, поскольку у китайской стороны отсутствует соответствующая убедительная международно-правовая аргументация.
Например, КНР в полуофициальном порядке распространила в системе ООН географическую карту (Южно-Китайского моря) "черных прерывистых линий" без соответствующей аргументации и разъяснений, проходящих вблизи территориальных вод "архипелажных" государств (Индонезии и Филиппин), якобы составленную в 1946 или 1948 году18.
В свою очередь, аргументация исторического характера при международно-правовом рассмотрении спора будет носить вторичный, вспомогательный характер. При разрешении подобных споров важную роль играют не ссылки на исторические прецеденты или документы, а убедительные доказательства длительного и непрерывного использования объекта (территории или морской акватории) определенным прибрежным государством (эффективной оккупации).
Причиной осторожного, по сути "полунейтрального", подхода США к данной проблеме является, прежде всего, то обстоятельство, что аналогичной "немеждународно-правовой", позиции придерживается не только КНР, но и такие страны "азиатского южного периметра", как Бангладеш, Индия, Иран, КНДР, Малайзия, Пакистан и Таиланд. Такой же позиции придерживается Бразилия и ряд африканских стран. При этом наблюдается тенденция распространения такого подхода среди других стран. Соответственно, для не прибрежных стран вероятны два негативных сценария, а именно либо выход этих влиятельных стран из многостороннего режима правового регулирования Конвенции ООН по морскому праву, либо принципиальная "ревизия" Конвенции в пользу прибрежных государств.
Следует также особо отметить, что правило установления 200-мильной ИЭЗ практически нереализуемо в ограниченных морских пространствах, которым является Южно-Китайское море. Реализация такого правила, а также распространение прибрежными государствами на ИЭЗ правового статуса территориальных вод вместо специализированной функционально-отраслевой юрисдикции (установленной Конвенцией) по использованию морских ресурсов и добыче полезных ископаемых морского дна, приведут к негативным последствиям для всех участников международного морского судоходства. "Открытым морем" останется только изолированная центральная часть Южно-Китайского моря. При таком сценарии свободное транзитное морское судоходство будет невозможно.
Далеко не в пользу прибрежных государств складывается и практика правоприменения положений Конвенции ООН по морскому праву Международным судом ООН относительно островных территорий, к которым не относятся скалы, рифы, а также острова, не имеющие постоянного населения и автономной системы жизнеобеспечения. В ином случае применяется правило права на 12-ти мильные территориальные воды, а не право на 200-мильную зону ИЭЗ.
Южно-Китайское море и Малаккский пролив являются важнейшим международным транспортным коридором, по которому ежегодно провозятся грузы стоимостью 5 трлн долларов, причем доля США составляет 1,2 трлн долларов. В этом отношении позиция США вполне обоснована. В тоже время США используют сложившуюся ситуацию в отношениях КНР и АСЕАН для достижения вполне определенных политических целей, а именно консолидации стран членов АСЕАН на "антикитайской" платформе, ослаблении позиций КНР в этом субрегиональном пространстве и использовании данного ресурса в более жестком варианте "диалогового" взаимодействия с реальным претендентом на региональное лидерство - КНР.
Намерение позиционировать себя как непредвзятого и нейтрального посредника в разрешении таких спорных отношений выглядит неубедительным, поскольку США пришлось поддержать сторону своих союзников - Филиппин и Японии в их споре с КНР относительно принадлежности островных территорий в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. По сути неудачными и бесперспективными оказались попытки США согласовать единую многостороннюю переговорную позицию стран АСЕАН по этим проблемам. Дело в том, что такие страны как Мьянма, Камбоджа, и Лаос заявили о своей незаинтересованности, а Бруней - о частичной заинтересованности в решении подобных спорных вопросов. Председателями саммитов АСЕАН в 2013-2015 годах будут соответственно Бруней, Мьянма и Лаос.
Остальные заинтересованные страны АСЕАН были готовы отстаивать свою позицию в той степени, в какой она не наносит ущерб их экономическим отношениям с КНР. Подписанная в 2002 году между странами АСЕАН и Китаем Декларация о правилах поведения сторон в Южно-Китайском море при решении спорных территориальных проблем и морских зон вследствие бескомпромиссной позиции КНР не была реализована в виде полноценного свода правил взаимодействия по главным аспектам спорных отношений - суверенным правам на островные территории и праву на свободу судоходства, в том числе и не прибрежных государств. Вьетнам, не ожидая результатов многосторонних переговоров по "Кодексу поведения", заключил с КНР соглашения о совместном патрулировании спорных экономических зон в Тонкинском заливе и совместных рыболовных зонах. В данном случае можно говорить о гибкости и определенной привлекательности прагматичного подхода в формате двусторонних переговоров КНР со странами АСЕАН по спорным вопросам.
Соглашение о принципах применения Декларации о правилах поведения в Южно-Китайском море между странами АСЕАН и КНР, заключенное в июле 2011 года, касалось таких второстепенных вопросов как проведение семинаров по экологической защите, а также сотрудничества в сферах безопасности (технической) судоходства, спасательных операций и транснациональной преступности19. Попытки американской дипломатии решить эту проблему в формате Восточноазиатских саммитов также не дали желаемых результатов. Тем не менее, на данном этапе США предпочитают действовать политико-дипломатическими средствами как в двустороннем, так и многостороннем формате, избегая жесткой политической конфронтации с КНР по данным проблемам.
5. Особенности современных американо-китайских отношений
и "китайский фактор" в глобальной и региональной стратегии
США в АТР
Оценивая характер и динамику развития американо-китайских отношений, необходимо сопоставить как потенциал противоречий и спектр нерешенных проблем, так и устойчивость уже существующей результативной и взаимовыгодной системы двусторонних отношений, созданной за прошлые десятилетия - и которая не имеет прецедентов в послевоенной истории взаимодействия США с внешним миром.
Для объективной оценки, как представляется, необходимо проанализировать, прежде всего, результаты не в статистических выкладках, а с точки зрения долгосрочной заинтересованности сторон в качественном продолжении и наращивании такого взаимодействия. Представляется, что в данном случае, целесообразно исследовать сложившуюся структуру американо-китайских отношений на примере исходного документа "Четвертого стратегического и экономического диалога США - КНР", состоявшегося в июле 2012 года.
Помимо самостоятельного раздела, посвященного системе многовекторных двусторонних политических консультаций "высокого уровня" по глобальным проблемам, включая проблематику ООН, и проблемам не только АТР, но и практически всех географических регионов, особый интерес представляет раздел "Двустороннее сотрудничество". Две позиции этого раздела касаются проектов и программ научно-технического сотрудничества в таких сферах как физика высоких энергий, ядерная физика, физика термоядерной энергии, создания новых материалов, точные измерения, химия, сельское хозяйство, биотопливо, возобновляемая энергия, здравоохранение, продовольственная безопасность и окружающая среда.
Раздел "Сотрудничество в области исследований изменений климата, энергетики, экологии, науки и технологий" содержит 19 позиций, пять из которых связаны с научно-техническим сотрудничеством в области охраны морских ресурсов, океанографии, метеорологии, рыболовства, совместным инновационным проектам и обменам. Остальные разделы касаются технической, экспертной и консультативно помощью США Китаю по реализуемым проектам и программам20.
Следует особо отметить значительную диверсификацию направлений сотрудничества, а также его "асимметричность" - из-за преимущества США как исключительного "донора" такого научно-технического взаимодействия. Аналогичная, более заметная, "асимметрия" присутствует и в долгосрочной программе обучения в высших учебных заведениях, в соответствии с которой в США будет обучаться 100 тысяч китайских студентов, а в КНР - только 20 тысяч американских студентов, - что выходит за рамки традиционной практики межгосударственных студенческих обменов. В данном случае США намерены эффективно использовать особую заинтересованность китайской стороны в получении передовых фундаментальных и прикладных научных знаний, а также специалистов, обладающих такими знаниями. Такая высокая заинтересованность КНР в определенной степени может быть использована США и как аргумент для политического или экономического "торга".
Подобная взаимовыгодная асимметричность каналов "взаимопроникновения" наблюдается и в двусторонних торгово-экономических отношениях. Например, США, имели в 2011 году дефицит торговли с КНР в 296 млрд долларов21, но дешевые китайские товары способствовали сдерживанию инфляции в США. Компании США инвестируют в экономику КНР ежегодно в среднем по 50 млрд долларов, получая высокую инвестиционную прибыль. Объем прямых инвестиции КНР в экономику США не превышает 3 % от объема всех иностранных инвестиций, однако, инвестиционный пакет КНР, включающий казначейские и агентские обязательства, а также акции американских компаний, составляет более 1,6 трлн долларов.
Следует отметить, что такие приоритеты стратегии США в отношениях с КНР, как "демократический императив" и "ревальвация юаня" носят скорее характер резервных аргументов для асимметричного "торга" по другим интересующим США проблемам, нежели являются системой жестко обусловленных приоритетов, поскольку американская сторона уверена в их неприемлемости для КНР. Так, например, реализация на практике требований по демократизации и правам человека может привести к внутриполитической дестабилизации в КНР, а ревальвация юаня нанесет значительный ущерб среднему и малому бизнесу, не пользующемуся государственным финансированием. В последнем случае также возможен рост социальной напряженности.
Всплески "алармизма" в американо-китайских отношениях быстро уходят на второй план, когда возникает сфера общих интересов, прежде всего, на глобальном уровне. У политических элит как КНР, так США имеется существенный запас прагматизма и здравого смысла, для того чтобы приоритеты долгосрочной внешнеполитической стратегии не были вытеснены конъюнктурными военно-политическими соображениями или сомнительными внешнеполитическими концепциями. Как представляется ни одна из сторон в обозримом будущем не решится в силу идеологических или геополитических амбиций подорвать или разрушить такую, хотя и асимметричную, систему взаимной заинтересованности.
* * *
Администрация президента Б. Обамы предприняла масштабные и многовекторные усилия в двустороннем и многостороннем формате в интересах сохранения американских позиций, включая и активную дипломатию на президентском уровне. Их цель - изменить характер региональных отношений, в настоящее время ставящий под сомнение позиции США как безусловного регионального лидера. Вашингтон при этом использовал имеющийся потенциал союзнических и партнерских отношений, а также собственные, хотя и ограниченные, экономические возможности и "остаточное" политическое влияние в целях расширения круга союзников и стратегических партнеров. В целом деятельность администрации президента Б. Обамы в АТР можно без преувеличения охарактеризовать как политику и дипломатию "высокой интенсивности".
Тем не менее, США не удалось завершить в течение первого президентского срока Б. Обамы построение устойчивой американо-центричной архитектуры региональных отношений в АТР в силу объективных обстоятельств развития этих отношений и целого ряда упущенных возможностей "нулевых годов", а также сокращающегося "окна возможностей", в том числе и в плане наличия необходимых национальных ресурсов. В этом смысле можно считать, что действующей администрации досталось тяжелое и "запущенное" региональное наследство, в котором США попытались без особого успеха навести порядок по "американскому образцу".
Ограниченность тех результатов, которых достигли США в региональных делах в АТР, во многом объясняются и тем, что КНР уверенно действовала на основе созданной ей и уже реально функционирующей системы региональных экономических и политических отношений. В тоже время, внешнеполитическая стратегия США в регионе основывалась на среднесрочных и долгосрочных политико-военных и экономических масштабных проектах расширения своего влияния, которые либо еще предстояло реализовать, либо которые были лишь задекларированы, но детально не разработаны.
Такой дисбаланс между реальными возможностями США и нечеткими, широковещательными планами на 3-8 летнюю перспективу не мог не вызвать у региональных союзников, стратегических и "нестратегических" партнеров США серьезных сомнений относительно реальной состоятельности такой стратегии. В немалой степени утрате убедительности относительно стратегических намерений США способствовало наличие у них далеких от разрешения внутриэкономических проблем.
Соответственно, значимость "китайского фактора" в региональном, в том числе и в АТР, а также глобальном взаимодействии Китая с США не только не уменьшилась, a наоборот существенно возросла. С этим обстоятельством придется считаться как последующим администрациям США, так и новому политическому руководству КНР. В связи с этим можно предположить, что если приоритеты "сдерживания" или ограничения влияния КНР в региональном взаимодействии действительно и были главными во внешнеполитической стратегии США, то они не были реализованы.
Из этого не следует, что политические и экономико-интеграционные проекты, продвигаемые США в регионе (например, Тихоокеанского союза) не будут востребованы в перспективе развитыми экономиками региона или будут осуществлены в компромиссном варианте, приемлемом для большинства стран региона. Первичный потенциал их реализации в будущем посредством "интенсивной" дипломатии администрации президента Б. Обамы создать удалось.
В тоже время остается открытым вопрос относительно того, будет ли в перспективе лидерство США в регионе бесспорным или же все более относительным и затмеваемым "китайским фактором".
Источники:
_______________
1. James B. Steinberg. U.S Calls for "Strategic Reassurance". Center for a New American Security. September, 24 2009.
2. Text of Obama`s Tokyo Address. November 14, 2009. The Washington Wire. The Wall Street Journal. November, 13 2009.
3. Федотов В.П. О формуле "G2" в отношениях США и Китая: Мифы и реальности. Российский институт стратегических исследований. 29.04. 2010.
4. H.R. Clinton. America`s Pacific Century. Foreign Policy. November 2011.
5. Sustaining Global Leadership. Priorities for 21st Century. An Introduction Letter by the U.S. President B. Obama. January 3, 2012, pg. 1.
6. Sustaining Global Leadership: Priorities for 21st Century. U.S. DOD Strategic Guidance. January 5, 2012, pg. 2, 3.
7. Ibid.
8. Keneth Lieberthal. The American Pivot to Asia. Why President Obama`s turn to the East is easier said than done. Foreign Policy. December 21, 2011.
9. Tom Donilon. America is back in the Pacific. Financial Times, November 27, 2011.
10. Joseph Sigh. Why India is so half-hearted about U.S. Rebalance towards Asia. Foreign Policy. September 25, 2012; Pivot to the Pacific. The Obama Administration`s "Rebalancing toward Asia" Congressional Research Service. Marok E. Manyis, Coordinator.. March 28, 2012. R42448, pg. 2.
11. A Cooperative Strategy for the 21st Century. U.S. Navy, Marine Coups and Coast Guard. 2007; National Strategy for Maritime Security. U.S. DOD and Department of Homeland Security. 2005.
12. The CIA Factbook; https//www.ciagov/Library/publications/the world-fact/bookfields/2050html#72; 2061html
13. James Holmes. Is America Pivoting to Asia Fast Enough ? June 4, 2012. Foreign Policy. Monday October 8, 2012.
14. Китай готов в дальнейшем усилить сотрудничество с АСЕАН- заместитель главы МИД КНР. СNTV-Россия. http://www.cntv.ru./2012/08/06/ART1344218771709509.shtml
15. The Trans-Pacific Partner Negotiations and Issues for the Congress. Congressional Research Service. September 5, 2012. R42694.
16. Cooperation from Strength. The U.S. China and the South Sea. Ed. By Patrick M. Cronin. Center for a New American Security. January 2012, pg. 59.
17. Конвенция ООН по морскому праву 1982 года.
18. Military and Security Developments involving the Peoples Republic of China. Annual Report . Office of the US Secretary of Defence. May 2012. Appendix 4, Figure 1.- Sovereign Claims With South-China Sea, pg. 37: http://www.gov./pubs/2012_CMPP_Final.pdf.
19. Walter Lohman. The U.S Cannot Rely on ASEAN in the South China Sea. Heritage Foundation. August 5, 2011.
20. Joint Statement on the Fourth U.S.- China Strategic and Economic Dialogue Outcomes of The Strategic Track. Washington D.C. May 3-4 2012. Bureau of Asian and Pacific Affairs. U.S. Department of State.
21. Census Bureau of the U.S. Department of Commerce. http://www.census.gov/foreign-trade/balance/c5700. html
февраль 2013
