--Сергей Юрьевич, в конце 80-х годов Вы руководили международным исследовательским проектом "Управление наукой в условиях перехода к рыночной экономике". Насколько реформирование науки в последующие полтора десятилетия соответствовало Вашим рекомендациям?
--Честно скажу - вообще не соответствовало. Радикальные реформаторы настолько пренебрежительно отнеслись к науке, что порой возникало подозрение в их маниакальном желании ее просто уничтожить. Судите сами:
Высокий уровень развития науки, высокообразованные кадры и мощный научный потенциал рассматривались нами в качестве важнейших конкурентных преимуществ российской экономики, которые при переходе к рыночной экономике следовало сохранить и развить. Ведь в основе современного экономического роста лежит научно-технический прогресс, на долю которого приходится более 90% прироста ВВП развитых стран. Создавая условия для активизации научно-производственного потенциала, реформаторы увеличивали бы возможности экономического роста страны. Мы видим, к примеру, каких впечатляющих успехов на этом пути добился Китай.
Но радикальных реформаторов, взявшихся проводить рыночные реформы, заботил не столько экономический рост или конкурентоспособность экономики, сколько скорейший слом планового хозяйства. А затем - обогащение за счет присвоения государственной собственности под видом ее приватизации. Я помню, сколько споров было у меня в начале 90-х годов с Гайдаром и Чубайсом о необходимости сохранения и активизации научно-технического потенциала страны. Опираясь на рекомендации своего исследовательского проекта, в разработке которого принимали участие ученые из разных стран с мировыми именами и большим опытом работы, я предлагал систему мер по стимулированию инновационной и инвестиционной активности, наращиванию конкурентоспособности нашей наукоемкой промышленности, выращиванию корпораций - лидеров НТП, локомотивов экономического роста на современной технологической основе.
Но радикал-реформаторы не хотели этого понять, руководствуясь примитивными догмами "Вашингтонского консенсуса", навязываемыми нам МВФ и некоторыми зарубежными советниками. Им казалось, что суть перехода к рынку укладывается в эти простенькие импортные рецепты: либерализация, приватизация, стабилизация. Разработанные МВФ, кстати, для слаборазвитых стран Африки, необремененных ни научно-техническим потенциалом, ни образованными кадрами.
--Но ведь сами радикал-реформаторы, включая того же Гайдара и Чубайса, были выходцами из Академии наук. Как можно объяснить их наукофобию?
--Работать в Академии наук - еще не значит быть ученым. Мне иногда казалось, что мои коллеги по российскому правительству одержимы каким-то чувством мести по отношению к Академии наук, работая в которой они не смогли добиться признания коллег. Чубайс, к примеру, очень хотел стать директором института социально-экономических проблем РАН, в котором он работал. Но в силу отсутствия сколько-нибудь интересных научных результатов, его кандидатура была академиками отвергнута. Болезненное самолюбие и тщеславие при недостатке образованности порождает чудовищ.
Испытывая определенный комплекс уязвленного самолюбия по отношению к коллегам из Академии наук, радикальные реформаторы боялись критики со стороны ученых и делали все возможное, чтобы отгородить руководство страны от науки, обложить его своими "экспертами". Помню, как Гайдар в самом начале реформ познакомил Ельцина с Дж. Саксом, который битый час внушал российскому президенту, что академики - это ретрограды с советским мышлением, которые по определению будут критиковать его "прогрессивные реформы". Целью этой промывки мозгов российского президента была, естественно монополизация "научного мнения" зарубежными советниками и их российскими эпигонами, проводившими линию МВФ на скорейшую либерализацию и приватизацию российской экономики. Для Чубайса важно было поскорее разрушить институты планового хозяйства, поскорее пройти точку невозврата к прежней системе любой ценно. Даже ценой разрушения имеющегося научно-производственного и человеческого потенциала.
Что, собственно, они и сделали. В первые годы реформ финансирование научных исследований в России сократилось более чем на порядок, по некоторым оценкам - в 20 раз. Произошел массовый отток молодых кадров из науки, утечка умов за рубеж. До сих пор наша страна является единственной страной в мире, где происходит сокращение численности ученых. Мы потеряли более половины научных кадров, уничтожены или переехали за рубеж многие научные школы, имевшие всемирное признание. Захирели научные библиотеки, которые даже во время войны имели подписку на все ведущие мировые научные издания. Жертвой приватизации стала отраслевая наука. Сотни отраслевых научных институтов и конструкторских бюро, имевших передовые достижения мирового уровня, были после приватизации перепрофилированы в доходные дома, а ученые вышвырнуты на улицу.
Результатом этого погрома науки стало резкое нарастание нашего технологического отставания, падение конкурентоспособности российской экономики, которая вскоре стала сырьевой, полностью уступив конкурентам не только мировой, но и внутренний рынок наукоемкой продукции. К началу 21 века в нашем научно-техническом комплексе оставалось только два оазиса, не затронутых этим погромом - Минатом и Академия наук.
--Сейчас добрались и до них...
--Да. Впервые атомной промышленностью страны руководит профнепригодный человек, который не только не имеет профильного образования в этой крайне чувствительной к ошибкам отрасли, но имеющий репутацию авантюриста, приведшего своей некомпетентностью к банкротству нашего государства в 1998 году. Риск повторения Чернобыля увеличился в сотни раз. И Академия наук стала объектом реформаторских упражнений еще одного министра, профессиональный уровень которого оставляет желать лучшего. Когда министр образования и науки в эпоху перехода к экономике знаний и НТР заявляет о необходимости снижения учебной нагрузки на учеников средней школы и сокращения численности ученых, то правильно его было бы назвать министром дремучести и регресса...
--Как Вы оцениваете правительственный план реформирования науки?
--Такого плана нет. Есть план административного закрепощения Академии наук, суть которого очень проста. Академию лишают правовой самостоятельности, отменяя принцип самоуправления, а также финансово-хозяйственной самостоятельности, подчиняя академические институты министерству. Делается это не просто из любви к администрированию. Академические институты имеют немало дорогой недвижимости в центре Москвы и Петербурга, на которую уже давно "положили глаз" прихватизаторы из правительственных структур.
--Вы считаете, что цель этой реформы - банальное присвоение собственности академических институтов?
--А в чем была цель реформирования отраслевой науки? Чем занимаются сейчас некогда знаменитые на весь мир научно-инженерные коллективы? Большинства отраслевых НИИ и КБ сегодня уже просто нет, на их месте открыты офисные помещения, казино, склады и магазины. Не удивительно, что наша страна уже не способна конкурировать ни в радиоэлектронике, ни в судостроении, ни в станкостроении, ни в других брошенных государством отраслях, в которых приватизация обернулась банальным разграблением имущества.
В чем смысл лишения Академии наук права самостоятельно избирать своего президента? Ведь научное сообщество по определению может эффективно функционировать только как самоуправляемое. Кто лучше самих ученых знает, в каких областях исследований можно ожидать прорывов и достижений, а в каких проведение исследований бесперспективно? Кто лучше самих ученых может отделить истину от ошибки? Кто лучше самих ученых может оценить научные достижения творческих коллективов?
Административное назначение начальников в научной среде ни к чему хорошему не приводило. Мы хорошо помним "лысенковщину", которая на многие годы отбросила назад нашу биологическую науку. А борьба высокопоставленных невежд с кибернетикой? Она очень дорого обошлась нашей стране, которая оказалась не готовой к научно-технической революции и отстала на несколько поколений техники по самым перспективным направлениям НТП. Чем, по-вашему, фурсенковщина будет лучше лысенковщины? Может быть, только масштаб ошибок будет меньше. После чудовищного разрушения научно-технического потенциала страны за последние полтора десятилетия многим терять уже нечего.
Предложенная правительством законодательная инициатива, отменяющая свободные выборы академическим сообществом своего президента, противоречит фундаментальным закономерностям функционирования научного сообщества.
--Но президент РАН согласился с этим нововведением, признавая фактическую несамостоятельность Академии наук в этом вопросе, как в настоящем, так и в прошлом...
--Конечно, Академия наук жила не в безвоздушном пространстве и испытывала в полной мере давление внешней среды. При Императоре Академией руководили приближенные к нему вельможи. В советское время партийное руководство определяло многие кадровые решения. Да и в современную эпоху близость к телу президента неплохо помогала и помогает в научной карьере некоторым высокопоставленным руководителям Академии. Но это не есть хорошо. И с теоретической точки зрения, и исходя из практического опыта, не трудно сделать очевидный вывод - чем меньше административного давления, тем эффективнее работает научное сообщество. Этого давления нельзя избежать в полной мере. Да и неправильно - руководство страны, конечно, должно иметь влияние на Академию. Но не как на подчиненных чиновников или военнослужащих. А как на советников, главная ценность которых - обладание объективным знанием, которое не может "прогибаться" по субъективным мотивам.
В свое время, работая в правительстве, я убеждал Черномырдина в целесообразности включения Президента РАН в состав правительства. Хотя бы для того чтобы избегать ошибок, подобных выбору "шоковой терапии" в начале 90-х годов. Это и есть нормальная партнерская субординация. Президент РАН - это, прежде всего, представитель фундаментальной науки, призванный уберегать власть от ошибок и подсказывать правильные решения. Премьер и президент, хлебнув к тому времени чудовищные последствия некомпетентных решения, принятых под давлением радикал-реформаторов вопреки мнению Большой науки, с этими доводами согласились - президент РАН был введен не только в состав правительства, но и в его Президиум. Правда власть от этого ближе к науке не стала - слишком велики были субъективные корыстные интересы. Но шаг был сделан в правильном направлении. А сейчас он делается назад.
Норма об обязательном согласовании избираемого Академией своего руководителя с Президентом страны - это унижение науки, недоверие к ней, которое ведет к деморализации научного сообщества и снижению эффективности науки. Тем более в нынешних условиях глубокой коррумпированности исполнительной власти. Ведь мнение президента будут готовить безответственные чиновники со всеми их человеческими слабостями и сложившимся стереотипом чего-нибудь отщипнуть для себя, любимого.
Отказ Академии наук в праве самостоятельно решать вопрос о собственном руководстве - это анахронизм, следствие низкой политической культуры и образованности руководства страны.
--К чему это приведет?
--К еще большей зависимости научного сообщества от правительственной бюрократии. Это очень плохо, особенно с учетом коррумпированность и некомпетентности последней. Ни для кого не секрет в том, что главные мотивы бюрократического поведения сегодня лежат в сфере личных корыстных интересов. Приватизировать, делить и "пилить" - излюбленные занятия большинства высокопоставленных чиновников, с трудом разбирающихся в своих профессиональных обязанностях. Достаточно посмотреть на планы правительства по управлению госимуществом, отраженные в материалах к проекту федерального бюджета на будущий год, чтобы убедиться в том, что наша бюрократия признает только один способ управления госимуществом - его приватизацию. Как правило, в пользу дружественных коммерческих структур. Посмотрите, к примеру, на программу приватизации госимущества на будущий год. Что в ней делает около сотни научных организаций и объектов социальной сферы. Ведь они не приносят прибыли, так как у них другие функции. После приватизации эти функции будут замещены коммерческим мотивом максимизации прибыли. Научные коллективы вышвырнут из занимаемых ими престижных зданий, которые буду перепрофилированы под коммерческие цели. Ведь мы это уже много раз наблюдали.
У меня нет сомнений в том, что чиновники, добивающиеся административного подчинения институтов РАН министерству, преследуют те же корыстные мотивы. Ведь не сумасшедшие же один, чтобы воображать себя более понимающими в существе проводимых исследований, чем сами ученые. Но они куда лучше ученых соображают в приватизации, распределении и "пилении" денег, коммерческом использовании недвижимости ...
--Будут ли приняты эти поправки в Закон "О науке"?
--Думское большинство послушно голосует за все, что предлагает правительство. Без оглядки на избирателей, на интересы страны, на мнение профессионального сообщества и даже на здравый смысл. К примеру, недавно "Единая Россия" послушно проштамповала закон о коммерциализации учреждений образования, здравоохранения, науки и культуре. Речь идет о Законе "Об автономных учреждениях", против которого активно выступали учителя, врачи и ученые. Но такого было пожелание министров, которые, не желая брать на себя всю полноту ответственности за финансирование учреждений социальной сферы, решили их подтолкнуть к самостоятельному зарабатыванию денег на рынках соответствующих услуг. Несмотря на многочисленные протестные акции и обращения представительных организаций соответствующих профессиональных сообществ, думское большинство послушно проголосовало по приказу, закрыв глаза и уши.
Так что надежды на то, что думское большинство начнет анализировать эти поправки. По-существу, задавать вопросы и выслушивать оппонентов не приходится. В преддверии новых выборов депутаты от "Единой России" больше всего боятся не угодить начальству.
Так что надежда только на саму Академию наук. Академики вовсе не обязаны подчиняться архаичным и вредным решениям правительственных чиновников. Они вольны сами определять свой устав. У них есть влияние и авторитет в обществе, с которыми власть вынуждена считаться. Академии надо отстаивать свое право на самоуправление. Не корысти ради, а для пользы державе. И самой власти, которая должна понять свою заинтересованность в объективных и глубоких научных знаниях.
--Удастся ли им в этом убедить президента?
--Надо пытаться. Насколько я знаю, главным аргументом коррумпированных бюрократов, желающих погреть руки на имуществе РАН, является политическая нелояльность ее сотрудников. Согласно одному псевдонаучному исследованию, положенному на стол Президенту, его популярность среди ученых очень низка. А популярность "Единой России" еще ниже. Ученые больше доверяют оппозиционным партиям, многие из которых активно используют в своих программных документах рекомендации академических ученых. Так что Академия не угодила кремлевским заказчикам реформы своим вольнодумством и политической зрелостью...
Но если мы так пойдем, то скоро окажемся на орловском скотном дворе.
Опубликовано в "Независимой газете" с незначительными сокращениями
11 октября 2006 г.
http://www.glazev.ru/print.php?article=1960
