Этноконфессиональная структура современного сирийского общества представлена приверженцами ислама и христианства. На более раннем историческом этапе члены иудейской общины также проживали на территории Сирии, но позднее они практически полностью переселились в Израиль и США. Отделившиеся от основных вероучений группы сформировали секты и общности религиозных маргиналов - алавитов, друзов, исмаилитов и др. В подобных общностях значимость родоплеменной принадлежности всегда была наиболее высока.
Самоидентификация по родовому принципу свойственна, главным образом, представителям доминирующей мусульманской уммы. Принадлежность к тому или иному клану сама по себе уже предполагает положение и место человека в обществе. Для этнических и социальных групп других конфессий при вынужденном сосуществовании с многочисленными мусульманами и поиске своей ниши в сирийском обществе более характерна ставка на состязательность, конкурентность, уровень и качество образования. Сирийская христианская община отличается сплоченностью и восприимчивостью к идеям модернизации и демократизации, готовностью включиться в процесс принятия политических решений на новом уровне. Для ее представителей семейственность не играет столь важной роли.
Мусульмане (сунниты, шииты - алавиты, исмаилиты, друзы) составляют более 90% населения страны, христиане (католики, протестанты, православные) - около 10% (по оценкам до начала конфликта).
Этнический состав населения Сирии представлен преимущественно арабами (около 86,2%), а также курдами (около 7,3%), армянами (2,7%). Примерно 3,8% составляют малочисленные еврейская, черкесская, туркменская, ассирийская, цыганская и турецкая общины. Сирийские курды - одно из основных и одновременно наиболее притесняемых в правовом и культурном плане национальных меньшинств. Они по большей части исповедуют ислам как шиитского, так и суннитского толка. Для курдов национальная самоидентификация наиболее значима по сравнению с религиозной или родовой. Сплачивающим фактором выступает задача обеспечения своих прав и свобод в сирийском обществе. Жесткость позиции сирийских властей по отношению к курдам объясняется стремлением не допустить единства организации и подъема национально-освободительного движения.
При высоком уровне гетерогенности сирийского общества задача любого политического лидера заключается в обеспечении стабильного сосуществования всех этносов и конфессий. Политика нынешнего президента Сирии Б. Асада всегда была направлена на поддержание межконфессионального мира всеми возможными способами.
Для сирийского общества также характерно дробление на основе семейно-клановых взаимоотношений, которые, зародившись много веков назад, продолжают существовать и сегодня. При этом каждый клан или племя религиозно идентифицированы.
Существует ли взаимозависимость между клановой и религиозной принадлежностью? По большей части, да. Но нередки и исключения - присутствие среди членов клана "иноверцев" делает религиозную принадлежность вторичной. Жена Б. Асада (алавита) - суннитка, при этом они оба принадлежат к одному и тому же клану. Этот факт соотносится с провозглашенными политическими идеями светского национально-сирийского характера государства, достаточно развитыми традициями веротерпимости.
Среди алавитов выделяются привилегированные ХАССА ("посвященные") и основная масса - АММА ("непосвященные"). Первые обладают священными книгами и особыми знаниями, что дает им власть над непосвященной массой. Вторым отводится роль послушников-исполнителей. Б. Асад, возглавляя государство, подавляющее большинство населения которого - мусульмане, не является "посвященным". Принадлежность к клану оказывается значимее религиозных титулов.
В последнее время нередки случаи перехода суннитов в шиизм по политическим соображениям. Очевидно, что значимость религии как основного идентификатора и принципа классификации общества в Сирии снижается. С проникновением на Восток новых веяний модернизации, либеральных и демократических идей эта тенденция только усиливается. При этом составляющие фундамент общества начальные ячейки - род, племя, клан - по-прежнему являются сплоченными и устойчивыми структурными элементами.
Межплеменные взаимоотношения и кровнородственные связи представляют собой наиболее стабильный и реально функционирующий способ организации общественной, политической и экономической жизни в Сирии. Этот тип взаимоотношений, проверенный веками, лежит в основе вертикали власти и доминирует во всех видах хозяйственной и общественной жизни на местах. В случае возникновения конфликтной ситуации люди ищут защиту, прежде всего, в кругу близких - в своем племени, клане или в другой общности.
Средства массовой информации часто представляют военный конфликт в Сирии как результат давно назревших противоречий между религиозными меньшинствами во главе с алавитской правящей группой, с одной стороны, и суннитским большинством, с другой. В наиболее обобщенном виде это действительно так. Такая трактовка выгодна Западу, который в своей глобальной игре делает ставку на радикализацию суннитского ислама как средства борьбы с шиитским Ираном. Выгодна она и оппозиции, так как позволяет проще мотивировать протест и консолидировать массы. Сама принадлежность Б. Асада и его семьи к малочисленной группе алавитов, представляющих собой ответвление шиизма, как бы "автоматически" противопоставляет ее большей части мусульман-суннитов, чье участие в политической жизни страны ограничено. Однако это узкое понимание конфликта, которое не раскрывает полную картину происходящего. Истинные процессы, разворачивающиеся сегодня в сирийском обществе, невозможно понять без учета восточной специфики родоплеменного уклада.
Следует отметить, что в ходе "арабской весны" в каждой из стран, где происходила смена режимов (Тунис, Ливия, Йемен), прослеживается целый ряд общих моментов. Один из них - "феномен непотизма", который наглядно демонстрирует роль кровнородственных и семейно-клановых связей в организации общественно-политической и экономической жизни государств, а также позволяет более четко обозначить характер противоречий.
Как известно, основная власть в стране сосредоточена в руках не просто членов алавитской общины, а ближайших родственников Б. Асада. Они занимают все ключевые посты в государстве, отвечают за принятие основных решений, им подчиняются армия, полиция, спецслужбы. На верхушке властной пирамиды находятся члены алавитского клана Асадов и Махлюфов, места чуть ниже занимают личные друзья семейств. Считается, что многочисленная семья Б. Асада практически полностью подчинила себе всю экономическую жизнь страны. Основные обвинения в коррупции предъявляются Рами Махлюфу - двоюродному брату Башара, сыну брата супруги Хафеза Асада. Под контролем Рами находится около 60% сирийской экономики. Ему принадлежат компании сотовой связи, банки, авиакомпания, магазины беспошлинной торговли и т.д. И именно его оппозиционеры обвиняют в получении наибольшей выгоды от приватизации и либерализации экономики с помощью мафиозных методов.
При этом Асадов поддерживают далеко не только алавиты. Сегодня сунниты, алавиты, христиане, хотя и в неравных пропорциях, есть как среди оппозиционных правящему режиму сил, так и среди его сторонников.
На Ближнем Востоке власть, не выстроенная на фундаменте семейственности, была бы обречена. Б. Асад унаследовал свой пост от отца Х. Асада, пришедшего к власти в 1970 г. Изначально предполагалось, что наследником будет старший брат Башара Басиль, но он погиб. При этом Сирия - это не провозглашенная монархия, а республика, сущность которой в восточном сирийском обществе обрела особый смысл.
Х. Асад смог грамотно представить идею национализма, идею создания единого сирийского общества, не имеющего под собой конфессиональной основы, совместив ее с традиционными механизмами сохранения системы посредством использования клановой общности. Управление государством во многом обеспечивалось через патронажную общественно-политическую сеть, базирующуюся на семейных, племенных, конфессиональных и земляческих связях. Все это подкреплялось личным авторитетом президента, давая возможность практиковать некую форму авторитаризма, при которой политическая идеология не была исключительной основой управления, а прерогатива принятия ответственных решений принадлежала Х. Асаду и членам его рода. Националистическая идеология Х. Асада - это скорее лозунг, ширма, средство пропаганды, используемое для внешних дискуссий. Гибкая политическая идеология способствовала развитию западных форм политического устройства с учетом специфики региона.
Для обеспечения стабильности режима и целостности государства в рамках провозглашенной идеи национализма была выработана модель межплеменного баланса сил. Относительно мирное сосуществование кланов и племен достигалось как посредством налаживания взаимовыгодных союзнических связей, так и силовыми методами (пытки, аресты, похищения людей, убийства наиболее влиятельных старейшин и т.п.). Армия и спецслужбы всегда были главной опорой режима Асадов. Под давлением властей многие шейхи были вынуждены покинуть места традиционного проживания своих соплеменников и поселиться в крупных городах.
На протяжении более 40 лет, благодаря тактике и стратегии обеспечения своей легитимности, режим Асадов демонстрировал непревзойденную внутреннюю устойчивость. Серьезных посягательств на их власть не было до начала событий "арабской весны".
Тем не менее необходимость перемен и внутренних реформ постепенно вызревала в Сирии, как и во всех других странах, охваченных "арабской весной". По сути, недовольство масс политикой правящего режима было тесно связано с недовольством одних кланов доминированием других. Сосредоточение бизнеса и капитала в руках алавитских кланов, естественно, не устраивало суннитские кланы. С началом конфликта произошло обострение межклановых и внутриконфессиональных противоречий. Оживились кровно-родственные обиды, межплеменная вражда. Механизмы, отвечающие за общественный консенсус на основе объединяющих националистических лозунгов и выстроенной ранее модели баланса сил, больше не работали. Сам Б. Асад был вынужден начать преобразования, но не смог справиться с ситуацией в стране. Конфликт принял затяжной характер и практически перерос в гражданскую войну.
Контролировать действия как неконсолидированной оппозиции, так и подконтрольных Б. Асаду сил оказалось проблематично. Вовлеченные в военные действия племена и кланы, контролирующие и проживающие на разных территориях, реагируют на любые недружелюбные акты в их адрес в соответствии со своими принципами, религией, зачастую не отчитываясь и не спрашивая разрешения у высшего политического руководства. Оскорблением рода и поводом для разборки с оппонентом могут послужить, например, убийство любого из родственников, оскорбление святынь, старые обиды и т.д. В случае с химическим оружием именно по этой причине нельзя полностью исключать версию применения его сторонниками дамасского режима. Ведь при всей нелогичности этой операции самого Б. Асада могли просто не проинформировать об этом его же сторонники, ведущие боевые действия против оппозиции.
Племена и кланы периодически создают союзы и коалиции, выходят из них, поддерживают одних, затем по тем или иным соображениям выгоды для своих членов меняют свои предпочтения и ориентации. В то же время наблюдается активный рост сепаратизма крупных и влиятельных кланов, некоторые из которых ранее поддерживали режим Асада. Шейхи одной из наиболее влиятельных племенных группировок Шаммар, проживающей на территории Сирии и Ирака и контролирующей большую часть границы между странами, основные стратегические автомагистрали, официально выразили поддержку оппозиционным силам. Более того, волнения, переросшие в кризис центральной власти, начались именно с бедуинской вотчины Дераа - территории, подконтрольной Шаммар.
Племена в Сирии - это мощный мобилизационный ресурс, который активно используется как проправительственными, так и оппозиционными силами. Привлечение на свою сторону племен происходит посредством использования различных тактик, основанных на взаимовыгодных условиях, а также на основе родства и апеллирования к давним дружественным межплеменным связям.
О кризисе ранее выстроенной системы баланса сил между племенами в сирийском обществе свидетельствуют сепаратизм крупных племен, обострившаяся межклановая вражда и родоплеменное разделение, усилившееся межгосударственное взаимодействие отдельных мусульманских и немусульманских общностей, стремящихся к автономии и, как следствие, межрелигиозное противостояние. В связи с этим некоторые эксперты заговорили о происходящей сегодня не только в Сирии, но и во многих других странах, охваченных "арабской весной", "тектонической сдвижке, крупнейшей со времен распада Османской империи и образования современных арабских государств".
По мере развертывания войны в Сирии разрозненность общества будет только усиливаться, и достичь нового баланса сил между племенами будет сложнее. При этом незыблемость родоплеменной структуры сирийского общества очевидна. Никакие западные веяния не способны пошатнуть принцип семейственности как основу общественного устройства. Война в Сирии носит характер не только геополитической борьбы между Западом, Россией, Китаем, между арабами суннитского направления и шиитами, между Асадом и неструктурированной оппозицией, но и между родами, кланами, которые по разным причинам оказались вовлеченными в эту борьбу. С племенами как объективной реальностью восточного общества придется считаться.
* * *
В заключение можно сделать несколько выводов.
1. Несмотря на религиозные конфликты и межклановые противоречия, сирийское общество смогло выработать уникальную модель, в которой веками сосуществовали несколько общин, сохранявших основы своей религии, культуры, традиций. Сегодня, оценивая возможные варианты развития и урегулирования затянувшегося вооруженного конфликта в Сирии, можно рассчитывать, в том числе, и на конструктивную роль национального и межрелигиозного взаимодействия, на сохранение наработанных столетиями хозяйственных и социальных связей.
2. При любом исходе вооруженного конфликта в Сирии роль и значение родоплеменного принципа как основы общественного устройства останутся неизменными. Независимо от политического представительства, все важнейшие решения в государстве как принимались посредством семейно-кланового взаимодействия, так и будут приниматься. Межклановое сотрудничество еще очень долгое время будет оставаться наиболее эффективным и реально действующим механизмом организации власти и жизни сирийского общества на всех его уровнях.
3. Учитывая сосредоточение большей части экономического сектора в руках клана Асадов, можно предположить, что даже при смене политической власти новым правителям еще долго придется сотрудничать и считаться с членами этого клана. Его влияние на принятие важнейших государственных решений неизбежно сохранится. Не исключено, что и часть ключевых политических должностей на какое-то время останется за членами ныне доминирующих Асадов.
4. Независимо от исхода событий в Сирии, перед руководством страны встанет задача выстраивания нового баланса сил в обществе. Это будет касаться как социальных общностей и этноконфессиональных групп, так и собственно кланов и племен.
И.А. Чайко,
м.н.с. Центра ближневосточных исследований ИМИ
