Институт проблем глобализации
Михаил Делягин
Киотский протокол для России:
бессмысленный и безнадежный соблазн
Краткое изложение аналитического доклада
СОДЕРЖАНИЕ
Резюме
1. Инструмент не защиты природы, но создания новых рынков
2. Инструмент стратегической конкуренции
3. Изначальная дискриминация России
4. Сомнительность предоставляемых возможностей
5. Наглое и бесцеремонное давление на Россию
6. Неэффективность естественной обструкционистской реакции
7. Алгоритм разумных действий
Москва, 2004
РЕЗЮМЕ
1. Антропогенное происхождение наблюдаемого в настоящее время потепления научно в полной мере не доказано.
Не доказано, что главной причиной парникового эффекта являются именно те газы, эмиссия которых ограничивается Киотским протоколом.
В то же время научные исследования, на которые в соответствии с .... Конвенцией должен был опираться Киотский протокол, не были профинансированы. Это значит, что указанный документ с самого начала разрабатывался как не имеющий должного научного обоснования.
Влияние Киотского протокола на регулируемый им прирост эмиссии "парниковых газов" пренебрежимо мало и не способно оказать сколь-нибудь заметного воздействия.
Таким образом, Киотский протокол есть инструмент не сдерживания глобального потепления, но исключительно создания новых рынков.
2.
3. Предположение о гарантированном наличии у России "свободных" квот на эмиссию парниковых газов основано на официальных прогнозах (достоверность которых не подтверждается практикой) и национальной статистике, которая в соответствии с механизмами Киотского протокола может быть оспорена или просто не принята во внимание другими его членами.
Создаваемый рынок квот будет сегментирован в рамках межгосударственных союзов; так, Евросоюз уже принял решение о компенсации роста своих выбросов за счет новых членов.
В силу изложенного доказательства экономической выгоды России от участия в Киотском протоколе отсутствуют. До их получения (в том числе в виде уточнения отдельных положений Киотского протокола) его ратификация будет представлять реальную угрозу политической и экономической безопасности России, а бизнес не будет гарантирован от принуждения к покупке квот на эмиссию парниковых газов.
1. Инструмент не защиты природы, но создания новых рынков
После долгих дискуссий к настоящему времени в мировом климатологическом сообществе возобладало мнение, что в последние 100 лет произошло увеличение средней температуры поверхности Земли (пока ученые сошлись на цифре в 0,6 градуса). Условность этого согласия вызвана неизбежной неполнотой наших знаний о "температурной истории": даже если оперировать информацией за 150-200 лет, не говоря уже о 20 тыс. лет после завершения последнего ледникового периода, едва ли корректно сравнивать показания градусников наполеоновских времен и современных сверхточных приборов.
Другой известный пробел в текущих данных связан с нехваткой информации по различным точкам земной поверхности. Даже в XIX веке метеорологические станции базировались почти исключительно в крупных городах, да и сегодня значительная часть метеостанций продолжает находиться в мегаполисах - огромных тепловых пятнах, где средняя температура на несколько градусов превышает температуру "окружающей местности".
В сочетании с отсутствием надежных качественных моделей формирования климата ограниченность знаний о прошлом ведет к разбросу прогнозных оценок, исключающему возможность их практического использования. Так, к 2100 году земная температура должна повыситься на 1,4-5,8 градуса, а средний уровень моря - подняться на высоту от 9 до 88 см. По оценкам специалистов подконтрольной ООН Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), концентрация диоксида углерода (углекислого газа) в 2100 году составит от 490 до 1260 частиц на миллион (ppm), а увеличение концентрации метана - от 10 до 120%.
По мнению одного из ведущих российских специалистов академика К.Кондратьева, "численному моделированию изменений климата сегодня придается чрезмерное значение, на самом деле мы... слишком многого не понимаем в климатических процессах и едва ли вправе делать сколько-нибудь серьезные прогнозы на сотню лет вперед".
По мнению ряда специалистов (например, профессора метеорологии Массачусетсского технологического института (США) Ричарда Линдзена), Киотский протокол исходит из заведомо ложной посылки о возможности выделения одного базового фактора влияния на мировой климат (выброс парниковых газов). Между тем высока вероятность того, что через некоторое время ученые придут к выводу о незначительной роли парниковых газов в глобальных климатических процессах.
Киотский протокол не имеет никакого отношения к глобальному потеплению. Прежде всего потому что связь этого потепления с увеличением выбросов углекислого газа предполагается, но никем так и не доказана. Может быть, имеют место циклические колебания параметров биосферы, вызванные не усилиями человека, а объективными закономерностями.
В свое время тоже посчитали, что обмеление Каспийского моря вызвано деятельностью человека, и замуровали залив Кара-Богаз-Гол, где происходило интенсивное испарение морской воды. А потом выяснилось, что колебания глубины Каспийского моря носят циклический характер, его уровень начал повышаться, и дамбу, закрывшую залив, пришлось разрушать...
В конце концов, по мнению одной из групп ученых, при сгорании топлива выделяется не только углекислый газ, но и разнообразные аэрозоли, которые полностью сводят на нет "парниковое" действие этого газа.
Кроме того, Киотский протокол окажет незначительное воздействие на масштабы загрязнений. Если сейчас концентрация двуокиси углерода в атмосфере составляет 368 единиц и за 20 лет "при полном бездействии мирового сообщества", по выражению директора Института глобального климата и экологии академика Ю.Израэля, вырастет на 20 единиц, то при точном исполнении Киотского протокола - на 18-18,5 единиц. Таким образом, сколь-нибудь реальная связь этого документа с предотвращением угрозы глобального потепления отсутствует.
Академик Ю.Израэль подчеркивает, что у современной науки нет четких ответов на вопрос, какой же уровень содержания диоксида углерода в атмосфере (400, 500, 1000 ppm, а быть может, и еще выше) действительно опасен для человечества.
Президент копенгагенской Академии будущего М.Агеруп полагает, что от всех прописанных в Киотском протоколе совместных затрат, исчисляемых сотнями триллионов долларов, совокупный "температурный эффект" к концу XXI века будет в лучшем случае составлять минус 0,1 градуса.
По мнению многих ученых, для значимого замедления потепления выбросы парниковых газов должны сократиться по меньшей мере на 60% по сравнению с теперешним уровнем. А это представляется заведомо нереальным даже самым отчаянным оптимистам.
его смысл?
О. В создании качественно нового механизма глобального рынка - механизме торговли квотами на выбросы углекислого газа.
Отношение протокола к реальности не имеет значения. Это не научное заключение, а создание механизма торговли товаром, природа которого не важна.
Однако сам протокол - лишь декларация о намерении создать этого рынка.
Механизм торговли не только не создан, но и не определен.
2. Инструмент стратегической конкуренции
Локомотивом киотского процесса является Евросоюз. Причина этого носит политический характер: по мере того, как бремя исключительной экологичности европейской экономики по мере ужесточения глобальной конкуренции становилось все сильнее сдерживало развитие Европы, в ней росло стремление принудить ее основных конкурентов, в первую очередь США, к аналогичному увеличению затрат на экологические нужды.
После Второй Мировой войны Европа была полем наиболее интенсивного и при этом непрямого, скрытого противостояния СССР и США. Важную роль играло в нем движение "зеленых": для СССР был важен его антиимпериалистический характер, для США - то, что оно отвлекало потенциально протестную часть общества от борьбы за социальную справедливость, направляя ее энергию в значительно более конструктивные рамки.
Наряду с действительно высоким (хотя и меньшим, чем, например, в Японии) уровнем загрязнения окружающей среды в промышленных центрах Европы (классической стала легенда о фотопленке, упавшей в воду и проявившейся в низовьях Рейна) это обусловило высокую политическую значимость движения "зеленых" и во многом предопределило его стратегический успех. Именно эта политическая сила навязала европейской экономике исключительно высокие экологические стандарты.
Когда распад СССР и последовательная реализация интеграционных планов привели Евросоюз к прямому конкурентному столкновению с США, выяснилось, что ключевой причиной, обуславливающей более высокую себестоимость европейской продукции, являются затраты на "чистоту производства". В отличие от сельскохозяйственных продуктов на качество промышленных товаров не влияет, на "чистом" или "грязном" оборудовании они были произведены, так что более высокая стоимость этих товаров не имеет оправдания для потребителя.
Наиболее благоприятным для Европы решением может стать распространение экологических правил, действующих внутри нее, на весь остальной мир и в первую очередь на стратегического конкурента - США.
Меньшая плотность населения в США, большее природное разнообразие - большая устойчивость и адаптивность природной среды
Если в свое время американцы поддерживали движение "зеленых" в Европе не только как инструмент "противостояния двух систем", но и как средство сдерживания конкурентоспособности Европы, то в рамках киотского процесса эта политика вернулась к ним бумерангом.
2. Изначальная дискриминация России
Важны ли для России проекты совместного осуществления?
Важны, но не критичны. Думаю, мы можем рассчитывать на десятки миллионов долларов, может быть, и на сотни, - но не на миллиарды и десятки миллиардов, которые нам будут обещать и уже обещают. Вероятно, что повторится история с инвестициями в энергетику. Тогда потенциальные инвесторы тоже стояли в очереди, - но, когда узнавали, что электроэнергия продается по ценам России, а не Германии, что оборудование у нас не 1989 года, а часто 1939, и что деньги надо действительно вкладывать надолго, желающих не оставалось.
Считаете ли вы, что выполнение обязательств по протоколу не позволит развиваться российской промышленности?
Россия к 2012 году не выйдет на уровень выбросов 1990. Но вот если эти квоты будут распределяться по отраслям (чего нельзя исключить, если торговый механизм будет создаваться без права "вето" у России), то в энергетике будет беда: она точно превысит базовый уровень выбросов.
3. Сомнительность предоставляемых возможностей
Основным содержательным аргументом в пользу немедленной ратификации Киотского протокола Россией является указание на возможность получения значительных коммерческих выгод за счет продажи квот на выбросы "парниковых газов" - как непосредственной, так и при помощи инвестирования в снижение российских выбросов (которое должно обходиться значительно дешевле, чем снижение выбросов на территории развитых стран).
Предположение о получении указанных выгод базируется на двух гипотезах:
Россия имеет гарантированную "свободную" квоту на выброс парниковых газов;
Россия имеет покупателей, готовых приобрести эту квоту.
Обе эти гипотезы опираются на здравый смысл, а не на прочные юридические конструкции, что делает их естественными, но совершенно недостаточными при принятии серьезных стратегических решений.
Прежде всего, существующие расчеты действительно подтверждают наличие у России "свободной" квоты. Однако они базируются на данных Госкомстата, который, в свою очередь, просто обобщает данные предприятий. Пока участники Киотского протокола заинтересованы в участии России, они не поднимают вопрос о достоверности официальной статистики.
Однако после ратификации Киотского протокола будет произведен независимый экологический мониторинг не по российским, но по международным стандартам, результаты которого, строго говоря, нельзя назвать предсказуемыми.
В то же время ст.6 Киотского протокола предусматривает возможность приостанавливания действия права на продажу "свободных" квот в случае сомнений в качестве и достоверности предоставляемых национальных данных об уровне выбросов.
Принципиально важно, что практика показала неприемлемо низкое для практического использования качество официальных прогнозов развития российской экономики, в том числе в их части, касающейся выбросов в атмосферу (добыча и сжигание нефти, газа и угля); официальные прогнозы динамики автомобильного парка на время действия Киотского протокола (2008-2012 годы), например, вообще отсутствуют как таковые.
Поэтому к прогнозам о том, что российские выбросы парниковых газов во время действия Киотского протокола не превысят пороговых величин, следует относиться с осторожностью.
Существенно, что в случае отраслевого применения ограничений Киотского протокола российская энергетика практически наверняка нарушит их, что приведет к наложению ограничений на все развитие российской экономики.
Принципиально важным представляется и отсутствие гарантий неизменности даже важнейших условий Киотского протокола. Так, фундаментальное положение о применении в качестве базового 1990 года может быть пересмотрено тремя четвертями участников Киотского протокола.
Таким образом, гипотеза о гарантированном наличии у России "свободной" квоты на выброс парниковых газов не имеет подтверждения и в рамках заложенных в протокол юридических конструкций может оказаться неверной.
То же самое относится и к предположению о наличии покупателей, готовых приобретать у России "свободные" квоты.
Ст.6 Киотского протокола устанавливает, что торговля квотами осуществляется на основе двусторонних, то есть межправительственных соглашений между участниками Киотского протокола. Понятно, что участники межгосударственных союзов будут торговать в первую очередь друг с другом, что сегментирует потенциальный рынок квот и делает его значимую часть практически недоступной для России.
Так, во многих странах Евросоюза экологическое законодательство запрещает покупку прав на загрязнение у других государств. В результате Евросоюз намерен компенсировать увеличение выбросов своих нынешних членов за счет "свободных" квот присоединяющихся к нему государств.
Это означает отсутствие свободного рынка квот на загрязнение: запросы о покупке "свободных" квот, если и будут выходить за рамки межгосударственных союзов, скорее всего, будут жестко политически и экономически детерминированы и не будут обращаться к неограниченному кругу потенциальных государств-продавцов (пусть даже и участников Киотского протокола).
Подобная изначальная сегментация рынка, преодоление которой не предусматривается Киотским протоколом, делает его незначительным и не представляющим значимого интереса для государств, не объединенных теми или иными межгосударственными союзами с основными потенциальными покупателями квот.
Таким образом, несмотря на широкую пропагандистскую кампанию, в настоящее время отсутствуют доказательства экономической выгоды России от участия в Киотском протоколе. До получения соответствующих доказательств (в том числе в виде уточнения отдельных положений Киотского протокола) его ратификация будет представлять реальную угрозу политической и экономической безопасности России, а бизнес не будет гарантирован от принуждения к покупке квот на эмиссию парниковых газов.
3. Наглое и бесцеремонное давление на Россию
Сейчас нас весьма энергично, а порой и в откровенно хамском стиле побуждают к тому, чтобы мы ратифицировали протокол и обеспечили тем самым начало его реализации.
давление, которое оказывает сейчас на Россию Европа, беспрецедентно по своей интенсивности и грубости, - как будто туда съехались все техасские ковбои.
У Европы сейчас драматический момент: она "отстраивается" от США. У нее кризис обретения идентичности, на который накладываются серьезнейшие экономические, управленческие, культурные и социальные проблемы. И вот Европа получает пощечину от Америки, которая выходит из Киотского протокола. И теперь не просто для самолюбия, а для самой идентичности европейцев необходимо показать, что они хоть что-то могут сделать сами. Это понятная позиция, ее надо уважать, - но с какого перепугу мы должны потакать попыткам реализовать ее за наш счет?
Европейская бюрократия еще не сложилась и, как со всяким незрелым образованием, дружить с ней просто рано.
Европейская бюрократия позаимствовала у американской ее худшие черты и утратила саму идею компромисса. Потакание подобным низменным инстинктам контрпродуктивно. Нам пора ориентироваться не на чужие эмоции, а на свои интересы.
Японцы тоже хотят ратификации, но посмотрите, как достойно они себя ведут.
Не стоит забывать, что Киотский протокол волнует еще и США. Любая эмоциональная позиция России вызовет шок и жесткую реакцию одной из противостоящих сторон. Если же мы займем не эмоциональную, но технологическую и прагматическую позицию, нами могут быть недовольны, но повода для ссоры не будет. Эмоциональную позицию нельзя отстоять, технологическую - оспорить.
О масштабах давления на Россию по вопросу Киотского протокола свидетельствует то, что в первом варианте Энергетической стратегии на период до 2020 года на почти 80 страницах бессодержательного текста был приведен один-единственный количественный показатель - выбросы углекислого газа в России в 2020 году!
Как только вам начинают говорить "прыгай быстрее - вокзал отходит", - надо хвататься за кошелек, как в толпе карманников. То же самое было с ВТО. Тоже кричали, что, если мы не вступим в декабре 2001 года, будет кризис, мы потеряем десятки миллиардов долларов, нас выкинут из числа цивилизованных стран. Но срок миновал, ничего не случилось.
4. Неэффективность естественной обструкционистской реакции
Разница есть: мы можем получить деньги. Пусть не критичные, но мы с вами ведь не дочки миллиардеров; мы не такая богатая страна, чтобы швыряться даже одним миллионом долларов. Поэтому нужно сделать все, чтобы Россия получила максимум возможного.
Сказать, что нам эти соглашения безразличны - обструкционизм. Такая же эмоциональная позиция, как и стремление подписать очертя голову. Зачем нам лишняя ссора с Европой? - нам с нею жить еще не одну тысячу лет. Но если мы ратифицируем протокол завтра, без предварительной проработки торгового механизма, то мы, как уже было много раз, получим от Европы большой привет и ничего больше.
Не надо ссориться, и не надо идти на поводу - надо просто следовать своим интересам и предлагать миру то, что выгодно нам.
5. Алгоритм разумных действий
Россия попала в уникальную ситуацию, когда будущее Киотского протокола целиком и полностью зависит от нее. После отказа США от предусмотренных в протоколе соглашений мы получили своего рода "ключ" к этому договору.
Россия находится в уникальной ситуации: именно от нас зависит, быть ли Киотскому протоколу. Мы обладаем правом силы и должны полностью реализовать его. Ратифицировав договор, Россия лишится своего уникального положения, и выработка механизма торговли пойдет с минимальным учетом наших интересов.
Поэтому Россия должна сначала определить, какой торговый механизм ей нужен, а затем навязать его, установив, что мы ратифицируем протокол только при условии создания нужного нам торгового механизма.
Однако Киотский протокол носит рамочный характер. Механизмы его практической реализации, в том числе главный - механизм торговли квотами - в настоящее время просто не существуют. Если судить по обсуждениям темы, нет общепринятого ответа даже на некоторые фундаментальные вопросы, от которых принципиально зависит вся будущая торговля квотами и ее последствия для различных стран, в том числе России.
Ратифицировав протокол, Россия мгновенно утратит исключительность своего влияния, превратившись всего лишь в одну из многих подписавших его стран и утратив возможность влияния на главное - на разработку механизма торговли квотами. Поэтому разговаривать надо не о Киотского протокола "вообще", а о конкретных условиях этой ратификации. Если сама идея протокола будет признана однозначно позитивной, следует определить наиболее выгодный для нас механизм торговли, максимум, который можем выторговать по этому вопросу и, раз волею случая мы оказались в ключевом положении, вытрясти из наших партнеров все до копейки.
Примером для нас должна быть позиция ЕС по присоединению России к ВТО и особенно по Калининграду, которая, если отбросить дипломатические реверансы вроде переименования визы во временный проездной документ, свелась к полному отрицанию интересов России ради даже не духа, а буквы европейских законов.
Россия не должна ставить телегу впереди лошади: надо сначала выработать механизм торговли, причем добиться наиболее выгодного для нас, а уже потом ратифицировать Киотский протокол вместе с этим механизмом.
Выработка механизма торговли при недостаточном учете интересов России может привести к повторению ситуации с Монреальской конвенцией, когда Россия "не глядя", на волне международного экологического энтузиазма без учета особенностей своей экономики приняла не имевшую достаточных научных обоснований конвенцию. Результат - уничтожение целой отрасли промышленности и утрата не только всего российского, но и четверти мирового рынка.
Наши специалисты уже навязали российские условия по количественным вопросам. Они уже достигли успеха! - и не надо обесценивать его, сдавая другие позиции.
Важно, что большой выгоды, никаких миллиардов и сотен миллионов, которыми нас сейчас соблазняют, мы не увидим.
Росгидромет, как я понимаю, формирует обслуживающую часть этого механизма: системы учета, контроля, анализа. Но кто будет заниматься его содержательной частью, проработкой самого механизма торговли? Как во всяком политизированном вопросе, противники просто не будут разрабатывать этот механизм, а лоббисты ЕС считают саму мысль о его разработке ущемлением европейских партнеров.
Не важно, есть ли глобальное потепление и чем оно вызвано. Вопрос протокола - не о науке, но о торговле квотами на загрязнение.
1. США торпедируют реализацию Киотского протокола вполне осознанно, так как они планируют широкомасштабное строительство электростанций, которое приведет к увеличению выбросов в атмосферу, и стремятся включить их в базу для последующих сопоставлений.
Выполнение ограничений для них в принципе невозможно.
2. Однако подчинение политики России по-человечески понятному стремлению сделать гадость свои партнерам (в данном случае США) не представляется полностью оправданным.
С другой стороны, требование торопиться и истошные крики о том, что "окно возможностей" вот-вот закроется ассоциируются с шулерством или, как минимум, недоговоренностью не только на уровне обыденной жизни (пример - присоединение к ВТО). О масштабах давления на Россию по вопросу Киото свидетельствует то, что в первом варианте Энергетической стратегии на период до 2020 года на почти 80 страницах бессодержательного текста был приведен один-единственный количественный показатель - выбросы углекислого газа в России в 2020 году!
Весьма знаменательным и настораживающим, требующим более внимательного рассмотрения требует само сочетание указанного давления с отсутствием, по данным Минэкономразвития, какой-либо заинтересованности потенциальных покупателей российских квот на выбросы.
При любом развитии событий нельзя допустить повторения ситуации с Монреальской конвенцией, когда Россия "не глядя", на волне международного экологического энтузиазма без учета особенностей своей экономики приняла не имевшую достаточных научных обоснований конвенцию и понесла в итоге значительные убытки.
3. Разговаривать надо не о присоединении или неприсоединении России к договору "вообще", а о конкретных условиях этого присоединения. Сегодня они не определены.
Если судить по обсуждениям темы, нет общепринятого ответа даже на фундаментальные вопросы, например - должны ли выделяться квоты странам или корпорациям, должна ли осуществляться плата за импорт загрязнения или за экспорт чистого воздуха?
Если сама идея будет признана однозначно позитивной, следует определить максимум, который можем выторговать по этому вопросу и, раз волею случая оказались в ключевом положении, вытрясти из наших партнеров все до копейки.
Примером для нас должна быть позиция ЕС по Калининграду, которая, если отбросить дипломатические реверансы вроде переименования визы во временный проездной документ, свелась к полному отрицанию интересов России ради даже не духа, а буквы европейских законов!
