ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ.
Странные мысли иногда приходят в голову иным авторам и, что тоже удивительно, по совершенно неожиданным поводам. Думаю, это следствие специфики человеческой ассоциативной памяти, у иных она развита сильнее, у других слабее, но, так или иначе, присуща всем людям. Только упомянул в одной из публикаций "не дай бог, вернуться к практике, когда имела место злая и необоснованная "ждановская" критика в Постановлении о журналах Звезда и Ленинград" и вдруг припомнил, что событию этому, возможно, нынче круглая дата. Проверил, точно. Как раз 60 лет. Публикация, которую упомянул, в самом общем виде была посвящена проблемам устойчивого развития (взгляд системщика). Обсуждались вопросы, имеющие отношение к таким понятиям, как развитие, справедливость, демократия, идеология, роль лидера, механизм его выявления и продвижения (при этом использованы предыдущие публикации автора), и некоторые другие. Все это в попытке как-то увязать в систему. Впрочем, нет иллюзий, что эту задачу удалось решить, наверное, это и не под силу одному автору. И все же уже сама ее постановка и некоторые подходы , думаю, представляют определенный шаг в нужном направлении. И вот тут, может быть, полезно, сказать несколько слов в оправдание такого подхода. Почему? Предвижу, кто-то подумает или скажет, ну что же он, сам-то не политик и не политолог, лезет с суконным рылом в чужую область? Так вот, человеческое общество - это система, наверное - сложнейшая из всех нам на сегодня известных, но - система. Как любая система, обладает некоторыми общими для систем свойствами, и здесь всегда есть поле деятельности для системщика.
Переходя к дальнейшему изложению, хочу отметить, что в тексте, хотя и в разной степени, использованы фрагменты из более ранних материалов автора, опубликованных в Наследии. В том числе: "По следам одного юбилея (Гоголь и Зощенко)", "Записки о лидере страны" и в какой-то мере: "Еще о снах. Зощенко, Фрейд и разговор человека со своим "внутренним Я". Это, наверное, как-то отразилось на различии в стиле отдельных разделов текста, но, надеюсь, все же не настолько важно, и возможный читатель воспримет с пониманием.
ПИСАТЕЛЬ И УЧЕНЫЙ.
Но вернусь к Постановлению. Тогда предметом нападок стали писатель Михаил Зощенко и поэтесса Анна Ахматова. Писатель - среди моих самых почитаемых и любимых. Естественно, я читал и не раз, все, что удавалось о нем доставать и, помимо прочего, всегда поражался широте его кругозора, творческих интересов и уму. Сразу скажу, он, человек, безусловно, очень многогранный, с огромным жизненным опытом, в значительной мере интересовал меня так же, как мыслитель и ученый. Думаю, от рождения по складу своего ума "системщик", одновременно глубокий психолог и философ, и об этом, в частности, будет идти разговор ниже. Не говорю уже о его художественном творчестве (об этом специальный раздел) и оригинальном своеобразном языке, где, как мне кажется, он унаследовал и развил в своем направлении традиции Гоголя, Лескова и Чехова.
И все же начну с того, что упомяну очень специальную, стоящую особняком в его творчестве, книгу "Перед восходом солнца", опубликованную ранее, еще в 1943 году под названием "Повесть о разуме". Говоря о нем, как системщике, отмечу, сам он почти наверняка об этом своем качестве не подозревал, да и термина тогда такого не было. Ситуация чем-то похожа на известную фразу о Тартюфе, который не подозревал, что говорит прозой. Помню, где-то высказывал мысль, что системщиком, как и математиком, музыкантом, художником и т.д. надо родиться. А ему в этом плане судьба, безусловно, содействовала, говорю, как профессионал. Что же касается других моих утверждений об авторе, скажу так. Упомянутая книга лишь в определенной мере художественное сочинение автобиографического характера. Одновременно это полноценный научный труд, которому автор посвятил много лет. Сам он выделяет его из других своих произведений и считает, чуть ли ни главным творением жизни. В нем глубоко и на равных, вполне успешно полемизирует с великим австрийским ученым, психологом Фрейдом (примечательно в этом плане заметить, что Зощенко - постоянный участник многих профессиональных встреч психологов, куда его регулярно приглашают). Он находит недостатки в концепции Фрейда о снах. Возможно, объясняется это тем, что во время наиболее активной деятельности последнего, учение Павлова об условных рефлексах (не говоря уже о достижениях генетики) до конца не было еще раскрыто. И может быть потому основная часть выводов Фрейда-психолога в области работ, посвященных снам, сводится к понятию "либидо" и связанными с ним процессами, касающимися половых влечений. Не стану здесь далее углубляться в эти вопросы, которые профессионально интересовали Зощенко-ученого. Для тех, кто заинтересуется моим взглядом по этому поводу, сошлюсь на одну из названных выше публикаций, где сказанное обсуждается несколько более подробно.
Отмечу лишь, что меня в свое время поразил проделанный им многолетний анализ, представляющий собой своеобразный проект - глубокий экскурс в собственную биографию и сделанные на этой основе выводы. Эпизод за эпизодом всего около шести десятков историй, то, что системщики называют case studies. И ведь еще не было, по крайней мере я об этом не знаю, подобных работ, например, получившего позднее известность аналогичного по методологии американского проекта Hindsight (взгляд назад).
И ВСЕ ЖЕ ПОЧЕМУ ИМЕННО ЗОЩЕНКО?
Я уже упоминал, что писал о Зощенко и ранее, здесь же решил опять вернуться к нему в связи с печально известной годовщиной. Это не комментарии к его биографии (он ее превосходно написал сам), а своего рода штрихи к его образу, понятно, далеко не полному, характеризующие круг интересов писателя. Так в чем же цель этой публикации, о которой считаю нужным сказать еще в самом ее начале? Она, во-первых, в том, чтобы изложить свое представление о Зощенко, как мыслителе, ну и в какой-то мере, как писателе (хотя в последнем случае работ в этом плане и без меня хватает). А во-вторых, попытаться дать объяснение тому, почему именно он подвергся ожесточенной критике партийного секретаря и главного советского идеолога того времени Жданова. Напомню, что в результате этой критики все произведения писателя в течение довольно длительного времени практически не публиковались. И думаю, хотя и не хочу настаивать, что это нанесло урон не только литературе, но, как ни странно звучит, той же идеологии. Попытаюсь подойти к этому и с позиций нынешнего дня (отсюда и фраза в названии насчет "отголосков"), когда вновь приобретает особую актуальность проблема смены лидера. Пожалуй, скажу еще об одной цели. Она заключается в том, чтобы иллюстрировать, простую, но важную мысль, которую обращаю к высоким бюрократам. Суть ее в том, что какого бы формально высокого уровня ты, ни был, не бери на себя ответственность выносить публичный словесный приговор писателю, тем более, когда "калибр" его уже широко известен. Человек, которому ты пытаешься, уповая на свое, якобы превосходство, "приклеить" (так хочется сказать "присобачить") свою оценку, а порой ярлык, label (метку -англ.), порой смотрит дальше и глубже тебя. Похоже на то, как писал Достоевский в своей повести "Бобок" об одной французской остроте (воспроизвожу по памяти, возможно, не совсем точно - ЛС): - в Испании в 16 веке впервые организовали специальные дома для сумасшедших и упрятали туда часть людей, наверное для того, чтобы доказать, что сами-то они, мол, умные.
И все же почему, его талантливого, думаю даже гениального писателя и мыслителя, вдруг подвергли столь жестокой критике? В одной из публикаций, связанных с представлением о лидере страны, я сделал некое предположение, от которого не только не отказываюсь сегодня, но даже попытаюсь его развить. Он явно кому-то помешал. Так кому же и чем? Думаю, дело в том, что Зощенко вторгся в область строжайшего табу для непосвященных, а именно в область идеологии. Эта своего рода "святая святых", как у жрецов в Древнем Египте, только уже в современном виде. Отсюда обеспечивалось руководство не только партийной жизнью, но и в значительной мере страной в целом. А писатель Зощенко вдруг взял да и "влез не через ту дверь", или не "с того входа", как угодно. Написав "без дозволения" довольно своеобразный, хотя положительный и по-своему привлекательный, цикл рассказов о Ленине, грубо говоря, занялся не своим делом. Пользуясь нынешней терминологией, попытался представлять образ вождя "с человеческим лицом", как позднее, хотя и в ином контексте выразится пресловутый идеолог перестройки Яковлев. Что касается Ахматовой, стихи которой Жданов назвал "поэзией взбесившейся барыньки", ничего говорить здесь не стану, хотя почему-то думаю, попала под критику "за компанию", точнее, "под кампанию".
И вот нынче получается странная картина: тогда Зощенко жестоко критиковали, а позднее просто замалчивали за попытку "не канонического" описания портрета вождя пролетариата. Нынче зачастую замалчивают полностью или частично те его произведения, которые имеют к Ильича отношение, как к лидеру. Впрочем, бытовые рассказы, еще что другое (хотя по-прежнему не все) - нарасхват. Куда же деваться? Это уже давно общепризнанная, пользующаяся высоким спросом классика. А тут то перебор, то недобор ("Карусель получается", как сказал бы крестьянин из кинофильма "Чапаев"). И уж разумеется, дело не в муссировавшемся в Постановлении рассказе про мартышку ("Приключения обезьяны"). Ну, причем здесь мартышка, или, как говорила бабушка мальчика Алеши, хозяина обезьяны, "эта макака с хвостом"? Действительно, когда почти в то же время появился известный детский рассказ Житкова "Про обезьянку", в чем-то созвучный с рассказом Зощенко (кстати, очень неплохой), то никто не сделал автору каких-либо замечаний.
О ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТВОРЧЕСТВЕ.
Гоголь породил Лескова по философскому осмыслению жизни в "Очарованном страннике", а по озорному языку - в "Левше". Среди его ярких последователей был Чехов. В его образах "маленьких людей" и по используемому языку в рассказах опять проглядывается Гоголь (помните, "все мы выросли из гоголевской "Шинели"). И, наконец, Зощенко, о котором и пойдет далее речь - другой огромный талант, осмелюсь высказать свое мнение, так до конца и не понятый великий истинно русский писатель. С теми же "маленькими людьми", но уже на иной российской почве и с совершенно своим, необычным в современной ему литературе колоритным языком. Он тогда решил, что бытовые сценки из жизни сегодня следует писать по-другому, чем полвека или более тому назад, и никто его с тех пор повторить на том же уровне не смог. Таким он и запомнился большинству потомков, почему-то прежде всего, как автор рассказов "Аристократка", "Баня", "Роза-Мария", "Шумел камыш", фельетонов "Серенада", "Поминки", "Пушкинские дни" и др. Он создал свой новый, совершенно специфический жанр. Пожалуй, ближе всех из современников по характеру его персонажей и языку подошли к нему в отдельных местах Ильф и Петров. Впрочем, это уже другая история.
Может быть для кого-то это прозвучит неожиданно, но ведь творческий портрет Зощенко совсем не только в этих, полных сверкающего юмора и иронии рассказах! Диапазон его творчества исключительно широк. Он много, очень правдиво и всегда к месту писал о Великой отечественной войне и партизанах, о гражданской войне (бегство белых из Крыма). Писал о Керенском, об истории ЭПРОН (подъем затонувших кораблей), о жуликах, перевоплощении бывших преступников, мещанстве, воинствующей пошлости ("Мишель Синягин", "Парусиновый портфель") и другом. Его детские сюжеты (особенно серия "Леля и Минька") просто изумительны. Помните, пришли гости, и детям разрешили сидеть за "взрослым" столом. Начальник отца гордо рассказывает, как он однажды спас пожарника, чуть не задохнувшегося в дыму. Все почтительно слушают. Вдруг Леля вмешивается в разговор со словами: "Это что! А вот у нас во дворе одна девочка...". И ребятишек удаляют. Через полгода их, раскаявшихся и вроде бы все понявших, прощают и разрешают сидеть со взрослыми опять, но при жестком условии, что они не произнесут ни слова. И дети молчат, в ужасе затаившись, даже когда с ножа Лели случайно и незаметно свалился кусок масла прямо в горячий чай к тому же начальнику.
Читаю совершенно удивительные рассказы М.Зощенко о партизанах. Вот что он пишет сам по результатам своего пребывания на товарищеских встречах партизан из только что освобожденных районов Ленинградской области с ленинградцами. Пишет, что это было незабываемое зрелище и торжественный парад. Почти все партизаны шли с оружием - с автоматами, винтовками, карабинами. Это оружие было главным образом немецкое, отнятое у врага в кровавых боях. Некоторые из партизан были обмотаны пулеметными лентами. У кого-то за поясом торчали ручные гранаты. Многие только что вышли из лесов, из землянок. Это действительно был необыкновенный парад, который уже никогда нельзя было повторить или организовать. В те дни во многих учреждениях были устроены встречи партизан с ленинградцами. На этих товарищеских встречах партизаны рассказывали о своих боевых делах, о своей подрывной работе в тылу врага. Многие из этих рассказов я вкратце записал...
Писал Зощенко не по заказу, а по велению души. Всегда убедительно и очень ярко. Еще было далеко до появления на политической сцене как с цепи сорвавшихся перестройщиков, требовавших пересмотреть подход к представлению Ленина в печати и дать в литературе его образ, как руководителя "с человеческим лицом" (одновременно то же стали говорить о существовавшем тогда обществе, наверное в пику капитализму "со звериным оскалом"). И уж совсем было далеко до высказываний о Ленине не долечившегося от алкогольного пристрастия Буша. Вспомнились стихи: "Бежит годами время. История стареет и обрастает сплетнями, как мхом дно кораблей. О Ленине болтают чем дальше, тем глупее. Пока еще не поздно, сходите в мавзолей...". Обращусь к некоторым эпизодам из рассказов (целый цикл) Зощенко о Ленине. В одном из них автор пишет: на рабочем столе у Ленина стоял стакан с чаем, рядом лежал сухарь, и "Ленин завтракал этим сухарем"... Или, в другом рассказе, члены какой-то рыболовецкой артели, зная, как трудно с продовольствием и наслышавшись о скромных личных потребностях Ленина, решил послать ему рыбу. В кабинет к Ленину пришел их человек с большой рыбиной за спиной, а как передать не знал. Подспудно понимал, что может поставить Ленина в неловкое положение, не хотел этого и стеснялся. Ленин заметил и спросил: "что это вы прячете за спиной"? Тот в ответ: "Вот, Владимир Ильич, это рыба. Мы ее прямо в воде поймали"... Естественно, рыба сразу попала в детский дом ребятишкам.
Вот он Ленин с человеческим лицом! Если бы иные наши руководители были дальновиднее, то Зощенко, как Гоголю, стояли бы сегодня памятники. Ну хотя бы один, а не сразу два в километре друг от друга в центре Москвы. И было бы чуть поменьше места для перестроечной демагогической идеологии. А уж той беспощадной и неумной критики Жданова в его докладе в 1946 году, вслед за рассказом "Приключения обезьяны" (дескать, мелкотемье, где трудовой пафос?) никогда не было бы вовсе. Какое мелкотемье? Так мог говорить только человек, высокомерно игнорирующий творчество художника и составивший представление о нем по наветам подобострастных подхалимов из бюрократического окружения.
Хочу повторить, Зощенко был прирожденным системщиком, умел давать взвешенные верные оценки и заглядывать вдаль порой лучше других. В том числе потому его подчас попросту не всегда понимали. Еще вот о чем думаю. Пишут, Жданов выделялся деликатностью и интеллигентностью (см., например, очерк о нем в книге Зеньковича о биографиях руководителей). Как же он промахнулся, неужели Сталин приказал? А то, что тогда промахнулся, и других сбил с толку, сомнений не вызывает. Впрочем, боюсь, однако, что писателя и сейчас до конца не понимают, или не хотят понимать, потому что иными своими публикациями он кому-то мешает постоянно. Что ж, это особенности почти всякого таланта. То же и с другими, Гоголем, Горьким, Маяковским и даже Высоцким (часть репертуара которого случайно или нет, просто вышла из обращения). И что хуже всего, порой, выхватывают какие-то отдельные фрагменты, по ним пытаются представить выгодный кому-то облик писателя, а в итоге принизить истинное значение его творчества и образа, которые при этом получаются искаженными и далекими от действительности. Верно сказано: "Самая опасная ложь - это слегка извращенная правда" (Лихтенберг, немецкий ученый и писатель 18 века).
Есть еще одно очень глубокое начало, которое объединяет упомянутых в основном контексте авторов. Это ирония. Великое качество, которое Зощенко чрезвычайно ценит и специально выделяет, когда дает, например, характеристику Пушкина - прозаика. Он пишет ("Шестая повесть Белкина"): "Занимательность и четкость изложения, предельная изящность формы, ирония" - вот чем так привлекательна его проза. Итак, ирония. Иногда она мягкая, а порой, в зависимости от персонажей, беспощадно злая. Она проглядывается буквально во всем. Конечно, прежде всего это проявляется, когда речь идет о людях. Но не только, а буквально во всем. К примеру, в способности наших меньших братьев размышлять и строить умозаключения на человеческий манер. Это совершенно специфический ракурс анимации - одухотворение. "Идейный основоположник" опять же - Гоголь. Читаю у него: "Я давно подозревал, что собака гораздо умнее человека; я даже был уверен, что она может говорить, но что в ней есть только какое-то упрямство". У Чехова в "Каштанке" эпизод из беседы ее первого хозяина, столяра с верным псом: "Ты, Каштанка, не человек, а просто насекомое существо. И супротив человека ты все равно, как плотник, супротив столяра"... Или, "если бы Каштанка была человеком, она бы сказала: так жить дальше нельзя, надо застрелиться"... А в другом рассказе ("Белолобый") за волчихой, ищущей, чем накормить волчат, близ деревни вдруг увязался щенок. "Зачем он бежит за мной? - думала волчиха с досадой. - Должно быть, он хочет, чтобы я его съела"...
И вот обращаюсь к Зощенко. В небольшом городке фашистская бомба попала в зоопарк. "Воздушной волной опрокинуло клетку, из которой выбралась перепуганная обезьяна, мартышка. И, как угорелая, побежала. Бежит и, наверно, думает: "Э нет, если тут бомбы кидают, то я не согласна". А когда за ней погналась собака, мартышка подумала: "Ну, теперь, граждане, я окончательно пропала". А вот там же вновь ирония, но уже в другом ракурсе. Мальчик Алеша, к которому попадает обезьяна, усадил ее за стол рядом с бабушкой, которая пила чай и положила свою откусанную конфету на блюдечко. "Обезьяна схватила эту бабушкину конфету и запихала ее в свой рот. Ну - обезьяна. Не человек. Тот если и возьмет что, так не на глазах же у бабушки"... (не знаю, но может это и есть, помимо надуманного мелкотемья, единственная "крамола", за которую методом "притягивания за уши" в то время и можно было обвинить писателя, якобы извращающего действительность).
Читаю у Гоголя ("Нос"). Цирюльник "Иван Яковлевич (предполагаемый виновник исчезновения носа у майора Ковалева - ЛС), как всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница страшный". У Зощенко ("Землетрясение"). "Перед самым, значит, землетрясением, а именно, кажется, в пятницу одиннадцатого сентября, сапожник Иван Яковлевич Снопков (заметьте, опять то же имя-отчество, случайно я думаю, а вдруг?- ЛС), не дождавшись субботы, выкушал полторы бутылки русской горькой... Взял и выкушал. Тем более он еще не знал, что будет землетрясение"...
У Гоголя ("Нос"), когда после всех переживаний и мытарств пропавший было нос в конце концов вернулся и занял нужное место на лице майора Ковалева: "И майор Ковалев с тех пор прогуливался, как ни в чем не бывало, и на Невском проспекте, и в театрах, и везде. И нос тоже, как ни в чем не бывало, сидел на его лице, не показывая даже вида, чтобы отлучался по сторонам. И после этого майора Ковалева видели вечно в хорошем юморе, улыбающегося, преследующего решительно всех хорошеньких дам...". У Зощенко ("Западня"), когда один поэт, знакомый писателя, побывав в Германии, поражается везде "ослепительной чистоте, где даже, такие второстепенные места, как я извиняюсь, замечает Зощенко, уборные, и то сияют небесной чистотой; приятно туда заходить. Поэт заходит и думает: "Вот вернусь и поэму напишу, мол, грязи много у нас, товарищи, - не годится... А после, напевая последний немецкий фокстротик "Ауфвидерзейн, мадам" хочет выйти на улицу и не может... Дверь не открывается. Проходит часа два, начал бить ногой в дверь, а немцы его не понимают. Вдруг с другой стороны случился русский, говорит: вы, наверное, позабыли машинку дернуть. Спустите воду, и тогда дверь сама откроется... И поэт, пошатываясь, выходит на улицу под легкие улыбочки и немецкий шепот. Только на улице мой знакомый отдышался и успокоился..., и, напевая "Ауфвидерзейн, мадам", пошел в гости, как ни в чем не бывало". Ну, чем ни более современный майор Ковалев?
Случайно видел его (Зощенко) как-то раз, будучи в гостях у моего школьного товарища Паши Катаева (не так давно читал интервью с ним в какой-то газете). Отец Павла, знаменитый писатель, вдруг позвонил мне, малолетнему предводителю пионеров-одноклассников по телефону домой и сказал: "Товарищ Сумароков! С вами говорит писатель Катаев. Правда ли, что мой сын неважно ведет себя в школе? Нет, товарищ Катаев, - хватило иронии ответить ему в тон. Он, усмехнувшись, сказал: "ну будете у нас - побеседуем" и положил трубку. Наверное, он позабыл этот случай. И когда вскоре я пришел к Паше и, увидев через открытую дверь его отца, сидящего с собеседником в другой комнате, поздоровался, он и собеседник лишь на секунду прервались и кивнули. От разговора своего Катаев отвлекаться не стал. Паша тихо сказал: "у него писатель Зощенко, пойдем в другую комнату". Имя Зощенко мне уже было известно, и я читал его с удовольствием. А Павел дал мне тогда книгу с надписью Зощенко для Катаева. Не насовсем, конечно, а почитать... Книги Зощенко были большой редкостью, и я был счастлив. Писателя Зощенко постоянно перечитываю, при этом каждый раз открываю для себя много нового.
О КАЧЕСТВАХ ЛИДЕРА.
А теперь, как говорят англичане, I will jump (перескакивать) и перейду к совершенно другой, казалось бы, не особенно связанной, но очень актуальной сегодня теме. И опять апеллируя к творчеству Зощенко. Скоро очередные выборы лидера страны. Как показывает история, для России, где роль лидера всегда была особенно велика, сегодня это едва ли ни самая главная задача. Но по собственному опыту знаем, что выбрать лидера, пусть при всех внешних признаках "соблюдения демократии" с участием всякого рода наблюдателей, это еще не все. Ясно, что лидер страны активно участвует в формировании и обеспечении ее долгосрочных программ и национальных интересов. Но вот проблема, которая в некоторых ситуациях приобретает критический характер. Ему, лидеру, согласно нынешней Конституции, отпущено максимум два четырехгодичных срока пребывания у власти. Конечно, это не мало. И все же в условиях драматических изменений при формировании нового общества, с учетом обеспечения при этом преемственности и реализации идеи и ооновской терминологии "устойчивого развития" этот срок далеко не всегда достаточен (вон теперь в казахстанских СМИ и о султанате заговорили, не иначе кто-то метит на место визиря). Каким будет следующий лидер? Будет ли продолжать линию своего предшественника или провозгласит очередную амбициозную "собственную перестройку"? Что тогда, новый цикл серьезных изменений, нестабильность и очередная ломка уже созданного?
Попутно замечу, что согласно концепции циклов экономического роста известного американского ученого-экономиста Ростоу и на основе исторического анализа подобный цикл занимает около 20-ти лет, иногда больше, а это означает появление в этот период нескольких новых лидеров. Значит, с позиций нынешнего дня, существует и другая главная задача - обеспечение преемственности и стабильности управления циклом во всем спектре реализации его социально-экономических проблем, целей и задач. И нынешний Президент не может об этом не думать (отмечу, что эти строки появились у меня еще несколько лет тому назад, когда ситуация еще не была столь острой, о ней стали постоянно говорить лишь позднее). Однако, помимо задачи обеспечить преемственность, приходится иметь в виду и многие другие обстоятельства и факторы. И прежде всего, с моей точки зрения (не знаю, все ли ее разделяют), каким критериям должна удовлетворять личность очередного президента, какими при этом он должен обладать деловыми качествами и, наконец, как обеспечить ему поддержку избирателей? Вопросы не праздные, очень не простые и многоаспектные. Вроде бы и очевидные, но посмотрите на информацию в наших СМИ и увидите по этому поводу: -молчок. Неужто из-за непонимания, а может по недоразумению? Может, ждут, пока новая идеология прорежется?
Представленный ниже материал, хотя и далек от того, чтобы дать ответ на эти вопросы, является попыткой автора внести свой скромный вклад в подходы к указанным проблемам. Где набор тех качеств, которые мы хотели бы видеть у нашего избранника? И как этот набор формируется в нашем сознании? Рискуя "схлопотать" критику от категории оппонентов, которые считают, что абсолютно все в нашем сравнительно недавнем прошлом было плохо и не приемлемо, сошлюсь, однако, на практику ежегодного проведения "ленинских дней", ход и содержание которых СМИ активно транслировали на всю страну.
Каждый раз в торжественной обстановке и в присутствии видных представителей общества, или как теперь говорят "элиты" (в масштабе страны, региона, организации) собирались люди и в назидание ныне живущим и действующим начинались выступления и беседы на тему "каким он был". Время от времени, когда хотелось отметить текущие успехи, произносилось: "Если бы Ленин был жив, как бы порадовался он ...". Ну а если надо было какой-то факт поругать или высмеять, то произносилось что-нибудь вроде: "Ленин не терпел, когда...". Кто-то сегодня саркастически улыбнется, скажет, - фу, как наивно и примитивно. Дескать "промывали мозги". Не хочу влезать в подобную дискуссию. Может быть, в чем-то и соглашусь. Но ведь уж, если желудок иногда промыть полезно, то почему здесь должен быть другой подход? Скажем так, в результате, пусть не в прямом, а каком-то условном виде формируется некий в целом позитивный образ руководителя, которому следует подражать. Что тут дурного? Скорее как раз наоборот.
В целом, думаю, литература в плане создания реального "очеловеченного" образа, в отличие от более конъюнктурной журналистики, делала это лучше и значительно более удачно и убедительно. Не стану развивать здесь эту тему, но именно в этом плане вновь возвращусь к ленинской теме и приведу в пример рассказы Зощенко о Ленине. Не знаю был ли вполне искренен в своей критике интеллигентный партийный секретарь Жданов и понимал ли в глубине души, что это была грубейшая ошибка, и она таки в результате нанесла вред. Понятно, у каждого писателя, ну может быть кроме Шекспира, Толстого и еще двух-трех других, при желании можно найти те или иные недостатки. Но здесь-то был явный "перебор"...
Передо мной книга с циклом более чем полутора десятков рассказов Зощенко о Ленине, написанных для детей (и, замечу, как иногда справедливо пишут, не менее полезных для взрослых). Никогда не поверю, что кто-то вынуждал его писать эти рассказы! Чушь. Тысячу раз "нет" (но что верно, то верно: о Сталине не писал). Так что же выносит читатель, прочтя эти рассказы? А вот что (далее беру слова и характеристики прямо из авторского текста, в том порядке, как они фигурируют в заключительной части каждого из последовательных рассказов писателя). Оказывается, наш тогдашний революционный лидер был очень правдивый, смелый, трудолюбивый, организованный, целеустремленный. К тому же волевой, находчивый, изобретательный и наблюдательный. Одновременно простой и добрый, скромный, внимательный к людям. Он думал, прежде всего о других, а потом уже о себе. Был справедливым и бескорыстным. Готов был признавать сделанные им ошибки. Любил и берег природу, ценил её красоту. Кстати, никогда не соглашусь и с тем, если кто-то скажет, что Зощенко писал свои рассказы не искренне, а по соображениям конъюнктуры, пытаясь угодить властям. Не тот случай. Да будь тогдашнее руководство подальновиднее, Зощенко за создание такого образа следовало бы всячески поощрить, а не подвергать жестокой, не справедливой, не умной и унизительной критике. И вот теперь (парадокс и ирония нашей истории), чтобы восстановить правду о нашем тогдашнем коммунистическом лидере, надо читать чуть ли ни "диссидента" Зощенко (слово это тогда еще не было в моде, а то бы ведь назвали!).
Но может быть, кто-то скажет, что это, мол, примитивный подход, пригодный только для детских книжек? Уверен, что нет. Все эти качества важны для лидера не только в детском понимании, но и с позиции взрослых избирателей. Наверное, человека в том числе и с такими качествами и должен порекомендовать Путин в качестве своего преемника. Вот только, где бы об этом перед голосованием можно было почитать? Руководители соответствующих избирательных кампаний почему-то о такого рода вещах порой забывают (но может быть считают, что все это как бы само собой разумеется? Сомневаюсь). Забывают о необходимости отразить чисто человеческие качества лидера и помочь создать его нравственный портрет. Так ведь это не верно. Ошибка. Сказывается отсутствие идеологии. Прав Сурков-то, нельзя без нее. А в этом деле и тем более.
Итак перечисленные выше качества (а в данном случае это правдивость, честность, справедливость) важны для лидера и не только как пример для воспитания детей. Разумеется в этом случае следует добавить к ним ряд других, например, способность принимать эффективные решения, глубокое понимание вопросов внутренней и внешней политики, гибкость мышления и способность обучаться с тем, чтобы не повторять ошибок, позитивный опыт руководителя по результатам его предыдущей работы, способность проводить доверенную ему линию и т.д. (вот здесь и могли бы высказаться политологи). Трезвый образ жизни, хорошее здоровье и работоспособность тоже, отнюдь, не последние факторы, а ведь подобные вопросы иногда выходят на первый план.
Под конец публикации выскажу свое мнение: именно таких качеств не хватило Горбачеву и Ельцину, для того чтобы стать действительно достойными лидерами. И ведь оба начинали, имея в виду перечисленные качества, прямо "по Ленину". Например, Ельцин в одном из интервью "Социальная справедливость - компас перестройки" (1988) говорил: "мы ведь его ученики". Еще говорил: "Я уверен, что когда-нибудь народ предъявит очень строгий счет к лицам и ведомствам, которые, зная о критическом положении дел в здравоохранении, экологии, социальной сфере в целом, не предпринимают действенных мер к изменению ситуации. Их будут судить как государственных преступников". Сильно сказано, как у Робеспьера. Ну, а чем закончил - печально известно, теперь впору хоть самого судить, да, к сожалению, мало реально. А ведь люди на фоне скомпрометировавшего себя Горбачева, ему тогда верили. Думали, это же Ельцин, а не какой-нибудь прохвост! К сожалению, ошиблись. Как оказалось, пиарил, занимался словоблудием. И не дай бог снова нам ошибиться, хоть на детекторе лжи претендентов проверяй, только пока такого не придумали.
Кто-то упрекнет автора, опять, мол, не удержался, чтобы ни лягнуть прежних лидеров. Имею в виду, в частности, свою недавнюю статью, связанную с бриллиантовым юбилеем Ельцина: "Он дал "свободу", но забыл о справедливости". Верно, но лишь отчасти. Основная же причина здесь в другом. Действительно, почему из всех вопросов, связанных с оценками бывших лидеров, приведших страну на грань катастрофы, автор выделил тему справедливости? Потому что именно это понятие, поддающееся реальному измерению, и является своего рода лакмусовой бумажкой зрелости устойчивого развития общества. В отличие от абстрактного, очень дискуссионного и допускающего спекулятивные толкования понятия "демократия" (см. "Дискуссию о "суверенной демократии"...", воспроизведена в Наследии от 6 сентября с.г. со ссылкой на "Российскую газету"). Кстати, в указанной дискуссии понятие и сам термин справедливости практически отсутствует. Может, и было, но в обзор не попало. Впрочем, заранее отвергаю возможные упреки в отношении того, что автор отрицает фундаментальное значение понятия демократии, хотя и разделяю точку зрения, высказанную одним из участников дискуссии (Иваненко), что "демократия - это средство, и никто никогда не говорил, что это цель".
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Вот какие мысли родились у автора публикации в связи печальным юбилеем упомянутого Постановления. Кто-то скажет: -Ну, замесил! Начал с постановления 60-летней давности не существующего ныне ЦК КПСС, а вон куда пришел... Так это не только я и уж точно не первый такой подход применил. Еще О"Генри начал в "Королях и капусте". Да и Достоевский в упомянутой повести писал: "Начал с московской выставки, а кончил об удивлении, говоря вообще как о теме"...
И уж совсем в заключение несколько слов на такую, казалось бы непосредственно не связанную, но на самом деле, довольно близкую тему. Сейчас уже несколько месяцев идет дискуссия и разработка новой идеологии. Скажу даже, своеобразный бум. Выступления, публикации, круглые столы. Всё правильно, но я несколько о другом. Где методология? Ведь мало заявить, что в основе "суверенная демократия", это еще не решение вопроса. Опять выступлю с системных позиций по возможному подходу, который мог бы выглядеть примерно так. В стране была идеология. Более того, в том числе благодаря ней, страна в тот исторический период была признанной супердержавой, а уж о суверенности даже и вопрос не возникал. Её (идеологии) основные моменты состояли в том-то (по возможности, указать). Но в нынешних условиях эта идеология нас (указать кого именно, например, большинство населения, интеллигенцию, разбогатевших людей, тогдашних демократов и т.п.) больше не устраивает тем-то (указать, перечислить), и мы в стране от нее отказались. Но, к сожалению, как говорится, вместе с использованной водой выплеснули и ребенка. Молчаливо (а иногда и с соответствующими заявлениями) решили, что своя идеология нам вовсе не нужна. Так продолжалось несколько лет. Потом вдруг как бы опомнились: как же, мол, без идеологии? Не годится. Нас всерьез воспринимать не будут. Даешь идеологию! Начался тот самый "идеологический бум". Давай создавать заново. Вот только совсем заново, или что-то полезное сохранить из прежней? К примеру, вопросы связанные с социальной справедливостью (напомню, в прежней - это было стержнем). А к этому добавить и нужное остальное. Ну и т.д. и т.п. Мне лично такой подход кажется логичным. Тогда ни на каком этапе не возникнет проблема, что для начала надо, мол, прежде существовавшее здание напрочь разрушить, а уж потом, может быть, построить новое. Вопрос, наверное, деликатный, но ведь на эти грабли уже наступали...
Журналист, член-корр. АН СССР (1984), РАН (1991) Леонид СУМАРОКОВ
