ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ.
*Идея публикации - самые разные личные впечатления о писателях, которых по своей прихоти любителя, а не литературоведа, автор объединил в условную цепочку: Гоголь - Чехов - Булгаков - Зощенко. К творчеству этих писателей обращался неоднократно и по самому разному поводу. Материал писался как бы в несколько этапов, а не к какому-то событию или юбилею (до 200-летия со дня рождения главного в данном контексте персонажа - Гоголя еще более года, для других же и вовсе нет смысла проверять и подгонять). Следует сказать откровенно и признать, что с точки зрения логики и обоснования структуры, материал этот вряд ли можно признать вполне удачным. Здесь многое как бы перепутано, важное и второстепенное собрано воедино, но на то у автора есть причины. В известной мере это объясняется тем, что материал взят из дневника, который писался в разное время, а некоторые отдельные его фрагменты, важные для данного текста, были опубликованы ранее.
Вот, кстати, почему собрал воедино перечисленных в заголовке авторов? До конца не нашел полного ответа даже для себя, хотя приблизительно ответить на этот вопрос, думаю, как раз не столь трудно. Внутренне уверен, что такое объединение нельзя считать искусственным, и в том или ином виде порой нахожу подтверждение сказанному у других авторов (хотя и не по всей длине цепочки). А еще, оправдывая свой выбор сюжета, обращусь к ироническому замечанию Гоголя по подобному поводу. Он, рассуждая о потерянном носе майора Ковалева, задается вопросом: "... Этого я решительно не понимаю! Но что страннее, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты. Признаюсь, это уж совсем непостижимо ("Нос"). Впрочем, одно для меня, очевидно, все эти писатели - среди моих наиболее любимых, хотя разные их творения оцениваю по-разному. Еще, наверное, потому, что в чем-то усмотрел близость их стиля и литературных приемов. Уж точно, в тонкой иронии, сатире (ну, это вещи общепризнанные). Но есть и нечто другое близкое, выражаемое в том, например, что эти авторы активно используют прием одухотворения, буквально "очеловечивания" других живых тварей. Почему-то думаю, что это не случайно. Одухотворение - явление в человеческой истории хорошо известное. Человеческие черты и качества придавали явлениям природы, богам, нечистой силе и вещам. Но очеловечивание животных - случай особый, часто используемый авторами-сатириками.
А вот еще одна объединяющая, по крайней мере, некоторых из них, черта - запоздалое, а иногда и неполное признание авторов обществом, а выражаясь точнее, элитой, формирующей общественное мнение. Говорят, например, что Сталин высоко ценил Булгакова, посещал его пьесы, раз даже вдруг позвонил ему по телефону домой, но не поддержал как раз тогда, когда тот в этой поддержке очень нуждался. Зощенко же, по моему мнению, просто обречен на непонимание, причем по совершенно противоположным причинам в зависимости от того, кто в данный момент представляет руководящую элиту. Понятно совсем игнорировать великого писателя просто невозможно, но те или иные его произведения вдруг не публикуются вовсе или публикуются выборочно или ограниченно.
*Теперь о приеме одухотворения. В одной из своих статей, посвященных покойному ак. В.Глушкову, писал, что главной целью своей жизни тот считал задачу понять механизм того, как человек мыслит? И вот, задаюсь, казалось бы, нелепым вопросом: "а думают ли животные и в первую очередь, звери?". Как мотивируются поступки зверушек? Только ли инстинктом? Почему-то, наблюдая, например, за своим любимцем - домашним котом, порой тоже "одухотворяю" и даже беседую с ним. Хотя до конца не уверен, но, думаю, он чего-то понимает, во всяком случае, обычно очень уважительно слушает то, что ему говорят, и в этом смысле дает фору иным представителям рода человеческого. Умение слушать - одно из величайших достоинств человека, особенно руководителя (к примеру, многие пишут, что Горбачев этим качеством не обладал, и это повлияло на судьбу страны). Поведение же кота в моем случае, похоже, явно причинно обусловлено, и речь идет о конкретных примерах и ситуациях. (Но здесь, правда, следует заметить, что у него, в отличие от меня, - гораздо более надежная, подтвержденная справками аристократическая родословная). Итак, способны ли мыслить животные и если "да", то в каком смысле и мере, и где граница, отделяющая от человеческого мышления. Кто-то скажет, что в основе язык и способность к членораздельной речи. Спорить не стану. Не строю иллюзий и в отношении того, что эта публикация внесет хоть крупицу нового в науку. Такой цели она не преследовала и не достойна, и все же может быть кого-то заставит задуматься...
*Вспоминаю, как уже много лет назад аспирантом приехал на практику в Лондонский университет. Тогда, в отличие от нынешнего времени, россияне в стране туманного Альбиона были в новинку. Декан факультета проф. Лаверинг пригласил меня через несколько дней для знакомства и начал с того, что задал совершенно неожиданный вопрос: -есть ли у меня чувство юмора? Я ответил, что точно сказать не могу, но надеюсь, есть. -Тогда расскажите мне какую-нибудь смешную историю. Все это напоминало известный эпизод из сцены чаепития в "Алисе в стране чудес", о чем я ему заметил, а потом рассказал, как в павловском институте два пса, сидя в одной клетке, беседуют между собой на тему существуют ли в природе условные рефлексы. -Несомненно, сказал один из них. Вот сейчас загорится эта лампочка и некий кретин в белом халате принесет нам еду... Было заметно, что шутка пришлась профессору по вкусу, и он, посмеиваясь, временами вспоминал о ней впоследствии. Эпизод этот запомнился и мне, возможно, еще и из-за фразы в "Записках сумасшедшего" Гоголя, когда в одном из мест, человек показан с собачьей точки зрения, и говорится: "Собаки - народ умный". И там же: "Я давно подозревал, что собака гораздо умнее человека; я даже был уверен, что она может говорить, но что в ней есть только какое-то упрямство".
ОСНОВНОЙ ТЕКСТ. ШТРИХИ К БИОГРАФИЯМ. СОПОСТАВЛЕНИЯ. ОДУХОТВОРЕНИЕ.
*Но в начале коротко о каждом из писателей, ну и, понятно, больше о Гоголе, еще, пожалуй, о Зощенко. Цель - напомнить, что у каждого из них имела место своя личная трагедия. У кого-то в связи с непониманием в обществе и неладах с властью. У других - со здоровьем, психическим состоянием, недостатком средств, а, вообще говоря, все это часто переплетается в единое целое.
*150-летняя годовщина со дня смерти величайшего российского писателя Гоголя, случившаяся несколько лет тому назад, прошла как бы и не особенно заметно. Интернет полон малозначащими записями о последних неделях его жизни и психическом нездоровье, о панихиде, состоявшейся на его могиле в Новодевичьем монастыре в Москве, о неуклюжих, безграмотных и просто варварских медицинских процедурах его врачей. О том, что он предельно ослабленный и подавленный дважды исповедовался, причастился Святых Таин, а также особоровался, произнеся перед смертью "Как сладко умирать!". При этом проглядывается стремление представить его глубоким мистиком и клерикалом, как человека, пошедшего против своего естества, которое предрекало ему быть монахом. И очень немного о значении и оценке его творчества, о его месте и роли в русской литературе. Странно и печально. Что это, очередная переоценка его гениального творчества или примитивизм философии авторов?
*А ведь именно Гоголь не только создал удивительное и неповторимое, образно говоря, полотно литературных характеров, но и заложил основу целой плеяды талантливых и разных своих продолжателей. У одних получалось лучше, у других хуже. Здесь упомяну лишь самых, с моей точки зрения, значительных: Чехова, Булгакова, Зощенко, а еще, пожалуй, Лескова. Не скрою, хотелось бы упомянуть Достоевского с его поздними короткими рассказами, но боюсь ошибиться. Что касается общего замечания насчет фигур на этом условном полотне и уровня их исполнения, укажу на такую параллель, подмеченную в яркой, но отнюдь не бесспорной статье Набокова "Николай Гоголь". Набоков пишет, что, как и другой великий - русский художник и его современник Александр Иванов, Гоголь, хотя и сильно стесненный в средствах, много жил за границей. Там, вдали от родины, упорно работал, постоянно докучая знакомым и близким присылать как можно больше фактического материала о России. И все же особенно любил писать о своей стране, находясь на расстоянии от нее, часто в Италии. Иванов, писавший свою знаменитую картину "Явление Христа народу" в течение 20 лет, выставил ее, в конце концов, итальянской публике, и, несмотря на толпы посетителей, примостившись в углу, продолжал наносить последние мазки. Гоголь после первого тома своей поэмы-романа "Мертвые души", появившейся в 1842 году и вложивший всего себя в эту книгу, продолжал всю оставшуюся жизнь работать над ней, но так и не решился представить публике свой труд в законченном виде. Наносил все новые "мазки", а совсем незадолго перед смертью (в 1852 году), считается, сжег свою рукопись - продолжение "Мертвых душ". Не выдержал ни высочайших требований к себе, ни раздиравших его душу противоречий. Остались считанные главы и отрывки.
*Литературоведы уверяют, что вторая часть по духу была бы совсем другой, потому что это был уже другой Гоголь. Вполне вероятно, но здесь можно только гадать. Да и кто они эти литературоведы, присвоившие себе право, наподобие булгаковского Воланда, читать, оценивать или додумывать сожженные рукописи? Гоголь не предсказуем, тем более в оценках порой неведомо откуда взявшихся случайных критиков. Но книги нет. Психологически, я лично склонен довериться Набокову: "...короткая вспышка огня, которую можно было бы считать доказательством и символом отречения (от литературы - ЛС) на деле выражала обратное: пригнувшись к огню, он рыдал возле той печи..., где были уничтожены плоды многолетнего труда, ему уже было ясно, что оконченная книга предавала его гений"...
*Но есть и совсем иной взгляд на тему о том, что именно сжег Гоголь в ту роковую ночь - письма, которые могли скомпрометировать его связи в русской эмиграции (статья Белышевой в журнале "Нева", 1967 год "Тайна смерти Гоголя"). Автор приводит сведения очевидцев о том, что Гоголь, проведший свои последние несколько недель перед смертью в доме человека с, мягко говоря, не вызывающей симпатии репутацией, графа А.П.Толстого, буквально не выпускал из рук портфель с рукописью, держал его поблизости, даже когда ложился в постель. Толстой же вместе с фанатичным священником отцом Матвеем "пытался заставить Гоголя отречься от своих трудов; если это не удастся, объявить его сумасшедшим". И далее: "Беспомощный, больной писатель оказался в плену у самых своих зловещих персонажей"... И опять о варварстве его врачей - инквизиторов. Приведу лишь следующие слова одного из лечивших его на более раннем этапе болезни врачей, доктора Тарасенкова в отношении действий своих коллег - "светил": "Я отправился, чтобы не быть свидетелем мучений страдальца... Приехал в 7 часу Овер и Клименков... Обращение их было неумолимое; они распоряжались как с сумасшедшим, кричали пред ним, как перед трупом. Клименков приставал к нему, мял, ворочал, поливал на голову какой-то едкий спирт, и когда больной от этого стонал, доктор спрашивал, продолжая поливать: "Что, болит, Н.В.? А? Говорите же. Но тот стонал и не отвечал". Похоже, по злой иронии судьбы, он поразительно, до деталей предвидел все это и писал в "Записках сумасшедшего" словно о себе: "Я больше не имею сил терпеть. Боже, что они делают со мною! Они льют мне голову холодную воду! Они не внемлют, не видят, не слушают меня. Что я сделал им? За что они мучат меня? Чего хотят они от меня, бедного? ... Я не в силах, я не могу вынести всех мук их, голова горит моя и все кружится передо мною. Спасите меня"!
*Из журнала "Нева": "После смерти Гоголя портфель, как и некоторые другие вещи, не вошел в опись имущества и остался в руках Толстого... 22 или 21 февраля кафельная печь в кабинете Гоголя вновь наполнилась пеплом, на этот раз пеплом действительно горевшей рукописи некоторых глав второго тома "Мертвых душ", уничтоженных безжалостной рукой".
*Но отвлекусь от подобных мыслей и скажу хотя бы несколько слов о другом наследнике Гоголя. Речь пойдет о более близком к нему по времени Лескове. Тема этого писателя несколько выпадает из общего содержания данной публикации, в сопоставлении с другими представителями "цепочки". И все же не могу обойти здесь это имя совсем. Гоголь породил Лескова по философскому осмыслению жизни в "Очарованном страннике", а по озорному, непривычному для читателя языку, подхваченному и развитому потом Зощенко, - в "Левше".
*Среди его ярких последователей был Чехов; в его образах "маленьких людей" и по используемому языку в рассказах опять проглядывается Гоголь (помните, "все мы выросли из гоголевской "Шинели"). Чехов в значительной мере развил в России жанр "короткого рассказа", продолжая в этом плане традицию Мопассана, творчеством которого восхищался. Лев Толстой называл его "литературным" импрессионистом и полагал, что следует рассматривать его творчество с некоторого расстояния, чтобы складывалась общее интегрированное впечатление.
*У Чехова об одухотворении. В "Каштанке" эпизод из беседы ее первого хозяина, столяра с верным псом: "Ты, Каштанка, не человек, а просто насекомое существо. И супротив человека ты все равно, как плотник, супротив столяра"... Или, "если бы Каштанка была человеком, она бы сказала: так жить дальше нельзя, надо застрелиться"... А в другом рассказе ("Белолобый") за волчихой, ищущей, чем накормить волчат, близ деревни вдруг увязался глупыш-щенок. "Зачем он бежит за мной? - думала волчиха с досадой. - Должно быть, он хочет, чтобы я его съела"...
*Теперь о М.Булгакове. Сразу оговорюсь, что здесь никак не будут затронуты важнейший роман писателя "Белая гвардия", равно как и его известные пьесы "Дни Турбиных", "Багровый остров", "Бег". Как и в случаях с другими авторами речь пойдет в основном о "маленьких людях", отраженных в его повестях и рассказах, впрочем, в значительной мере и в романе "Мастер и Маргарита". Здесь сочетание лирических интонаций, иронии и едкой сатиры, и недаром своим учителем Булгаков называл М.Салтыкова-Щедрина, ну а любимым писателем Булгакова всегда оставался Гоголь. И опять "очеловечивание" и нечистой силы, и животных.
*Читаю в романе о посещении Москвы профессором черной магии Воландом и его коллегами. -Я извиняюсь, вы мне дали телеграмму? - спросил Максимилиан Андреевич, мучительно думая о том, кто бы мог быть этот удивительный плакса. -Он! - ответил Коровьев и указал пальцем на кота. Поплавский вытаращил глаза, полагая, что ослышался. ... Кот же шевельнулся, спрыгнул со стула, стал на задние лапы, подбоченился, раскрыл пасть и сказал: -Ну, я дал телеграмму. Дальше что?
*Из "Собачьего сердца". Еще до того, как пес стал Шариковым, он тоскливо рассуждает: -... Гляньте на меня, я погибаю. Пропал я, пропал. Негодяй в грязном колпаке - повар столовой нормального питания служащих Центрального Совета Народного хозяйства - плеснул кипятком и обварил мне левый бок. Какая гадина, а еще пролетарий. Господи, боже мой - как больно... Чем я ему помешал? Неужели я обожру Совет народного хозяйства, если в помойке пороюсь? Жадная тварь! Вы гляньте когда-нибудь на его рожу: ведь он поперек себя шире. Вор с медной мордой.
... В этот ужасный день еще утром Шарика кольнуло предчувствие. Вследствие этого он вдруг заскучал и утренний завтрак - полчашки овсянки и вчерашнюю баранью косточку съел без всякого аппетита. "...Не нравится мне, не нравится" пес обиженно нахмурился и стал шляться по квартире. ...Пойти, что ль пожрать? Ну их в болото, решил пес и вдруг получил сюрприз. -Шарику ничего не давать, загремела команда из столовой, - запереть! И Шарика заманили и заперли в ванной. "Хамство, подумал Шарик, сидя в полутемной комнате, - просто глупо...". "Ладно, будете вы иметь калоши завтра, многоуважаемый Филипп Филиппович, - думал он, - две пары уже пришлось прикупить и еще одну купите. Чтобы вы псов не запирали". ... "Нет уж, ни на какую волю отсюда не уйдешь, зачем лгать, - тосковал пес, сопя носом, - привык. Я барский пес, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни. Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция... Бред этих злосчастных демократов". (Вот она оценка далекого от политики бродячего пса, обреченного рыться в помойках).
*И, наконец, Зощенко, о котором, в параллель с другими упомянутыми здесь писателями пойдет далее речь - еще один огромный талант, так до конца и не понятый великий истинно русский писатель. С теми же "маленькими людьми", но уже на иной российской, в том числе НЭП-овской почве. И уже с совершенно своим, необычным в современной ему литературе колоритным языком, сказавший себе, что бытовые сценки из жизни сегодня следует писать по-другому, чем полвека или более тому назад. Это не "феня", кто об этом наслышан, а специфический литературный язык, созданный автором. Таким он и запомнился большинству потомков, почему-то, прежде всего, как автор рассказов "Аристократка", "Баня", "Роза-Мария", "Шумел камыш", фельетонов "Серенада", "Поминки" и в "Пушкинские дни". Он создал свой новый, совершенно специфический жанр. Пожалуй, ближе всех из современников по характеру его персонажей и языку подошли к нему в отдельных местах Ильф и Петров. Впрочем, это, как говорят англичане, уже another cup of tea.
*Может быть, для кого-то это прозвучит неожиданно, но ведь Зощенко совсем не только в этих, полных сверкающего юмора и иронии рассказах! Он много писал о Великой отечественной войне и партизанах, о гражданской войне (бегство белых из Крыма). Писал о Керенском, об истории ЭПРОН (подъем затонувших кораблей), о жуликах, перевоплощении бывших преступников, мещанстве, воинствующей пошлости ("Мишель Синягин", "Парусиновый портфель") и многом другом. Его детские сюжеты (особенно серия "Леля и Минька") просто изумительны. Помните, пришли гости, и детям разрешили сидеть за "взрослым" столом. Начальник отца гордо рассказывает, как он однажды спас пожарника, чуть не задохнувшегося в дыму. Все почтительно слушают. Вдруг Леля вмешивается в разговор со словами: "Это что! А вот у нас во дворе одна девочка...". И ребятишек удаляют. Через полгода их, раскаявшихся и вроде бы все понявших, прощают и разрешают сидеть с взрослыми опять, но при жестком условии, что они не произнесут ни слова. И дети молчат, в ужасе затаившись, даже когда с Лелиного ножа случайно и незаметно свалился кусок масла прямо в горячий чай к тому же начальнику.
*Писал Зощенко не по заказу, а по велению души. Всегда убедительно и очень ярко. Еще было далеко до появления на политической сцене перестройщиков, требовавших пересмотреть подход к представлению Ленина в печати и дать в литературе его образ, как руководителя "с человеческим лицом". Но уже были именно такие превосходные рассказы (целый цикл) Зощенко о Ленине. В одном из них Зощенко пишет: на рабочем столе у Ленина стоял стакан с чаем, рядом лежал сухарь, и "Ленин завтракал этим сухарем"... Или, в другом рассказе, члены какой-то рыболовецкой артели, зная, как трудно с продовольствием, решил послать Ленину рыбу. В кабинет к Ленину пришел их человек с большой рыбиной за спиной, а как передать не знал. Стеснялся. Ленин заметил и спросил: "что это вы прячете за спиной"? Тот в ответ: "Вот, Владимир Ильич, это рыба. Мы ее прямо в воде поймали"... Естественно, рыба сразу попала в детский дом ребятишкам. Вот он Ленин с человеческим лицом! Если бы иные наши руководители были дальновиднее, то Зощенко, как Гоголю, поставили бы тогда памятник (имею в виду второй, более помпезный, заменивший первый на Бульварном кольце с надписью "От правительства Советского Союза"). А уж той беспощадной и неумной критики партийного секретаря Жданова в его докладе в 1946 году, вслед за рассказом "Приключения обезьяны" (дескать, мелкотемье, где трудовой пафос?) никогда не было бы вовсе. Зощенко писал в своем жанре, умел смотреть дальше многих, и в том числе потому его попросту подчас не всегда понимали. Боюсь, и сейчас не понимают, или не хотят понимать, но уже с "обратного конца". То же и с другими: Гоголем, Горьким, Маяковским и даже Высоцким. И что хуже всего, порой выхватывают какие-то отдельные фрагменты, по ним пытаются представить выгодный кому-то общий облик писателя, а он получается совершенно искаженным и далеким от действительности.
*Еще одно очень глубокое начало, которое объединяет упомянутых в основном контексте авторов. Это ирония, причем, часто, именно добрая ирония. Великое качество, которое Зощенко чрезвычайно ценит и специально выделяет, когда дает, например, характеристику Пушкина - прозаика. Он пишет ("Шестая повесть Белкина"): "Занимательность и четкость изложения, предельная изящность формы, ирония" - вот чем так привлекательна его проза. Итак, ирония. Иногда она мягкая, а порой, в зависимости от персонажей, переходящая в сатиру, беспощадно злая, но всегда на высоком интеллектуальном уровне. Она проглядывается буквально во всем. И в указанных выше выдержках и, например, в способности наших меньших братьев размышлять и строить умозаключения на человеческий манер. Это уже упомянутый совершенно специфический ракурс "очеловечивания" - одухотворение.
*У Зощенко. В небольшом городке фашистская бомба попала в зоопарк. "Воздушной волной опрокинуло клетку, из которой выбралась перепуганная обезьяна, мартышка. И, как угорелая, побежала. Бежит и, наверно, думает: "Э нет, если тут бомбы кидают, то я не согласна". А когда за ней погналась собака, мартышка подумала: "Ну, теперь, граждане, я окончательно пропала". А вот там же вновь ирония, но уже в другого рода. Мальчик Алеша, к которому попадает обезьяна, усадил ее за стол рядом с бабушкой, которая пила чай и положила свою откусанную конфету на блюдечко. "Обезьяна схватила эту бабушкину конфету и запихала ее в свой рот. Ну - обезьяна. Не человек. Тот если и возьмет что, так не на глазах же у бабушки"...
*А теперь, как говорят англичане, I will jump (перескакивать) и перейду к совершенно другой, казалось бы, не особенно связанной, но очень актуальной сегодня теме. И опять апеллируя к творчеству Зощенко. Скоро очередные выборы лидера страны. Как показывает история, для России, где роль лидера всегда была особенно велика, сегодня это едва ли ни самая главная задача. Но по собственному опыту знаем, что выбрать лидера, пусть при всех внешних признаках "соблюдения демократии" с присутствием всякого рода наблюдателей, это еще не все. Ясно, что лидер страны активно участвует в формировании и обеспечении ее долгосрочных программ и национальных интересов. *Но вот проблема, которая в некоторых ситуациях приобретает критический характер. Ему, лидеру, согласно нынешней Конституции, отпущено максимум два четырехгодичных срока пребывания у власти. Конечно, это не мало. И все же в условиях драматических изменений при формировании нового общества, с учетом обеспечения при этом преемственности и реализации идеи и ооновской терминологии "устойчивого развития" этот срок далеко не всегда достаточен. Каким будет следующий лидер? Будет ли продолжать линию своего предшественника или провозгласит очередную амбициозную "собственную перестройку"? Что тогда, новый цикл серьезных изменений, нестабильность и очередная ломка уже созданного?
Попутно замечу (писал об этом и ранее), что согласно концепции циклов экономического роста известного американского ученого-экономиста Ростоу и на основе исторического анализа подобный цикл занимает около 20-ти лет, иногда больше, а это означает появление в этот период нескольких новых лидеров. Значит, с позиций нынешнего дня, существует и другая главная задача - обеспечение преемственности и стабильности управления циклом во всем спектре реализации его социально-экономических проблем, целей и задач. И нынешний Президент не может об этом не думать (отмечу, что эти строки первоначально появились у меня еще несколько лет тому назад, когда ситуация еще не была столь острой, о ней стали постоянно говорить лишь позднее). Однако, помимо задачи обеспечить преемственность, приходится иметь в виду и многие другие обстоятельства и факторы. И прежде всего, с моей точки зрения (не знаю, все ли ее разделяют), каким критериям должна удовлетворять личность очередного президента, какими при этом он должен обладать деловыми качествами и, наконец, как обеспечить ему поддержку избирателей? Вопросы не праздные, очень не простые и многоаспектные. Вроде бы и очевидные, но посмотрите на информацию в наших СМИ и увидите по этому поводу: -молчок. Неужто из-за непонимания, а может по недоразумению? Или же ждем, пока новая идеология явственней прорежется?
*В целом, думаю, литература в плане создания реального "очеловеченного" (но теперь уже в другом смысле) образа, в отличие от более конъюнктурной журналистики, делала это лучше и значительно более удачно и убедительно. Не стану развивать здесь данный вопрос, но именно в этом плане вновь возвращусь к ленинской теме и приведу в пример рассказы Зощенко о Ленине. Не знаю, был ли вполне искренен в своей критике интеллигентный партийный секретарь Жданов, может, выполнял высокую команду, хотя и понимал в глубине души, что была допущена грубейшая ошибка. И эта критика, в результате нанесла большой вред. Понятно, у каждого писателя, ну, может быть, кроме Шекспира, Толстого и еще двух-трех других, при желании можно найти те или иные недостатки. Но здесь-то был явный "перебор"...
Передо мной книга с циклом более чем полутора десятков рассказов Зощенко о Ленине, написанных для детей (и, замечу, как иногда справедливо пишут, не менее полезных для взрослых). Никогда не поверю, что кто-то вынуждал его писать эти рассказы! Чушь. Тысячу раз "нет" (но что верно, то верно: о Сталине не писал). Так что же выносит читатель, прочтя эти рассказы? А вот что (далее беру слова и характеристики прямо из авторского текста, в том порядке, как они фигурируют в заключительной части каждого из последовательных рассказов писателя). Оказывается, наш тогдашний революционный лидер был очень правдивый, смелый, трудолюбивый, организованный, целеустремленный. К тому же волевой, находчивый, изобретательный и наблюдательный. Одновременно простой и добрый, скромный, внимательный к людям. Он думал, прежде всего, о других, а потом уже о себе. Был справедливым и бескорыстным. Готов был признавать сделанные им ошибки. Любил и берег природу, ценил её красоту. Кстати, никогда не соглашусь и с тем, если кто-то скажет, что Зощенко писал свои рассказы не искренне, а по соображениям конъюнктуры, пытаясь угодить властям. Не тот случай. Как уже отмечал, Зощенко, умевшего смотреть далеко вперед, за создание такого образа лидера следовало бы всячески поощрить, а не подвергать жестокой, не справедливой, не умной и унизительной критике. И вот теперь (парадокс и злая ирония нашей истории), чтобы восстановить правду о нашем тогдашнем коммунистическом лидере, надо читать чуть ли ни "диссидента" Зощенко (слово это тогда еще не было в моде, а то бы ведь назвали!).
*Читаем у Гоголя ("Нос"). Цирюльник "Иван Яковлевич (предполагаемый виновник исчезновения носа у майора Ковалева - ЛС), как всякий порядочный русский мастеровой, был пьяница страшный". У Зощенко ("Землетрясение"). "Перед самым, значит, землетрясением, а именно, кажется, в пятницу одиннадцатого сентября (Sic! - ЛС), сапожник Иван Яковлевич Снопков (заметьте, опять то же имя-отчество, случайно, я думаю, а вдруг? - ЛС), не дождавшись субботы, выкушал полторы бутылки русской горькой... Взял и выкушал. Тем более он еще не знал, что будет землетрясение"...
* У Гоголя ("Нос", когда после всех переживаний и мытарств пропавший было нос, в конце концов, вернулся и занял нужное место на лице майора Ковалева): "И майор Ковалев с тех пор прогуливался, как ни в чем не бывало, и на Невском проспекте, и в театрах, и везде. И нос тоже, как ни в чем не бывало, сидел на его лице, не показывая даже вида, чтобы отлучался по сторонам. И после этого майора Ковалева видели вечно в хорошем юморе, улыбающегося, преследующего решительно всех хорошеньких дам...". У Зощенко ("Западня", когда один поэт, знакомый писателя, побывав в Германии поражается везде "ослепительной чистоте, где даже, такие второстепенные места, как я извиняюсь, замечает Зощенко, уборные, и то сияют небесной чистотой; приятно туда заходить). Поэт заходит и думает: "Вот вернусь и поэму напишу, мол, грязи много у нас, товарищи, - не годится... А после, напевая последний немецкий фокстротик "Ауфвидерзейн, мадам" хочет выйти на улицу и не может... Дверь не открывается. Проходит часа два, начал бить ногой в дверь, а немцы его не понимают. Вдруг с другой стороны случился русский, говорит: вы, наверное, позабыли машинку дернуть. Спустите воду, и тогда дверь сама откроется... И поэт, пошатываясь, выходит на улицу под легкие улыбочки и немецкий шепот. Только на улице мой знакомый отдышался и успокоился..., и, напевая "Ауфвидерзейн, мадам", пошел в гости, как ни в чем не бывало". Как ни в чем не бывало! - и в том и в другом случае...
*Случайно видел его (Зощенко) как-то раз, будучи в гостях у моего школьного товарища Паши Катаева (недавно читал интервью с ним в какой-то газете). Отец Паши, знаменитый писатель, вдруг позвонил мне, малолетнему предводителю пионеров-одноклассников по телефону домой и сказал: "Товарищ Сумароков! С вами говорит писатель Катаев. Правда ли, что мой сын неважно ведет себя в школе? Нет, товарищ Катаев, - хватило иронии ответить ему в тон. Он, усмехнувшись, сказал: "ну будете у нас - побеседуем" и положил трубку. Наверное, он позабыл этот случай. И когда вскоре я пришел к Паше и, увидев через открытую дверь его отца, сидящего с собеседником в другой комнате, поздоровался, он и собеседник лишь на секунду прервались и кивнули. От разговора своего Катаев отвлекаться не стал. Паша тихо сказал: "у него писатель Зощенко, пойдем в другую комнату". Имя Зощенко мне уже было известно, и я читал его с удовольствием. А Павел дал мне тогда книгу с надписью Зощенко для Катаева. Не насовсем, конечно, а почитать... Книги Зощенко уже были большой редкостью, и я был счастлив. Писателя Зощенко постоянно перечитываю, при этом каждый раз открываю для себя много нового.
В ПОРЯДКЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ
*Трудно представить сегодня, как бы развивалась русская литература, не будь Гоголя. А может и не только русская? Нашел у Сименона ("Я диктую"): "В шестнадцать лет я прочитал, верней, проглотил русских писателей: Пушкина, Достоевского, Гоголя, Горького и других. Не знаю, когда я спал. Почти все время я проводил, глотая книги". И еще (там же): "Я тогда взахлеб читал Гоголя, которого очень любил и которого до сих пор считаю величайшим русским писателем...". Недавняя юбилейная дата как уже отмечалось, прошла довольно незаметно. (Не то, что со столетним юбилеем Пушкина, см., например, два великолепных, полных, впрочем, обычной для него доброй иронии, рассказа Зощенко по этому поводу). Неужели из-за "Тараса Бульбы"? Как отмечалось, в 2009 году исполняется 200 лет со дня его рождения Гоголя. Подождем еще немного, может быть, что-то изменится.
Журналист, член-корр. АН СССР (1984), РАН (1991) Леонид СУМАРОКОВ
ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ
-60 лет Постановлению ЦК КПСС по журналам "Звезда" и "Ленинград". Печальная ошибка идеологии прошлого и ее отголоски.
-По следам одного юбилея. (Гоголь и Зощенко).
-Еще о снах. Зощенко, Фрейд и разговор человека со своим "внутренним Я".
-Записки о лидере страны (фрагменты).
viperson.ru
