Военная стратегия трансформируется в стратегию обеспечения военной безопасности[1]
И. Даниленко, военный теоретик
Мониторинг в СП[2] – одна из важнейших системных функций стратегического планирования и стратегии, которая одновременно выступает и одной из наименее разработанных и эффективных, отличаясь своей исключительной субъективностью. Не смотря на свою древность как функции стратегии и СП, многочисленные новейшие достижения в области количественного и качественного анализа в экономике, финансах и политике последних десятилетий, адекватный мониторинг МО-ВПО и стратегии государства остается в силу своей субъективности наименее сложной задачей. Это хорошо видно, например, когда ежедневно десятки экспертов (самого разного уровня и профессиональной ориентации), журналистов, а также политиков, обсуждают состояние МО-ВПО в мире или на украинском ТВД на экранах телевидения. Как правило, оценки (мониторинг) ВПО самые разные, даже у близких по политическим предпочтениям экспертам, но соответствуют одной политико-идеологической доминирующей тенденции[3].
Чаще всего эти «эксперты» отрабатывают субъективные заказы неких политических или информационных «инвесторов». Их оценки (в лучшем случае) могут быть остроумными, но чаще всего отражают некий пропагандистский социальный заказ, или же, – если это исходит от политиков, – отражает субъективные интересы, которые редко профессионально обоснованы.
Одновременно следует признать, что исторически наибольший опыт применения мониторинга у военной стратегии и военного искусства в целом, существующего, как минимум, несколько тысячелетий. Так, до сих пор спорят о том, каким образом Византия «проспала» морское нападение эскадры русских судов в 860 г. н.э., хотя уже в 840 году малоазиатский город Византии Амастрис подвергся морскому нападению руссов. Очевидно, писал историк Г.В. Вернадский, – что «византийский флот наблюдал как за крымской береговой линией, так и за побережьем Малой Азии, чтобы не допустить каких-либо активных действий русских». И далее: «Поэтому, мы вправе думать, что русские появились с той стороны, с какой византийцы их никак не ожидали». 18 июня 860 г. соединенный русский флот, состоящий из двухсот кораблей, появился перед стенами Константинополя. Как власти, так и население пришли в полное замешательство. Если бы русские сразу же пошли на штурм города, – продолжает Г.В. Вернадский, – они, вероятнее всего, захватили бы его, не встретив сопротивления»[4].
Иными словами, мониторинг стратегии, СП и МО существовал всегда с тех пор, когда появились государства и армии. Соответственно, всегда существовали планы и мониторинг их реализации[5]. Но также всегда эти планы были субъективными. Это не изменило принципиально то обстоятельство, что появились новые инструменты мониторинга – большие базы данных, способы и алгоритмы их обработки, модели и пр., – которые рассматриваются некоторыми в качестве объективных и достоверных способов мониторинга. Дикая кампания дезинформации на Западе и созданной пропагандой откровенной русофобии обеспечиваются также «экспертными заключениями мониторинга».
Излишне говорить о том, что создаваемые со второй половины прошлого века искусственные методы «научного» анализа и мониторинга, основанные на «объективных» количественных оценках, могут только помогать искажать действительность. Вся политическая практика говорит в пользу того, что эти способы могут быть лишь дополнительными инструментами мониторинга.
Попытки системных либералов[6] при М. Горбачеве и Б. Ельцине использовать макроэкономические и иные модели в качестве главных инструментов СП в рыночной экономике привели к их полному провалу, что очень хорошо видно на примере «плана всеобщего ядерного разоружения М. Горбачева» или концепции Социально-экономического развития России марта 2008 года.
Эффективность применения мониторинга в СП непосредственно зависит от профессионализма и таланта исполнителей. Как и в политическом и военном искусстве, здесь огромную роль играет опыт, культура и профессионализм. Их разрушение в период «реформ» М. Горбачева и Б. Ельцина в ВС и ОПК стали трагедией прежде всего потому, что качество политического, экономического и военного руководства резко упало. Это прямо отразилось на качестве мониторинга в СП на СВО на Украине, где события, опыт и кровь стали теми учителями, которые заменили недостаток профессионализма у политиков, начальников и командиров ВС и ОПК.
В настоящее время процесс мониторинга и контроля, как практикующие тают российские эксперты, можно условно разделить на несколько этапов:
– непрерывное наблюдение за исполнением документов стратегического планирования[7];
– сбор и аналитическая обработка полученной информации[8];
– контроль за эффективностью проведения мероприятий….;
– формирование исходной информационно-аналитической базы для принятия необходимых управленческих решений;
– передача результатов мониторинга и т.д.[9]
Это означает, что мониторинг в СП наиболее эффективен с точки зрения опыта применения в военной области, что неизбежно вызовет массу критики со стороны «гражданских» теоретиков и системщиков, прежде всего, либеральных[10]. Они сыграли очень плохую роль в развитии теории национальной безопасности, стратегии и СП в СССР и России.
С конца 80-х годов прошлого века в СССР и России проявилось сильное влияние таких «системных либералов», которые, как правило, пытались привнести в СП математические количественные модели, заимствованные чаще всего, за рубежом. По сути дела, с самого начала они использовались в качестве своего рода обоснования «естественниками» (прежде всего, управленцами и математиками) необходимости отказа от общественно-политических методов исследования. Какое-то время эти «эксперты» смогли влиять на тех, кто принимает политические решения (особенно, как это случалось, среди тех, кто имел не гуманитарное образование, а техническое среди представителей правящей элиты). Как правило, их увлечения заканчивались плохо для тех, кто использовал эти рекомендации, однако общая тенденция привнесения количественных методов анализа вела регулярно к серьезным издержкам. Так, именно благодаря этой тенденции появился пресловутый ЕГЭ и методики количественной оценки научной деятельности по публикациям в РИНЦ и западных системах[11].
В действительности эти модели противопоставлялись «советскому стратегическому планированию», которое объявлялось идеологическим, «не научным» и не эффективным. В действительности, такие модели, как и прогнозы, подготовленные на их основе в последние 20 лет, оказались совершенно не соответствующими реалиям России и никогда не подтверждались практически, что, впрочем, не мешало их заказу в очередной раз.
Реальный прогресс в мониторинге СП РФ в области безопасности появился только тогда, когда стала формироваться система исходных данных внешних угроз и опасностей (СИД), к созданию которой привлекли широкий круг военных, специальных и гражданских научных исследователей. Но, важно подчеркнуть, что это только самое начало процесса. Объективный мониторинг во многом зависит от оперативности и качества, предполагая сведение к минимуму субъективного влияния.
Кроме того, полностью исключить влияние субъективного фактора в мониторинге общественных процессов (например, военных действий) вообще, вряд ли возможно. Необходимо помнить, что военный конфликт, – как лакмусовая бумажка, – объективно показывает сильные и слабые стороны подготовки противоборствующих сторон, т.е. качество предыдущего стратегического планирования. Как справедливо отмечает один из обозревателей СВО на Украине Е. Федоров, «Сколько бы ни готовились к войне, все равно все идет не по плану. Эту прописную истину уже не раз доказывали военные конфликты в новейшей истории. Кто умеет быстро и эффективно адаптироваться под постоянно меняющиеся условия, тот и выйдет победителем из противостояния. Любое вооруженное столкновение неизбежно показывает истинную силу оружия и правильность построения армии. Либо обнажает слабости и просчеты военно-политического руководства» (и я бы добавил – СП). Есть такое выражение, что за прошедшие восемь лет ВСУ смогли создать комбинацию из «сильнейшего в мире русского солдата, фанатичного фашистского офицера и сдобрить американским генералитетом». Добавив немалую долю международного терроризма. Обратите внимание на главный компонент этот коктейля – фашистского офицера». Денацификация должна в первую очередь вымести эту нечисть из вооруженных сил Украины. В то же время сейчас это наиболее оберегаемый актив националистов – на передовой офицеров почти нет, под удар ставятся либо простые солдаты, либо фольксштурм»[12].
По оценке ведущего специалиста в области СП В.П. Назарова, «Целевым назначением системы мониторинга[13] является формирование объективной оценки состояния национальной безопасности в целом по Российской Федерации, по стратегическим национальным приоритетам и по отдельным регионам страны и сферам деятельности». Мониторинг, однако, в данном случае уже является системой, не требующей специального определения «системы». В то же время вопрос о качестве и объективности оценок национальной безопасности и социально-экономических аспектов политики остается открытым именно в силу субъективности и неизбежной предвзятости таких оценок, пределы которых могут быть очень высоки.
Так, нередко оценки состояния безопасности и развития России в 2022 году не соответствовали действительности, в частности, на первом этапе СВО на Украине. Или не вполне соответствовали, например, с точки зрения возможностей ОПК, в частности, запасов ВВСТ. Так, интенсивное использование авиации (СУ-34, в частности) привело не только к уничтожению части бомбардировщиков, но и расходованию значительной части их моторесурса. Как считают некоторые специалисты, к окончанию СВО мы можем остаться наполовину без новых бомбардировщиков, чей ресурс будет исчерпан, либо подлежит ремонту. Выпуск Новосибирским авиазаводом этих самолетов (примерно 10-12 в год) не компенсирует потери общего числа, которое может сократиться наполовину не столько из-за потерь, сколько от интенсивной работы 7/24[14].
Похожая ситуация и с некоторыми другими образцами ВВСТ по разным причинам, но, главное, – интенсивность и продолжительность СВО ведет не только к истощению запасов в США и Германии, но и, очевидно, в России. Не случайно, ведь, в ходе СВО на Украине стали использоваться танки Т-62, взамен Т-72.
В этой связи качество мониторинга для СП приобретает особенное значение. В.П. Назаров справедливо отмечает, что «Решение этой задачи осуществляется за счет оценки прогнозируемых рисков, вызовов и угроз (подч. А.П.) национальной безопасности и моделирования их возможных параметров, формирования единой системы основных показателей состояния национальной безопасности, позволяющих на каждом этапе получать требуемые объективные оценки, разработки и применении в практике государственного управления единых методических и технологических принципов мониторинга»[15]. В том числе, оценки рисков для истощения возможностей ОПК и ВС. Вспомним, в частности, что отмобилизованная армия Наполеона в 1812 году насчитывала (с союзниками) 1.200 000 человек, а русская, набиравшая 7 рекрутов из 1000 крестьян, – менее 150 000. Очень похоже, что ВС РФ в ходе СВО на Украине столкнулись с той же проблемой, когда контрактники не смогли обеспечить в полной мере потребностей войны. Уже через несколько недель стал набирать силу процесс формирования ЧВК и добровольцев.
Однако, вопрос о качестве таких оценок рисков и угроз остается открытым. И естественным образом эта проблема привела к пониманию необходимости разработки стратегического анализа. Как справедливо писал В.П. Назаров, «Анализ основных вызовов и угроз показывает, что для повышения эффективности реализации государственной политики в сфере обеспечения национальной безопасности необходимы специальные инструменты стратегического планирования, позволяющие вести объективную многофакторную оценку состояния национальной безопасности (подч. – А.П.), своевременно выявлять негативные тенденции в развитии ситуации в России в целом и ее регионах, по каждому из стратегических национальных приоритетов»[16].
Эти «специальные инструменты» СП оценки МО-ВПО в каждом государстве создавались и прежде по-своему. С разным успехом. Как правило, наиболее профессионально это удавалось купцам, разведчикам и дипломатам.
На современном уровне задачи стоят более масштабно в связи с тем, что СП требует долгосрочных «горизонтов планирования» не только для создания ВВСТ, но и реализации долгосрочных политических приоритетов. На мой взгляд, это (не смотря на всю критику) хорошо удается в США, где существует долгосрочная внешнеполитическая стратегия, основанная на консенсусе всей правящей элиты, а не только демократов и республиканцев, обеспечивающем контроль над правящими элитами других западных государств. Антироссийская политика США в 2014–2022 годы, благодаря этому, обеспечивала формирование и слаженность деятельности широкой западной коалиции, которая проявилась в координации политики санкций и информационно-культурной политики откровенной русофобии[17].
Другой аспект мониторинга СП – взаимосвязь с состоянием национальной безопасности. Очевидно, что те или иные выводы мониторинга состояния МО-ВПО непосредственно влияют на стратегию и СП. Однако, далеко не всегда эти выводы могут быть точными или даже адекватными. Так, мониторинг МО и ВПО в мире с конца 80-х годов по 2014 года трудно назвать адекватным. Его оценки были либо излишне оптимистичны, либо вообще не адекватны, что, естественно, отражалось на стратегии национальной безопасности России[18]. Напомню, что в приходом А.Н. Яковлева к власти в КПСС был интегрирован в общественное сознание в качестве аксиомы тезис о том, что «СССР никто не угрожает», который просуществовал в политическом дискурсе до 2008–2014 годов. Подобные оценки состояния МО-ВПО фактически отрицали такое понятие как «защита национальных интересов»[19].
Именно в последнее десятилетие мониторинг МО-ВПО и состояния СП стал основываться не на оценке угроз вообще, а на стратегическом анализе национальным интересам, который лежит в основе мониторинга СП. По этому поводу один из основных разработчиков СНБ РФ В.П. Назаров отметил: «Стратегический анализ состояния национальной безопасности можно рассматривать как важнейший компонент государственной политики Российской Федерации по защите национальных интересов. С научной точки зрения системный многофакторный стратегический анализ является оптимальным инструментом для решения сложных и слабоструктурированных задач. Одновременно с позиций обеспечения национальной безопасности такой анализ позволяет выявить условия, приводящие к наилучшим результатам функционирования и оптимизации системы. При этом любой объект рассматривается как часть системы взаимосвязанных составных элементов. С точки зрения организации стратегический анализ включает в себя: а) необходимые IT-технологии и программное обеспечение; б) достаточное число специалистов с профильной подготовкой; в) специальные организационные структуры для реализации методов стратегического анализа в условиях растущей непредсказуемости и сложности внешней среды (комплекс «метод – специалист – организация»)[20].
Мониторинг и контроль, как важнейшие элементы стратегического планирования, обеспечивают стратегический анализ необходимыми данными, сводимыми в единую систему. Они представляют собой многоуровневый и многофункциональный процесс скоординированной деятельности разных органов власти[21], прежде всего, ФОИВ. К сожалению, не всегда эти данные достаточно полные и своевременно обработаны, хотя, безусловно, система их сбора и обработки значительно улучшена в последние годы. Чего нельзя сказать об объективности подаваемой информации, которая зависит уже в значительной степени от добросовестности чиновников, их нравственной позиции, т.е. субъективного фактора. Не секрет, что стремление приукрасить действительность, «порадовать начальника», поскорее сообщить «приятную новость» нередко является мотивом и побудительным мотивом искажения реальной информации, с которым приходится бороться тем политикам, кто принимает решения. С разным успехом и далеко не всегда одинаковым результатом. Как правило, доносимая до власти информация всегда носит искаженный характер, который требуется учитывать в процессе мониторинга ситуации и СП. Как только эта практика исчезает, то, как правило, лицо, принимающее решение, оказывается в искаженной, оторванной от реальности, обстановке, которая неизбежно ведет к катастрофе. Именно поэтому руководители стараются создать независимые институты контроля и мониторинга, которые нередко дублируют друг друга (классический пример – фискалы Петра I, или 3-е Отделение императорской канцелярии Николая I).
Важное значение имеет система мониторинга на разных этапах оценки национальной стратегии и СПВ. В.П. Назаров обращает внимание на то, что существующая система мониторинга охватывает все периоды стратегического планирования – от оценки состояния МО-ВПО до прогноза и оценки последствий развития того или иного сценария. «Важной особенностью системы мониторинга состояния национальной безопасности является то, что она затрагивает все этапы и циклы процесса стратегического планирования – этап стратегического целеполагания, стратегического анализа и стратегического прогнозирования, этап собственно стратегического планирования, этап контроля реализации стратегических национальных приоритетов и этап формирования результирующий оценки состояния национальной безопасности Российской Федерации, как завершающий общий цикл процесса стратегического планирования»[22].
На мой взгляд, эта оценка, скорее, желание, чем реальность. Так, стратегическое целеполагание вообще трудно мониторить и в действительности оно в России не мониторится, а происходит стихийно: даже крупномасштабные национальные цели выбираются произвольно. Кто, например, мониторил выбор нацпроекта «Образование» или «Доступное жилье», которые происходили кулуарно в администрации.
Трудно согласиться с В.П. Назаровым и относительно того, что мониторинг происходит на стадии стратегического анализа. Этого не было вообще при правлении М. Горбачева и Б. Ельцина, а в настоящее время мы получаем уже только результаты такого стратегического анализа – нередко слишком агрегированного, без сопоставлений и пр. пояснений. Так, в 2022 году многое говорилось о «чудовищной инфляции» на Западе (в некоторых странах она, действительно, превышала 10%), но в России эта же инфляция в середине года превышала в годовом исчислении уровень в 15%, а, как предполагали многие, – значительно больше.
Стратегический анализ можно рассматривать, с одной стороны, как самостоятельный инструмент управления рисками в сфере обеспечения национальной безопасности, а с другой – как основу для стратегического прогноза. Последний должен содержать оценку внутренних и внешних угроз национальной безопасности, прогнозные сценарии («стратегические дорожные карты») их решения, а также набор показателей для оценки эффективности оптимального сценария развития и обеспечения национальной безопасности[23]. При этом требования к материалам долгосрочных и краткосрочных анализов должны принципиальным образом отличаться. Так, долгосрочные аналитические материалы должны выявлять тренды и тенденции и по определению не способны и не должны раскрывать динамику развития конкретных ситуаций и изменения показателей. Что касается развития институциональных и организационных основ стратегического прогнозирования в системе подготовки управленческих решений в сфере обеспечения национальной безопасности, то разработка стратегических прогнозов является залогом эффективного государственного управления обеспечения национальной безопасности и социально-экономического развития.
Прогнозирование во многом составляет основу всей системы стратегического планирования, поскольку документы стратегического целеполагания должны формироваться и базироваться именно на стратегическом прогнозе – прогнозных оценках и предвидении будущего. Прогноз позволяет предвидеть основные тенденции развития страны с учетом задач обеспечения национальной безопасности, динамику вызовов и угроз, определить оптимальный прогнозный сценарий и на его основе «спланировать основные направления, меры и механизмы достижения стратегических целей, их ресурсное обеспечение»[24], т.е. стратегический прогноз лежит в основе целеполагания, стратегии и СП, формируя, по сути дела, условия для будущего мониторинга и контроля. Очевидно, что исходные данные и цели в прогнозе могут быть заложены самые разные – от весьма умеренных (чем отличается, например, ЦБ РФ) до оптимальных, требуемых с политической точки зрения.
Как считает В.П. Назаров, «В целом методология разработки Стратегического прогноза включает в себя ряд последовательных шагов, направленных на координацию деятельности участников этой сложной аналитико-прогностической работы. Ответственные исполнители – разработчики прогнозов по отдельным предметным областям обеспечивают согласование в установленном порядке проектов прогнозных документов с заинтересованными федеральными органами исполнительной власти и аппаратом Совета Безопасности Российской Федерации (в соответствии с разграничением полномочий и сфер компетенции), проведение общественного обсуждения или независимой экспертизы»[25].
Проведение независимой экспертизы и общественного обсуждения стратегических прогнозов в России (если и проводится) проходит очень незаметно, без привлечения общественного внимания, хотя цели стратегии, обозначенные в стратегическом прогнозе, должны иметь общественно-политическое и публичное значение, а не становиться результатом узко-аппаратного бюрократического творчества. Так, например, накануне выхода прогноза и Концепции социально-экономического развития (март 2008 г.), я, будучи помощником Д.А. Медведева попросил у его авторов ознакомиться с проектом документа, в чем мне было отказано под предлогом … его незавершенности (хотя документ «возник» уже через неделю). Напомню, что в этой Концепции вообще не учитывается влияние внешних факторов, которые, как известно, с 2008 года играли решающую роль. Это означает, что изначально Концепция основывалась на пустых, не обоснованных, предположениях. Что, в скором будущем (уже через несколько месяцев) целиком подтвердилось.
В этой связи особенное значение приобретает последовательность процедуры составления стратегического прогноза следующая:
– В сроки, установленные Правительством Российской Федерации, ответственные исполнители представляют согласованные проекты прогнозных документов на рассмотрение в аппарат Правительства Российской Федерации. Другими словами, «собирается» прогноз в аппарате правительства РФ.
– По итогам рассмотрения аппарат Правительства Российской Федерации готовит поручение Правительства Российской Федерации: о доработке проекта прогнозного документа в соответствии с полученными замечаниями и предложениями; об одобрении прогнозного документа в предметной области и направлении его в адрес федерального органа исполнительной власти, уполномоченного Правительством Российской Федерации вести подготовку сводной части Стратегического прогноза.
– Этот орган (Минэкономразвития РФ) обеспечивает подготовку сводной части Стратегического прогноза во взаимодействии с аппаратом Совета Безопасности Российской Федерации, ответственными исполнителями – разработчиками прогнозов развития отдельных предметных областей.
– Проект Стратегического прогноза в составе сводной части и прилагаемых прогнозов по предметным областям представляется федеральным органом исполнительной власти – разработчиком сводной части Стратегического прогноза (т.е. Минэкономики) в установленном порядке на рассмотрение в Администрацию Президента Российской Федерации[26].
По итогам рассмотрения в уполномоченных подразделениях Администрации Президента Российской Федерации принимается решение[27]:
– о доработке проекта Стратегического прогноза в соответствии с замечаниями и предложениями;
– о согласовании проекта Стратегического прогноза.
Согласованный в Администрации Президента Российской Федерации проект Стратегического прогноза вносится федеральным органом исполнительной власти – разработчиком сводной части Стратегического прогноза на рассмотрение Совета Безопасности Российской Федерации и для доклада Президенту Российской Федерации в установленном порядке.
Подобная процедура вызывает сомнения в эффективности, которая фактически зависит от Минэкономразвития, учитывающего (или нет) замечания аппарата правительства и Совбеза. Практика показывает, что стратегический прогноз в итоге целиком зависит не от политиков (президента и Совбеза), а от сотрудников одного из департаментов Минэкономразвития.
Отдельно следует сказать о мониторинге и контроле реализации документов стратегического планирования. Такой мониторинг обеспечивают эффективность стратегического управления и его непосредственную связь со стратегическим планированием.
Сегодня состояние национальной безопасности России оценивается на основании утвержденного Президентом РФ в соответствующем указе «Перечня показателей̆ национальной̆ безопасности», который включает в себя 68 показателей̆, сгруппированных по стратегическим национальным приоритетам. Каждый показатель имеет паспорт, который фиксирует методику расчета и порядок отчетности, что обеспечивает его достоверность и своевременность представления. Эти показатели используются при подготовке ежегодного доклада «О состоянии национальной̆ безопасности и мерах по ее укреплению», а также в ряде других аналитических документов, прежде всего касающихся предупреждения чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, обеспечения военной̆ безопасности и правоохранительной̆ деятельности.
В то же время многие органы публичной власти создают собственные системы показателей и мониторинга, которые, как правило, основаны на ведомственных методиках, что нередко затрудняет оценку состояния в конкретной̆ предметной̆ области. Поэтому необходимо создание единой системы исходных данных, которая обеспечила бы функционирование единого цифрового информационного пространства в интересах стратегического управления в Российской Федерации. И такая задача поставлена в недавно принятых Основах госполитики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации[28].
_____________________________________
[1] Даниленко И. Классик стратегии. Вступительная статья к работе А.А. Свечина Стратегия. М.: Кучково поле, 2003, с. 15.
[2] Мониторинг в СП – зд.: система постоянного наблюдения за явлениями и процессами, проходящими в окружающей среде и обществе, результаты которого служат для обоснования управленческих решений. В рамках этой системы наблюдения происходит оценка, контроль состояния объекта, управление состоянием объекта в зависимости от воздействия определённых факторов.
[3] Подберезкин А.И. Национальная стратегия в 20-е годы XXI столетия: возможные и вероятные варианты (СС. 365-376). В кн.: Тенденции развития системы международных отношений и их влияние на управление национальной обороной Российской Федерации: сборник материалов круглого стола (19 августа 2022 г.)/ под общ. ред. А.С. Коржевского; ВАГШ ВС РФ.- М.: Издательский дом «УМЦ», 2022.- 544 с
[4] Вернадский Г.В. История России. Московское царство. М.: Эксмо, 2014, с. 65.
[5] В истории с нападением руссов на Византию одним из таких мероприятий в области СП стало обращение руссов в христианство, как до этого удалось обратить в христианство «гуннского» князя Грода и болгарского хана Курта.
[6] Системные либералы – группа близких к власти и в самой власти либеральных политиков и общественных деятелей, доминировавшая до 2022 года в российской политике.
[7] Хотя эксперты не объясняют, что делать, когда такие документы (как часто происходит в России) игнорируются.
[8] На этом этапе, следует отметить, возникают трудности с созданием (воссозданием) институтов, способных выполнить эту задачу в ФОИВ.
[9] Афиногенов Д.А., Грибин Н.П., Назаров В.П., Плетнев В.Я, Смульский С.В. Основы стратегического планирования в Российской Федерации: Учебное пособие /под общ. ред. В.П. Назарова. М.: Проспект, 2015, cc. 2017-218.
[10] Критика идеологии КПСС в эти годы нередко приобретала псевдонаучный характер критики «естественниками «гуманитариев», которая сохранилась отчасти до настоящего времени. «Объективные» («макроэкономические») оценки в таком подходе вытесняли политические и идеологические.
[11] Подобный мониторинг результатов научной деятельности привел к огромным негативным последствиям, прежде всего, содействуя воспитанию части научной и правящей элиты в соответствии с требованиями Запада.
[12] Фёдоров Е. Украинский фронт: сильные и слабые стороны националистов // Военное обозрение, 23 июля 2022 г. / https://topwar.ru/199299-ukrainskij-front-silnye-i-slabye-storony-nacionalistov.html
[13].Система мониторинга – зд.: система мероприятий, выходящих за пределы только мониторинга (который сам по себе является системой).
[14] См.: Скоморохов Р. В бой опять пойдут старики? // Военное обозрение. 19 июля 2022 г. / https://topwar.ru/199160-v-boj-opjat-pojdut-stariki.html?yrwinfo=1658696047260937-6862463870596013739-vla1-4089-vla-l7-balancer-8080-BAL-6010
[15] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 129.
[16] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 133.
[17] Подробнее: Лавров рассказал о русофобии на Украине. АФП, 27.06.2022 / https://fedpress.ru/news/northern-africa/policy/3060983
[18] Достаточно напомнить, что с первого варианта Концепции национальной безопасности РФ повторялась идея о «благоприятном состоянии МО для России», которой «никто не угрожает».
[19] Путин В.В. Указ президента № 756 «О мерах, осуществляемых в субъектах Российской Федерации, в связи с Указом Президента от 19 октября 2022 года» / http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202210190003?index=0&rangeSize=1
[20] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 135.
[21] Афиногенов Д.А., Грибин Н.П., Назаров В.П., Плетнев В.Я, Смульский С.В. Основы стратегического планирования в Российской Федерации: Учебное пособие /под общ. ред. В.П. Назарова. М.: Проспект, 2015, 216 с.
[22] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 129.
[23] Указ Президента РФ от 08.11.2021 N 633 «Об утверждении Основ государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации».
[24] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 141.
[25] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 141.
[26] Средства защиты российской идентичности: монография / О.В. Боброва, А.И. Подберезкин.- Подольск: ПФОП, 2022.- 416 с.
[27] Назаров В.П. Развитие теоретических и методологических основ стратегического планирования: монография / В.П. Назаров; под общ. ред. Т.А. Алексеевой. М.: КНОРУС, 2022, с. 141.
[28] Указ Президента РФ от 08.11.2021 N 633 «Об утверждении Основ государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации».
