Мысли вслух

 

В те далекие времена, когда диссертации не покупались, а студенты не платили за учебу никому, в моей Alma Mater на троне декана экономфака царил Валентин Михайлович Готлобер.

Толстенький, лысенький, росточку не сказать, чтобы великого, он с неимоверной скоростью перемещался по коридорам и аудиториям. Никто бы не поверил, но он, и это не между прочим, был в Отечественную комиссаром отряда морских разведчиков.

По факультету прошелестело: «Декан идет!»

В руке зажат пирожок с повидлом, коричневый, как снаружи, так и изнутри, поставляемый из буфета на первом этаже, за экономическим гуру семенит шлейф из аспирантов и соискателей… Распоряжения по переноске столов и стульев из одной аудитории в другую, сочетаются с диктовкой структуры и содержания диссертационных исследований. Повидло из пирожка капает на пиджак. Валентина Михайловича коллективно трут. Но пятно не особо заметно – на видавших виды лацканах таких много.

Профессор Готлобер был городской знаменитостью.

Рассказы о нем распространял его друг, профессор Коган. Лев Наумович в стиле Ираклия Андронникова рассказывал о преобразованиях университетских туалетов в кабинеты по проектам Валентина Михайловича (площадей для кафедр катастрофически не хватало), о щедром подарке слона родному Университету (это отдельная песня, о ней как-нибудь в другой раз) и конечно опофигей – про лекцию о шляпе, прочитанную в ресторане гостиницы «Большой Урал».

Так вот, о лекции.

Во время дружеского застолья, проходившего в самом фешенебельном ресторане Свердловска, Валентин Михайлович заметил, что любой интеллектуал может прочитать двухчасовую лекцию по проводу чего бы то ни было.

Друзья предложили ему прочитать лекцию о шляпе.

Готлобер лекцию исполнил, как всегда, в своем блестящем стиле.

Все бы ничего, но слух о содеянном расползся и дело дошло до проработки в Горкоме партии. В этом эпицентре пуританства тогда ограничились лишь проведенной беседой с возмутителем общественного спокойствия.

Я скромный ученик Валентина Михайловича.

Конечно, где он и где мы…

Но ничто не пропадает.

Нет, нет, да и высекаются искры…

Тематика моих эссе широка и разнообразна: есть живопись и музыка, проза и поэзия, физика, и математика, психология, литературная критика, философия, история, политология, …

Много чего у меня есть.

Вы скажете – дилетант? Соглашусь.

Но имейте ввиду, что в основе dilettante лежит dilettare – услаждать, радовать, нравиться…

Любовь, о которой мы говорим так много, дана нам вместе яблоком с дерева познания добра и зла. Конечно, это иносказание. Но все очень не просто. «Проклята земля за тебя», - сказал Бог согрешившему Адаму.

Возможно, в этом и была цель искушения. Подумайте, почему мы говорим, что от ненависти до любви – один шаг? Они идут рядом?

Шаг-то может и один, но какой это шаг.

Многие до седых волос верят в сказки.

Хотя в жизни они всегда плохо заканчиваются.

Великая депрессия в США возникла, как реакция на сказочку о том, что любой чистильщик обуви может стать миллионером. В результате - один или два стали миллионщиками, а миллионы работяг встали в очередь за бесплатным супом.

У нас была (да и жива) сказочка о том, что рынок все порешает.

Есть такой старый анекдот, о мужике, заблудившемся в лесу и встретившим там бабу Ягу.

После того, как он, в обмен на обещание доставить его домой, выполнил ее сокровенное желание, старушка заметила: «Такой большой, а все в сказки веришь».

Неистребимо это.

Практика последних лет продемонстрировала властям предержащим, что с Интернетом надо считаться. Всемирная паутина незаметно, хотя и быстро, из игрушки превратилась в один из решающих элементов устройства нашей цивилизации.

Властные элиты не могут спокойно и безучастно наблюдать за тем, как формируется им неподконтрольная и с неимоверной скоростью набухающая сила.

Но всякое действие порождает противодействие.

И это противодействие – забота властей во всех странах мира. Нет в этом мире такой власти, которая не была бы в этом заинтересована.

Сокрушительный ответ в такой ситуации неизбежен.

Формы, в которых он проявится – интересный вопрос.

Как всегда, проблема в том. что симпатии людские опять разделились.

Те, кто желает падения доллара и приведения мировой системы в упорядоченное состояние – показывают пальцем на проблему 20/40 (20% это объем производства в США от мирового уровня, а 40% тоже от общемирового, но уже потребление).

Это дисбаланс называется.

Решется кризисом.

Те, кто хотел бы неопределенно долгого продолжения сложившейся ситуации, указывают на отсутствие альтернатив доллару, в качестве резервной валюты.

И эти два барана бодаются – кто кого?

За второй вариант – мир людей. Все боятся, все хотят стабильности.

За первый вариант – молох рынка, та самая невидимая рука, обнаруженная Адамом Смитом.

И что нас ждет?

Чем дольше человечество будет сопротивляться неизбежному, тем сильнее будет буря.

Против силы объективных процессов нет противоядия.

Интересно, что основная, львиная доля наших урожденных соотечественников, оказавшихся за рубежом, выехала туда именно в славные годы «периода кратковременной свободы» - конец 90-х годов.

В этом массовом перемещение всяк увидит свое. Мне в этом видится – ренессанс системы подсечно-огневого земледелия: загадили – переехали. Но, конечно, не обходится без поучений тем, кто имел неосторожность остаться: «Поставить на России крест», «Сменить конституцию»... - да мало ли такого и подобного нам приходится слышать из уст имеющих право сказать при полной атрофии ответственности.

Право без ответственности – напомню – произвол.

В мире нет ничего бесполезного, как нет ничего абсолютно плохого или хорошего. Это относится и к материализовавшейся в СССР социалистической идее. Именно существование реальной альтернативы послужило причиной радикального изменения отношений труда и капитала в прошлом веке. Уровень потребления трудящихся действительно вырос, уровень производственного накопления снизился.

Коммунисты научили капиталистов делиться.

Но!

Сегодня исчез антитип капитализма – СССР, и все медленно и неуклонно возвращается на круги своя.

В начале XX века американская элита расстреливала рабочих на улицах Чикаго и поджаривала на электрическом стуле профсоюзных лидеров отнюдь не потому, что они были хуже или дурнее нынешних ее представителей.

Тогда так было можно.

Сегодня так пока нельзя.

Но ситуация потихоньку меняется.

А ведь на самом деле - ничего, годного для практики, в своем наследии классики марксизма коммунистам не оставили.

Была у них одна идея - отмена денежного обращения (ее, надо сказать большевики безуспешно опробовали) и что еще?

Поэтому в Советской России, начиная с октября 1917 года, власть рабочих и крестьян приступила к импровизации на заданную тему: «экономика социализма».

Известно, что управление страной для авантюристов – веселая забава. Не даром Ленин не уставал цитировать Наполеона: «Помнится, Наполеон писал: «On s’engage et puis... on voit». В вольном русском переводе это значит: «Сначала надо ввязаться в серьезный бой, а там уже видно будет».

Из этой фразы для понимания сути создаваемой коммунистами системы управления Россией наиболее важным словом является слово «бой».

Кратковременный промежуток времени, связанный с развитием НЭПа, продемонстрировал большевикам принципиальную несовместимость их политических целевых установок – мировая революция, внешняя экспансия – и экономического целеполагания, принятого в качестве основного принципа построения хозяйственной системы. Превращение страны в единый военный лагерь натолкнулось на экономическую и правовую независимость некоторой части хозяйствующих субъектов. Поэтому естественно и вполне закономерно с НЭПом было покончено – большевики, воспользовавшись улучшением экономической обстановки и вновь предприняли попытку реализовать на практике принцип главенства политики над экономикой.

Весьма занимательно: в жизни происходят изменения, которые никто сознательно не организовывал. Само собой получается, спонтанно, естественным ходом событий.

За последние тридцать лет изменилось многое. Едва ли не все.

Вот, взять, к примеру секс.

Выяснилось, что роль хранительницы очага женщинами уже сыграна, и сегодня она им надоела. Поэтому на смену "старому" сексу приходит иная форма: общество приближается к групповому браку и хаотическим нерегулируемым половым связям.

Так уже в истории человечества было. В период первобытной дикости.

Сразу после революции 1917 года в России получила широкую известность теория «бескрылого эроса». Она еще известна, как «теория стакана воды» — отношения между мужчиной и женщиной определяются инстинктивной сексуальной потребностью. Эта потребность, как и всякая иная, должна быть удовлетворена: заняться сексом так же просто, как напиться.

Это была не только теория, но и практика. Очень всё это не нравилось вождю революции В. Ленину, если верить воспоминаниям Клары Цеткин.

Но, то поветрие быстро прошло.

А вот то, что сейчас пришло… это всерьез и надолго.

Вокруг постоянно говорят о недостатке политической воли.

Да, ее недостает.

А почему?

А всё потому, что при достатке этой самой политической воли, для разрешения сложившейся экстремальной ситуации необходимо будет сделать самое первое и самое главное: переформатировать общественную систему. В этих условиях должна быть принята иная форма управления: какой она становится в условиях любой войны или глобальной природной катастрофы - событий ставящих под угрозу само существование общества и государства.

Абсолютно естественной и закономерной реакцией на возникновение экстремальной ситуации, грозящей стране разрушительными катаклизмами или уничтожением, является расширение сфер, находящихся под прямым контролем государства. И не только. В таких случаях переход к внеэкономическому целеполаганию происходит неизбежно, вне зависимости от политических и идеологических установок, лежащих в основе того или иного государственного строя.

Хотя и сами установки вдруг неожиданно меняются: внезапно выясняется, что президент может избираться не на два срока, а как Рузвельта в США - на четыре… И много чего иного интересного в таких условиях выясняется.

Разве летом и осенью 1940 года, в разгар битвы за Британию, в Англии, в этом родовом гнезде рыночных отношений, для кого-то было жизненно важным, оценить: сколько стоит истребитель или снаряд? Нет, поголовно всех интересовало другое: какое количество истребителей и вооружения к ним может поставить для своей армии страна, находящаяся в состоянии борьбы за выживание.

В подобных условиях перестают действовать традиционные экономические критерии и возникают иные, определяемые насущными "натуральными" потребностями общества и нуждами армии и флота. В экстремальной ситуации самостоятельные и независимые хозяйствующие субъекты становятся объектами государственного управления. Собственность в таких условиях уже не священна и очень даже прикосновенна. Собственники становятся управляющими, работающими по государственному найму подобно рабочим или мастерам на их предприятиях.

Не надо забывать – играем-то мы не с кем нибудь, а с Природой. Среди «своих» мы можем договориться о чем угодно: скажем друг другу, что позиция на исторической доске ничейная и к ней мы еще вернемся… несколько позднее…

Все с радостью согласятся.

А Природе глубоко наплевать на то, как называются наши общественные институции. Она уже задала правила игры. Мы продемонстрировали со всей очевидностью, что по ним играть сегодня не можем. Поэтому «хлыздим», придумываем всякие отговорки, изображаем кипучую деятельность и все это только для того, чтобы ни говорить себе же правду: мы заигрались, дальше так нельзя.

Не хотим мы в это верить.

Лучше уж будем загнивать потихоньку.

А что?

Плавание по течению, даже в потоке дерьма содержит в себе некоторый элемент неги.

Мы знаем - быть эгоистом плохо.

Поставим вопрос иначе: а можно не быть эгоистом?

Общественное мнение отвечает на этот вопрос положительно.

Но есть и другие точки зрения.

Спиноза был одним из первых, кто противопоставил абстрактную мораль стремлению к самосохранению и личной выгоде.

Шопенгауэр увидел в эгоизме не радикальное зло (Кант вообще считал, что эгоизм и разум несовместны), а пружину поведения человека. Он полагал, что в эгоизме заключается истинная роль человека, и это является проявлением его природы.

Но ближе всех подошел к выявлению сути эгоизма все-таки Герцен. Александр Иванович писал: "Моралисты говорят об эгоизме, как о дурной привычке, не спрашивая, может ли человек быть человеком, утратив живое чувство личности".

Здесь оставался только один шаг до признания человекоформирующей функции эгоизма.

Так сделаем это шаг.

Может быть, тем кто ищет способы вывода России на проторенную Западной цивилизацией "столбовую дорогу" надо подумать над тем, что у любой страны – мы не исключение – есть своя судьба. У России есть свой, только ей присущий путь, оправданный тем, что, следуя именно по нему, она дошла до сегодняшнего дня, не развалилась, не пропала в истории, не ушла в небытие.

Мы сохранились еще и потому, что срослись с нашими иноверными земляками, став все вместе в итоге россиянами.

Подумайте, могли ли европейские протестанты ужиться с татарами и башкирами, впустить их в себя и войти в них? Да никогда!

Мы выжили именно в этом, ствшим российским, качестве.

Поэтому и дальше пойдем такими же: не Европа мы, но и не Азия. Мы – Россия.

 

Какова альтернатива?

Тот, кто знает старенький анекдот, скажет, что альтернатива - утки.

Мне же интересны измышлизмы про альтернативу в исполнении наших прекраснолицых.

Итак.

Мы попали.

На нас идет двунадесяти язычная рать, и ...

Что делать?

Совет такой: против лома нет приема - гордыню отправьте туда, сами знаете куда, примите позу смирения и будет вам разрешение. После долгой и усердной работы: чистки кого следует и порки кого надо, найдется и для России место. В кругу цивилизованных.

Это коротко. Без экивоков.

Что сказать?

Пробовали. Платочек упавший Козырев поднимал.

Не случилось. Не склалось.

Выяснилось, что в качестве ядерной державы мы в демократическую семью не проходим.

А если сдать к такой-то маме все наше РЯО?

Что будет?

Будет Ливия, только вместо Кадафи - Путин.

Это и есть альтернатива.

Говорят, что надо писать объективную историю.

А это как?

Кто у нас тут объективен? Кто в этом мире свободен от интересов, страстей и предпочтений?

Заявления на исполнение обязанностей Объективного никто не подавал, но претенденты вроде бы есть.

Вообще-то это странно.

Общеизвестно, что история никого ничему не учит. Но историки с завидным постоянством настаивают на необходимости учиться у истории, естественно в том варианте, который они считают правильным.

И где здесь логика?

Хотя…

Если история не будет «окормлять» тот или иной общественный миф: капитализм, социализм, или либерализм, не продолжит имитировать поводыря, награжденного от природы свойствами гуманизма и праведности, то кому она в таком случае потребуется? Кто содержать её будет? История именно в таком, необъективном качестве и нужна. И не в каком ином.

Не надо строить иллюзий.

У сказочной, абсолютно невозможной в реальной жизни, «объективной» истории нет потребителей.

Увы и ах.

Густав Шмоллер как-то в присутствии Вильфредо Парето заявил, что никаких экономических законов не существует. В ответ на это Парето спросил, можно ли бесплатно пообедать в ресторане. Шмоллер сказал, что это, конечно, невозможно. Но это, сказал Парето, и есть естественный экономический закон.

Если это пример «естественного экономического закона», то это же пример кардинального отличия законов экономики от законов естествознания.

Невозможность пообедать в ресторане без денег – с позиций науки - не закон, а лишь возникший на определенной стадии развития общества (рестораны появились по историческим меркам не так и давно) изредка нарушаемый порядок (опыт).

Закон, открытый наукой, потому и называется «закон», что не знает ни временных границ действия, ни исключений в его неизбежности и неотвратимости.

Закон всемирного тяготения невозможно обмануть, его действию нельзя противопоставить смекалку и нахальство.

Дрейф России влево уже виден невооруженным глазом.

Расплата за грабительскую приватизацию ждет нуворишей

А страну ждут большие перемены: прогрессивный подоходный налог, налог на имущество в реальных размерах, налог на роскошь, национализация ликероводочной отрасли, а там и далее, и более…

Что можно противопоставить левому реваншу – бессилие норкового бесстрашия?

Ориентированное вправо общественно-политическое движение «Ненавижу!» закономерно сдвигает Путина влево. Если справа мечтают наделать дудок из его костей, то супостат и диктатор дрейфует в сторону тех, кто настроен не столь кровожадно.

Это называется реставрация.

Кое-кто забыл, что реставрировать можно не только мебель.

Реставрировать удавалось даже Бурбонов во Франции.

 

Интересно, кто-то сегодня знает что такое игра в ляпки?

Сегодня жизнь устроена так, что дети во дворах вообще не играют. Поэтому и возник этот вопрос.

Давным-давно была такая игра: ляпки. Дети друг за другом бегали и «ляпали». Заляпали тебя – вылетел из игры. Но были установлены специальные места, они назывались «домики»: если ты туда прибежал, то «ляпать» в домике тебя было уже нельзя.

Вообще-то игры подготавливают детей к жизни в обществе. И в реалиях мы находим подобные «домики», где действует принцип экстерриториальности.

Журналиста нельзя «ляпать» - он в домике, который называется «Свобода слова».

Недавно выяснилось, что «ляпать» нельзя и тех, кто назвал себя представителем искусства. Например, художники, которые устроили выставку, затронувшую чувства православных верующих, по мнению передовой московской общественности – принципиально неподсудны.

Наверное, в этом что-то есть.

Общество обязано выделять некие лакуны, в которых общие правила должны трансформироваться, изменяться, подчиняясь неким высшим интересам.

Но и люди, находящиеся в этих «домиках», должны вести себя общественно корректно.

Журналисты не должны злоупотреблять свободой слова, для пополнения собственных бюджетов.

Художественное творчество должно быть именно им, для того, что бы попадать только и исключительно под суд критиков и искусствоведов.

Вот если взять произведения, вызвавшие большой общественный резонанс: являются ли они произведениями искусства?

Да, говорят нам те, кто оправдывает поведение их создателей.

А почему образ Богоматери, измазанный черной икрой – искусство?

Разве вообще кто-то, где-то обсуждал художественные достоинства этой «инсталляции». Нет, до этого дело не доходит. Речь идет исключительно об общественном звучании. Но если ты звучишь в обществе, то и общество вправе зазвучать в тебе. Нет, нам говорят, он (художник) « в домике».

Эти "домики" у нас уже везде. Как только возникает некое место, в рамках которого существуют какие-либо щадящие правила, некие специальные условия, так сразу этим начинают пользоваться те, кто хотел бы избежать встречи с Законом.

Посмотрите, сегодня, наверное нет ни одного резонансного уголовного дела, в котором фигуранты не рассматривали себя в качестве жертвы политических репрессий…

 

Когда совместная франко - турецко - английская эскадра в августе 1854 года подошла к берегам Крыма, то ожидавшие высадки десанта и неизбежной в этой связи баталии командиры, пригласили милых дам поприсутствовать при этом, понаблюдать с холма за уже почти выигранным сражением.

Агрессоры нашим в тот раз наваляли изрядно.

Среди приглашённых случилась паника.

Так начиналась война в Крыму.

В нашем поведении за это время мало что изменилось.

Мы хотим с ленцой пролистывать страницы уже не газет, но блогов с сообщениями о победах и подвигах наших воинов.

Сегодня идёт реальная война. Это не игра в одни ворота.

И есть, и будет всякое.

Но одним из слагаемых нашей будущей победы является наша коллективная храбрость, которая по определению Тамерлана является терпением в опасности.

 

Диктатура может стать лекарством от головной боли.

События последних лет интересны более всего тем, что они полностью обнажили суть и смак демократического посева, осуществляемого в мире западными странами в последние десятилетия.

Если кого-то удивило новое написание лозунга «Демократия – это прекрасно!», заменой восклицательного знака на запятую и появления после нее слова «но…», то зря.

Кое-кого корежит давно предложенное мною представление этой формы организации общества в качестве игры элиты с населением в «народовластие», с формированием высококачественной иллюзии сопричастности плебса к управлению государством. Слышны возгласы: «Как можно?!» «Любите ли вы демократию, как я ее?!»

Но вот – любовная лодка, нет, еще не разбилась о быт, а только лишь подошла достаточно близко к опасному месту, и что мы слышим?

Возникла идея: «Надо дать людям время на демократизацию». Славно!

Позвольте спросить – а зачем давать людям время на демократизацию? Разве демократия не есть единственное и всему помогающее лекарство от всяческих и всевозможных бед? Разве нас не учили, что для демократии (в России) нет препятствий, от нее не бывает плохо, от нее бывает только хорошо и прекрасно, и поэтому не может быть ни переходных этапов, ни форм адаптации к этой диковинной для нашей страны формы организации общества. Нет, все это считалось и считается отговорками. Попытками затянуть, заболтать…

А на поверку оказывается, демократия, например, в Египте возможна только в тех пределах, при которых ее применение не создает США и ЕС головной боли. Если диктатура болевые ощущения снимает, то это и хорошо. Давайте диктатуру.

Опыт, исторический опыт в том числе, учит нас, что в природе, вообще, и в природе человеческих отношений, в частности, нет ничего абсолютного. Нет абсолютно белого, как и нет абсолютно черного. А нарочитые восторги и некритическое отношение к какому-либо направлению организации социума (что мы неоднократно и ранее фиксировали) должно заставить нас задуматься. А после того, как мы избавимся от полярности в суждениях, то сможем попытаться оценить форму общественной организации, соответствующую содержанию того периода развития, который переживает та или иная страна.

 

Испокон веку российская власть устроена таким странным образом, что боголепный образ первого лица (царя, императора, генсека, президента) обрамлен карикатурным изображением чиновников. Они, привлеченные для исполнения функций управления государством, кроме этого бремени еще играют роль общественного громоотвода. Традиционно именно в поношении чиновничества российский народ находит решение проблемы "Кто виноват?", а глумлением над бюрократией он отвлекается от житейских забот, и получает некое удовлетворение от этого перманентного, ничем и никогда не заканчивающегося процесса.

Карикатурно разрисованному в СМИ, вываленному и вымазанному чем попадя, обличенному с трибун и кафедр, ущербному уже самим названием своего занятия, чиновнику (он же = бюрократ) предъявляются самые высокие требования. Он обязан быть душевным, добрым, благожелательным, работящим, ответственным, храбрым, честным, воспитанным и при этом хотеть зарплаты не то, что бы малой, а очень малой.

К тому же этот сосуд добродетелей должен быть еще и умным.

Если такой в природе есть, то мы то все ему зачем?

 

Адепты борьбы за свободу верят в существование абсолютного блага. Именно свобода человека выступает для них в этом сказочном качестве – свобода индивида декларируется ими, как цель общественного развития.

Но как быть с критериями, ведь уровень свободы не поддается формализации?

Когда критерием и целью развития признавался материальный достаток, динамика и скорость движения в этом направлении определялись просто: все считалось, для этого были созданы количественные показатели. С расчетом ощущения уровня свободы все много сложней. Как объяснить гражданину, что свободы у него стало больше? А это очень важно для властей предержащих: человек должен быть уверен в том, что он процветает. Поэтому потребовались качественно новые, особые индикаторы.

И здесь произошло включение принципа «от обратного»: положение ранее притесняемых, обездоленных, гонимых стало той лакмусовой бумажкой, по степени радужного цвета которой, теперь делается вывод о силе и скорости движения к заданной цели – полной, окончательно и бесповоротной свободе личности.

В этом качестве и используется ЛБГТ. Свободы тем больше, чем глубже ЛБГТ погружается в тело общества. Считать здесь особо нечего, но есть ступени, ведущие к полной победе: парады, браки, усыновление, отказ от гендерных норм, выхолащивание сути церкви… Конца этому не видно, да его, наверное, и нет: еще вчера казавшиеся абсолютно неприступными рубежи запретов инцеста и педофилии падут в ближайшее время.

Так удел маргиналов, пагубные и морально ущербные забавы и развлечения превратились в квинтэссенцию общественного прогресса.

Запущенный маховик начал раскручиваться и возник эффект долгое время сдерживаемой пружины. Деяния, когда-то признаваемые традиционной моралью извращениями, отклонениями от нормы и всплески похоти, ныне входят в ряд явлений, становящихся нормой общественного поведения. Ранее отверженные получили право на исторический реванш. Они его усиленно и успешно реализуют.

 

 

Современный человек - продукт эволюции.

Но не только.

В основе эволюции лежит не осмысляемое - естественное бескорыстие. Это ее незыблемый фундамент: продолжение рода - вот сверхзадача, диктуемая Природой любому живому организму. Вся эволюция с ее естественным отбором скроена борьбой до самопожертвования за сохранение вида: не отдельной особи, а именно - вида.

Так все и было, но до появления человека.

В работах по эволюционной логике обсуждается гипотеза о том, что Homo sapiens стал собой, избавившись от жестких ментальных ограничений. Это очень важный момент, но исчезновение этих "пут" лишь отразило появление субстанта нового качества. А что стало причиной возникновения интеллекта - принципиального отличия человека от животного?

Мой ответ: эгоизм

Именно эгоизм определяет небиологическое - социальное поведение человека.

В эгоизме реализовался приоритет самосохранения, и это уже не только инстинкт, это большее. Эгоизм подавил, поставил в зависимое положение, лишил безусловного главенства инстинкт размножения. Человек встал над всем живым, осознав свою высшую ценность именно для самого себя.

Человек - эгоист стал развиваться вне эволюции. Точнее: эволюция лишь частично, но уже не в основном и не в главном предопределяла его развитие. Применительно к человеку появились иные, более весомые и сильные, нежели эволюционные, законы развития - общественные.

Наш далекий прародитель "выпрыгнул" из заколдованного круга фауны.

Отголосок этого феноменального и, несомненно, самого главного события в истории человеческого рода сохранился в библейской записи о грехопадении Адама и Евы. Если вдуматься, то в истории с райским яблоком содержится указание на мгновенный переход из одного качественного состояния в другое. Познание, ставшее доступным нашим праотцу и праматери, есть производное от возникновения ощущения самого себя, поскольку в этой точке возникает самолюбие, а оно неотвратимо формирует стимулы человеческой деятельности. Они-то и включили механизм целенаправленного, т.е. направленного на себя-любимого, поиска нового.

Человеку оказалась свойственна способность к перспективному целеполаганию. Формирование цели, определяемой в конечном итоге амбициями самолюбия, позволяет дать импульс творчеству. Поскольку связь между началом творческого процесса и его результатом неопределенна, то в стерильно альтруистической системе не возникает такого позыва. Поэтому без эгоизма нет творчества, нет новаций, и в результате развитие существ, лишенных эгоизма идет без их определяющего участия.

Благодаря эгоизму польза превратилась из случайной находки в осознанную цель.

С самоотверженностью, с какой Hominidae дробил камни и боролся за неограниченное размножение, эгоист начал создавать условия и приспособления, сознательно предназначенные им для саморазвития и самосохранения.

Прогресс Человечества - это заслуга эгоиста. Эволюция миллиарды лет создавала и оттачивала процессы превращения энергии в жизнь. А эгоист, существующий сущую временную безделицу, за этот миг в истории Природы оказался способен создавать эффекты равные, а то и превосходящие достижения эволюции.

Примерно 60000 лет назад, где-то в районе современной Танзании на авансцену вышел человеческий разум. И подавленный возникшей Мыслью Инстинкт ушел в тень. И с этого момента прогресс пошел темпом, который в России принято называть "семимильными шагами".

 

Эмоциональное поле человека можно представить, как организованную комбинацию первичных элементов, как два противоположно направленных вектора эмоций: положительного и отрицательного.

Наши каждодневные эмоции располагаются в области обыденности, тяготея при этом, то к положительному, то к отрицательному полюсам.

Мы можем определить, что счастье –  это эмоциональный выход из области обыденности в положительную область экстремальности. А несчастье -  такое же движение эмоций человека в противоположном направлении.

Сфера обыденности обладает свойством поглощать резкие флуктуации, происходящие в эмоциональной жизни человека.

Обыватель, выигравший шестисотый  «Мерседес» в лотерею, ощущает состояние счастья. Через некоторое время он будет ощущать себя в этой машине привычно. Ощущение счастья исчезнет, возникнет ощущение обыденности.

Обыденность распространяется и на самые, казалось бы, тяжелые условия человеческого бытия.  То, что в прежнем состоянии воспринималось, как несчастье постепенно становится обыденностью, эмоции, как говорят «притупляются». Именно на понимании этого феномена выстроен миф о Прометее. Он наказан богами, не просто тем, что прикован к скале, но и орел каждодневно прилетает клевать его печень.  Мифический орел – символ перманентного несчастья, несчастья, к которому невозможно привыкнуть.

Человек, оставаясь в пределах психологической нормы, приспосабливается, казалось бы, к самым невероятным изменениям внешних условий своего существования, тем, что превращает экстремальные значения  изменения своих эмоций в норму, в обыденность.  Не зря, кажется, казахи говорят: «Человек за три дня привыкает к аду».

У большинства людей подавляющая часть эмоций не выходит из области обыденности. Поэтому душевный комфорт, отождествляемый многими людьми с неким аналогом счастья, человек связывает с преобладанием  нахождения в том секторе области обыденных эмоций, который тяготеет к положительному полюсу.

 

Снижение рождаемости является реакцией на снижение детской смертности и рост продолжительности жизни, и как следствие - увеличения демографической нагрузки на производителя. Он может прокормить столько ртов, на сколько у него хватает его ограниченных ресурсов. Не больше. И семья не позволяет себе нового ребенка, поскольку надо кормить старика. Ограничение количества рождений оказался единственным инструментом регулирования уровня личного потребления реально доступным трудящимся массам.

Так был запущен этот процесс.

Дальнейшее неуклонное снижение рождаемости связано с введением пенсионных систем. Появление гарантированного обеспечения в старости разрушило многовековой устой: от количества выращенных детей зависело твое выживание в преклонном возрасте. Тихо доживать в окружении внуков, а не скитаться, не христарадничать - вот идеал старости патриархального общества. Это благо можно было с высокой надежностью заслужить, только вырастив многочисленное потомство.

Поэтому пенсии стали дополнительным к росту продолжительности жизни антистимулом рождаемости. С появлением пенсий по старости у человека в цивилизованном, постиндустриальном обществе полностью исчезла экономическая необходимость в массовом размножении.

Сегодня, когда старики экономически не зависят от молодых поколений, а у тех, кто может и должен (?) продолжать род людской, испарилась экономическая подоплека воспроизводства себе подобных, процесс окончательно получил чисто альтруистическое содержание. Выяснилось, что без экономических стимулов, рождаемость медленно, но верно стремится к своему естественному нижнему пределу - один ребенок на одну женщину в детородном возрасте. Современная женщина, все еще находящаяся в рамках неких рудиментарных представлений о своем предназначении, сохраняет стремление доказать себе и окружающим свою способность к деторождению. Для этого нужно родить ребенка, но эта способность доказывается с одного единственного раза.

Вы спросите: а как же любовь к детям?

Ответ: современный человек обладает естественным правом любить себя больше.

C`est la vie.

 

У вас есть право свободно говорить, а у меня есть право вас не слышать.

Именно в этой фразе заключена одна из основных проблем современного общества.

Я долго не мог понять этот парадокс: можно на полном серьезе, на весь честной мир (по радио или ТВ), или тиражами федеральных СМИ, говорить о том, что в России нет свободы слова. Это же проявление явной неадекватности: человек совершенно свободно говорит о том, что ему не дают свободно говорить.

А проблема-то оказывается совсем в ином, смысл другой : «Я говорю в пустоту, а я хочу что бы меня невозможно было не услышать. Я настаиваю на том, что ни у кого нет права не слышать меня».

Так это уже совсем другое дело! С этим, действительно, есть проблемы.

Тогда встречный вопрос: а ты сам-то готов слушать и слышать своих оппонентов?

Мудрый Соломон говорил: «Все проходит».

Добавим – все изменяется.

Изменился и смысл, и содержание известной фразы, приписываемой Вольтеру: «Мне ненавистны ваши взгляды, но…» Только теперь концовка ее звучит примерно так: «…но я готов отдать жизнь за то, что бы вы могли их свободно представлять когда угодно, где угодно, но только не здесь и не сейчас».

И теперь ваша свобода распространяется уже не только до кончика моего носа, но и до мочки моего уха.

 

Мысли по поводу того, насколько вероятна встреча с представителями иных миров.

Очень может быть, что мы, человечество, уже давно и постоянно сосуществуем рядом с внеземным разумом. Здесь имеется в виду, что высокоразвитые существа нас «видят» - фиксируют и понимают суть нашего существования, а мы их – нет. Примерно так же, как в связке: люди и микробы. Мы знаем о том, что микробы есть, а они про нас ничего не знают.

А что если мы все: вся планета и все на ней живущие, являемся элементами стратегической игры инопланетян наивысшего уровня?

Представляете?

Игра на базе созданной специально для этой цели реальной цивилизации, состоящей из живых существ с биологической основой.

Создана она с нуля.

Игра идет до самого конца, конца игрушечной цивилизации, конечно.

Именно в этом смысл игры.

Времени много надо?

А что такое время жизни Земли для существ, способных передвигаться на субсветовых скоростях, а то и быстрее.

Сложно?

А что это такое для тех, кто способен делать то, о чем мы не можем даже помыслить?

Играющим, наверное, особенно интересно наблюдать за фигурками, обменивающимися между собой информацией о том, что они и являются верхом вселенского совершенства.

Да, в игре этой может найтись место и для зеленых человечков, НЛО и прочих «наворотов».

 

У экономики есть особая роль в достижении стабилизации общественного развития. Она способствует этому уже самим фактом своего существования. Как это не покажется неожиданным, но экономика имеет некую сакральную функцию.

Роль ученых-экономистов в современном мире, в чем-то сродни роли шаманов в первобытном стаде, египетских жрецов, средневековых предсказателей, астрологов и алхимиков, подвизавшихся при дворах коронованных особ. Их основное назначение было не в том, что бы приносить практическую пользу - они были общепризнанным атрибутами власти. И сегодня абсолютное большинство жителей Земли даже примерно не представляет, чем заняты те, кто исследует проблемы экономики на государственном уровне. Но то, что такие специалисты реально существуют, их достижения действительно доводятся до сведения сильных мира сего, постоянно признаются на высших уровнях власти, и то, что им периодически присуждаются Нобелевские премии, говорит обывателю: глобальные проблемы экономики находятся под контролем.

Это обнадеживает и рядового гражданина, и финансового воротилу.

И эта функция экономики общественно полезна.

 

Экономист в чем-то подобен самому опытному моряку в команде корабля, постоянно плывущего в ещё неоткрытых морях. Правда, встретившись с новым, еще неизведанным препятствием экономист, как правило, не тонет, а лишь фиксирует его. Если капитан последователен в применении информации, получаемой от экономиста, то следующую пробоину корабль получит по другой, ранее неизвестной экономисту причине.

Встречающиеся на пути корабля препятствия - это не только водовороты и скалы. Они могут быть и в технологии управления кораблем. Моряк-экономист знает, что при этом ветре постановка прямых парусов грозит крушением, а к реям не крепятся косые паруса.

Корабль с экономистом на борту одновременно и плывет, и строится. И все его знания нужно добывать заново при смене такелажа, а это происходит постоянно.

Мы понимаем, что качество экономических прогнозов имеет естественные, заданные природой ограничения. Нам не только не удается надежно предвидеть, но и вредно досконально знать наше будущее. В таком случае возникает вопрос – зачем общество тратит свои далеко небезграничные ресурсы на прогнозирование?

Ответ на этот вопрос далеко не прост.

Прогнозирование в финансово-хозяйственной сфере призвано играть роль золотого петушка из известной сказки А.С.Пушкина, предупреждавшего о приближении опасности.

Кроме того, плохой прогноз много лучше, чем отсутствие прогноза. Экономический прогноз позволяет управлению выстроить финансово-хозяйственную систему целиком и каждую её часть в определенном приближении к равновесному состоянию.

В аспекте прогнозирования экономика в определенной степени подобна сейсмологии. Сейсмология сегодня находится на таком уровне развития, при котором она не в состоянии предупредить людей о точном времени и конкретном месте предстоящего землетрясения. Но она уже способна выделить зоны их максимальной вероятности и предложить информацию, перерабатываемую в нормативы для строительства сейсмостойких зданий в этих районах. Но уровень неопределенности, с которым сталкивается сегодня сейсмология, на порядок порядков ниже, чем у экономики. Поэтому мы более беззащитны перед экономическими катаклизмами, чем перед стихийными разрушительными природными явлениями.

 

В практике деятельности миллионов хозяйствующих субъектов не применяется результаты экономических исследований. Их «внутренняя кухня» управления разительно отличается от того, что по этому поводу написано в толстых книгах или говорится с университетских кафедр. Но руководители предприятий рассматривают реальный факт их производственной деятельности в качестве уникального случая, а не как элемент общей рассогласованности экономической теории и хозяйственной практики. Они предполагают, что есть иные места, где экономические научные разработки, неприемлемые для них, все-таки реально применяются и работают. Они энергично ищут эти заветные уголки... и не находят.

Надо очень много знать и иметь уровень независимости, успешности и смелости основателя американского гиганта розничной торговли, крупнейшей в мире сети гипермаркетов Wal-Markt Сэма Уолтона, чтобы заявить: «Мне наплевать на то, что мы живем не по чьим-то там теоретическим прожектам относительно того, что нам следует делать и чем заниматься. Это не имеет ровным счетом никакого значения».

 

Среди множества классификаций наук наиболее применимыми и убедительными являются те, которые производят их деление на естественные и гуманитарные. А раз существует деление, то неизбежно существует и система приоритетов.

Экономика считается наукой гуманитарной.

В молодости мне довелось несколько лет проработать в ОИЯИ – Объединенном Институте ядерных исследований, в Дубне на Волге. Работа в этом научном центре позволила сопоставить и сравнить предмет моих исследований – фундаментальную науку, физику атомного ядра, со сферой моих профессиональных интересов – экономикой (более конкретно – экономикой науки).

Очень обидно звучала шутка находившихся в те времена в зените всеобщего народного восхищения физиков по поводу классификации наук. Все науки – острили они – делятся на естественные и противоестественные. Конечно, эта шутка сегодня звучит менее остро, поскольку в те времена в противоестественные науки попадали и марксистско-ленинская философия, и политическая экономия социализма, и история коммунистической партии Советского Союза. Но туда же попадала и моя любимая экономика. Вот это и было обидно.

Сегодня обиды нет, более того, сейчас я склонен согласиться с этим делением. Если идентифицировать физику как науку, то следует признать, что экономика ею не является.

Или наоборот.

Побудительным мотивом развития естественных наук является человеческое любопытство, подкрепляемое практической полезностью получаемых ими результатов.

Стимулом к развитию наук о жизни общества является жгучая, всё опережающая забота человечества о собственном выживании. Прямая полезность получаемых этими науками результатов, как минимум, спорна. Но общество осознает, скорее на интуитивном уровне, необходимость поддержания этого направления деятельности, поскольку оно оценивает его результаты как элемент защиты от постоянно наступающего на него хаоса.

 

В 1958 году живший в Англии австралийский, экономист А.Филлипс опубликовал статью в журнале «Economica», в которой он сообщил об открытой им обратной связи между динамиками инфляции и безработицы. В своих выводах А.Филлипс опирался на статистические данные по Великобритании почти за целое столетие, с 1861 по 1957 год. Позднее его выводы были подтверждены американскими авторами П. Самуэльсоном и Р.Солоу. Ими же было сформировано представление о наступлении «золотого века» экономики, поскольку представлялось весьма заманчивым использование выявленной «закономерности» в формировании государственной денежно-финансовой политики.

И время не заставило долго ждать прихода политика, отважившегося применить это научное достижение в практике. Таким политиком оказался президент США Р.Никсон, администрация которого с 1969 года ужесточила налоговую и финансовую политику, ориентируясь на достигнутую сверхзанятость. Результат, полученный уже к 1971 году, превзошел все самые смелые ожидания. Страна вошла в состояние стагфляции, т.е. спад экономической активности сопровождался инфляцией.

Президент Никсон добровольно оставил свой пост, правда, позднее и по другим обстоятельствам. Но как знать, мог ли он, подобно президенту Б.Клинтону, побороться за свое кресло, если был бы более критичен в отношении рекомендаций своих искренне заблуждавшихся экономических советников.

Сегодня когда-то найденная А. Филлипсом тенденция исчезла. Связь между безработицей и инфляцией описывается в таких терминах, как «непредвиденная инфляция», график связи этих величин из понятной кривой трансформировался в некую спираль. Сегодня никто уже не предлагает использовать кривую Филлипса в практике формирования экономической политики. Но данный случай не возведен в ранг знаковых событий. Поэтому можно смело прогнозировать возобновление попыток «порулить» обществом, исходя из пролонгации случайно обнаруженной связи двух (трех, четырех…) показателей, в наивной надежде на то, что миллиарды иных факторов на это время добровольно и полностью заморозят свое влияние на конечный результат.

Мерцающие тенденции – это ловушка, губящая репутации экономистов, подвизающихся на ниве прогноза.

Самым древним трудом по экономике считается произведение греческого мыслителя Ксенофонта «Домострой». Это сборник наставлений приводящих, по мнению автора, к процветанию хозяйства.

Среди прочих разделов я нашел здесь и такой:

"Отучение жены от косметических средств и приучение к укреплению тела заботами о хозяйстве".

Актуально?

 

На Украине снова заговорили о Майдане

Выбор Украины определили представители «думающего» класса.

О чем думает этот класс?

Если отбросить розовые сопли, то останется главное - о собственных интересах.

Несомненно, сегодня украинской интеллигенции находиться в отрыве от России максимально комфортно. Этот комфорт определяется прямым, без оглядки на Москву выходом в мир и теми огромными, отсутствовавшими до 90-х годов, но уже открывшимися возможностями.

Да, трудно спорить с тем, что страна не состоялась, как стабильное и эффективное государство. Но, украинский интеллигент богатеет думкой о том, что, во-первых, еще не вечер, а, во-вторых, в скопище европейских стран появилось отдельное место, которое никто занять не может – это место Украины. Оно дает право на многое: представляете, сколько вариантов участия в международных событиях всех уровней и направлений открылось украинской интеллектуальной элите после развала СССР. И всем этим рискнуть? Да, никогда! Ни в жизнь!. (Хотел написать «Да ни за какие деньги!» - но спохватился и не написал).

Украинская интеллигенция видит в сближении с Россией огромные риски потери своего, хоть и не большого, но уже сложившегося и заявленного миру потенциала.

Другая проблема связана с тем, что украинский бизнес панически боится российского.

Кто-то спросит: «А какая разница с европейским?»

Если вы подумали, что в чистоте и прозрачности приемов конкурентной борьбы, то вы ошибаетесь.

Украинским промышленникам нечего противопоставить денежным мешкам с востока, имеющим с ними одну ментальность.

Что касается европейского бизнеса, то Украина еще не успела ощутить всю мощь его “оздоравливающего” начала. Немецкий (и иже с ним) поход специфичен. Они не отжимают. Они уничтожают. Происходит процесс приведения восточноевропейских стран, вошедших в орбиту ЕС, к общему знаменателю: забирается все экспортноценное, население нагружается потребительскими кредитами, создается временная иллюзия роста достатка и затем переход в стадию деградации. Все остальное – под нож. Болгария, к примеру, уже ободрана до белой кости. Очередь за Украиной.

Еще одна жгучая проблема Украины заключается в том, что коррупционная составляющая в ней максимальна, даже на фоне пораженной этим же злом, России.

Здесь кроется какая-то особая загадка, уходящая корнями в ментальность жителей этой части бывшего СССР.

Особенностью Украины, сотканной из территорий, ранее принадлежащим иным странам, никогда в своей короткой самостийной истории, не имевшей сильной властной вертикали является ее разделение не только по национальному и языковому признакам. Это проявляется в максимальной децентрализации коррупционных проявлений. Любая власть на Украине воспринимается ее населением, как проходящая, временная. В связи с этим никто не играет “в долгую”. Поэтому в стране царит коррупционная вакханалия: берут все, кто может, все, что возможно.

«Революция», свершенная руками малосведущих пришельцев из западных областей, на деньги «обиженных» Януковичем олигархов, облагороженная националистическими мечтами киевской интеллигенции – не окончилась. Внутреннее равновесие не складывается.

У этого процесса не видно конца, поэтому Майдан на Украине и форма, и цель, и результат.

 

Забавно, но практически все живущие на этой планете считают себя ратниками сил добра. Поголовным опросом жителей Земли мы можем легко определить, что Зла, как такового, вообще не существует. Есть только Добро. Правда, при этом добро номер один постоянно воюет с добром, как не покажется это кому-то странным, тоже с первым номером.

К конечной схватке готовы обе стороны, совершенно одинаково влекомые к битве искренним желанием утвердить все хорошее и уничтожить все плохое.

Да, интересно, чем дело кончится?

 

Вы не обратили внимание, что “осовременивание” балета проявляется в смене доминанты хореографической пластики?

Посмотрите.

Классический балет развился до своих сиявших в России высот, перейдя от изначальной демонстрации чередующихся красивых поз к реализации девиза «Эксельсиор» - Все выше! Можно даже добавить: вперед и выше!

Поддержки, прыжки, вращения…

Все это оказалось сброшено с корабля современности.

В модерновом балете фуэте смотрелось бы так же органично, как на корове седло.

Итак, раньше балет стремился вверх.

Но достигнув высот начал устаревать, превращаться в архаику (что есть, то есть) и в целях своего осовременивания стал сползать вниз.

Основные позиции современно балетного танца находятся двумя, а то и тремя этажами ниже. Трудно не заметить, что балет-nouveau много заимствовал у гимнастики в части вольных упражнений, удобрив их приемами взятыми из акробатики.

А главным его элементом стали потягушки и перетекания сплетенных тел.

И все это внизу, все ближе и ближе к полу…

Сверху, с галерки рисунок виден хорошо. Из партера – хуже.

А по мне так лучше вообще этого не видеть.

 

В рядах патриотической общественности довольно часто слышатся упреки в адрес Путина на его попустительство по отношению к «оборзевшим» либералам. Естественно, что у либеральной общественности противоположное мнение.

Надо полагать, что достаточно вольготное и безбедное проживание на российских просторах оппозиционеров отражает снизошедшую на режим мудрость.

Власть наконец-то поняла, что оппозиция неистребима. Искоренять ее – себе дороже. Вся история России и, особенно близкий нам по времени, ее сталинский период наглядно демонстрируют, что попытки стерилизовать общество, избавиться от самоорганизовывающегося идеологического инакомыслия бесперспективны.

Стерильных общественных систем не бывает.

Ныне стало понятно, что самопроизвольно спрессовывающееся под давлением власти инакомыслие превращается в интеллектуальное лакомство: для кого-то по содержанию, а кому-то по факту уникальности и малодоступности. Приобщиться к запретному плоду стремится не только страдающий от осознания бесперспективности своего существования маргинал, но и часть элиты, демонстрирующей себе же свою интеллектуальную раскованность и разносторонность.

Все это мы в полной мере наблюдали во времена СССР.

Но пределы-то должны быть.

 

Знающий историю согласится с тем, что всегда, во все времена и у всех народов раздавались всхлипы, охи и вздохи по поводу падения нравов.

Да, это правда.

Мораль субстанция подвижная. Сегодняшних барышень, с выставленными для всеобщего обозрения задами и пупами, обрамленными тату и пронизанными заклепками, толпа растерзала бы еще лет сорок тому назад.

Но есть проблема посерьезней.

Человечество открыло ящик Пандоры: практически каждому «двуногому безрогому» дан способ оповестить окружающих о содержании его внутреннего мира. За самое яркое отражение максимально гадкого нутра дается переходящий приз – вселенская известность. Но при этом автор не обязан выходить из тени анонима. Все эти условия, собранные вместе, сносят мораль напрочь. Она еще кое-где, кое-как держится только в силу недоразвитости сетей Интернета и реликтовых остатков традиционного воспитания.

Но этого надолго не хватит.

Обратите внимание, я пишу не о данности – что есть, то есть. Подумайте о тенденции. Куда мы идем или куда нас несёт?

Мы баланс не потеряли?

Чем это грозит?

Общество скрепляют мораль и власть.

Власть всегда и везде аморальна. Мораль безвластна. И только в связке они бетон. Никакая власть, не защитит общество от гуннов скверны, сметающих основы нравственности в своем неограниченном стремлении к сиюминутной, односекундной славе.

Но что хлынет в нас, во что мы превратимся, когда падут последние устои морали? Кто-то это знает?

Господь неоднократно порывался свести в ноль созданное им творение.

И надо сказать, что, даже в случае Содома и Гоморры, у него не было для этого столь весомых оснований

 

Следует осознать, что противопоставление свободы и несвободы – ложная идея.

Ничем не ограниченной свободе личности противостоит сохранение общества, его жизненных устоев. Практика показывает, что обогащение либерала-эгоиста свободой - а это возможность для полной реализации его эгоистических устремлений - происходит через деформацию системы патернализма. Противоречие неразрешимо, но в нынешних реалиях либерал побеждает, добывая в этом процессе положительные эмоции себе и деградацию всем.

Надо понять, что несмотря на то, что явления, подобные разгулу ЛГБТ, могут быть крому-то глубоко ненавистны, но с позиций объективного анализа, они представляют собой закономерные проявления принятого (по умолчанию всех несогласных) направления развития христианской части цивилизации.

Конечно, конквистадоры майя не нравились. Но объективно немногочисленные пришельцы были прогрессивней. Поэтому победили они.

Мы можем понимать, что прогресс ЛБГТ это путь в никуда, к распаду. Но эта констатация ничего не меняет. Наметился тренд. ЛБГТ в нём. А хранители традиционных иудо-христианских ценностей оказались на периферии или вне его. Поэтому малая часть приверженцев девиантного сексуального поведения агрессивно диктует правила подавляющему большинству.

Сложившаяся ситуация стала подобна описанной К.И. Чуковским в «Тараканище».

Вся разница в том, что к нам не прилетит маленький комарик и в его руке не будет гореть фонарик. Нас извне никто не защитит. Мы все пройдём этот путь до самого конца.

Такой конец никому не понравится, но это наш выбор. Мы стали достойны его своим действием или бездействием.

 

Хорошо помню американские обвинения в том, что Россия вмешалась в ход президентских выборов 2016 года.

Путин несколько раз, в разных аудиториях и по разным поводам обращался к этому вопросу. Позиция его была такой: чего вы, американцы, привязались к тому, что кто-то влез в серверы Демократической партии США? Посмотрите, что там вскрылось! Хиллари Клинтон и руководство партии мошенническим путем, нагло выпнули из гонки за президентское кресло своего однопартийца Берни Сандерса.

Но, ни самому Сандерсу, ни обманутым демократам, ни республиканцам это было не интересно. Совсем, ничуть, абсолютно.

А вот факт получения доступа к этой информации вызвал огромный международный скандал, России это поминают и сегодня, даже нагружая ее все новыми и новыми санкциями уже совсем по другим поводам.

С позиции Путина (да, и не только его) такое поведение абсолютно не логично.

Но логика в данном случае совсем другая. Нам не известная и по всей видимости недоступная.

Суть в том, что в мире есть Центр - сияющий град на холме, там стоит великолепный шатер. Называется «Демократия».

Любоваться и восхищаться издалека этом шедевром можно. Подходить близко (помните о иностранных наблюдателях за американскими выборами - приблизятся, посадят?) – нельзя. А уж заглядывать за полог – более, чем нельзя.

Это невозможно также, как попытка неверного прикоснуться к Чёрному камню в Мекке.

Эта недоступность существа американской демократии и есть пример того, что мы не можем осознать, а если и понимаем, то не в силах принять.

Путин, как, впрочем, и все наше общество, заблуждается в главном. И он, и мы считаем, что американцы воспринимают нас, как людей. А они считают нас человекоподобными существами. Степень подобия большая, но сути это не меняет.

Это относится ко всем.

Оппозиция наша, прекраснолицая предполагает, что она семимильными шагами вступает в правильную цивилизацию.

Нет. Не вступает. Наши рукопожатные воспринимаются американцами и англичанами, как особи выделяющиеся из стада, чуть более остальных способные, поддающиеся тренировке, но и это только подобия человекообразных существ. Но не более того. Сколько лет русской эмиграции в США? И где в этом плавильном котле всплыли русские представители американской элиты? Ни одного русского по происхождению нет и не было ни в одной американской администрации. Китаец есть. Русских – нет.

Взгляд на русских в США мало чем по сути своей отличается от отношения к неграм. Внешне все более-менее, но если присмотреться…

Однако с иллюзией потенциального равноправного сотрудничества между РФ и США расстаться видимо невозможно.

Даже сейчас.

 

Это вечное, доставшееся нам от царя Соломона: "Все проходит".

Да, в этом мире все меняется и человеческие чувства тоже. От них остаются… названия. Это заблуждает нас по поводу сути.

Когда вы утверждаете, что голодны, то, испытываемое вами сегодняшнее чувство совсем не то, что ощущал ваш далекий предок. Не знаем мы, точнее – напрочь забыли, что такое голод. И слава Богу.

Но и с любовью что-то подобное происходит.

Сегодня это чувство совсем иного свойства, у него только название сохранилось старое - «любовь».

Шекспир, Толстой и Пушкин описывали другую любовь.

Любовь была задумана Природой, как оружие двойного назначения. Она является поводом к усиленному генерированию эмоциональной энергии, но она же - индикатор, позволяющий нам отбирать себе пару, с которой можно создать здоровое потомство. В начале эти свойства всегда были вместе. Не было в любви одного без другого.

Первой эту связь разорвала элита. Она стала наслаждаться свободной от возможных последствий и обязательств любовью, превратив ее в одну из форм рафинированного удовольствия.

Ныне такое удовольствие стало доступно всем. Любовь людская превратилась в впечатление. Впечатление, это – стертое, смазанное, замызганное чувство.

Но любовь еще совсем недавно была. Некоторые её даже помнят.

Сегодня никто не сможет окунуться в те мегадалекие ощущения. Для ныне живущих они невозможны, как недоступны нам эмоции мамонтов.

Человеческие чувства подобной силы исчезли, их нет, или почти нет…

Да и откуда взяться этому, клинящему глотку спазму, рожденному пусть и жданным, но всё равно – случайным, до боли в груди взрывным открытием реальности бытия, если сегодня новорожденный видит жопу какой-нибудь дивы на экране ТВ, еще до того, как поймет, что сосет он грудь своей матери.

С какой легкостью мы играем этим словом – «люблю». Мать – люблю. Ребенка – люблю. Люблю плавать, путешествовать, спать, одеваться… Женщину свою люблю. Женщину чужую? Тоже люблю. И свинину люблю, люблю даже больше, чем говядину.

А ведь, если посмотреть на всё это разнообразие любви и подумать, то получается, что человек, на самом-то деле, любит только себя. И уже потом и потому он любит все, что потакает ему, продолжает его, охраняет, оберегает и поддерживает его жизненные устои и привычки.

Да, конечно, любовь – это восторг и радость, трепет от блаженства. Но от блаженства обладания тем, что ласкает и греет наши души и тела.

Человек-эгоист – символ нашего времени - согласен быть любимым.

Но не любить.

 

 

Интересно представить сколько денег и времени потрачено на обучение успеху.

И что? Где он, успех?

Почему нет формулы успеха?

Ответ на этот вопрос вообще-то довольно прост.

Совершенно ясно, что поголовно все не могут быть успешными.

И хотя успех количественно измерить трудно, но интуитивно мы понимаем, что он - величина относительная. Мы успешны или не успешны по отношению к кому-то. Кто-то более или менее успешен, чем я, чем он, чем вы.

И даже среди тех, кто получил одно образование, судьба выделяет самых успешных и отмечает неудачников.

Чем это будет определено?

Мой опыт подсказывает - жизненный успех зависит от трех важнейших обстоятельств: судьбы, работоспособности и степени ваших творческих способностей.

Судьба – несомненно, фактор самый весомый, хотя и творческие способности бывают далеко не бесполезны.

Трудолюбие? Не помешает. Но одно оно ничего не решает.

Давно замечено: "Жизнь нашу можно удобно сравнивать со своенравною рекою, на поверхности которой плавает челн, иногда укачиваемый тихоструйною волною, нередко же задержанный в своем движении мелью и разбиваемый о подводный камень. — Нужно ли упоминать, что сей утлый челн на рынке скоропреходящего времени есть не кто иной, как сам человек? " Это сказал Козьма Прутков. (Успешный, однако, в свое время был проект).

 

Интеллигент, существо распространённое, обитает в основном в городских агломерациях русской равнины и представлено в природе двумя основными видами: технический и гуманитарный.

Все определяет род занятий, он оказывает основное влияние на суть интеллигентского естества.

Если в точных науках и технике, какие-никакие критерии истинности и правильности содеянного существуют, то в сфере формирования новых заблуждений ничего похожего нет и быть не может. Поэтому обществоведы соревнуются не в строгости и качестве доказательств своих построений-измышлизмов, а в формах их преподнесения публике, которые включают разнообразнейшие методы охаивания и шельмования конкурентов. Нельзя сказать, что научно-техническая интеллигенция полностью лишена этой прелести. Напротив, искрометная склока – отличительный признак любого интеллигентного профессионального сообщества. Но в технике, все же все много строже: если в предложенном тобою расчете оппонентом обнаружена ошибка, то замазать ее изречениями, надерганными из Аристотеля, Маркса и Гегеля не получится. А в другом углу – получается. И хорошо иногда выходит.

Крайне интересно наблюдать за отношениями, в которые вступают между собой и представители естественно-технических занятий – с одной стороны, и гуманитарии - с другой.

Со временем, исписавшись и полностью исчерпав себя в естествознании, интеллигент - физик/химик обращает свое время и силы на обществоведение. При этом он не затрудняет себя прохождением начальных ступеней обучения (подумаешь – не бином Ньютона), а прямо вступает в фазу формирования непререкаемых истин.

Разница между технарем, подвизающимся на ниве обществоведения и скажем - профессиональным философом, состоит в том, что первый исходит из всеобщности действия законов физики, а второй знает, что применительно к миру людей, это не так.

А как на самом деле все в гуманитарной сфере устроено не знают ни тот, ни другой. Но это не влияет на устоявшуюся форму общения на научных посиделках. Здесь действует простой принцип: говори громче и тебя услышат.

Мне понравилось заявление, недавно прозвучавшее в ходе обсуждения очередной нетленной обществоведческой теории: «Поскольку, всем ясно, что друг друга мы переубедить не сможем, то предлагаю сразу перейти к взаимным оскорблениям».

Ну, так что? Начнем?

 

У адептов перехода к плановой экономике идея возродить Госплан - дежурный вариант.

Но создавать будем Госплан уже хороший, правильный, умный и инновационный.

Здесь кроется ловушка и она двойная.

Во-первых, невозможно разработать реальный план развития экономики любой страны. И дело здесь даже не в сложности задачи, а в таком явлении, как рефлексия: действующие хозяйственные субъекты, получив информацию о плановых параметрах, мгновенно ориентируются, пытаясь приспособиться к новым обстоятельствам и, как следствие, меняют свое хозяйственное поведение, тем самым, в корне разрушая расчетную базу принятого плана.

Во-вторых. Если план не директивный, то тогда это индикатив, такое есть практически везде, и он никого ни к чему не обязывает.

Но если план жесткий, действующий вкупе с системой реального наказания за невыполнение, то в этом случае, возникает рецидив советской экономики. В ней каждый руководитель предприятия стремился обеспечить всеми правдами и неправдами минимально возможное спускаемое ему задание, при максимальном обеспечении всеми видами ресурсов. Это биологически оправданная борьба за личное выживание воленс-ноленс в советские времена приводила (и неизбежно приведет!) к формированию океанов дефицита и Эверестов неликвидов.

 

Суть проблемы в том, что либеральная экономика развивается более-менее естественным путем, а патерналистская/социалистическая создавалась искусственно: по задумкам и лекалам людей, не имевших на это, строго говоря, никаких оснований, кроме собственных иллюзорных представлений.

Для тех, кто против моих довод предлагаю задуматься, как в условиях отсутствия рынка цены на продукцию определять собираетесь? Если «себестоимость плюс прибыль по нормативу рентабельности», то это проходили. Не работает.

 

 

Есть среди нас и те, кто предполагают, что Россия, встав на социалистический путь развития повторит китайский опыт, приведший эту страну к сегодняшнему уровню расцвета и могущества.

Хочу разочаровать – не повторит.

Не получится это потому, что нет в современной России условий, комбинация которых обеспечила уникальный по масштабам и продолжительности китайский экономический рывок.

Нет у нас хуацяо – огромной и богатой диаспоры, лояльной своей исторической родине.

Нет у России и анклавов, способных обеспечить материковую часть финансами, компетенциями и технологиями, коими у Китая были и есть Гонконг, Тайвань и Макао.

Не располагаем мы практически бездонным, крайне дешевым, не «избалованным» социальными гарантиями, трудовым потенциалом.

Можно еще поперечислять кое-что по мелочам, но главное в том, что в страну, единственную в мире, способную дать ракетно-ядерный окорот мировому гегемону, он, безусловно, не позволит вкладывать какие-либо серьезные средства.

Более того, знай, политическая элита США, в начале 80-х годов прошлого века, что ударное финансирование развития Китая создаст сильного врага не СССР, а Соединенным Штатам, не допустила бы она этого. Сие оказалось гигантской ошибкой Америки. Она её поняла и уже не повторит.

 

Претензии тех, кто уверен в том, что максимум максиморум России, это роль сырьевого придатка, а место ее на задах, успокоенной нашей покорностью, Европы, простираются до того, что русская культура способна состояться и развиваться только пропитываясь европейскими ценностями.

А ведь это совсем не так.

Видеть и знать? Да.

Следовать и копировать? Нет.

Не случайно: наше все – Пушкин есть комбинация самого невероятного: африканского происхождения и русского воспитания. Что было бы, реализуйся желание Жуковского (считавшего, что скверное образование давал "убийственный лицей"), отправить его учиться в Геттинген?

Получили бы, возможно, еще одного Герцена.

Но где в наших с вами мыслях Герцен, где Чаадаев...? И где Пушкин? Именно патриотизм Пушкина есть основа той роли, которую он сыграл в судьбе России. Он создал нашу культуру. Она наша: не пронемецкая, не полуанглийская, не псевдофранцузская... она - русская.

Нравится это кому-то или нет - мне безразлично - но Россия в этом мире была и остается совершенно самостоятельной силой. Величина ее со временем может изменяться, но она всегда есть, и с ней - хотите, не хотите - приходится считаться.

Да будет так.

Et nunc, et semper, et in saecula saeculorum.

 

Сегодняшнее отношение либералов к русскому православию, есть проявление антипатии, естественным образом, испытываемой к врагу. Русская церковь в холодной (пока еще) гражданской войне не встала в ряды ярых противников действующей власти и посему получает, как сейчас говорят «по полной программе».

В России все и всегда происходит ярко и даже гротесково. Но и в мире отношение к церкви и религии переживает очевидный кризис.

Невооруженным взглядом видно, что роль религии в большинстве стран, называющих себя «развитыми», постепенно исчезает. Ей все чаще отводится место на периферии общественных отношений.

Прошли времена, когда владыки земные просили благословения у наместников Бога. Сегодня иные времена и нравы иные. Религию целенаправленно уничтожают, поскольку ее постулаты пришли в явное, яркое и ярое противоречие с интересами самовлюбленного человека, поставившего свои права и интересы выше всего в этом подлунном мире.

Но обратившись к истории цивилизации, мы понимаем, что она стоит на трех китах. Существует лишь три скрепы, пронизывающих всю толщу человеческой истории: наука, искусство и религия. При этом, религия – мать и науки, и искусства.

Человечество меняется, и наивно было бы утверждать, что «все, что ни делается – все к лучшему». Отнюдь. Не факт.

Место в общественном сознании освобождаемое от религии замещается скверной. И этому процессу противопоставить нечего: добро, источаемое людьми, предполагает служение или, по крайней мере, налагает на человека некие ограничения. Раньше они в комплексе назывались моралью и нравственностью. Сегодня и то, и другое тихо гниют. Первый симптом: исчезло понятие стыда.

И по этому поводу бессмысленно стенать и причитать: так и должно было быть: человек стал сам собой, только осознав свою самоценность и возлюбив себя. Это был первый толчок, направивший Homo sapiens по пути, который мы пройдем до самого нашего конца.

В этом конце религии в нашем, сегодняшнем понимании не будет вообще.

 

В предположении о возможности реставрации социализма в новом, распрекрасном качестве, некоторые адепты этого направления полагаются на существование разработанной классиками марксизма-ленинизма глубоко научной системы управления экономикой общества.

Их надо разочаровать.

Нет такой научной основы.

И ненаучной основы тоже нет.

История появления в XX веке того, что в СССР было названо «социализмом», явилась, как это не покажется парадоксальным, опровержением теоретических построений Карла Маркса. Классик настаивал на естественном характере перехода от изжившего себя капитализма к новому, более прогрессивному общественному строю. Это, по его глубочайшему убеждению, должно было сначала внутренне созреть, а потом и закономерно случиться в наиболее развитых странах мира – Британии, США… Но никак ни в отсталой, не прошедшей даже начальных этапов развития капитализма, России.

На практике получилось иное.

Был ли социализм в СССР – вопрос спорный.

Бесспорно одно, классики марксизма не предлагали никаких рецептов построения социалистической экономики. То, что случилось в Советском Союзе, было результатом полнейшей импровизации. С закономерным результатом в итоге.

 

Вспомним шестое доказательство Канта, оно основывается на сущностном единстве человеческой свободы и Бога.

Признавая свободу, мы признаем силу, стоящую над необходимостью. Необходимость есть иное название принципа причинно-следственных связей. Все имеет причину. У всего есть следствие.

Вне этих тенёт только Бог. Только он выше необходимости.

Бог даровал нам не обременённую причиной свободу. Здесь важно то, что в данном случае признается существование феномена, выпадающего из сети причинно- следственных связей: человеческая свобода по Канту не вытекает не из чего. Она дана нам Богом, и она есть.

Ну, да ладно, Бог с ним, с Богом.

Если его нет, то и в этом случае проблема начала всего сущего в мироздании все равно остается.

Что было до Большого взрыва? Никто не знает. Но мы все понимаем, что что-то было! Должно было быть. Что-то ведь взорвалось.

И это «что-то» не имеет источника и начала, оно вечно.

Для субстанций, существующих вечно, времени нет. Но и тогда, в безграничном безвременье – всегда - была та основа, которая сформировала мироздание, сейчас содержащее в себе нас. Именно тут, на слове «всегда» параллельные прямые атеизма и религии должны пересечься.

Но на этом признании ничего не заканчивается. Легче не становится.

Итак, всегда была некая субстанция, которая могла полностью или частично менять свою форму. И в данном случае абсолютно не важно качественное содержание этой формы: материальное, идеальное или либо иное, нам не ведомое. Важно то, что изменения были и продолжаются, но у них не было и не могло быть начала. Как нет и конца.

Мой мозг (возможно, что и ваш) еще может смириться с существованием вечного неопределяемого «чего-то». Но ведь получается, что есть еще и никем не заданный, ничем не сформированный, ни от чего не зависящий, ни из чего не вытекающий абсолютно беспричинный импульс. Его тоже никто не создавал, но он реально есть, поскольку мир меняется. Остается признать, что импульс движения/эволюции тоже существовал всегда.

Если нет начала, то нет и конца.

Забавно. Однако.

 

Суть происходящего с нами сегодня будет яснее, если вспомнить самый гениальный мультфильм всех времен и народов: «Дудочка и кувшинчик».

В мультике дедушка – грибок, предлагает девочке поменять ее кувшинчик на дудочку, игра на которой делает видимыми ягодки в лесу. Ягоды становятся очень доступны, а вот собирать их не во что. И бьется бедная девочка, ищет выход, меняя кувшинчик на дудочку и обратно… Хочет она, сердечная, обладать сразу и тем и другим. А не получается. Нельзя. И здесь, в мультике, и всегда, и везде, в жизни: или…, или…

Великая, глобальная проблема.

И у нас она же.

Владели мы кувшинчиком с бесплатным образованием, здравоохранением и примерным равенством в нищете. Променяли его на дудочку, сделавшую нам доступными и изобильные полки супермаркетов, и джинсы, и жвачку до изжоги, и заграничные поездки… Но вместе с этим богатством, принесла нам дудочка и мироедов – олигархов, коррупцию размеров огромных, вопиющее неравенство, разгул бандитизма….

Не надо нам этого, не хотим мы ощущать на себе гнет капиталистический.

А хотим мы быть сытыми и красиво одетыми, пользоваться при этом всеми благами социального государства и безмятежно, безбоязненно, как лет этак сорок тому назад, гулять по ночам. А еще нам хочется ощущать свою истинную человеческую значимость, зависящую не от толщины папиного кошелька, а от достигнутого собственным трудом результата. И еще любви нам надо большой, чистой - не продажной.

Да, самое главное, справедливости и равенства мы хотим. Очень.

Но от дефицита и очередей с номерками, написанными химическим карандашом на ладошках, мы отвыкли.

От девочки из мультфильма, мы, народ российский, не сильно отличаемся: сначала шарахнулись всей толпой к дудочке, а теперь, испробовав все прелести нового порядка, не прочь вернуть кувшинчик.

Ну и что с того, что разбили мы его вдребезги?

Ничего. Новый слепим. Лучше прежнего.

А кто сказал, что лучше получится кувшинчик-то?

 

Общество, со всеми его важнейшими институтами образовалось и многими веками развивалось в условиях незыблемости формы демографической структуры. Испокон веку, постоянно росли и численность населения, и количество трудоспособных граждан. Современная система управления общественными процессами "впитала" в себя эти базовые условия, она была создана и отлажена применительно именно к ним. И сегодня управление все еще ориентировано на исчезающую форму демографического состояния - постоянный рост численности населения.

Немаловажно и то, что люди, осуществляющие в настоящее время управление хозяйственными системами на всех уровнях, в большинстве своем сохраняют стереотипы, полученные ими вместе с образованием и закрепленные переданным им опытом предшественников. В основе этих стереотипов лежит стабильное распределение приоритетов в комбинации элементов, определяющих содержание любой хозяйственной системы: "финансы, технология, труд" - труд на последнем месте.

Базовые демографические условия меняются медленно, но неуклонно и радикально, поэтому система управления всеми областями и сферами общественной жизни не может бесконечно долго сохраняться в своем прежнем качестве.

Отметим, что перерождение демографической структуры затрагивает не все, и даже не большинство стран мира. Но страны, в которых это явление происходит, оказывают на судьбы человечества сильное, если не сказать - определяющее влияние.

 

Екатерина Вторая была первой из русских владык, кто сознательно стремился к формированию в западном общественном мнении своего позитивного имиджа по принципу «не быть, а казаться».

В период достижения пика своей неограниченной власти и могущества Екатерина баловалась перепиской с корифеями европейского просвещения, вводя их, мягко говоря, в заблуждение по поводу существующего в России порядка вещей.

И надо признать, что ее сказки о просвещенном абсолютизме имели во Франции, большой успех.

Русский историк В.Ключевский отмечал, что в переписке императрицы с Вольтером «оба корреспондента не щадили комплиментов друг другу». Екатерине наверняка было приятно на фоне общей пресыщенности лестью окружающих, ощущать восхищение лучших умов Европы.

Правда, это не помешало Екатерине уничтожить изданные в России сочинения Вольтера, как только полыхнула Французская революция 1789 года.

Знала матушка императрица всему меру, потому и была Великой.

 

Пушкина мучила проблема: «Совместны ли гений и злодейство?»

Совместны. Только злодейство у гения должно быть ого-го какое могучее, иначе это не гениальный злодей, а так, мелкий пакостник.

Поставим вопрос по-другому: является ли гениальность (талантливость) индульгенцией от общественного осуждения за гадостные деяния?

Ответ однозначен – да, является.

И история всепрощенчества началась не с убийцы и гения Караваджо. И не закончится Романом Полански - самым титулованным педофилом и насильником прошлого века.

Тему гения и злодейства во всей широте ее цивилизованному миру подарили Моцарт и Сальери. Молва не простила Сальери даже несовершенного греха. Достаточного гения в нем для этого не оказалось.

Вообще-то взаимодействие личностей очень часто демонстрирует то поле, где рождается ненависть и потом, возможно, произрастает и злодейство.

Н.Мартынов, убивший на дуэли М.Лермонтова, говорил в старости, что если представился новый случай, то он бы сделал тоже самое. Его современник, секундант Лермонтова и симпатизирующий погибшему поэту А.И. Васильчиков писал «…Нельзя, однако, не сознаться, что это настроение его ума и чувств было невыносимо для людей, которых он избрал целью своих придирок и колкостей, без всякой видимой причины, а просто как предмет, над которым он изощрял свою наблюдательность». Именно за это и убил Лермонтова, оскорбленный им Мартынов.

Но не устроил общественность этот повод, оскорбляющий память гениального поэта. Поэтому виноватым оказался … царь. Этот вообще, ни разу не гений.

Кто помнит поэта Осипа Мандельштама?

Гений? Не знаю, время еще покажет, но талант, несомненный.

А как человек?

По признанию современников – гаденький. Воровал у хозяев, будучи в гостях, «принципиально» не отдавал долгов, заносчив, злобен…

Но талантлив. И это переворачивает его образ. Почитайте литературоведов – хоть икону с Мандельштама пиши.

Еще бы! Писал обличительные стихи про Сталина, «рябым» его называл. Это смелость? Читал он эти стихи всем знакомым с рефреном: «только тебе», а на самом деле всем, соединяя их в одну потенциальную расстрельную роту. Подлость?

Вопросы эти без ответов.

Талант, это еще и индульгенция.

Подлость, совершенная талантом, уже и не подлость, а так, яркий штрих в биографии. В книге Захара Прилепина «Есенин» такого много. Очень.

С этим ничего не поделаешь. Да и сделать с этим что-либо невозможно.

C'est la vie.

 

Кто такой гений?

Эйнштейн – гений? Каспаров – гений?

Пушкин, тот точно - гений.

А вы, мой друг, случаем, не гений?

Я сформулировал понятие «гений» так: талант, не затерявшийся в веках. Поэтому о том, кто из наших современников гений, а кто не дотянул, мы сможем узнать лет этак… через много.

Вот, взять к примеру Фридриха Энгельса. После смерти Карла Маркса его стали (по устоявшейся традиции) возносить на освободившийся пьедестал. Энгельс тогда сказал: «Маркс – гений, а мы, в лучшем случае – таланты».

Хорошо сказал. Мне лично, Энгельс нравится много больше, но история продемонстрировала, что гением в этой паре был все-таки Маркс.

 

 

Главная отличительная черта человека – эгоизм – приоритет личного самосохранения над изначально Природой заложенным в вас стремлением к выживанию всего вида. Эта метаморфоза много способствовала прогрессу в нашем развитии. Но не обошлось и без неизбежных потерь.

Для того, чтобы стать людьми, мы преодолели ограничения животного мира. И вместе с этим в основном потеряли арсенал примитивных эмоций.

Потери и приобретения почти незаметны. Но обратите внимание - окружая себя кошечками и собачками, мы наслаждаемся соприкосновением с уже потерянными, недоступными большинству из нас эмоциями – верностью, бескорыстием, преданностью…

Да, мы обманываем себя, окрашивая поведение животных в цвета людской морали, но мы делаем это потому, что видим в них то, что (как не разукрашивай), отсутствует у большинства из нас.

 

Нет человека, у которого не было бы линии, разделяющей все доступное его сознанию на две части: личное, дорогое, значимое и все остальное. У любого «перекати-поле», если в нем сохранилось что-то человеческое, забор, за которым скрывается его индивидуальность, обязательно есть.

Без огороженного личного пространства, человек – не человек.

Это все, в общем-то, достаточно понятно, более того, тривиально.

Не тривиально иное.

За нашим забором, в сокровенной части нашего сознания, действуют иные, «зазаборные» правила. В частности, там не действует или действует с существенными изъянами логика, нет места для объективности.

Представьте.

Матери демонстрируют материалы, изобличающие ее сына в совершении преступления. Она, прекрасно понимая смысл прочитанного, совершенно искренне говорит: «Не может этого быть!»

Это яркий пример. Но он характеризует наше отношение к любой информации, которую мы получаем. Наша оценка сильно зависит от того, попадает объект, в отношении которого мы узнаем что-либо новое, в нашу интимную - «зазаборную» часть или нет.

Мы совершенно по-разному оцениваем действия людей, в зависимости от того, соответствуют их речи и деяния нашим личным пристрастиям, или нет.

Если ты пишешь и говоришь слова, ласкающие «зазаборную» часть моего эго, то тебе надо очень постараться, что бы вызвать во мне отвращение к твоим поступкам. А твоему vis-à-vis стараться не надо – это ему обеспечено, еще до того, как он рот открыл.

К чему я все это?

Забор в сознании, разделяющий своих от чужих, есть причина нашей необъективности.

Необъективность, это - плохо.

Но это и естественно.

Необъективность демонстрирует ни что иное, как искренность.

Сложная это штука - человеческое сознание.

 

Есть такие сферы нашей жизни, которые постоянно привлекают общественное внимание, но более понятными от этого не становятся.

Это, безусловно, относится к нашим представлениям о счастье.

Одни считают, что для счастья необходимо, что бы тебя понимали, а другие, как Гюстав Флобер, исходят из того, что счастливыми могут быть только дураки, обладающие эгоизмом и хорошим здоровьем. У Цицерона было иное мнение. Для счастья – писал он - следует обладать классическими добродетелями: мужеством, умеренностью, разумом.

Вот и разберись.

Часто, если не сказать постоянно, страницы печатных изданий заполняют результаты социологических опросов на тему: "Счастливы ли вы?

Счастливы - отвечает большинство опрошенных во всех странах мира. И при этом, никого не смущает несоответствие, между условиями, которые реципиенты считают необходимыми для счастливой жизни и теми, в которых они реально живут. К примеру, большинство людей во всем мире уверены в том, что для счастья надо много денег. И что? Самыми счастливыми на планете по опросам социологов оказались жители островов Фиджи, здесь себя чувствуют счастливыми 89% жителей. И не беда, что они счастливы на 1 доллар в день.

Не в деньгах счастье?

Тогда в чем?

На самом деле, проблема наших представлений о счастливой жизни и ощущение счастья, это, как говорят – две большие разницы.

Человеку дано фантазировать на тему условий, которые существуют в придуманном им заповеднике полного счастья. Согласно этим мриям толстосумы на берегу ласкового моря, окруженные красавицами и многочисленной прислугой, бдительно следящей за чистотой золотых унитазов, представляют собой образец людей счастливых.

Но поинтересуйтесь у любого такого "счастливца", и вы узнаете, что уровень его личного счастья ничуть не выше того, в котором купается вечно полупьяный сантехник дядя Вася из соседнего подъезда.

Счастье, оно ведь разное.

Суперсчастье - это момент нахождения нашего ЭГО в экстремально положительной области эмоционального поля. Но существует еще и область экстремальных отрицательных переживаний, и перемещение эмоционального центра человека туда гарантирует ему ощущение огромного несчастья.

И вот то, что подавляющее большинство обывателей Земного шара почитают за образец сверхсчастья («много денег, женщин и машин»), для какого-нибудь Билла Гейтса – самая, что ни на есть обыденность. А Олег Дерипаска, потерявший в свое время 25 миллиардов из 30-ти – познал симптомы гигантского несчастья, поскольку его центр эмоциональных ощущений переместился (как теперь выяснилось - временно) в отрицательную область.

Житель глухой итальянской деревушки, выигравший в лотерею 150 млн. евро, в тот момент был, скорее всего, несказанно счастлив. Но что произошло с ним через некоторое время? Эйфория нечаянно обретенного сверхсчастья улетучилась Это закон жизни – человек не может долго находиться в состоянии эмоциональной экстремальности. Наползающее покрывало обыденности спасает и очень счастливого, и очень несчастного от разрушения психики.

А еще есть долговременное счастье. Оно складывается из наших каждодневных эмоциональных ощущений.

Возвращаясь к Гюставу Флоберу, замечу, что под видом глупости, столь, по мнению классика, необходимой людям для счастья, на самом деле выступает ограниченность познания реальной действительности. Тот, кто не знает иного, в обыденной жизни счастлив сущим.

Хорошее здоровье, тоже фактор счастья, поскольку определяет что эго здорового человека смещается к положительному полюсу эмоционального поля.

Наше ощущение места, занимаемого нашим ЭГО определяется индивидуальной оценкой места прохождения водораздела между положительными и отрицательными эмоциями. Понятно, что всё относительно, и поэтому для демаркации границы нам необходимы ориентиры. Ими становятся люди, оцениваемые общественным мнением, как счастливые или несчастные.

Непричастность к несчастным, создает иллюзию определенного душевного комфорта.

Почему хорошо продаются плохие новости? Потому, что они создают пусть и эфемерную, но основу для позитивной оценки эмоционального состояния их потребителей. Для ощущения своего обыденного счастья надо осознавать, что мы, в отличие от несчастных, о которых пишут и говорят, находимся в положительной эмоциональной области: у нас все хорошо, «все путем».

Почему власть приукрашивает ситуацию в стране, т.е. создает стимулы для позитивной оценки основы нашего с вами материального благополучия, а оппозиция преднамеренно ситуацию чернит?

Задачи у них разные.

Власть нуждается в гражданине, ощущающем себя сколько-нибудь счастливым, а оппозиции он, такой - не нужен.

И все же, что имеют в виду те самые фиджийцы, которые в откровенной нищете утверждают, что они счастливы?

Ощущение такого счастья основано на том, что положительные эмоции у них стабильно преобладают над отрицательными.

 

Идея о попрании принципа равенства - постоянный, сильный, антилиберальный, по своей сути, довод, иногда перерастающий в общество сотрясающий повод.

Мы, россияне, уже пробовали найти равенство и выяснили, что даже в нищете оно не достижимо. Так может ли оно вообще существовать, возможно ли реальное и свободное равенство?

Не спешите с ответами, идущими из очевидности.

Вы не замечаете, как в последнее время мы становимся всё более равными друг другу?

Равенство приходит к нам в самом важном и главном - в обладании информацией.

Натан Ротшильд более 200 лет назад сказал, что тот, кто владеет информацией, тот владеет миром. И это не фраза, это один из принципов организации человеческого общества.

И кто же сегодня владеет информацией? Ситуация в этой сфере за последние тридцать лет изменилась принципиально. Широта раскрытия и доступность информации увеличиваются невероятными тепами, тем, превращая равенство возможностей из пустой декларации в реальность.

Но это одна сторона.

Есть и другая.

Признаком равенства является отсутствие иерархии. Но она есть у всех живых организмов, начиная с насекомых.

Идея равенства реализуется уже в том, что для все большей части населения Земли уже неприемлема сама идея существования деления на выше и нижестоящих. Они не видят никакой потребности и оснований ставить кого-либо над собой.

Но человечество именно так существовало всю свою историю: без иерархии нельзя - общество разваливается.

Добавим ко всему этому и то, что старая, служившая нам веками, социальная лестница закачалась и затрещала: в осязаемой перспективе грядут потрясения, грозящие элитам стран Золотого миллиарда потерей их высшего статуса.

Что в таких случаях происходит, какие формы защиты иерархичной системы управления обществом доступны элитам?

Рецепт до сих пор был известен только один - диктатура.

Диктатура возникала, как естественная реакция на приближение экстремальной ситуации. При всех своих очевидных пороках, диктатура до сих пор являлась единственным известным способом предотвращения общественной катастрофы. И переход к ней происходил вне зависимости от господствующих политических и идеологических установок.

Были другие примеры? Были. Это - примеры катастроф.

И то и другое - и равенство, и защита общественной устойчивости - встали в повестку дня: столкновение этих противоположностей кажется неизбежным.

 

Очевидно, что логика и здравый смысл во взаимодействии Россия - Запад не работают. Так и бывает во время войны.

Война, это именно то время, когда правота стороны конфликта объясняется глобальным приоритетом борьбы на уничтожение. Правда заключается в стремлении выжить и победить. Все остальное - наглая ложь.

Надо понять, что никакие наши доводы не устроят, они не будут приняты, с ними никогда не согласятся ни ЕС, ни США. Логика и факты, представленные нами для тех, кто нам противостоит - прах и тлен.

Действует известный, старый как мир принцип: "А виноват ты тем, что хочется мне". У Крылова есть продолжение про кушать, в жизни продолжения нет: хочется. И точка.

 

Стороны непрекращающегося и непримиримого конфликта на просторах Интернета, посылая, поливая и посыпая друг друга, стремятся утвердить для себя и окружающих истинную единственную правоту своей позиции, своего варианта мироощущения. Используемая для этого форма словесного поединка рождена во времена Платона – это диатриба, для которой и сегодня характерны утрированные, нарочито-парадоксальные, с агрессивным вызовом сформулированные тексты, резкие и энергичные выражения, включение элементов сарказма, карикатурные олицетворения. Отметим, что в основе этой, иногда возвышающейся до мата «дискуссии», лежит противостояние коллективного и индивидуального, патернализма и либерализма.

Никогда не прекращавшийся конфликт в человеческом обществе, ныне трансформировавшийся в битву либералов и патерналистов, проистекает из что-то очень древнего и биологического.

Даже в животном мире, у братьев наших меньших, мы обнаруживаем индивидуалов и особей, объединяющихся в сообщества. Медведь бурый, белка, многие кошачьи… – это одиночки. Волки, косули, обезьяны… - те за коллективные формы существования.

А все ведь и еще глубже.

Растения и те: одни растут в роще, другие – отдельно.

Или есть химические элементы, охотно и массово соединяющиеся в молекулы, и существуют инертные – индивидуалисты, ни с кем связей заводить добровольно не желающие. Они, надо полагать, за личную свободу стоят.

Да что там элементы! Цифры, и те делятся на противостоящие группы: есть четные, есть нечетные, есть составные – произведения чисел, а есть простые, которые по характеру самые сложные – они состоят только и исключительно из самих себя.

И всё это можно преодолеть и свести к смиренному благогласию?

 

Сегодня авторов плановой социалистической экономики выявить невозможно. Это коллективное творчество.

Но основная идея понятна.

Следите за неумолимой логикой.

Поскольку Карл Маркс учил, что капиталистическая конкуренция порождает потери, то, уничтожая конкуренцию, можно создать экономику, работающую без потерь.

В практике планирования основной формой реализации этой гениальной в своей незамысловатости идеи «экономики, лишенной потерь» и стал баланс. Все многообразие отношений отвергнутого рынка было сведено к простой таблице, построенной по принципу: «Получил = Отдал».

Должно сойтись.

И в балансе действительно все сходится: количество поставленного равно тому, что было заявлено. Ничего лишнего. Тютелька в тютельку. Но это на бумаге.

А в жизни?

В условиях обожествления баланса эффективная работы каждого предприятия желательна, но не обязательна. Есть СУПЕРэффективность, она - в равенстве произведенного и потребленного по всей стране. Потерь-то нет. В этом и эффект.

Главное - выполнить задание. Если выполнишь, то все сойдется, будет БАЛАНС.

А не выполнишь?

Это – преступление: своим разгильдяйством и ленью (а какие еще могут быть этому объяснения?) ты – директор отстающего предприятия - покусился на народнохозяйственную (слово-то какое!) сбалансированность.

За это наказывали и очень жестко.

Каждый директор, рисковавший за план головой, стремился обеспечить высочайшую надежность собственного выживания. Путь спасения: получить из системы, как можно больше ресурсов, одновременно обеспечив себе минимальный из возможных плановых заданий.

В результате была создана «экономика», превосходящая все ранее известные по способности увеличивать массу ресурсов, вовлеченных в хозяйственный оборот, обладавшая при этом уникально низким (если не отрицательным) коэффициентом полезного действия. Возникли океаны дефицита и горы неликвидов. Эту «систему» нельзя было сбалансировать. Она должна была рано или поздно съесть сама себя.

И съела.

 

В постоянном обращении интеллектуалов к теме "ленивого русского работника" можно увидеть желание найти меру примирения своей внутренней русскости со стремлением к демонстрации своего местонахождения в сонме свободных и прогрессивных. Это общая беда русских интеллигентов – они стесняются своих корней. Такими и подобными им текстами они хотят еще и еще раз, снова да ладом, вновь и вновь доказать и себе, и миру, что они реально вырвались из тенет своего быдловатого происхождения. Отряхнули прах посконности со своих ног. Смысл ими написанного в отрицании русской пословицы: оказывается иногда-таки родит свинья бобра, не всегда она тащит поросенка.

Стремление познать современное русское сознание многих, не находящих в нем необходимой консистенции стремления к свободе, в истоке имеет два ключа.

Разумение наше сложилось из обломков, взорванных в 1917 году сознания российской элиты и общинного сознания российского крестьянства.

У русских не было, и до сих пор нет крестьянского сознания.  До этого дело просто не дошло. Не получилось. Из общинного, а не крестьянского сознания (меняя его в частном, но сохраняя в главном) росло и выросло все, что мы сегодня видим в себе.

Разрушить общинное сознание не получилось у Столыпина.

Не получилось и позднее - благодаря колхозам и производственным коллективам (что по сути - одно и то же).

В основе общины лежало стремление выжить.

Частная собственность на землю (как объективная основа для формирования свободной личности в ее западноевропейском изводе) не пробила, не проторила себе дорогу в России только потому, что вероятность выживания частника в конкретных условиях постоянного недорода и низкой урожайности была ниже, чем у тех, кто соединился в общину.

Патернализм на локальном уровне позволял создать в этом, весьма отличающемся от европейского, климате и в этих условиях хоть какой-то элемент надежности самосохранения.

Сегодняшнее бытовое российское сознание – это бутерброд, где на общинную основу (с постоянной заботой: как бы «не переработать» и не пропустить возможность прокатиться «на халяву») легло маслице элитарной фронды. И в этой комбинации у каждого россиянина свое собственное соотношение: у кого–то больше того, у кого-то этого. Но то (общинное) и другое (ретро-элитарное) – присутствует практически у каждого.

Хоть в самых мизерных количествах, но и то, и другое у нас внутри есть.

Да, мы такие.

 

Полвека тому назад писатель Олдос Хаксли сказал: «Мы едем к пропасти на «роллс-ройсе», а русские – на трамвае.

Это не так.

Советский Союз останется в истории, как грандиозная попытка не затормозить, а организовать движение нашей цивилизации в противоположном направлении: от пропасти. Может быть, даже пешком.

И хотя на знаменах СССР сияла надпись: «Вперед, к победе коммунизма!», реализация социалистических принципов объективно была попыткой организовать движение назад, в направлении обратном от того, что принято называть прогрессом. С позиций тренда, заданного Человечеству со времен потопа, это было регрессом.

Не получилось.

Социализм (коммунизм) и в XX веке продолжал быть утопией, поскольку в основе своей противоречил эгоистической человеческой природе. Эгоизм остался непоколебим, поскольку именно он является интелектоформирующей основой нашего биологического вида.

 

Кто-то наверняка считает, что жизнь вокруг нас выстроена по чьим-то идеологическим чертежам?

Вы, может быть, полагаете, что словесные баталии позволяют нарисовать реальную картину совершенного будущего?

Нет, эфемерные представления, облекаемые в форму идеологий абсолютно бесполезны – от них нет прока, миром правит коллективное инстинктивное чувство разума, то, что мы называем здравым смыслом.

И самым главным принципом, обеспечивающим постоянство нашего существования в этом мире, является самонастраивание и саморегуляция.

Человек, берущийся управлять обществом, очень напоминает мне дирижера огромного оркестра, сидящего к нему спиной. У дирижера даже пюпитра нет. Но он руками машет, и самое забавное в том, что при этом время от времени умудряется попадать в темп. Правда, иногда, его при явном престо заносит в адажио, но публика (она же и оркестр – «Кто во что горазд») относится к этому очень снисходительно.

Кто-то скажет, так не может быть, никакая система так не работает.

А человечество – работает.

И весь фокус в том, что крайняя неэффективность системы управления, компенсируется яростной колонизацией Природы. Получаемой энергии до сих пор было достаточно для того, чтобы закрывать вопиющие бреши управленческой несуразицы.

И обратите внимание, как только для выживания на загаженной нами планете появилась необходимость ограничить себя в энергетических аппетитах, система управления начала сбоить сразу и везде. И никакая идеологические надолбы здесь не спасают.

 

Если не углубляться в частности (не смотря на их гигантские размеры), то можно предположить, что эволюция Мироздания являет собой процесс борьбы двух начал.

Есть Pro и Contra.

Этой позиции противостоит господство абсолютного Ничто. Но Ничто возможно, только в том случае, если есть Нечто.

При любом отношении к соперничающим гипотезам, которыми современная физика объясняет возникновение всего сущего, бесспорно одно – Большой взрыв (если он был) стал формой разрешения неких противоречий между Pro и Contra и они накопились в период, предшествовавший времени Планка.

Противоборствующие начала не исчезли в Большом взрыве и вся дальнейшая эволюция Мироздания являет отражением их непрекращающейся битвы. Нам неизвестна природа глобальных, изначальных антагонистов, но можно констатировать главное – ничто не противоречит гипотезе о том, что они существуют.

Если дотошный и эрудированный читатель определит написанное, как ещё один вариант панпсихизма, то в этом он окажется неправ. Здесь предлагается позиция, согласно которой вселенная не наделена сознанием, но ее возникновение и развитие имело импульс, возникший в результате борьбы, естественных для сущностной системы, противоположных начал. Реализуясь, этот импульс задал законы развития Мироздания, в которых заложены пределы и компромиссы, они же правила их борьбы в процессах перманентного противостояния.

Законы, которые человечество с азартом «открывает», являются ограничениями, демонстрирующими расположение действующей на данный момент линии равновесия Глобальных сил. Это равенство формирует все, без изъятия условия среды существования всех частей составляющих Мироздание. Спин электрона таков, а соотношение масс протона и нейтрона этакое именно потому, что при иных значениях равновесие среды рушится. И все найденные человечеством константы являются буквами алфавита, которыми написан кодекс ведения борьбы между Pro и Contra.

 

Искусственный интеллект (ИИ) был, есть и будет очень сложно устроенным идиотом. Все, что пишется (с придыханием, наверное) о устремлениях, замыслах и происках свободного в своих желаниях ИИ – не более, чем отражение гипертрофированного самомнения программистов, которым нелишним было бы узнать, что ж/д вагоны (в их варианте – вышедший из-под контроля ИИ) могут передвигаться не только по рельсам, но иногда и кувырком по насыпи.

Убил где-то дрон своего запустителя (неологизм – того, кто его запустил) и пожалуйста, вой на весь крещеный и некрещеный мир: вот оно, началось. А вы количество трактористов, которых заведенный трактор переезжал не считали?

В сети тиражируются ужастики с участием вышедшего из-под контроля и ударившегося во все тяжкие ИИ: такой он весь из себя креативный, в бараний рог согнет все человечество, залезет на вершину Мироздания.

Все это муть голубая и ИИ может быть использован для всяких гадостей, но только теми, кто его будет контролировать, а у него самого нет и не может быть никаких криминальных идей и целей – он абсолютный, хотя и технологически очень сложный, идиот.

Но люди все равно боятся.

 

Очень важно понять, что демократия, это такое устройство общества, в котором сокращается до минимума поле сюзеренитета.

Если мы посмотрим на всемирную историю государства и права, то в ней «красной нитью» проходит размывание силы связи между сеньором и вассалом.

Понятно, что систем с абсолютными свойствами в природе не существует, поэтому в современном демократическом обществе внутриэлитная иерархия вроде, как и есть, и в то же время ее нет. Управление общественным развитием (удел элит) сегодня в большинстве случаев основано на Законе и внутриэлитном договоре, ставшим обычаем и вошедшим в традицию. «Хартию вольности» - помните? Вот оно, то самое: первый внутриэлитный договор.

Из этого следует, что демократии тем больше, чем тоньше (но всему есть естественные пределы) вертикаль власти. Каждый элитарный страт – центральный, региональный, местный - реально, в пределах своих границ, суверенен. Государственная власть не всепроникающая, и поэтому она воспринимается только одним из (наряду с прочими) условий существования.

Демократия включает в себя признанный высшей властью, непререкаемый суверенитет местных и региональных элит: элитарен каждый, имеющий на то основания, и он независим в пределах своего удела. Такая структура элитного сословия не подразумевает прямого подчинения кому-либо, только Традиции, Обычаю и Закону.

Легитимизация независимого статуса местных элит строится на системе прямых выборов. Но это только часть: участие в деятельности институтов гражданского общества – вот основная форма удовлетворения статусных притязаний для тех, кто испытывает в этом жгучую потребность.

Устойчивость такого общественного устройства определяется не силой властной вертикали, а тем, что она не расшатывается, а укрепляется гармонизированными интересами элитных групп на всех уровнях.

И из этого практический вывод: пытаясь разгрузить гипертрофированную властную вертикаль в России, нужно сильно озаботиться тем, кто (что) примет на себя ее нагрузку. Нужно думать о том, как будут устроены промежуточные, переходные формы управления.

Это большой и сложный труд. Именно в этой связи нетерпеливое желание на скорую руку выстроить нечто децентрализованное, но неизвестно какое – вызывает большую тревогу. Быстро только ломается.

 

Сегодня, на рубеже между постиндустриализмом и абсолютной глобализацией деградирует традиционная семья: сохраняя внешнюю оболочку, она стремительно теряет прежнее содержание. В образующуюся пустоту активно внедряется суррогат семьи: человеческие парные общности, иного, не смешанного полового состава.

Отметим, что неполная семья из исключения постепенно превращается в норму. Но и полная семья переходит от ее традиционного состояния: "родители - дети" к новому: "родители - ребенок". Растет "поколение единственных". Аккумулирование части доходов родителей и родственников, а затем и наследства единственным отпрыском, создает условия, при которых у него исчезают стимулы к труду и участию в конкурентной борьбе за место на социальной лестнице. Молодому Homo egocentric во многих случаях оказывается достаточно средств для постоянного нахождения в инфантильном состоянии. Новому человеку-эгоисту становится противопоказан труд, в изначальном его понимании. И это проявляется не только в сокращении численности коренного населения занятого производительным трудом в странах Западной Европы и Северной Америки в связи с перемещением промышленности в страны, где Homo egocentric пока в меньшинстве. Весьма показательно постепенное повышение границы фактического вступления молодежи в работоспособный возраст. Образование, включая высшее, из формы подготовки к продуктивной деятельности постепенно превращается в комфортный вид занятости.

 

Сегодня мы, Россия, в том мире, который самоназвался «цивилизованным» выглядим белой вороной.

Почему?

Да потому, что не только хотим, но и реально сражаемся за сохранение традиционных человеческих ценностей, за ограничение разгула ничем не ограниченного эгоизма, рядящегося в одежды, называемые «приоритет прав человека».

В этом сражении важным условием является то, что России одной не выжить в сложившемся качестве, если вокруг будет разгул содомии. Мир, в котором дети будут регулировать свой пол, развалится. Он погребет и нас.

У России в этом деле - в деле защиты традиций - есть много заединщиков.

Для объединения с ними, нам надо четко сказать миру о своих устремлениях.

Наша цель - выживание человечества.

Мы против экстремального либерализма.

 

У Булгакова в «Мастере и Маргарите» Иешуа объясняет Пилату: «Правду говорить легко и приятно».

Возможно, что это так.

А слушать правду каково?

Сегодня, когда мы являемся свидетелями террористических атак на нашей территории, раздаются всхлипы и стоны – как такое могли допустить?

А правда такова: уничтожить терроризм невозможно. Нет абсолютной защиты.

Террор был, есть и будет

Террор – продолжение битвы людей с людьми, начатой с появления человека на планете и имеющей с ним одновременный конец.

Подвиги Робин Гуда по их смыслу, тот же террор.

Террор евреев против англичан в 40-х годах XX века в Палестине, до создания государства Израиль ничем не лучше и не хуже террора палестинцев, требующих сегодня того же - создания собственного государства.

И это правда.

Искоренить террор силой не смог даже Сталин в условиях жестокого государственного режима. Он лишь загнал его в самые узкие щели.

Борьба с террором подобна борьбе за вечную жизнь. Мы знаем, что вечно жить не будем, но в процессе движения к означенной цели живем (в среднем) дольше.

Надо признать – террор неискореним, но надо стремиться минимизировать потери от него и научиться жить в таких условиях.

Для этого все средства приемлемы и хороши.

Вопрос лишь в месте и мере.

Решить проблему путем диалога с террористами – утопия. Но диалог идет. Это тоже правда.

Активно противостоящие друг другу стороны вынуждены вступать в контакт. Иначе не бывает. Но шире и дальше пройти нельзя, поскольку идет борьба на уничтожение, сторонам нужен не мир, а мiр. Для одних он в стабильности своей власти, для других, это собственная власть на территории безграничного Всемирного Халифата, например.

Можно закрыть вопрос деньгами?

Нельзя.

Нет, конечно, можно договориться и деньги они возьмут. Но от террора не откажутся.

Так и Золотая Орда, получая свой ясак, не отказывалась от периодических походов на Русь. Понимали ханы, что без таких "напоминаний" поток дани сначала превращается в ручей, а потом и совсем пересыхает.

Страх, разгоняемый СМИ является сладким призом для террористов. Без паблисити нет просперити. Можно ли победить террор, полностью закрыв ему все информационное пространство?

Правда в том, что это нереально.

Невозможно потому, что терроризм не наносит сегодня того уровня ущерба, который сподвигнул бы сильных мира сего на подобные меры. Перекрывать всемирные информационные потоки террористам для них означает в чем-то существенно ограничивать себя.

Кроме того, противостоящие в глобальной борьбе страны не престали и никогда не перестанут делить террористов на хороших и плохих.

Жизнь в условиях непрекращающегося террора или угрозы его – тяжела. Но, как показывает исторический опыт возможна. Как говорят казахи, человек за три дня привыкает к аду.

Человек ко всему привыкает.

И это — правда.

 

Интересно, что, по сути, по смыслу эквивалентно нашему понятию «интеллигент» на Западе? Интеллектуал? Вроде бы похоже. Но только похоже.

Первые интеллигенты - разночинные и почтидворянские образованцы, сразу отмеченные ерничающей публикой сочетанием плохого образования со страданием за народ, никак не могли претендовать на место в ряду европейских интеллектуалов. До Вольтера, Дидро, Руссо… они как-то не дотягивали.

Вторичность и второсортность, ставшие определяющим признаком российской интеллигенции, были привиты ей с момента рождения.

И не то интересно, что и сегодня после того, как наука доказала отсутствие в русском генофонде скандинавских компонентов, «норманнская теория» происхождения российской государственности жива. Занимательнее тот факт, что она живет потому, что формирует базу представлений о исконной второсортности российской элиты.

И даже у такого яростного русофила, как М.В. Ломоносов, мы читаем отсылаемое к признанным им высшим заморским авторитетам:

«…может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать».

Вы без труда обнаружите, что для нашей литературной критики Достоевский — это русский Диккенс, Беляев – русский Жуль-Верн, а Хармс никто иной, как русский Кафка… Не трудитесь искать французского Пушкина, или немецкого Толстого. Нет таких. Да, культуру нашу уважают, иногда даже преклоняются, но не до такой же степени.

Так было, но так и есть. И сегодня российский интеллигент, этот неполноценный, ущербный своей вторичностью полу-интеллектуал, яростно скрывающий признаки своей европейской недоношенности. Отсюда и с заискивающий взгляд, выдающий постоянный поиск западного одобрения по поводу любой спроворенной им твори. В России это неискоренимо. Во все времена и при всех режимах. Даже сталинские заплечных дел мастера бороться с «космополитизмом и низкопоклонством перед Западом» пробовали. И те провалились.

Ныне, присущая большой части интеллигенции русофобия может удивлять только тех, кто не понимает, её корней. Еще великий Пушкин писал:

Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды лик увидел,

И нежно чуждые народы возлюбил,

И мудро свой возненавидел.

Не надо удивляться бурному произрастанию русофобов в наших палестинах, выращивать их в России проще пареной репы: откройте любой учебник, что истории, что физики – везде одно, мы заимствовали все, от начал нашей государственности, до самых азов естественно-научного знания. Да, в нашем послужном списке Менделеев, Лобачевский, Павлов… - но все это с евроцентрической позиции тянет лишь на исключения, подтверждающие правильность правила. А правило сложилось в умах такое - Россия перепевает зады. Знания и интеллект к нам завозятся с Запада.

Многие склонны преувеличивать значение материальной составляющей в евроустремлениях нашей интеллектуальной элиты. Да, это есть, но главное в ином.

Для российского интеллигента, истово мечтающего о звании европейского интеллектуала, выход из кокона тенёт, навязанных местом происхождения, может быть только в коренном изменении среды обитания, страны проживания. Достичь такого желанного, мирового уровня признания, находясь в этой стране, в такой стране, шансов у интеллигента, по его разумению - нет.

Поэтому он от нас бежит в надежде на повышение своего, признаваемого Европой статуса, в расчете на переход из третьей интеллектуальной лиги во вторую…

А может и дальше, чем черт не шутит.

 

Читаю, как некоторые, которые интеллектуалы, обсуждают мастерство писателя Б, с которым он надел ведро дерьма на голову писателя П

Мне эти перипетии не близки.

Не читаю я ни Б, ни П.

Меня занимает иное.

Вопрос поставлю так: почему деградирует литература?

Доказательства этому нужны?

Думаю – нет.

Итак. Почему?

Ответ. Литература не выдерживает конкуренции за свободное время людей с интернетом, кино, телевидением, радио.

В литературе есть второе, оно же главное, дно – познавательная содержательность.

Читая Анну Каренину, читатель конца XIX, начала XX века получал некую информацию о способе выживания в нетривиальной ситуации. Толстой (возможно сам того не желая) рассказывал о форме человеческого поведения в случаях, которые для большинства были возможны лишь гипотетически.

Литература 25 кадром, ненавязчиво учила жизни.

Сегодня это не актуально.

Криминальные и женские романы – а они как раз об этом, но сегодня уже прямо и в лоб – являются последним бастионом уходящего промысла, называемого литературным творчеством.

Фотография практически уничтожила изобразительное искусство.

В литературе жизнь еще теплится. Но долго и она не протянет.

 

Сколько раз слышу – это наша (ваша) вина.

Украина – наша вина.

Армения. Опять наша вина.

Грузия - туда же.

Не помогли. Не вложили. Не уберегли.

Вся история России является длиннейшим доказательством неприятной истины: наши жертвы бесполезны.

Над нами продолжают довлеть и совершенно бесплодная, как показала практика, идея «панславизма», и обязанности «Третьего Рима» - «…слово и обязанность государей российских защищать христиан, особливо единоверных…».

Мы ввязались в непрекращающуюся и по сей день войну, прорубая сотнями тысяч погибших коридор к своим единоверцам: грузинам и армянам.

Оно того стоило?

Мы, подвигами солдат, замерзавших на Шипке, освободили болгар.

Они нас за это неоднократно «отблагодарили».

Сегодня нам приходится оправдываться за освобождение Восточной Европы от фашизма.

И дело не только в том, что эйфория освобождения исчезает, накрываясь брезентом обыденности. Хуже то, что благодарность имеет особенность закономерно превращаться в свою противоположность. Существует комплекс облагодетельствованного. Опыт стран Восточной Европы рано или поздно захочет стать не освобожденным, а освободившимся.

Это закономерность, которую народ России не может ни понять, ни принять.

Ведь ни у Александра I, затягивавшего, сколько это было возможно, присоединение Грузии, ни у Николая II, бросившего Россию в жерло вулкана, в попытке вступиться за братскую Сербию, реально не было выбора.

Это не было волей власти.

Это было искреннее желание российского народа.

Когда-то генерал Скобелев говорил, что Россия – единственная страна в мире, позволяющая себе роскошь воевать из чувства сострадания

И сегодня все тоже самое.

А иначе Россия – не Россия.

 

Невооруженным взглядом видно, что роль религии в большинстве стран, называющих себя «развитыми», постепенно сходит на нет. Ей все чаще отводится место на периферии общественных отношений.

Прошли времена, когда владыки земные просили благословения у наместников Бога. Сегодня иные времена и нравы иные. Религию целенаправленно уничтожают, поскольку ее постулаты пришли в явное, яркое и ярое противоречие с интересами самовлюбленного человека, поставившего свои права и интересы выше всего в этом подлунном мире.

Но обратившись к истории нашей цивилизации, мы понимаем, что она стоит на трех китах. Существует лишь три основы, пронизывающих всю толщу человеческой истории: наука, искусство и религия. При этом, религия – мать и науки, и искусства.

Человечество меняется, и наивно было бы утверждать, что «все, что ни делается – все к лучшему». Отнюдь. Не факт.

Место в общественном сознании, освобождаемое от религии, замещается скверной. И этому процессу противопоставить нечего: идеалы добра, которое в веках несла религия, предполагает служение или, по крайней мере, налагает на человека некие ограничения. Раньше они в комплексе назывались моралью и нравственностью. Сегодня и то, и другое тихо гниют. Первый симптом: практически исчезло понятие стыда.

И по этому поводу бессмысленно стенать и причитать: так и должно было быть: человек стал сам собой, только осознав свою самоценность и возлюбив себя. Это был первый толчок, направивший Homo sapiens по пути, который мы пройдем до самого нашего конца.

При полном и окончательном торжестве эгоизма религии не будет вообще.

И здесь же закончится путь, отмеренный Человечеству.

 

У элементарных частиц есть такая характеристика, спин, называется, - собственный момент количества движения. Так вот spin надо ввести и применительно к явлениям общественной жизни, имея при этом ввиду, что со временем скорость вращения-бурления общества возрастает.

Человек, по ходу его эволюции, становясь все более сытым, проявляет возрастающую склонность и к переменам, и к собственному участию (или имитации оного) в них.

В недрах экономики растут и зреют диспропорции – это известно, но и в обществе постоянно зреют они же, только на поверхность выходят не в форме финансового кризиса, а в виде жгучего, иногда все сметающего, требования перемен. Из всех примеров реализации такого желания публики можно особо выделить поражение героя победоносной войны с Германией Уинстона Черчилля на парламентских выборах 1945 года. Он не прочувствовал изменения в настроениях электората и был в итоге весьма разочарован его поведением - на выборах его "прокатили".

Мудрость политика заключается в том, чтобы не забывать о спине. Не в смысле спины или ниже, а о крутящем общественном моменте, который рано или поздно, но вышвырнет его за пределы круга неприкасаемых. Для этого надо делать все вовремя.

Но им – политикам, как и нашим шоу-звездам, особенно трудно дается последнее упражнение: уход со сцены.

 

В основе любого научного прогноза, где и каким бы методом он не формировался, всегда лежит пролонгация найденной, зафиксированной тенденции. В общественной сфере тоже можно обнаружить тенденции, но они здесь мерцающие: возникают и гаснут. Использование их в прогнозе чревато получением результата с точностью «до наоборот».

Интересно, что при этом никто не задается вопросом: что произойдет с нами всеми в том случае, если наше желание - получить надежнейший, абсолютно достоверный прогноз - будет реализовано?

Не трудно догадаться, что это приведет к наступлению полного паралича во всех сферах деятельности общества.

Абсолютно ясно, что если реально существует механизм, позволяющий увидеть то, что с нами будет во всех нюансах и деталях, то никто, естественно, не станет затевать неэффективные проекты. Но и эффективные проекты никто не реализует, поскольку становится непонятно - по отношению к чему они будут эффективны.

Было бы верхом неряшливой самоуверенности чертить образ мировой перспективы. Никто не знает, что нас там ждет. Но парадокс в том, что человечество не может отказаться от прогнозирования. Без этого невозможна наша жизнь. Только так: предполагая, предсказывая, ошибаясь, запинаясь, спотыкаясь, с трудами и потерями человечество пробирается в свое, как ему кажется, светлое будущее.

 

Мне всегда было интересно, почему Александр Шишков, из семьи, где было семеро детей и 15 душ крепостных, был и оставался яростным консерватором, а потомок самого Рюрика, богатейший Петр Вяземский – либерал, работы которого и сегодня в ходу у прекраснолицых.

Таких примеров много.

В чем причина? Семья? Окружение? Обстоятельства? Да, да и еще раз да. И все же?

Возможно, что основная причина кроется в глубинах нашего сознания, там, где находятся истоки эгоизма.

Всем людям присущ эгоцентризм поскольку картина известной Homo sapiens части мироздания составляет основу, фундамент сознания, и каждому человеку принадлежит место в центре его индивидуального полотна.

Человек-эгоцентрик способен любить весь мир, но только в том его варианте, где он, со своим неизбывным эго, находится в самом центре. Именно этот мир и никакой иной, он готов спасать, защищать и совершенствовать.

Но эгоцентризм только плоскость эгоизма. Его объем определяется еще и уровнем самооценки человека, т.е. высотой той ступеньки социальной лестницы, которую он считает достойной себя. Разница между уровнем самооценки и реальным местом, занимаемым индивидом в социальной иерархии формирует критическую массу нереализованного эгоизма человека. Именно она определяет степень его потенциального противостояния реалиям общества, в котором он живет. Добавим к этому, что шкала на этой лестнице может быть для одного местячковая, а для другого – мировая.

Консерватор (патерналист, славянофил, патриот) защищает и совершенствует мир под свои представления о его идеальном образе.

Либерал (западник, космополит) исчерпывающе определяет назначение окружающего его мира в обеспечении ему условий для реализации всех его желаний.

Противостояние между этими позициями вытекает из самой природы человека и поэтому неразрешимо, как неразрешимо и вечно противоречие между «жаворонками» и «совами».

Добро и зло могут таиться в любом обличии: и космополита, и патриота, поскольку даже основополагающие понятия морали не абсолютны. Мы их формируем при непрекращающемся, никем не регламентированном - спонтанном делении на консерваторов и либералов.

 

Уже давно начатая и постоянно возобновляемая подпитка Европы жителями мусульманской части мира, через определенное время, образует критическую массу мигрантов, исповедующих ислам. Не трудно спрогнозировать, что движение в сторону исламизации Европы, не имеющей в отличие от России многовекового опыта сосуществования конфессионно разнородных этносов, встретит самое резкое сопротивление со стороны народов, ее традиционно населяющих.

Европа очень скоро встанет перед дилеммой.

Либо, твердое и последовательное соблюдение всех норм демократии, прав человека, неизбежным результатом чего станет безвозвратная потеря контроля титульных наций над системой государственного управления, с последующей заменой европейской системы права на шариат - мусульманское каноническое право.

Либо, введение форм управления, ущемляющих права человека, но гарантирующих сохранение в основном и главном национальной формы государств Европы и некой основной части европейской системы ценностей.

Разрешение этой дилеммы будет достигаться путем постепенной трансформации систем государственного управления в странах Европы в XXI веке в направлении, обеспечивающих создание квазидемократических форм общественного устройства. Ревизии, в первую очередь, будет подвергнут принцип равенства всех лиц, проживающих на территории государства. Далекий от основ демократии опыт в этой области, накопленный странами Балтии, со временем неизбежно будет востребован Большой Европой.

Конечным результатом этого процесса станет создание на территории Европы союза государств, представляющих собой колонии, в которых роль метрополии будет играть часть населения, отнесенная к титульной нации.

 

Восприятие России в Европе давно уже основывалось на ощущении противоестественности ее самопозиционирования: явная азиатчина, рядящаяся в европейский наряд. Страна - копирующая форму, не соответствующую содержанию. Какая-то а-ля Турция в христианстве, с неизбывной претензией на величие, что по европейским представлениям - «не по Сеньке шапка».

Если копнуть чуть глубже, то отторжение России основано на том, что мы представляем собой иную форму цивилизации, будучи внешне похожими на европейцев. Если у китайцев это понятно и их внешними отличиями оправдано, то созданное у нас воспринимается как извращение: таких христиан - европеоидов не бывает, или не должно быть.

Вот, говорят о непредсказуемости России – расхожая фраза, ставшая общим местом.

А в чем ее смысл?

С этим феноменом пришлось столкнуться тем, кто пытался Россию завоевать. И Наполеон и Гитлер шли к нам, твердо рассчитывая на поддержку освобождаемых: в первом случае от крепостной зависимости, во втором – от колхозов и большевиков.

Получилось не так, совсем не так.

О чем это говорит? О том, что критерии и мерительный инструмент Европы в России не работают, мы иные, нас трудно понять и невозможно прогнозировать. Это напрягает.

 

Меня давно мучает один вопрос: в человеческой голове энергетический баланс не сходится. Мозг составляет 2% от веса человека. Около того. А если он усиленно работает, то энергии потребляет до четверти от всей. Да и в покое больше - раз в пять. Поэтому мозг должен перегреваться. И сильно. Но этого не происходит. Он теплее остального тела, но не на много – максимум на два с половиной градуса. Куда же девается энергия, если она не превращается в тепло? Говорят, что когда мы зеваем, мозг охлаждается. Но человек зевает редко. С постоянно открытым ртом я мало кого видел...

Как вариант: мозг генерирует некую форму энергии, которая покидает его, не фиксируясь нашими приборами.

Не исключено, что мы, люди окружены сетью, сотканной из нашей эмоциональной энергии.

И мы, все, взаимодействуем и с самой сетью, и друг с другом посредством ее.

Нет, конечно, есть прямой контакт между людьми, но есть и опосредованный. В таком случае наши способности состоят из двух частей: те, которые кроются в нашем мозге и те, которые определяются связью с глобальной человеческой эмоциональной сетью.

В таком случае мы живем в двух ипостасях: в реальном пространстве и в сети… Сеть получает и хранит всю информацию о каждом из нас. Мы сами ее туда и поставляем. Отсюда и родилась идея: Бог все видит. А еще информация никуда не девается, поэтому все мы именно в этом смысле - бессмертны.

Интересно, что в этом случае феномен реинкарнации объясняется существованием сети. Это явление возможно, если существует сеть, связывающая всех: и тех кто живет и тех, кто когда-то жил. Этакий человеческий глобальный ужасно сложный «интернет». Ведь с рождения наше окружение развивая наши «персоналки» - мозги, погружает нас и в социум. Сеть постепенно накрывает наш развивающийся мозг, делая доступной информацию, которую мы не могли бы получить из реальных, находящихся с нами в прямом контакте, источников. Если из сети приходит много больше, то и появляются индивиды, восхищающие окружение своими, неизвестно откуда взявшимися способностями. А знание никогда не изучаемых языков? Это же явления того же порядка. А память о событиях, в которых люди не участвовали? Она ведь тоже из сети.

Происходит обмен: мы отдаем эмоциональную энергию в сеть с заложенной в ней нашей индивидуальной информацией и можем из нее получать то, что подпитывает наш интеллект. Это происходит неосознанно.

Сеть помогает нам решать задачи, алгоритм которых никому не известен. Творчество не имеет регламентов: открытие возникает, как результат использования комбинации знаний, опыта и … наития.

 

Эту лингвистическую историю мы, в подавляющем своем большинстве, знаем в сатирическом изложении Юза Алешковского:

«Товарищ Сталин, Вы большой ученый,/

В языкознаньи знаете вы толк…»

Не знал Сталин толка в языкознании, он с этого признания и начал свою работу «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 год). Она не про лингвистику, а про марксизм. Возникла в этой работе у Иосифа Виссарионовича какая-никакая, но новая мысль.

Большой тогда он организовал переполох среди жрецов, обслуживавших капище бессмертного учения марксизма-ленинизма.

Несомненно - Сталин что-то искал.

Возможно, что до него именно в это время – на пике его могущества – дошло то, что очень образно сформулировали исследователи ЦАГИ: «Где нет люфта, там есть туфта».

Хотел ли он при этом что-либо изменять в созданной под системы его управлением гигантской железобетонной машине подавления инакомыслия?

Не знаю.

Знаю одно: жизнь много сложнее любых тупоугольных и прямолинейных схем. Она их с неизбежностью ломает, как трава, прорастающая через асфальт.

Зачем все это нам, в XXI веке?

А для того, что бы не забывать, что история развития общественной мысли это непрекращающийся процесс замены старых заблуждений новыми.

И в этом все мы, сегодняшние,  не исключение.

 

Оргазм - высший вид данного человеку удовольствия известен многим исключительно из сексуальной практики.

Но оказывается, что одним сексом формы проявления этого феномена не ограничиваются.

Арнольд Шварценеггер в нашей беседе, состоявшейся в Коламбусе (Огайо, США) во время соревнований "Arnold Classic" (1996г.), рассказал, что спортсмен его уровня в некоторых условиях, в момент тренировок на предельных нагрузках, испытывает оргазм силой, превосходящий тот, что возникает при половом акте.

И уже не со слов, могу сказать, что получение научного результата рождает состояние эйфории, с которым по силе не сравнится никакой оргазм.

Вот именно с этой формой высшего доступного Человеку удовольствия все обстоит наиболее сложным образом. Эйфория от процесса научного открытия может растягиваться за счет и в форме общественного признания. Но она же может жестко, даже жестоко обрываться вместе с опровержением полученного научного результата. "Научный оргазм" превращается в сухую горечь от непризнания заслуг исследователя, сочетающуюся с неизмеримой мазохистской сладостью понимания автором собственной гениальности.

И такое бывает.

 

Роман М.Булгакова М&М своей завуалированной сутью противостоит идеям христианского смирения и всепрощенчества.

Конечно, Булгаков написал сказку, в которой он реализовал самое жгучее, накопившееся к концу его жизни, желание отомстить своему окружению. Булгаков-Мастер слаб и немощен, но месть в сказке состоялась, поскольку в этом волшебном мире есть "высший судия" для наказания "наперсников разврата". Но это совсем не Божий суд. Это идет из другого, противоположного лагеря.

Сила романа в том, что его основная линия – месть. Иешуа добр, смиренен, страстотерпим …, но идущие за ним не получали и никогда не вкусят сладость самого яркого душевного лакомства.

А именно это острейшее ощущение смакует автор в своем романе, а вслед за ним и любящие это произведение читатели.

Современному читателю идея наказания за попрание справедливости в том виде, в котором это описал Булгаков - без собственного участия - наиболее близка, а ее реализация безмерно желательна. И совсем не важно, кто несет вам это наслаждение - созерцание наказания тех, кого вы считаете виновными в ваших бедах - ощущение сопричастности к реализованной чужими руками вендетты.

Если это черт, значит это черт.

 

Есть такой жанр - поклонение мощам.

Песни, кино, живопись, а теперь и мультики времен СССР пошли в коммерческий оборот.

Почему они актуальны и интересны нынешним зрителям?

А потому, что показывают нам то, что мы обменяли на джинсы и биг-маки.

Хорошо устроились: выкинули, растоптали и оплевали свое, с трудами созданное, а нам это почистили, помыли, подкрасили - любуйтесь.

И мы наслаждаемся.

Все у нас есть: машины, шмотье, жратва и вина заморские,

и обозревая картинки советского прошлого, становится не так заметно, что чистоты в головах наших стало поменьше.

 

 

Либеральная общественность Европы и Северной Америки полагает, что жители "третьего мира" хотят демократии.

Да, господа, они действительно хотят имитировать вашу демократию, но только для того, что поиметь ваш уровень потребления. Им объяснили, что в странах демократии с потреблением все обстоит ОК! И никакие "заначки" проворовавшихся Мубараков и Аббасов, не обеспечат покрытия и сотой доли этих, так неожиданно возникших, притязаний. Вы сами, по ТВ и в Интернете показали им тот уровень, на котором можно и должно жить и они захотели именно такой - вашей жизни.

Общественным процессам свойственна инерционность. До определенного времени ситуация, обремененная историческими и конфессионными обстоятельствами, не менялась, но напряжение накапливалось.

Сегодня плотины, сдерживающие напор желаний открывшихся глаз - рухнули. Почувствовавшие вкус победы жители Азии, Африки и Латинской Америки не удовлетворятся заменой диктаторского шила на коллективное военное мыло. А для соблюдения условия "лучше, чем вчера и не хуже, чем у соседей" - ресурсов, как не было, так и нет.

Вывод?

Главный один - Золотому миллиарду придется делиться. Мы стоим на пороге мощного перераспределения мирового богатства.

Не будете делиться?

Тогда придут и заберут.

Не пустите?

А вы сможете не пустить?

Рим, помните, чем закончил?

Именно этим самым.

 

Когда читаю о том, что специалисты Всемирного банка, МВФ, Минфина, Минэкономики... и еще кто-нибудь, в очередной раз меняют свой прогноз темпов роста ВВП страны на какие-то десятые доли процента, то почти зримо представляю мужика в телогрейке с мерным ведром лезущего в Большой адронный коллайдер.

Лезет он туда с целью измерить.

Что?

Этого он еще не знает: что удастся, то и померяет.

Если кому-нибудь довелось бы воочию увидеть всю архитектуру связей и взаимозависимостей экономических субъектов в динамике их взаимодействия, он наверняка сошел с ума: систем такого уровня сложности представить невозможно. Поэтому в экономической практике поступают просто, подменяют сверхсложное элементарным, относят что-то к чему-то и говорят: это - показатель темпов роста, его изменение имеет значение. Может быть.

Понятно, что описать систему, по сравнению с которой коллайдер - примитивное детское колечко, невозможно. Понятно и то, что доступная нам степень точности макроэкономических расчетов такова, что спор о десятых долях процентов изменения ВВП просто смешон, если не глуп.

Но и в этих условиях надо что-то делать. Надо управлять.

Вот и делают. Управляют.

Иного не дано. Дело в том, что у экономики есть особая, не всем видимая роль в обеспечении общественной стабильности. Она способствует этому уже самим фактом своего существования. Как это для кого-то не покажется неожиданным, но экономика несет в себе сакральную функцию.

В современном мире экономисты, занятые спорами о нюансах динамики ВВП, в чем-то подобны шаманам в первобытном стаде, египетским жрецам, средневековым предсказателям и астрологам, подвизавшихся при дворах коронованных особ. Назначение этих мастеров своего дела состояло не в том, что бы приносить практическую пользу, нет - они были общепризнанным атрибутами власти. И сегодня, абсолютное большинство жителей Земли, даже примерно не представляет, чем заняты экономисты. Но сам факт того, что такие специалисты реально существуют, их достижения доводятся до сведения сильных мира сего, постоянно признаются на высших уровнях власти, и то, что им периодически присуждаются Нобелевские премии, говорит обывателю: глобальные проблемы экономики находятся под контролем.

Это обнадеживает и рядового гражданина, и финансового воротилу.

И такое назначение экономики общественно полезно.

Да, оно полезно.

Но, как и все в этом мире - до определенного предела.

 

Демократия, в ее современном виде, превращена в такую форму организации государства, которая решает главную, но скрытую от общественного взгляда задачу – она обеспечивает властной элите сохранение ее высшего статуса при любом результате народного волеизъявления.

Но массовый доступ ко всей возможной широте информации стал решающим фактором, разрушившим клановую защиту элиты. Известное золотое правило, выведенное Натаном Ротшильдом: "Кто владеет информацией, тот владеет миром", с развитием СМИ и Интернета оказалось девальвированным.

Кроме того, произошло размывание элитного слоя общества. Многократно возросло количество людей занятых интеллектуальными видами деятельности, совсем недавно они были доступны лишь "сливкам общества".

Размывание элит превращает власть - ранее удел "небожителей" - в профессию всё менее и менее общественно престижную. Становится все более понятным, что горшки обжигают совсем не боги.

Ощущение сопричастности к формированию условий общественной жизнедеятельности стремительно превращается в форму блага, имеющего высший уровень ценности для широких масс. Его отсутствие или недостаток становится все труднее компенсировать увеличением универсального блага – ростом уровня материального потребления.

Все это формирует массовый запрос на реальное участие граждан в управлении обществом.

 

Западные демократии ведут свою родословную от древнегреческих полисов, но и СССР в истории человечества был далеко не первым опытом построения в масштабах целого государства хозяйственной системы, не отягощенной стремлением к обогащению, и он мог бы выстраивать своё генеалогическое дерево от … Спарты.

Да, первенство в организации государства с господствующей внеэкономической формой целеполагания, принадлежит древней Спарте.

Реформы, проведенные царем Ликургом (IX век до н. э.) в этой стране, преследовали цель устранения имущественного неравенства. «Ликург, дабы изгнать наглость, зависть, злобу, роскошь и еще более старые, еще более грозные недуги государства – богатство и бедность, уговорил спартанцев объединить все земли, а затем поделить их поровну…», писал греческий историк. Презрение к любой коммерческой деятельности усиленно культивировалось в Спарте и освещалось авторитетом Ликурга, поскольку, как отмечал Ксенофонт, «в Спарте Ликург запретил свободным гражданам все, что имеет отношение к прибыли...».

 

У капиталиста есть цель – прибыль, нажива. Она может кому-то не нравиться, но ее гигантское преимущество состоит в том, что она не придумана, она естественно возникла и соответствует природе человека. Эта цель делится между любым количеством хозяйствующих субъектов без потери определенности. К максимизации величины дохода/прибыли стремится и крупная корпорация, и мелкое предприятие, и любое домохозяйство.

Социалистическая хозяйственная система формируется искусственно: по задумкам и лекалам людей, не имеющих для этого, строго говоря, никаких оснований, кроме собственных иллюзорных представлений.

Поэтому основная проблема, которая возникнет при создании некого нового, суперсовременного и передового аналога советской экономики, будет заключаться не в решении с помощью суперкомпьютеров задач по формированию единого плана, а в поиске критерия его оптимальности. Предполагаемое для идеальной хозяйственной системы будущего социальное целеполагание неизбежно потребует создать орган управления, который будет переводить плановые задания с языка экономики, ориентированной на прибыль, на язык (как вариант - социальной) политики.

Вот в этом месте и возникнет трещина.

Она пока непреодолима.

 

Мы сами сломали изначальный замысел Творца, самостоятельно, дополнили биологическую эволюцию иными элементами влияния. Социальными, например. Развиваясь, мы превращаемся из биологического вида в комбинированный – биофизический.

Мы постоянно повышаем роль, значение и свою зависимость от технических устройств, постепенно вживляем себе элементы, иной, изначально не заданной нам природы. И это происходит с ускорением.

Пролонгируйте эту тенденцию, и получите интересный результат. Хотя не уверен в том, что он порадует жителей этой планеты.

Мы все быстрее приобретаем новые, но с такой же скоростью лишаемся ранее приобретенных интеллектуальных навыков. Сегодня люди могут фиксировать происходящее в виде фотографий и обмениваться ими, но им уже почти не надо писать, скоро мы разучимся читать и разговаривать. Будем только мыслить, обмениваться мыслями и образами, не прибегая к промежуточным формам передачи информации…

Всё это происходит по мере того, как интеллектуальные затраты перекладываются на плечи создаваемого дублера мозга – компьютера. Мы постепенно превращаемся в нечто иное: все меньше оставаясь людьми.

Это не хорошо и не плохо.

Это наша жизнь.

 

Говорят, что изречение «Храбрость, это терпение в опасности» принадлежит Тамерлану. Не все с этим согласны, но суть не в этом. Она в том, что эта формула отражает содержание деятельности Путина.

Не знаю, как Владимир Владимирович относится к Толстому. Вряд ли он разделяет его поздние философские изыски.

Но 4-й том «Войны и мира» - точно его настольная книга.

Аналогия между ситуацией, в которой находился Кутузов после того, как Наполеон занял Москву, и сегодняшним балансированием «на грани», потрясает: «Все «должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины-богатыри!» думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблока, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь».

Скорее всего, Путин сегодня, как и Кутузов осенью 1812 года испытывает крайне жесткое давление своего окружения, требующего победоносного сражения. Нет, надо думать, и недостатка в проектах баталий.

Всё почти то же и так же.

Но все это казалось «важными для молодежи, но не для Кутузова. Он с своею шестидесятилетнею опытностью знал, …как способны люди, желающие чего-нибудь, группировать все известия так, что они как будто подтверждают желаемое, и знал, как в этом случае охотно упускают всё противоречащее. И чем больше желал этого Кутузов, тем меньше он позволял себе этому верить. Вопрос этот занимал все его душевные силы. Всё остальное было для него только привычным исполнением жизни. Таким привычным исполнением и подчинением жизни были его разговоры с штабными, письма, которые он писал, …раздачи наград …и т. п. Но погибель французов, предвиденная им одним, было его душевное, единственное желание».

 

Сегодняшнее состояние человечества является следствием действия неизбывного закона бытия: в этой жизни нет ничего абсолютного: ни абсолютно черного, ни абсолютно белого, ни абсолютно хорошего, ни абсолютно плохого. Высшим достижением нашей цивилизации стало формирование личности, осознающей всю полноту своей внутренней свободы, и это явилось следствием мощного развития систем социальных гарантий. Но, они же, гарантии, способствовали появлению нового человека, радикально поменявшего свое общественное поведение. Самое главное: новый человек сознательно ограничил себя в размножении.

Все зациклены на проблеме увеличения численности населения Земли.

Успокойтесь.

Пик придется на 2050 год.

А дальше только вниз. И достаточно быстро.

Итог - тихая катастрофа.

 

Идея бесконфликтного общества – бред собачий. Человек, он же эгоист, не может без борьбы.

Наверное, в этом и заложен смысл существования Homo sapiens.

Поэтому продолжайте конфликтовать. С возрастающим усилием. С восторгом. С упоением. С наслаждением.

Только при этом надо иметь ввиду, что это занятие называется эмоционированием. Мы, облаивая друг друга, вырабатываем в этом процессе эмоциональную энергию.

Есть подозрение, что в Природе есть существа высшего порядка, которые эту самую, нами выработанную эмоциональную энергию и потребляют, так же, как мы пьем молоко от коровы.

В момент почесывания своего эго по поводу очередной перемоги над своими идеологическими ворогами, или в процессе скулежа при зраде, не забывайте – вы в эти моменты находитесь в производственном процессе, вы работаете - изготовляете эмоцию.

Жрущему человеческие эмоции инопланетянину глубоко на.рать на их знак: плюс или минус, правые или левые какая разница – эмоции, они и есть эмоции.

 

Ядерное оружие спасло Россию дважды.

Первый раз самим фактом уникального, почти чудесного возникновения, а второй – неуязвимостью выстроенной системы управления. В экстремальных условиях 90-х, когда высшее руководство России оказалось разложено или собственным идеалистическим идиотизмом, или корыстью, командир любой русской ядерной подводной лодки оставался автономен в принятии решения о начале атаки. И это препятствие на пути к обнулению России не преодолевалось.

Мировая гегемония США, казавшаяся совсем недавно незыблемой на многие века, рушится. Это относится как к экономике, так и к оборонному потенциалу.

Впервые за многие десятилетия Соединенные Штаты оказались в положении догоняющих, когда их основной военный ресурс - авианесущие соединения - превратились в тихоходные мишени для гиперзвуковых ракет России и Китая.

Эту реальность можно не признавать, но тогда надо учесть возможность получения болезненного удара со стороны России, погружающего США в состояние нестояния. Ответить применением всесокрушающей силы потребует такой звериной решимости, которой у погрязшей во внутренних междоусобицах Америки пожалуй и нет.

 

Справедливость - наиглавнейшее слово в русском языке.

Так было, так есть

И сегодняшние прыщавые мальчики, чувствующие непреодолимый разрыв между уровнем своих притязаний и местом на социальной лестнице, которое им доступно, истово хотят революции справедливости. Сопящие и потеющие над комментами про кровавый режим, греют себя той же самой сказкой: старое сметут к такой-то матери и будет им дарована надежда. И они выйдут на старт, с равными шансами у всех. И уж тут-то они себя покажут. Справедливость победит!

Лев Троцкий, в первые годы после победы Октября, очень активно развивал теорию перманентной, непрекращающейся революции.

Уже давно Троцкого нет.

Победа Октября обернулась в конечном итоге его поражением.

А революция справедливости продолжается.

И я не вижу ей конца.

 

История это учение про свободу воли. Точнее, об отсутствии таковой или ее – воли человека – смирении перед неумолимыми условиями и тенденциями бытия.

Прекрасную иллюстрацию этого тезиса дал Лион Фейхтвангер в его романе «Лисы в винограднике».

Абсолютный монарх Людовик XVI не хочет подписывать представленные ему договоры с американскими мятежниками, его симпатии на стороне короля Англии Георга III.

Но ни перед кем не подотчетный, вроде бы абсолютно свободный в своих решениях монарх, не в состоянии переломить поступь жизни.

«… внимательно прочитав документы, Луи нашел, что на странице третьей, строке семнадцатой договора о торговле и дружбе точка вполне может быть принята за запятую. Луи потребовал, чтобы эту страницу еще раз переписали, а затем представили ему документы снова. Он выиграл таким образом один день, надеясь, что за этот день случится какое-нибудь событие, которое избавит его от окончательного подписания пакта.

Но ничего такого не случилось… еще раз явился к Луи мосье де Вержен. Луи вздохнул, сказал:

– Ну, хорошо, ну, ладно, – и подписался».

Ducunt Volentem Fata, Nolentem Trahunt, в переводе с лат. — Желающего судьба ведёт, нежелающего — тащит, фраза, впервые высказанная греческим философом-стоиком Клеанфом, впоследствии переведённая на латынь Сенекой.

Очень важная для понимания сути жизни мысль.

 

Попытки придумать какую-то национальную идею бессмысленны, поскольку она есть и общеизвестна: России надо самосохраниться в бурном геополитическом океане этой планеты.

И в здесь мы не оригинальны. Эта главная идея для всех наций этой Земли.

Нужно думать о другом: каким способом можно и должно обеспечить надежность национального выживания, имея ввиду (а история нас тому учит), что не всем странам и народам удаётся реализовать глобальную национальную идею. Иные сошли с дистанции и растворились во времени.

 

Человечество никогда не владело механизмами эффективного управления. Точнее так: эффективным во все времена считается управление, обеспечивающее удовлетворение некого уровня общественных ожиданий. Этот уровень определяется двумя непременными требованиями: не хуже, чем вчера и не хуже, чем у соседей.

Научное сопровождение управления всегда было и остается уделом египетских жрецов и лиц от них произошедших. Они нужны только для того, чтобы создавать видимость обоснованности принимаемых решений. Именно это они и делают. Не менее того, но и не более.

На самом же деле за научным сопровождением управления не стоит ничего, кроме опыта и здравого смысла. Все остальное – сознательно поддерживаемый мираж и бла-бла-бла.

Общество, как пять тысяч лет тому назад, так и сегодня обходится в основном системами самонастраивания и саморегулирования. Все видимые нам управленческие потуги влияют на конечный результат точно так же, как виляния рыбы-лоцмана на выбор направления движения голубым китом.

 

Так грянет или пронесет?

Мы преступили уже черту, или все-таки мы, люди, населяющие эту планету, еще имеем возможность продлить существование высшей из известных нам, формы материи?

Мы еще сильны и судьба ведет, или уже рок нас тащит?

Мы обречены, или еще побарахтаемся?

Какой-то индикатор приближения к Концу есть, или его нет?

Должен же он быть, черт его возьми!

Недавно в Интернете прочитал, что перед войной резко увеличивается урожай грибов. И данные приведены: от Наполеона до наших дней.

Но это уже край.

Хотя, на безрыбье…

Опубликовали же.

И читают.

Сам тоже читал.

 

Мы с Егором Гайдаром в 1995 году в Екатеринбурге, выходя из здания областной Администрации, столкнулись с группой бабушек, хорошо знавших Егора Тимуровича в лицо, и находившихся в глубокой уверенности, что именно он и украл их сбережения на похороны.

Я эту встречу запомнил.

Популярность – дело хорошее. И плохое. Одновременно.

 

В мире нет ничего бесполезного, как нет ничего абсолютно плохого или хорошего. Это относится и к материализовавшейся в СССР социалистической идее. Именно существование реальной альтернативы послужило причиной радикального изменения отношений труда и капитала в прошлом веке. Уровень потребления трудящихся действительно вырос, уровень производственного накопления снизился.

Коммунисты научили капиталистов делиться.

Но!

Сегодня исчез антитип капитализма – СССР, и все медленно и неуклонно возвращается на круги своя.

В начале XX века американская элита расстреливала рабочих на улицах Чикаго и поджаривала на электрическом стуле профсоюзных лидеров отнюдь не потому, что они были хуже или дурнее нынешних ее представителей.

Тогда так было можно.

Сегодня так пока нельзя.

Но ситуация потихоньку меняется.

 

 

Чарльз Уилэн в своей книге "Голая экономика. Разоблачение унылой науки" утверждает, что Рональду Рейгану очень нравился такой анекдот.

Цитирую: "Советская женщина пытается приобрести «Ладу» — производившийся в бывшем СССР дешевый автомобиль. В магазине ее предупреждают, что, несмотря на низкое качество, эти машины в дефиците. Тем не менее, клиентка продолжает настаивать на оформлении заказа. Тогда сотрудник салона берет толстую пыльную тетрадь и вписывает фамилию клиентки в длинный список желающих приобрести машину. «Приходите в этот же день, 17 марта, ровно через два года», — говорит он клиентке. Дама достает календарь и, заглядывая в него, уточняет: «Утром или днем?» "Какая вам разница?» — удивляется продавец. — "Это ведь через два года?"

"Дело в том, что в этот день ко мне приходит слесарь - сантехник" , — отвечает женщина".

Перед нами великолепный пример потешной абракадабры.

Американскому президенту данная ситуация казалась смешной, но к реалиям Советского Союза она не имела ровным счетом никакого отношения.

Во-первых, "Лада" в бывшем СССР плохим автомобилем не считалась, а уж дешевым и подавно! 90% семей и мечтать не могли о такой дорогой покупке. А многие из тех, у кого деньги все же были, купить эту машину тоже не могли - она не продавалась "в салонах, по записи", а распределялась по разнарядкам. Предприятиям и организациям "спускалось" разрешения на приобретение автомобиля, затем на собраниях или на заседаниях профкомов выбирали тех, кого этой привилегией можно было наградить. И только потом, машину получали на базе (нет, не на военной, а на торговой). Модель? - какая выделена. Цвет? - какой уж в этот момент есть.

А с сантехниками ситуация была еще сложней. Они были недоступны. Сделать заявку на слесаря - это из области несоветской фантастики. Специалиста прокладки и разводного ключа надо было найти самому, а потом еще и уговорить придти. Поэтому его нужно было материально заинтересовать.

Самое примечательное в том, что в дефиците был не только сам слесарь, но и (в значительно большей степени) запчасти к сантехнике. Здесь в ход шла свободно конвертируемая советская валюта.

Думаю, что Рональду Рейгану и его экономическим советником и в голову не могло прийти, что такая форма валюты в СССР находилась в .... жидком состоянии: расплачивались самым ценным торговым эквивалентом - водкой.

Анекдот, приведенный Чарльзом Уиленом действительно смешон. Мало того - он универсален. Смеялись американцы над нами. Можем посмеяться и мы над тем, как они соорудили "советский" вариант понятной им ситуации.

А если посмотреть на всю эту историю пошире, то можно сделать один серьезный вывод: мы мало знаем и плохо понимаем других.

И это в лучшем случае.

Часто вместо правдивой и объективной картины мы получаем карикатуру.

 

Причина антисемитизма, скорее всего, лежит в экономической сфере. Ненависть, взращенная на экономической почве – самая ядреная.

Началось с того, что евреи опередили всех прочих в накоплении первичного капитала.

Если в Англии, Франции, Германии… этот процесс в XVI - XVII веках только начинался, еврейский капитал к тому времени давно уже вырос из коротких штанишек за счет занятия ростовщичеством.

Отсутствие религиозного = морального запрета на кредитные по своей сути операции до определенного времени отличали иудейскую диаспору от окружающего её христианского мира. Евреи стали благоприобретателями самой первой в истории экономической ренты - религиозной. Формированию первичного капитала ростовщичество немало способствовало, чего нельзя сказать о создании дружеских отношений между заимодавцами и заемщиками.

Но это не все и, наверное, не самое главное.

Евреи опередили весь просвещенный мир не только в первоначальном накоплении, они еще и на много веков обогнали всех своих конкурентов в глобализации.

Когда прозвучал лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь», евреи всего мира уже давно соединились. Изначально соединились для выживания. Увидели, что это – хорошо и продолжили, но уже для экономической экспансии.

 

Есть хороший вопрос: являются ли сегодняшние битвы на российском политическом ристалище отражением и продолжением извечного спора славянофилов и западников?

Кто-то, думает, что – да.

Я не согласен.

Попробую объяснить, почему.

Думаю, что дело не в неизбежной трансформации позиций: они и под влиянием прошедшего времени в сути своей, в основном и главном – те же. Ополчившись на новоявленный славянофильский изыск про суверенную демократию, западники отстаивают свою изначальную идею: нет особого российского пути, страна просто отстала от мировой цивилизации и законсервировалась сама в себе.

Разница, на мой взгляд, в ином: в отношении к предмету спора, к России.

Будучи супер-западниками, большевики, принесшие в страну, выношенные в иных весях, идеи коммунизма, первыми заявили об отсутствии у них отечества. Как созвучна сегодняшним лозунгам непримиримой оппозиции ленинская идея содействия поражению правительства собственной страны в войне.

Сегодня, самые радикальные ниспровергатели коммунизма, видящие решение всех российских проблем в заимствовании конституции США, едины с Лениным и Ко в отрицании российского патриотизма.

И те и другие не любят (не любили) Россию. Именно этим объясняется отсутствие у них каких-либо сомнений в необходимости насиловать мою страну - протаскивать ее, в свое понимание светлого будущего. И это будущее, как выясняется, и не для России вовсе, а для всего человечества.

И совсем не важно, как этот миф выкрашен: красным цветом или в радугу.

Старый спор прервался.

Появился новый. Но это уже и не спор вовсе.

При всем различии позиций, противостоящие в идеях были в 40-х годах позапрошлого века едины в одном: они не видели своей судьбы вне судеб России. Исповедовать западничество было уделом искренних патриотов.

И западники, и славянофилы любили свою страну.

Любили так, как любил ее Иван Бунин.

Как?

Я напомню:

«…Они косили и пели, и весь березовый лес, еще не утративший густоты и свежести, еще полный цветов и запахов, звучно откликался им.

Кругом нас были поля, глушь серединной, исконной России. Было предвечернее время июньского дня... Старая большая дорога, заросшая кудрявой муравой, изрезанная заглохшими колеями, следами давней жизни наших отцов и дедов, уходила перед нами в бесконечную русскую даль. Солнце склонялось на запад, стало заходить в красивые легкие облака, смягчая синь за дальними извалами полей и бросая к закату, где небо уже золотилось, великие светлые столпы, как пишут их на церковных картинах. Стадо овец серело впереди, старик-пастух с подпаском сидел на меже, навивая кнут... Казалось, что нет, да никогда и не было, ни времени, ни деления его на века, на годы в этой забытой - или благословенной - богом стране. И они шли и пели среди ее вечной полевой тишины, простоты и первобытности с какой-то былинной свободой и беззаветностью. И березовый лес принимал и подхватывал их песню так же свободно и вольно, как они пели».

 

Жизнь подбросила мне проблему, которая оказалась мне не по зубам.

Формулируется она так: почему современные женщины много и активно матерятся?

На улице, слышу женские разговоры, щедро сдобренные матом. Про Интернет вообще лучше не вспоминать.

Я не ханжа.

Могу поговорить матом. Умею.

Но есть же мера.

И в эту, мною очерченную меру, женский мат никак не влезает.

Вырос я в рабочем районе Свердловска. Здесь были собраны гигантские предприятия – Уралмаш, один из них. Рабочий люд, он такой. Мат я слышал постоянно.

Но не от женщин.

Нет, конечно, встречались и такие. Но это были «синявки» - опустившиеся, спившиеся тетки.

Сегодня матом разговаривают все: и студентки, и поэтессы.

В этом есть какой-то скрытый для меня смысл.

Мне кажется, что употребление ненормативной лексики в какой-то степени является жизненным допингом, мат взбадривает сексуальность женщины. Возможно, что, матерясь в присутствии мужчин, женщины сигнализируют о своей доступности.

Или не это так?

Тогда как?

 

Человечество сформировалось, как результат инфицирования стада наших биологических предшественников эгоизмом.

Именно это качество (свойство?) - эгоизм - позволило Homo sapiens выделиться из фауны и, в конечном итоге, завоевать весь мир. Благодаря этому он встал над всем сущим и живым, осознав свою высшую ценность именно для самого себя.

Эгоизм создал современного человека.

Но эгоизм и погубит Человечество.

Оказывается, что Гоголь создал универсальную формулу: «Я тебя породил, я тебя и убью!».

В "Диалектике природы" Ф. Энгельс написал: «…жизнь всегда мыслится в отношении к своему неизбежному результату, заключающемуся в ней постоянно в зародыше, — смерти»

Эта формула Энгельса универсальна – уже в миг возникновения Человечества, в него должен был быть заложен некий обязательный элемент, развитие которого закономерно приведет в конечном итоге к уничтожению рода людского. Так и жизнь есть причина смерти: умер только потому, что жил.

Было бы верхом неряшливого упрощения представлять развитие Человечества, как перманентный прогресс его эгоистического начала. Но сегодня это более, чем зримо: человеческая эгоистическая натура постепенно, медленно, а в последнее время все быстрее, берет верх над общечеловеческим.

Мир входит в состояние неуправляемого противостояния своих ненавидящих друг друга частей. Страх неизбежного самоуничтожения и тот не смог устоять перед гордыней человека-эгоиста.

Выяснилось, что тормоза, состоявшие из ужаса понимания неотвратимости ядерного апокалипсиса, сломались.

Движение, сползание началось.

Итог понятен.

 

Если пользоваться терминологией Льва Гумилева, то начало первого века нашей эры было временем взрыва пассионарности еврейского народа.

Находящаяся под властью Рима Палестина жила ожиданием скорого Божьего суда. По этой земле едва ли не толпами бродили пророки, проповедники и мессии. Есть о том упоминания в Библии. Проповедник Февда встал во главе четырехсот сторонников, но римляне с ним расправились («Деяния апостолов»). Мы знаем, что римские войска уничтожили Афронта, претендовавшего на право ношения царского венца, и некого (до сих пор известного только по прозвищу) Египтянина, собиравшего толпы приверженцев, или занимавшегося тем же «Самаритянина», который был распят. Кроме них история сохранила нам имена иных претендентов на пост спасителя: Езекия, Симона бар Гиора, Иуды Галилеянина, Менахема и Симона из Переи…

Накаляли атмосферу религиозно-политической смуты, охватившей практически все иудейское население Палестины, и секта ессеев, и группировка зелотов, которые во многом спровоцировали кровавую войну против Рима, а также банда сикариев – кинжальщиков, убивавших в толпе короткими ножами жителей Иерусалима по поводу и без оного…

И в это время, в этих исторических обстоятельствах появляется Иисус.

У греко-римского философа-платоника Цельса в его труде «Правдивое слово», написанным ок. 177-179 гг., есть сатирическая зарисовка о «святом человеке», который возвещает: «Я — Бог, или дух божий, или сын божий. Я явился. Мир погибает, и вы, люди, гибнете за грехи. Я хочу вас спасти. И вы скоро увидите меня возвращающимся с силой небесной».

Нам, живущим в XXI веке, смысл этой сатиры не понятен.

Но представьте себе проповедника вечной любви и дружбы русского и украинского народов, излагающего эти мысли на фронте, в расположении националистического батальона.

Вот, примерно так и проповеди добра и всепрощения могли восприниматься в горящей революционной лихорадкой Палестине первого века нашей эры.

Это была жестокая эпоха апокалиптических предчувствий, предвкушений и ожиданий. И бродящий по Святой земле проповедник, возвещающий отнюдь не о вселенской любви, а о скором конце света, был типичным явлением того времени.

Поэтому Иисус не мог быть похож на доброго пастыря. Это был пылкий бунтарь периода религиозно-политической смуты, случившейся на Святой земле в I веке нашей эры. И изображение его спасителем заблудших овец в этих обстоятельствах - нонсенс. В этом и смысл сатиры Цельса.

Иисусу дошедшие до нас тексты приписывают прямо противоположные суждения. Сравните: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева»; Мф. 15. 24), с этим: «Итак идите, научите все народы»; Мф. 28. 19». Понимание исторического контекста позволяет нам выделить то, что мог без ущерба для себя произнести в это время Иисус («Продай одежду свою и купи меч»; Лк. 22. 36), а что не мог («Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими»; Мф. 5. 9)

 

В 1950 национальный доход СССР оценивался на уровне 31% от приведенного к сопоставимому виду, национального дохода США. С этого времени и до начала своего окончательного развала в конце 80-х годов, СССР увеличил свой национальный доход в 10 раз, а в США в 3,1 раза. Не надо быть «глубоким экономом», чтобы догадаться о том, что в соответствии с этими статистическими данными мы должны были в 1989 году, как минимум, догнать Америку. Но как не старались наши статистики, показать уровень ВВП СССР выше 2/3 от США у них никак не получалось. А реально и того не было.

О чем это говорит? Говорит это о том, что темпы и реальные объемы могут иметь разное наполнение.

До 1989 года темпы можно было накачать разными способами.

Например, приписками – нарисовать нужную цифирь на бумаге. Этим искусством ускорения славна была советская экономика, особенно на последнем этапе своего пути.

А еще можно было обеспечить рост темпов ВВП методом «упрощения» технологии, а проще говоря, сверхбыстрым производством всякой, ориентированной на склад, дряни.

Кроме того, был способ повышать производительность труда, ускоренно выплавляя никому не нужный, но записанный в директивно спущенном плане, чугун, делая затем из него шары и перекидывая их… в шихтовый цех. Этим иногда занимались рабочие металлургического производства славного Уралмаша. И не только они.

Сегодня так уже не работают. И это принципиально.

Мы ушли не от плохой экономики к хорошей, мы перешли в иное качество – отказались от самоедской хозяйственной системы с внеэкономическим целеполаганием. Поэтому, в отличие от СССР, конечный результат развития национальной экономики России отражается не в темпах, а в эффективности, которая прямо сопряжена с формированием оптимальной структуры народнохозяйственного комплекса.

Это понимают далеко не все.

Вся наша социалистическая история была примером героической борьбы за небывалые темпы роста народного хозяйства.

Идея и тогда была проста и понятна. Ее наиболее емко сформулировал большевик Н. Бухарин. Николай Иванович в конце 20-х говорил: «Они (капиталистические государства – С.Т.) растут, и мы растем, и весь вопрос в том, кто растет быстрее».

И никто ему не возразил. Академик Струмилин предпочел «стоять за высокие темпы, нежели сидеть за низкие».

И как только «большевистские» темпы стали критерием жестокой оценки руководителей производств совершенно естественно, возникла система защиты. Создатели советской «экономики» не могли подозревать, что руководители, директора предприятий, поставленные в условия морального террора за темпы, начнут вести себя биологически оправданно. Они, грешные, боролись за выживание и самосохранение. Для этого им необходимо было добиться максимально возможных производственных резервов при минимальном плане. Безудержное резервирование, реализовалось через завышенные потребности и сталкивалось с не менее активным стремлением к занижению своих возможностей. Причем это происходило одновременно в одном месте: директор предприятия, как производитель жаждал плана минимального, но он же, как потребитель, всеми доступными ему способами завышал свои потребности.

Счет к авторам советской экономики включает миллионы лет человеческих жизней, потраченных на изготовление коммунистического движителя к вечному счастью. В него входит и стоимость неисчислимых материальных богатств, сгнивших в Эверестах созданных неликвидов и утонувших при осушении океанов, возникших дефицита.

С тех пор прошло немало лет. Но снова кому-то кажется, что темпы — это то, самое важное и самое главное, что нам так необходимо для достижения полного счастья.

Темпы – это не деньги на счетах и не товары на прилавках.

Темпы – это не качество и не продолжительность жизни граждан страны.

Темпы – это цифра, полученная от деления двух других цифр. И все.

Темпы, как один из индикаторов состояния экономики? Ради Бога!

Темпы, как национальная идея? Ни в коем случае! Мы это уже проходили.

 

 

Жизнь – коварная штука.

А финансовая жизнь – изощренно коварна.

Коварство это заключается в том, что сохранить нажитое значительно сложнее, нежели его заполучить (я сознательно не употребляю глагол «заработать» - сегодня в сфере финансов он не актуален).

Я знал людей, которые собрав в середине 90-х, начале 00-х годов, солидный, по их тогдашним меркам капитал ($3-5 млн.) уехали за рубеж, как они считали обеспеченными навсегда.

Практически все они вернулись.

Сохранить «нажитое непосильным трудом» оказалось выше их скромных сил.

Почему трудно сохранить и преумножить?

Нет ведь недостатка в рекомендациях, толпа желающих поуправлять вашими деньгами всегда больше, чем количество денег.

Не помогает.

Нет, пока на рынке все спокойно – любой финансовый зазывала выглядит, как финансовый гений.

Как только чуть заштормило – спесь слетает мгновенно.

А ситуация в мировой финансово- экономической системе постепенно накаляется и накаляется.

Гром гремит и над США, и над Европейским Союзом.

Нет никаких идей по решению проблемы совокупного (федеральный + долг штатов + долг домохозяйств) американского долга, почти равного ВВП планеты.

Все это хозяйство может мгновенно свалиться в штопор от любой ерунды. И события, скорее всего, будут развиваться по сценарию Веймарской республики: придет галопирующая инфляция. Все эти упражнения по количественным смягчениям и скупке ЦБ мусорных бумаг рано или поздно выразятся в конкретных цифрах обесценения денег.

Вероятность такая есть. Она существенна. Начало уже видно – мыслимо ли, инфляция в ЕС двузначная! И весь вопрос в том, как пройти предстоящую бурю, сохранив то, что позволяет с уверенностью смотреть в будущее. Будущее без средств к существованию выглядит иначе, чем оно же, но с ощущением земли под ногами.

Крутой эксперт намедни давал рекомендации владельцам долларовых активов «сидеть на ж… ровно», не дергаться, иначе – проиграют. А что, если они останутся в долларе – выиграют или хотя бы сыграют в ничью? Эксперт этого не знает и про это не говорит. Финансовая жизнь – это та же жизнь. И так же, как вы не можете предугадать, чем закончится ваш брак, точно также вам не дано узнать, как поведет приглянувшаяся (порекомендованная вам) валюта.

Сегодня вопрос стоит не в том, чтобы «наварить», а в том, чтобы сохранить.

Иных способов обеспечить свое выживание, кроме диверсификации вложений – не придумали живые существа, начиная от сусликов и кончая Морганами/Рокфеллерами.

 

Недавно мне пришлось обратиться к воспоминаниям Елены Бонер, жены академика Сахарова.

Интереснейшее, надо признать, чтиво.

В своих мемуарах, кроме всякого иного и прочего, она описала, как ее дважды спасали во время войны.

Первый раз это произошло при ранении: Бонер пишет прямо, без экивоков: «опекают по блату».

И вторично ее спасают, на этот раз от направления в действующую армию. Почему так поступают совершенно незнакомые с ней люди - Кинович и Дорфман? А потому, что она правильно ответила на их вопрос: «Экс нострис?» (Ex nostris? (лат.) – из наших?)

И эти события в судьбе Бонер – микроскопический пример действия глобальной системы «Ex nostris?» – системы взаимопомощи для опознанных в именно качестве «своих». В ущерб чужим. А по-другому не получается - чудес на этом свете не бывает.

Система спасала некоторых еврейских девушек от смерти, охраняя их от попадания на фронт.

Система активно помогала (до определенного момента) практически всем еврейским юношам и девушкам поступать в престижные ВУЗы СССР.

Система работала для организации протекции при занятии лучших рабочих мест.

Система работала так хорошо, эффективно и качественно, что ее решили сломать. Ничего лучше, чем введение негласных ограничений по «пятому пункту» (это был пункт «национальность» - в типовой анкете советского времени) не придумали.

Если разобраться, то в системе «Ex nostris?» нет ничего принципиально особенного.

Такая система действует и у аристократов, и у бандитов. Не евреи её первооткрыватели, но они единственные, кто распространил её на всю свою общность, вне зависимости от социального положения. Это очень глубокое товарищество на вере (изначально) и поэтому интереснейший феномен нашей Цивилизации.

«Ex nostris?» - элемент патернализма. Только, в случае с евреями, в отличие от распространенной в мире практики предоставления государством преимуществ титульной нации, оформленных некими законами или формализованными регламентами, здесь действует латентное право, закрепленное обычаем народа.

Но у патернализма (скрытого) есть закономерная обратная сторона – тоталитаризм (тоже скрытый, естественно). В силу этого, еврей, потенциально или реально находящийся под эгидой, обязан быть на стороне еврейства при любых взаимодействиях, затрагивающих интересы этого народа. Иначе – остракизм.

Бывают ли отступники?

Бывают. Мордухай Вануну, например. 16 лет тюрьмы.

Система «Ex nostris?» - аналог пчелиного улья - действует только в том случае, если «свои» жестко охраняют все, признанное своим от «чужих». Какое-либо вмешательство «чужих» в пределы интересов «своих» с любыми целями – недопустимо и карается. Поэтому евреи, обремененные высокоразвитой системой опознавания, могут с нами дружить или любить нас. Но при этом, даже в любовном раже, в большинстве своем, они не никогда забудут о том, что они - евреи. А мы – не евреи.

Когда-то система «Ex nostris?», как и все в этом мире, износится. Глобализация работает на ее опровержение.

 

Николай I проиграл Крымскую войну еще в 1841 году, когда допустил политический просчет из-за своего самоуверенного идеализма. Пойдя на отказ от выгод Ункяр-Искелесийского договора, император наивно ожидал получить в будущем согласие англичан на эвентуальный дележ османского наследства.

Позор Парижского мирного договора 1856 года Россия не должна забывать никогда.

 

Непоколебимость государственных устоев является результирующей характеристикой выполнения двух основных требований:

- сегодня не хуже, чем вчера;

- здесь, у нас не хуже, чем у соседей.

Вот, на этом нехитром наборе критериев стабильности основывается то, что определяет надежность выживания любой государственной машины.

Из этого же набора становится понятно, почему власть стремится идеализировать существующую экономическую ситуацию, а оппозиция пытается ее драматизировать.

Поняв эти основы общественной стабильности, мы оценим устремления властителей по созданию «закрытых» обществ, в которых граждане счастливы, будучи не обремененными возможностью сравнений.

Это – лишь самая общая схема, но и она позволяет понять и оценить многие сложные процессы, происходящие и в нашем обществе, и в мире.

 

Чтение блогов про идущую войну напомнило мне трагедию, которую пережил Свердловск весной 1979 года. Напомню (всё уже забылось, все уже забыли), случилась в столице Урала, как любят называть свой город свердловчане, сибирская язва.

И сегодня причины этой напасти остались не до конца выясненными. Некоторые говорят о выбросе спор из лаборатории, занимавшейся созданием бактериологического оружия в военном городке 19. Другие видят в произошедшем происки американской разведки.

В свое время, мне по большому секрету рассказали, как это все было на самом деле.

В лабораториях Военно-биологического центра Минобороны СССР, который находился в этом самом 19-м городке на окраине города, работали со всякими вирусами.

Для того, что бы обезопасить население была предусмотрена система вытяжки, которая пропускала весь воздух выходящий их этого Центра через горелку. Воздух раскалялся, бактерии гибли, а затем все сбрасывалось через трубу в атмосферу.

И тут в одной голове родилось рационализаторское предложение: прекратить жечь горелку ночью: зачем тратить дефицитное топливо, ведь в это время все штаммы находятся «под замком».

Руководство подумало и согласилось.

Подсчитали экономический эффект от «рацухи» и выплатили автору вознаграждение.

В ночь на 5 апреля 1979 года в одной из лабораторий Центра случился пожар. Объект - секретный. Поэтому не пожарных пригласили, а пригнали тушить возгорание солдат из местной части. Они пожар потушили. Но во время борьбы с огнем перевернули какое-то хранилище с бактериями.

Вытяжка, естественно вынесла патогенные бактерии, а ветер бросил их в район Керамического завода.

В результате погибло 68 человек.

Вот такая история.

Самое интересное здесь то, что версия эта от начала и до конца - ложь.

Не было ни пожара, ни рацпредложения.

Все придумано.

Кем?

Не знаю.

Но как (!) сделано.

Народное творчество. Называется «сплетня».

 

Чем плоха демократия?

До дыр затерли известную фразу Черчилля о том, что демократия – плохая форма управления, при отсутствии лучшей.

При этом на вопрос: а чем же она плоха? - ответ до недавнего времени был совсем не очевиден.

Сегодня его мысль стала нам много яснее.

Влияние большинства на выбор управленческих решений неизбежно препятствует организации спасательных работ в экстремальной ситуации. Руководитель, являющийся заложником своего электорального рейтинга, оказывается не способен принимать решения его снижающие.

Выход?

Он и очевиден, и неприемлем одновременно: ДИКТАТУРА.

Увы.

 

Когда мы говорим: «справедливость восторжествовала», это означает только то, что чьи-то интересы реализовались в ущерб другим.

Если перейти из области абстракций в сферу сермяжной практики, то надо признать, то, что считается справедливым одними, всегда воспринимается, как несправедливость другими.

Но бывают случаи, когда конфликтующие стороны одновременно воспринимают реалии, как несправедливость. Алименты – 25%. Для бывшей жены несправедливо мало, для ее бывшего мужа – несправедливо много.

И вы не найдете случая, когда борющиеся друг с другом одновременно признавали ситуацию, ставшую причиной раздора, справедливой.

Справедливость, это реализовавшаяся правда. И, конечно, моя правда.

Надо признать, что справедливости в этом мире нет. Но есть такой уровень несправедливости, переходить который опасно.

Любому.

 

Многие восхищаются, а мне воспоминания Лилианны Лунгиной неприятны.

И вот почему.

В самом начале своего повествования, описывая первые детские ощущения, пришедшиеся на начало двадцатых годов прошлого века, Л. Лунгина вспоминает о запахе хлеба. Черного хлеба.

Его, в семье Лилиного папы - заместителя наркома просвещения не ели, с ним играли: «Черный хлеб был совершенно несъедобный, он был мокрый и склизкий, и мама его УПОТРЕБЛЯЛА как пластилин, как глину». Добрая мама Лили делала в эти голодные годы из хлеба кукол и сушила свои произведения на камине, в котором постоянно (замерзающая Москва, 20-е годы!) горели дрова.

Я знаю об этой поре со слов своей матери. Ей в эти, описываемые Лунгиной, времена было лет двенадцать. И была она уже круглой сиротой –отца убили в Гражданскую, следом за ним ушла и мать. И было Маше в это время и холодно, и голодно. Она бы за счастье почла съесть этот, несъедобный для Лилианы и ее родителей, хлеб. Но они ни матери моей, никому другому, балансировавшему на грани голодной смерти, хлеба не дали. Они из него кукол лепили - хобби у них было такое.

Кто им судья?

Бог?

Или моя мать, до самой смерти сохранявшая из своего голодного детства привычку крошки со стола в ладонь собирать?

Обратите внимание: дожившая до седых волос Лилианна Лунгина, так и не увидела в этих действиях своих родных ничего плохого. Это для нее норма – если в стране голод, но ты такой хлеб не ешь, так хоть поиграй им.

 

Вы были в шахте?

Я был.

Один раз.

Мне и одного раза хватило для того, что бы прочистить мозги.

Когда ты ползешь к забою, и видишь, что "крепь" - это дощечка не только прогнувшаяся над твоей головой, а еще и треснувшая, начинаешь лучше понимать и сильнее ценить свое единственное богатство - жизнь.

 

Жесткое (иногда — очень жестокое) подавление всех проявлений инакомыслия, нашло свое отражение в том, что в России инакость могла изначально легализоваться только в гротесковой форме юродства. "Слова гневливые" владыка вынужден был выслушивать от божьих людей - юродивых. Только им русской традицией было позволено "пенять вины" самодержцу.

Существо социального положения юродивых определялось тем, что им присваивался ореол святости, но одновременно с этим эпитеты "юрод" и "похаб" были синонимами на Руси. Поэтому и лексика их была склеена из нецензурщинны и библеизмов.

Будучи в обыденном сознании людьми "не от мира сего", юродивые рассматривались и властью и народом, как нечто особенное, уникальное. Юродивый в умах современников воспринимался как рупор самой высшей воли.

 

Когда мы слушаем/читаем какие-либо измышлизмы по поводу переустройства страны нашей, то очень важно понимать и помнить, что в природе отсутствуют идеальные системы. Это имеет отношение и к общественной жизни: у любого способа хозяйствования есть плюсы и минусы. И стремясь к формированию новых более эффективных хозяйственных систем нужно стремиться к лучшему, не забывая, что это всегда сопряжено с неизбежными недостатками и потерями. Помните, конечно: наши недостатки – суть продолжения наших достоинств. Вроде бы Ленин это говорил.

 

Интернет из безобидной, казалось бы, игрушки превратился в колоссальную проблему для властей во всех странах мира.

Если кто-то думает, что от неукротимой и безграничной свободы распространения информации страдают только диктаторы – они глубоко ошибаются. Страдают все: и Ким Чен Ир, и Байден.

Интернет создает совершенно новую общественную среду, в которой традиционное поведение властей предержащих становится не эффективным. Интернет лишает власть сакральности. Она становится открыта до такой степени, что присущая ей от природы аморальность лезет наружу.

Любая власть аморальна, но ни одна власть не смирится с тем, что граждане могут в этом свободно убеждаться.

Элиты, стоящие за властью, рискуют в новых условиях всем. Под влиянием Интернета формируется качественно новое общество: стабильное статусное положение высших эшелонов общества в нем отнюдь не гарантировано.

И глупо было бы рассчитывать на то, что технологические новации, разрушающие сложившиеся веками основы построения общественной иерархии не встретят деятельного противодействия.

Уверяю – встретят.

Заходя на какой-нибудь сайт, и уже в который раз не получая доступа, убеждаемся: отработка технологий войны с необузданной свободой (грозящей, между прочим, перерасти в хаос) – активно ведется.

Чего хотят власти?

А желают они того же, чего хотел друг детства Остапа Бендера Костя Остенбакен от польской красавицы Инги Заёнц – взаимности.

Здесь ничего не меняется, слава Богу.

 

Опыт подсказывает мне, что человеку даны разные виды ума. И обладание одним совсем не обязательно предполагает наличие другого.

Один мой одноклассник в шахматы играл лучше всех. А так, дурак был общепризнанный.

Ум научный – это не то, что ум житейский.

В Дубне, в Объединенном Институте ядерных исследований, запомнилась фигура парторга Лаборатории ядерных реакций.

По научной части был он крайне хил. Вроде бы монотонно мерил он какие-то протон-протонные, или нуклон-нуклонные рассеяния, то ли многозарядными ионами на синхроциклотроне полиэтилен дырявил – не помню точно. Так вот местная научная общественность очень осуждала его за отсутствие глуокого творческого начала – ума научного. Говорили, что неоткуда было ему, этому началу, взяться. Но все эти яйцеголовые, тут же, хором отмечали большую житейскую мудрость парторга. В делах будничных и сермяжных давал он всем этим Фарадеям Пифагорычам сто очков вперед.

 

В условиях крайнего противостояния с заведомо более сильным существуют две модели поведения:

- сдаться и приспособиться:

- стоять до конца, понимая, что он весьма возможен.

Во второй мировой стояли до конца СССР, Венгрия, Германия, Югославия… Легли и подстроились под реалии оккупации Франция, Чехия…

Есть такие страны, Вьетнам, Афганистан, например, они не сдавались и не сдадутся, какая бы сила им не противостояла.

А есть Япония, которая сегодня находит некую прелесть в своем полуоккупационном состоянии.

Мировая история дает нам примеры множества самых разных ситуаций. Никто не знает, почему ушла в небытие Римская империя, а трижды уничтоженная Польша возрождалась раз от раза.

Есть такое свойство у народов – стойкость. Или его нет.

Упертый, стойкий народ мало уничтожить и даже расселить – он возродится, соберется и найдет свое место под солнцем. До следующей битвы.

Феномен французского поведения во время Второй мировой войны весьма поучителен.

Длительное и крайне кровавое для Франции противостояние с Германией в течение второй половины XIX и первой половины XX века погасило французский норов. Пропал запал к борьбе. Нация перешла в режим самосохранения.

Можно ли подавить стойкость безграничной силой?

Можно. Тому Сербия пример.

Но чем это откликнется через десятилетия, не знает никто.

Вон, Иран, например, пережил каскад самых жестких санкций, длящихся почти сорок лет.

И выстоял.

 

Будучи рожденной из лона религии, выращенная и воспитанная (да, конечно, не без рукоприкладства), наука разгромила свою мать и отогнала ее на маргинальную помойку. В непрекращающихся победоносных битвах наука пробрела трофеи. Так она отобрала у религии Сакральность.

Взяла. Надела. И… превратилась в новую форму веры.

Стала похожа на мать.

Это раньше падре, ксёндз, поп в церквях и соборах отвечали на всякие, включая самые жгучие жизненные и мировоззренческие вопросы паствы, а сегодня на просторах YouTube и ТВ этим для тех же, с тем же успехом занимаются научные сотрудники. Они рассказывают обо всем с таким видом, как будто знают всё.

Те, которые физики, повествуют нам о расширяющейся (куда-то?) вселенной, о Большом взрыве и вытекающей из него инфляции…

При этом, все прекрасно понимают, что через некоторое время все эти научные достижения будут исправлены, дополнены и в конечном итоге – пересмотрены. Их ждет судьба флогистона, эфира, френологии и планеты Вулкан…

И чем нам не понравился вариант с небесной твердью и тремя китами на черепахе? Что современное идолопоклонство – почитание недоступного пониманию – лучше?

 

Зачем мы ищем контакты с инопланетным разумом?

Где то, подспудно, в нашем всемирном - общечеловеческом сознании (а есть и такое) лежит идея о немереной доброте и альтруизме потенциальных гостей из других миров. Мы им даже несколько посланий написали. В космос письма запустили. Пригласили, одним словом.

Они приедут или прилетят – появятся, одним словом, и начнут с нами делиться и делиться своим самыми передовыми научно техническими достижениями.

В результате мы, Человечество, много продвинемся вперед. Вперед, это прямо по направлению к раю.

Зачем это будет нужно инопланетянам? – вопрос открытый. Один из наиболее сильных вариантов ответа на него: для того, чтобы мы на фоне их такого хорошего поведения, могли бы наиболее полно оценить всю мерзость нашего собственного нутра.

 

Мысли про Карла Маркса.

Дело в том, что построение того «нечто», что выдавалось в СССР за социализм, опровергало саму основу учения Маркса.

Маркс, всем своим многотомным наследием, настаивал на главном – в истории развития человечества существуют объективные законы, в соответствии с которыми социализм является закономерным сменщиком капитализма. Марксова теория стремления производственных отношений к достижению ими соответствия уровню развития производительных сил, не оставляла никаких лазеек в светлое будущее отстающим. Только передовые страны, Англия - в первую очередь, были обречены возглавить переход к новой общественно-экономической формации. «Капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание» - вот это, «необходимость естественного процесса», и составляет главное содержание учения Карла Маркса.

А Россия это учение опровергла.

В стране недоразвитого капитализма свершилась победоносная крестьянская революция. В ее основе действительно находилось стремление привести уровень производственных отношений (на селе) к уровню развития производительных сил (там же – на селе). В России существовала объективная необходимость снести рудименты феодальных отношений, сохраненные реформой 1861 года, предоставившей крестьянам свободу без земли. Но история в очередной раз скорчила гримасу – обуздать и возглавить народное восстание удалось кучке авантюристов, считавших себя марксистами.

Отсюда и название того, что они импровизационно сконструировали – социализм.

Ну, а потом в «лихорадке буден» и потоке «бла-бла-бла-бла…» истинный Маркс забылся, а на поверхность выплыли общественные науки. Они оказались в состоянии объяснить всё. Включая Маркса.

 

Уходит культура моей жизни.

Причитать по этому поводу бессмысленно, так уж повезло родиться. Если у всех поколений до меня действовало правило: младшие учились у старших, то сейчас это не работает. Сегодня младшие старшим объясняют, как в интернете заказать билет на поезд. Старшие, старики то есть, объективно не нужны и уважать их не за что. Ну, не за годы же прожитые? Опыт? А кому он нужен этот опыт? И что они такое знают, что в Гугле не найти? К тому же понаворотили они такого! Сегодня, разные сильно свободные, России каяться предлагают, так это именно за то, что ими создавалось.

Есть ещё одна “загогулина”.

Стариков в России относительно молодых много. Тут демографический парадокс сложился. Раньше было иначе, а сегодня семидесятилетних бабушек больше чем двадцатилетних девушек. К тому же старики организованы лучше. У них дисциплина - на выборы ходят. Не отлынивают. Поэтому современная демократия, это диктат геронтократии. Как пенсионерам понравится, так и будет.

Внешне все это проявляется не особо сильно.

Но напряжение есть.

Нет, как раньше было - стариков в лес относили умирать - наверное, не будет.

Но возрастной ценз на выборах ввести могут запросто - голосуют те, кто не старше пенсионного возраста, к примеру.

Требование эпохи, однако.

Наверное.

 

Финансовый рак.

Есть одна важная особенность современной экономики: она больна.

В чем это проявляется? Какие симптомы?

Взгляните, сломалась иммунная система экономики и отнялась невидимая рука рынка (invisible hand of the market) , о которой говорил Адам Смит.

Необеспеченная абсолютно ничем денежная эмиссия , составляет десятки триллионов долларов. Нетто сумма мирового долга превосходит сумму накоплений в золотовалютных резервах и суверенных фондах в разы.

Как должна была бы в такой ситуации отреагировать нормальная, не доведенная до болезненного состояния, экономика?

Она обязана была обесценить эту массу цветной макулатуры – необеспеченных денег - инфляцией.

Но этого не происходит. Не имеющие эквивалентного покрытия деньги, а точнее, фантики, заполнили протоки мировой финансовой системы, но естественной реакции экономики на это непотребство нет.

Парадокс: необеспеченная материальным покрытием эмиссия денежных знаков есть, а соответствующего этому уровня инфляции нет.

Это и говорит о том, что экономика крайне больна. Ее рецепторы атрофировались, защитная реакция исчезла.

И где же находится очаг болезни?

Он в биржевой игре.

Вышедшая из под общественного контроля биржа, из инструмента хозяйственной практики превратилась в самодовлеющую и самодостаточную силу, стала отдельной огромной областью занятости и приложения финансов. И таким образом сформировался финансовый рак.

Свою изначальную функцию – питать реальный сектор накоплениями и служить индикатором состояния дел в отраслях и на фирмах биржа не выполняет уже давно. Она не аккумулирует свободные средства для реализации новых проектов, она занята тем, что перемалывает реальный капитал в спекулятивный.

Биржа все еще индикатор состояния дел. Но каких и у кого? Динамика ее значений характеризует изменение рисков не для производственного, а для спекулятивного капитала.

Доля и место биржи в современном нам обществе во многом превышает ее реальную ценность и необходимость.

Поэтому.

Лечение мировой экономики должно начаться с искоренения ее невыносимой зависимости от спекулянтов.

Зло обитает на бирже. Дом зла должен быть разрушен.

 

Сталин первый и единственный в истории России правитель, с именем которого народ страны связывает обретение того, чего он был лишен веками - самоуважения. Да, если быть точным, то Сталин подарил жителям СССР иллюзию собственного достоинства. Сталин «со товарищи», врал всем и каждому о его высоком предназначении, о неизмеримой ценности и важности всего, что им делается сейчас и еще более того, что будет сделано.

Я написал «врал». Но я не до конца уверен, что Сталин врал. Возможно, он и сам в это искренне верил.

Сталин снял у жителей СССР ощущение колониальной зависимости от элиты, которая была им отправлена «под нож».

И именно за это его любили истово. Любили, а некоторые и сегодня любят так, как в этой стране, не любили никого. Человеку 30-х годов прошлого века, которому еще двадцать лет назад давали пинка под зад, если он случайно оказывался в вагоне первого класса, в Стране Советов предоставлялась возможность искренне поверить в государственное признание своей исключительности и избранности, утвердиться в мысли о своем высоком предназначении, в то, что он не «человек-тесто», а «человек-дрожжи». Была создана иллюзия массовой элитарности по признаку места жительства (СССР, Москва, Ленинград) и роду занятий (военный, шахтер, ткачиха ….).

 

Был такой период в моей жизни: жили со мной кот и пёс.

Хорошо мы жили. Гуляли вместе: выйдем мы с Беном (русским спаниелем) на улицу, и тут из кустов появляется Барсик и всем свои наглым видом демонстрирует соседским котам, что это он собаку выгуливает.

Спали рядом. Я и они.

Ели из одной миски. Сначала я, потом они.

Все было прекрасно до того момента, как появлялась косточка.

Бен тихонько рычал и Барсик делал вид, что все это его абсолютно не интересует.

Чего я об этом вспомнил?

А тут, намедни, американский журнал NI написал, что администрация Байдена не увидела в нашей ракете Сармат угрозы для США.

Так и Барсик не видел угрозы.

Уходил тихонько.

Бена это вполне устраивало.

 

О природе богатства.

Вопрос об источнике богатства достаточно давно является предметом ожесточенных споров.

Первым о первоисточнике богатства задумался Фома Аквинский. Признавая божественную природу богатства (все принадлежит Богу, а человек только пользователь), он делил его на естественное (плоды земли и ремесла) и искусственное (золото).

Монкретьен был первым исследователем, который предложил свою версию земного источника формирования богатства. Согласно разработанной им теории богатство своим источником имеет внешнюю торговлю.

Вильям Петти объяснял возникновение богатства взаимосвязью труда и земли. Крылатым стало его изречение: «Труд есть отец и активнейший принцип богатства, а земля - его мать».

Дальнейшее развитие этой идеи нашло свое отражение в учении физиократов, которое базировалась на том, что истинным богатством нации являются продукты сельского хозяйства.

Адам Смит предложил трудовую теорию стоимости, суть которой сводилась к тому, что единственным источником стоимости является труд.

На Марксе и Энгельсе, развивших теорию Адама Смита, дискуссия об источнике человеческого богатства практически прервалась. Идея эквивалентности стоимости - богатства количеству и качеству затраченного труда устоялась, как закрепились и представления об изъятии капиталистом части созданного трудом рабочего продукта в виде прибавочной стоимости.

Идея об эксплуатации человека человеком политически весьма продуктивна, и попытки её опровержения наталкиваются на непреодолимую «правду жизни», демонстрирующую нам примеры вопиющего имущественного неравенства реальных производителей и максимальных потребителей.

Но когда Маркс писал об эксплуатации, то он был прав ровно наполовину. Эксплуатация действительно существует. Только это не эксплуатация человека человеком, а эксплуатация Человеком Природы. И всё, что было названо классовой борьбой, является ничем иным, как борьбой за перераспределение между конкурирующими социальными группами энергетического «пирога», отобранного совместными усилиями всего человечества у Природы. Источником богатства человеческого общества является энергия природных сил во всех ее проявлениях.

А что же труд?

Физическая сила человека, насыщенная его интеллектом, превратилась в труд. Он, будучи оснащенным капиталом и находясь в обрамлении общественных институтов, оказался способен неограниченно черпать энергию из Природы.

Труд человека не является источником богатства, поскольку в процессе трудовой деятельности человек никогда не прибавляет дополнительную энергию к той исходной величине, которую он взял у Природы. Он лишь уменьшает величину изначально добытой природной силы за счет неизбежных трансформационных потерь. Поэтому человеческий труд не источник, а способ формирования общественного богатства.

Труд человека не является источником богатства и потому, что совокупное богатство человечества растет по мере того, как человек медленно, но верно сокращает свое трудовое присутствие в сфере материального производства. Значительная и все возрастающая часть активности человека направлена на прямую замену его трудовых усилий работой, совершаемой за счет использования природных сил.

Труд человека не является источником богатства еще и в силу того, что материальное богатство, создаваемое с помощь труда, не является конечной целью общества и его высшей ценностью.

Рост объема производимых материальных благ позволяет сократить присутствие человека в процессах производственной деятельности. Именно это обеспечивает достижение высшего уровня богатства – формирования массы свободного времени, т.е. времени, используемого для творческого и интеллектуального развития человека.

 

Я отметил, что в Москве к человеку, который по своей доброй воле направляется во Владивосток, относятся с уважением. Правда, при этом, в уважительном взгляде сквозит и элемент сомнения: «а он - нормальный(?)».

Когда в Штаты едешь, то там все понятно. Штаты они и есть Штаты. Или Бали с Хайнанем. Там все тоже ясно. А тут - край собственной земли. Восемь-девять часов лету и все это зачем - все, что там есть и здесь без утомлений и бесплатно?

Постараюсь ответить.

«Жизнь прекрасна еще и потому, что можно путешествовать». Это – Пржевальский.

Путешествие из центра России на Дальний Восток имеет особенность, поскольку перемещение на запад и на восток, это , как говорят в Одессе "две большие разницы". Мне кажется, что человек приспособлен своей биологической сущностью смещаться на запад. А движение на восток связано с преодолением определенного внутреннего сопротивления. Замечено, что «отходить» - акклиматизироваться в этих случаях (восток - запад) приходится по-разному. На восток летать сложнее.

Проверено.

 

Давным давно жил да был один очень, (тут возникли затруднения с подбором термина) скажем по-современному - «эпатажный» ученый. Пост он занимал не мелкий по тем временам – заведовал кафедрой политической экономии. Многие считали его сволочью, но на это большинство он обращал меньшинство своего внимания . Когда его спрашивали, почему на возглавляемой им кафедре нет молодой научной поросли, он отвечал: «Это воробьи летают стаями, а орлы парят в одиночку».

На одной из предзащит кандидатской диссертации наш герой начал свою речь с вопроса: «Как вы думаете, можно ли защитить телефонный справочник?»

Все о@уели.

А ведь он, по большому счету, был прав, задавая этот вопрос. Понятие ценности формируется отношением к результату творчества тех, кому позволено это отношение проявлять.

Если в области естественных и смежных наук есть какие-то объективные критерии (что тоже, как показывает практика, не очень-то страхует от дури), то в сфере общественных наук и искусства ничего подобного нет. Сплошные ощущения.

Поэтому и защищать можно все, что угодно, включая то дерьмо, что сегодня широким потоком льется в открытые настежь двери Высшей аттестационной комиссии.

 

Экономика, учение, по сути своей, очень ограниченное. Она крутит и вертит своими куцыми полузаконами – описанием опытов быстротекущей жизни - в полной уверенности в том, что материальные требы человека – это главное. Все остальное – производное и несущественное.

Если это было так, то Человечества не получилось бы.

Меня всегда изумляла история заселения Земли homo sapiens. Приходили, вставали, осваивались и шли дальше. Не все шли дальше, но шли, и за 50000 лет расселились. Это – не экономика, это - иное. Когда соседа с лучшего куска земли дубиной сгоняли – это экономика подсказывала. А когда шли в неведомое, безо всяких представлений о том, что ждет за горизонтом, то здесь какая-то иная, не экономическая – чисто человеческая суть гнала вперед.

Зачем?

Вопрос.

Но точно не для того, что бы «жрать (+,-), пить (+,-), спать…

 

Непримиримая оппозиция рисует своих политических оппонентов, используя образы «незначащего червя мира сего, находящийся примерно у самой параши…» или той «грязи», которую надлежит направить «в ватер-клозет. Там ей место».

В русском интернете такого много.

Но здесь есть одна "загогулина" .

Был такой, прямо скажем не самый глупый мыслитель - Карл Маркс. Так вот, этот самый Карл утверждал, что для того, что бы группа вооруженных людей имела право называть себя армией, ей должна противостоять другая армия.

Если судить по предлагаемым прекраснолицими образам, то им противостоит не власть, а говно.

Поэтому они не оппозиция.

Тогда кто?

Этот вопрос тем более интересен, что, не смотря на декларируемое скудоумие экскрементов противостоящих рукопожатным, победы над ними и близко не видно.

Да, здесь оппозиции есть о чем подумать в части собственной идентификации.

 

С какой легкостью мы играем этим словом – «люблю». Мать – люблю. Ребенка – люблю. Люблю плавать, путешествовать, спать, одеваться… Женщину свою люблю. Женщину чужую? Тоже люблю. И свинину люблю, люблю даже больше, чем говядину.

А ведь, если посмотреть на всё это разнообразие любви и подумать, то получается, что человек, на самом-то деле, любит только себя. И уже потом и потому он любит все, что его ласкает, греет, потакает ему, продолжает его, охраняет, оберегает и поддерживает его жизненные устои и привычки.

Полюбив, человек тем самым открывает себя, предлагая любимому войти в него, слиться с ним - стать его частью.

Но любовь всегда ищет ответ на вопрос: «за что»? За что люблю? Вопрос: «За что ты меня любишь?» всегда мучил и сегодня мучает, наверное, всех влюбленных. И мне кажется, что между ответами: «За глазки» и «За жилплощадь» разница не очень-то большая.

Мы уверены в том, что есть истинная, даже возвышенная любовь, вся литература состоит из этих примеров – Ромео и Джульетта, Петрарка и Луара, Тристан и Изольда …

Да, литература… конечно. - «Она меня за муки полюбила, а я её - за сострадание к ним…». Отелло безгранично любит Дездемону за то, что она своим состраданием лечит его раны. Но как только он уверился в мысли, что она стала причиной нового удара судьбы, то другие, уже далеко не нежные чувства, стали властны над его любовью. Мавр любит её безгранично, но любит, также как и все - «за что-то», он оказался не способен любить её больше самого себя, больше своего самолюбия.

Трагедия Мавра в том, что он разрывается между ненавистью и любовью. И побеждает ненависть.

А что - любить больше жизни – разве такого не бывает?

Бывает, наверное, бывает.

 

Истоки Октябрьской революции (или переворота – кому что ближе) находятся в 1861 году.

Еще Блок в статье «Интеллигенция и революция» писал, что революция — это вырвавшаяся на волю народная стихия.

Да, стихия, но у нее была глубокая основа – невыносимая несправедливость существовавшего в России порядка вещей, который в основном и главном определялся последствиями реформы 1861 года.

Это был тот случай, когда конфликтующие стороны (дворяне-землевладельцы и освобождаемые с условием выкупа земли крестьяне) одновременно воспринимали несправедливыми сложившиеся пореформенные реалии.

Есть у меня заветная формула: справедливости в этом мире нет. Но есть такой уровень несправедливости, переходить который опасно.

В начале XX века Россия этот уровень перешла.

И в итоге рвануло.

 

Чем отличается хороший игрок в шахматы от плохого? Тем, что хороший знает, что играет он плохо, а плохой об этом даже не догадывается.

Так и с инвестированием.

Профессионал знает, что любые рекомендации в этой сфере не стоят ничего. Профан предполагает, что есть в этой области какое-то высшее знание. Проблема стара, как мир. Вспомните заветные три карты из «Пиковой дамы» - там, в принципе об этом же – дай мне знание удачи, от которой родится доход.

Рекомендации биржевых аналитиков в основном и главном -  бредятина. Нет, и не может быть способов определения надежного прогноза выгодного (здесь сразу вопрос об уровне выгодности и горизонте предсказания) размещения средств.

Прогнозирование (предсказание) возможно только при условии полнейшей безответственности того, кто дает такие советы.

Если бы такое знание было общедоступно – то все разместились бы с величайшей выгодой, проигравших, при этом, быть вроде, как и не должно. Правда возникает вопрос – откуда все это возьмется?

Неужели, кто-то думает, что человек, знающий такую Истину, поделится ею с окружающими? Конечно, нет. Это ведь как в тотализаторе на бегах: знает ипподромный жучок «темную лошадку» и никому не скажет, поскольку только молчание обеспечивает выигрыш. А то, как все поставят на нее же? Что же в кассе тогда получать?

И то, что подобные советы легко и непринужденно раздаются в СМИ и на ТВ говорит только об одном – никто абсолютно ничего в этой области не знает. И что важно - никто ни "за базар не отвечает".

Щеки надувают? Это да.

Вот, например, сегодня рубль растет.

Кто-то предъявил претензии тем, кто вещал о его падении?

Нет.

А если спросить не с кого, то зачем и спрашивать: «Сколько»? В случае дохода с аналитиком мы не поделимся, убытки ему не предъявим.

 

Чем отличается человек от животного?

Многим.

В частности тем, что человек в состоянии подавить позывы, возникающие у него при действии первой сигнальной системы. Иными словами, люди способны преодолеть соблазн подойти к кормушке, когда раздается звонок. А животное — это сделать не может.

Кому-то это покажется удивительным, но атавизм преобладания системы примитивных рефлексов сохраняется в общностях, которые привычно называют себя высокоинтеллектуальными.

Это в своё время очень хорошо показал, и с огромной пользой для себя использовал Борис Березовский, в английских судах. При рассмотрении любых дел (а таких у Бориса Абрамовича было много) в этой Мекке правосудия, он заявлял суду, что противостоящая ему, Березовскому, сторона, вольно или невольно работает на интересы Путина.

И этого оказывалось достаточным и для отклонения иска к нему Авена и Фридмана, и для запрета на экстрадицию из Британии...

Когда этот стабильно работающий прием вдруг дал сбой на судье, рассматривавшей иск Березовского к Абрамовичу, это оказалось для Бориса Абрамовича сильнейшим шоком - он разуверился в системе английского правосудия.

Этот пример позволяет нам понять тот уровень примитивизма, которым отмечена система управления в Великобритании. В тех случаях, когда дело касается России вторая сигнальная система у английского истеблишмента остается незадействованной. Они исчерпывающе обходятся первой: раздается крик "Путин!" и мгновенно вырабатывается информационная желчь.

 

 

ИИ – искусственный идиот.

Все вы, конечно, с этим сами сталкиваетесь ежедневно - хиленький ИИ, заключенный в используемые мною интернет-ресурсы, навязчиво подбрасывает все, что так или иначе соответствует моим последним поисковым устремлениям.

А раз я не так давно написал нечто про искусственный интеллект, то и расплачиваюсь – куда не посмотришь на мониторе – всюду ИИ в разных видах, позах и ипостасях.

Смысл работы, которую я здесь упомянул, сводился к простому - ИИ был, есть и будет очень сложно устроенным техническим устройством. Все, что пишется (с придыханием, наверное) о устремлениях, замыслах и происках свободного в своих желаниях ИИ – не более, чем отражение гипертрофированного самомнения программистов, которым нелишним было бы узнать, что ж/д вагоны (в их варианте – вышедший из-под контроля ИИ) могут передвигаться не только по рельсам, но иногда и кувырком по насыпи.

Убил где-то дрон своего запустителя (неологизм – того, кто его запустил) и пожалуйста: вой на весь крещеный и некрещеный мир: вот оно, началось. Вы количество трактористов, которых заведенный трактор переезжал не считали?

В сети тиражируются ужастики с участием вышедшего из-под контроля и ударившегося во все тяжкие ИИ. Такой он, весь из себя креативный, в бараний рог согнет все человечество, залезет на вершину Мироздания.

Я уже писал, что все это муть голубая и ИИ может быть использован для всяких гадостей теми, кто его будет контролировать, но у него самого нет и не может быть никаких криминальных идей и целей – он абсолютный, хотя и технологически очень сложный, идиот.

Но люди все равно боятся.

Что может и чего не может и никогда не сможет ИИ?

Может он (по алгоритмам, заложенным в него, или по им же, но созданным внутри его путем усложнения исходно заданного массива с применением многомиллиардных повторов, и использованием самого простого из существующих, но и самого эффективного принципа «проб и ошибок») находить формализуемые связи, выстраивать тенденции и зависимости и продолжать, т.е. пролонгировать их.

Все это понять сложно, а объяснять - нудно.

Постараюсь показать на пальцах.

Есть такая область творческой деятельности - кино.

Туда уже вторгается ИИ.

Что он в итоге здесь сделает?

Но наущению программиста, с применением уже созданных и усовершенствованных программных продуктов, ИИ сложит схему методов и приемов, использованных в сценариях, придуманных и освоенных режиссерами и операторами, разберет игру актеров на череду штампов мимики и поз.

Будет проведён анализ отклонений от среднего, по которым более заметные (получившие максимальные кассовые сборы и призы) фильмы отличаются от многих заурядных.

Разработают с помощью ИИ «алгоритм успеха», представляющий собой формализованные комбинации способов максимально позитивного воздействия на зрителя теми кинолентами, которые ему уже показали.

Появятся сценарии, полностью соответствующие ожиданиям толпы любителей кино. ИИ нарисует лица и фигуры «обреченных» на успех артистов, которые запоют и заиграют наиболее привлекательными голосами на музыку, которая станет мегапопулярной.

Фильмы снимут на фоне максимально приятной (неприятной) глазу картинки.

И т.д., и т.д.

Первый фильм от ИИ пройдет с колоссальным успехом.

А через год кино исчезнет.

Зритель, обладая недоступными ИИ «алгоритмами» мозга, очень быстро адаптируется к выкрутасам, предложенным в новом кино. И естественно, обязательно захочет чего-то нового. А вот этого нового не будет. Будут только разные варианты перелицовки старого. ИИ для постоянно обновляемого (как сейчас) кино будет нужен какой-то дополнительный, ранее не использованный массив информации. Но где же его взять? Все уже оцифровали и разобрали на молекулы.

Есть такое очень емкое слово – компиляция. Вот этим – переработкой, перелицовкой, переиначиванием чужого чего-то, ранее созданного творческими усилиями живых людей и способен заниматься ИИ - искусственный идиот. Но сделают это на самом высоком техническом уровне.

Это – 100%.

Не более того. Хотя и не менее.

Здесь – тупик.

 

Ничем не ограниченной свободе личности противостоит сохранение общества, его жизненных устоев. Практика показывает, что обогащение либерала-эгоиста свободой происходит через деформацию системы патернализма. Противоречие неразрешимо, но в нынешних реалиях либерал побеждает, добывая в этом процессе положительные эмоции себе и деградацию всем.

Надо понять, что несмотря на то, что явления, типа разгула ЛГБТ, могут быть кому-то глубоко ненавистны, но с позиций объективного анализа, они представляют собой закономерные проявления принятого (по умолчанию всех несогласных) направления развития христианской части цивилизации.

Конечно, конкистадоры майя не нравились. Но объективно немногочисленные пришельцы были прогрессивней. Поэтому победили они.

Мы можем понимать, что прогресс ЛБГТ это путь в никуда, к распаду. Но эта констатация ничего не меняет. Наметился тренд. ЛБГТ в нём. А хранители традиционных иудо-христианских ценностей оказались на периферии или вне его. Поэтому малая часть приверженцев девиантного сексуального поведения агрессивно диктует правила подавляющему большинству.

Ситуация абсолютно подобная той, которую описал К.И. Чуковский в своем бессмертном «Тараканище».

Что можно этому противопоставить?

Настало время, когда Россия должна оправдать принятое на себя имя – Третий Рим.

Для этого ей надлежит стать лидером той части христианской цивилизации, которая не приемлет тренда к пагубной для Человечества победе оголтелого себялюбия.

Мы, Россия, должны во имя будущего, во исполнении наших обязанностей перед прошлым, четко, в полный голос объявить миру – в нашей стране находится бастион защиты традиционных человеческих ценностей. У нас найдут поддержку и опору все люди Земли, стремящиеся сохранить и передать потомкам свое человеческое естество.

 

Обратим внимание: Россия постоянно в своей международной политике пытается апеллировать к здравомыслию, фактам и нормам права.

Ее оппоненты не затрудняют себя этими изысками: им это без надобности. Они истину знают.

Откуда?

Да, она прямо вытекает из сложенного ими высшего смысла идеального миропорядка.

Кому-то это покажется парадоксом, но сегодня коллективный Запад строит логику своих действий, полностью повторяя большевизм первой половины ХХ века. Тогда в основе борьбы за освобождение мирового пролетариата лежало революционное правосознание. Сегодня это место заняло сознание либеральное. Но смысл близок до совпадения: отрицание или игнорирование любых законов или норм права, препятствующих достижению основной цели. Вся разница в том, что у большевиков целью была победа коммунистической революции во всемирном масштабе. Либерализм в том же самом масштабе стремится к полной победе над обществом человека-эгоиста.

Что можно противопоставить либеральному правосознанию?

Только то же самое по смыслу и сути.

Либеральный политический беспредел вынужден будет воспринимать и реагировать только при встрече со своим аналогом – революционным, отвергающим либерализм правосознанием.

Поэтому следует прекратить метать бисер. Бесполезное это занятие.

 

Врать, или не врать?

Святых на этой грешной Земле нет, поэтому, когда доносятся, очередные призывы всесильно утверждать правду, жить по правде, то в словах этих я слышу … ложь.

Человек существует в общественном бульоне, в котором лжи ничуть не меньше, чем правды. Мы сепарируем информацию на две кучки: «правда» и «ложь», в зависимости от того, какой цели стремимся достичь.

Ложь и правда встречаются в разных формах и консистенциях.

В самом концентрированном виде ложь, как говорят, превращается в статистику. Но существует и легонькая форма - «ложь во спасение».

Нам известны «приступы дурной правды» (см. В. Шукшин), но мы, время от времени, в наших СМИ отслеживаем рецидивы «бешенства правды-матки».

Говорят, что сила правды в истине, но она меняется в зависимости от того, кто нам ее несет. Человек очень легко сживается с очевидной ложью, если она ласкает его эго, соответствует его интересам. Такой лжи человек начинает искать и всегда находит самые веские обоснования, превращающие белое в черное и обратно. Профессионально этим занимаются СМИ и власть, а по-любительски - практически каждый из нас.

Правда, если она идет от врага – всегда ложь.

Ложь от друга, чаще всего - правда.

И еще вернее: самая откровенная ложь про врага – правда.

Правда, про друга, если она не ложится нам на душу – ложь.

К чему я все это?

Да к тому, что в этом мире при выборе вывески, которую надо повесить на тот или иной факт: «ложь» или «правда», все мы ангажированы своими пристрастиями.

Люди сбиваются в кучки по интересам, говоря современным языком, образуют сообщества, в которых они смакуют то, что соответствует их внутренним представлениям о добре (называя это «правдой») и зле - клеймя его знаком «ложь». И не важно: правда это или кривда на самом деле. Деление здесь другое: то, что мне понятно и приятно – правда. Все остальное – ложь.

И еще.

Наше поведение – результат сочетания огромного количества обстоятельств (некоторые из них находятся на периферии сознания), поэтому выбор между правдой и ложью будет конкретен и у каждого – свой.

Но давайте сформулируем проблему предельно жестко: «Врать или не врать, вот в чем вопрос?»

Вроде бы все давно и однозначно решено в пользу вранья:

«Ах, обмануть меня не трудно –

я сам обманываться рад…», или

«Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман…».

К этому добавим «ложь по необходимости» и тему можно считать исчерпанной.

Правда, кое-где, кое от куда раздаются иногда всхлипы правдолюбов: заврались, жить надо по правде, от лжи глаза слезятся, дышать нечем…

Пустое все это.

Вспомните, Бог, на шестой день, сотворив мужчину и женщину, сказал им: «плодитесь и размножайтесь, наполняйте землю и овладевайте ею и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными и над всякими животными пресмыкающимся по земле». При этом никаких наставлений про честность не было дано. Более того, тут же Адаму и Еве был преподан урок: Бог их просто обманул: «От дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь». А они съели и не умерли. В результате кое-что Адам и Ева познали, более того - до сих пор их потомки продолжают познавать, но в результате поедания райского яблочка наши с вами прародители поняли самое главное: лгут все, лгать можно и нужно: «…нет правды на Земле, но правды нет и выше».

Друг у меня был, он любил приговаривать: «Правду никто не любит».

Наверное, это так, поскольку между ложью и правдой существует разделение обязанностей.

Ложь – украшает нашу жизнь.

Правда – делает ее возможной.

Ложь – сладкая.

Правда – горькая.

Практически все искусство – ложь.

А медицина все-таки ближе к правде.

Отметим еще одну особенность: правда - невыгодна. Выгодна – ложь. Как бы нам не доказывали обратное.

Человек лжет постоянно, купается во лжи …

Нам врут, и мы врем. И что? А ничего – живем.

Правда, возникает вопрос: как живем?

А так и живем.

А ведь жизнь без лжи – невыносима.

Ложь – высочайшее достижение цивилизации. Обман в самой природе сущего.

Поэтому врите!

Врите самозабвенно, артистически, взахлеб, везде и всюду, всем и каждому…

Да что я вам, люди, рассказываю?

Вы сами кого угодно научите.

 

С печальной периодичностью современная театральная жизнь выбрасывает в общество скандальные эпизоды, заменяющие художественные достижения.

То пописают на сцене, то жопу покажут. Но к этому, вроде бы, уже притерпелись. Христа уже демонстрировали в обрамлении промежности.

Надо признать, что в оскотинивании Мельпомены наши, доморощенные двигатели культурки в массы, а далеко не на первых ролях. Явление это - общемировое.

Почему?

Потому, что все имеет начало и конец.

В данном случае мы наблюдаем конец. Конец театра.

Уже давным-давно не появляются новые, захватывающие зрителя произведения.

Актеры в театре, как правило, отбывают повинность. Сегодня пределом их «мечт» является сериал. Сериал сделал театр зрителю ненужным, а актеру - невыгодным.

Репертуарный театр держится на подпорках Минкультуры, а антреприза превратилась в откровенный «чес» для тех, кто примелькался публике в ящике.

У других муз дела обстоят не лучше.

Последние достижения служителей Терпсихоры, продемонстрированные на многочисленных телевизионных конкурсах, все более и более напоминают движения камлающих шаманов, увлеченных акробатикой.

Про Эрату без слез нельзя. Песня. Где ты – песня? Есть клипы. Песен уже нет.

А где и в каком состоянии Каллиопа? В плачевном. Поэт в России – действительно больше, чем поэт. Он, как тот еврей, утверждавший, что, став царем, заживет лучше, чем венценосец, поскольку будет еще немножечко шить. Поэтому в последнее время наибольшим спросом у почтенной публики в области поэзии пользуются рифмованные частушки (желательно – похабные).

Эвтерпа давно проедает багаж, наполненный великими.

Для живописи греки музы не назначили, возможно, предвидели, что ее уничтожит фотография. А то, что сегодня мы имеем под тем же названием, живописью назвать нельзя: там ничего живого не описуют.

Что же в итоге?

Мы возвращаемся в эпоху балагана.

Все чаще публика, заполняющая залы театров и галерей, движима позывами, приводившими ярмарочную толпу в шатер, в котором показывали усатую женщину.

Деградация. Так это, вроде бы, называется.

 

Существует Закон смерти Вселенной. Нам он чуть-чуть приоткрылся в форме второго начала термодинамики. И мы поняли, что все сущее обречено на необратимое разрушение и распад.

Но Закону смерти совершенно естественным образом должен соответствовать Закон жизни. Такого Закона - всеобъемлющего, охватывающего не часть, или части, а все Мироздание – мы (пока?) не знаем. В самом общем виде Закон жизни должен описывать противостояние распаду. Это Закон естественных форм сопротивления всего сущего наступающему хаосу, демпфирования тренда роста энтропии.

Да, повторюсь: Закона антагониста второго начала термодинамики, соответствующего ему масштабом действия и всеобщностью, мы не знаем. Он не сформулирован. Но поскольку я это пишу, а вы это читаете, то он есть.

Два полюса Мироздания отражают сущность природы. Именно от них происходят «существование» и «исчезновение» И дальше. Плюс – минус. Действие – противодействие. Количество – качество. Жизнь и смерть.

Эхо противостояния Начал звучит и дальше, дальше, дальше…, докатываясь до человеческой морали: хорошо – плохо.

 

Что есть истина?

Не получил в свое время Понтий Пилат ответ на этот, вопрос:

«Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем». От Иоанна (Ин.18:29-38)

Риторическим оказался вопрос Пилата.

И смысл, заложенный в Евангелии, заключается в том, что каждый из нас волей-неволей отвечает на этот вопрос сам. А глас Его услышать можно только прислушиваясь к себе.

Когда говорят об истине, то более всего меня пугает слово «очевидно».

То, что видно очами, часто не видно умом. И наоборот.

Очами видно, что Солнце обходит Землю. Умом понимаешь, что это не так.

Очевидность имеет свойство сплачивать.

Вошедшим в очевидность не до колебаний.

Зачем? Стоять и стоять твердо. Все и так ясно.

Привносимая сомневающимися пасмурность раздражает. Поэтому обладающие очевидностью агрессивны.

Есть ли истина мнение многих?

Комфортно с этим согласиться. В этом случае тебя ласкает выказываемая тебе сопричастность.

А если не так? Если не вдоль, а поперек?

Тогда сложно. Иногда невыносимо тяжело.

О чем я?

Сомневайтесь, ибо не дал Он нам ответа на вопрос: «Что есть истина?».

Сами. И только сами.

 

Вот если бы все было так просто, как у детишек: Сталин – кака, Хрущев – бяка, а Горбачев – душка…

Если бы так…

Но.

Весной 1939 г. к берегам США прибыл корабль «Сент-Луис». На нем было около тысячи евреев из нацистской Германии. Президент Рузвельт не разрешил этим людям сойти на берег. После месяца ожидания корабль с беженцами вернулся в Европу. Из той тысячи, которую не приняла Америка, около 700 человек погибли в нацистских лагерях смерти.

Знал или господин Рузвельт, чем обернется его решение? Конечно, знал – информации о судьбах евреев в Германии к тому времени было уже вполне достаточно.

Значит, он сознательно пожертвовал этими людьми, решая свои внутриполитические задачи.

Рузвельт сам никого не замучил.

И Сталин сам никого не расстреливал.

Масштабы разные?

Тогда скажите мне: где проходит линия, которая отделяет Сталина от Рузвельта? Сколько можно росчерком пера направить на верную смерть? Тысячу еще можно, а миллион уже нельзя? Так?

Мы снова и снова упираемся в эту старую, как мир, проблему – совместность морали и власти.

Несовместны они.

Сегодня несовместны, были несовместны вчера и завтра им не слиться в нерасторжимой унии.

Власть – аморальна. Поэтому, как ни парадоксально, она и власть.

 

Есть в русском языке слово: Исусик. Так называют человека, прикидывающегося невинным, кротким. С этим все понятно. Но если приходит понимание, что невинность и кротость реальные, а не искусно играемые качества, должен возникать шок. Шок, это боль. Она купируется другой болью – направленной на его источник. Роман "Идиот" именно об этом.

Интерес на Западе к Достоевскому вообще, и к «Идиоту», в частности, определяется тем, что воспитанный на ценностях протестантизма читатель, воспринимает произведения Федора Михайловича, как тончайшее фентези. Морально-этический конфликт между личностью и обществом с такой фабулой интересен западным читателям, в первую очередь, тем, что открывает им неведомый мир, в котором возникают коллизии иной, абсолютно чуждой им основы.

Князь Мышкин и для нас сказочный персонаж. Но мы, воспитанные в православной ауре, в секундном, быстропроходящем порыве стремления к совершенству, склонны воспринимать его, как идеал, на который надо ориентироваться в жизни.

В протестантской среде, в коей жизненный успех отождествляется с божественным расположением, Мышкин просто невозможен. Тем он им и интересен.

 

Есть желания.

Есть реалии.

Хотелки чаще всего не соответствуют возможностям.

Как быть?

Есть варианты:

- изменить реальность;

- скромнее стать в желаниях.

А если ни то, ни другое не можешь (не умеешь, не хочешь…)?

Тогда есть последний, он же лучший вариант: обидеться на всё и на всех.

Ведь это так понятно: мои желания, вытекающие из моих умопостроений, из моего миропонимания – первичны.

Все остальное должно, более того - обязано соответствовать.

Неадекватной является действительность, если она противоречит моим желаниям. Это — не обсуждаемый закон.

«Пусть этот мир прогнется под нас».

Сам мир прогнется.

Без моего участия.

Нет, не так: пусть мир прогнется под тяжестью моих обид.

 

С возникновением человека появляется Бог.

Что такое Бог в обществе, состоящем из эгоистов?

Бог - это квинтэссенция страха: потенциал наказания, препятствовавшего человеку на самых ранних стадиях своего (уже человеческого) развития продемонстрировать всю колоссальную разрушающую силу необузданного себялюбия. Бог - защитная реакция общества от эгоизма индивида. Бог - ограничитель себялюбия страхом.

Постепенно страх попасть в гиену огненную, от долгого постоянного интенсивного употребления без подпитки реальными фактами, снашивался. В результате человечество поимело и нацизм, и большевизм, и другие проявления сути, свободной от обязательств перед грядущими поколениями и совестью, человеческой натуры, достойных лечения методами, испытанными еще над Содомом и Гоморрой.

Обратите внимание: Ветхий завет - набор кар и угроз в ассортименте, который сегодня не годится даже для сценария захудалого фильма ужасов.

Но в Библии мы можем найти интереснейший, и крайне важный момент.

Бог, желая испытать послушание и силу веры, потребовал от Авраама принести в жертву его сына Исаака "во всесожжение на горе Мориа". Авраам покорно отвел сына, сложил костер и взял нож, чтобы зарезать его, но в последний момент "Ангел воззвал к нему с неба и остановил его" (Быт. 22: 1-14).

Сегодня мы можем понять, что и Авраам таким жестоким способом проходил тест на... человечность: животное, каким бы развитым оно не было, принципиально не способно на подобную жертву. Такое - противоречит биологическому ключу, заложенному в живом организме, развивающемся в полном соответствии с законами эволюции. Способность к такой жертве симптом отличия человека от животного.

 

Уничижение паче гордыни.

Кто помнит, что это означает?

Значит это то, что гордыня - грех, а уничижение - принижение своих способностей, роли, состояния ... - благо.

Идет это отсюда: "Сказываю вамъ, что сей (мытарь) пошелъ оправданнымъ въ домъ свой болѣе, нежели тотъ (фарисей), ибо всякій, возвышающій самъ себя, униженъ будетъ, а унижающій себя, возвысится".(Лук. 18, 14—10.)

Интересно, что эта поведенческая норма закрепилась и развилась именно у нас, в России, особенно.

Если спросить американца о том, как обстоят его дела, то ответ будет несомненно позитивный - ОК! При этом, это совсем не означает, что он процветает, возможны всякие варианты, а на публику выдается одно - ОК, и все.

А в России?

В российском обществе существует запрос на гипертрофированное самоуничижение.

Мне сложно определить происхождение этого фактора нашей общественной жизни, но утрирование наших недостатков вплоть до самообсирания - реалии нашего бытия. Существует страх демонстрации своей успешности.

Да, сказано в Евангелии: "Уничижающий себя, возвысится".

Правда, есть и другая, не менее значимая максима: "Заставь дурака Богу молиться, он лоб себе расшибет".

 

Уверен, что многим сегодня это покажется варварством, но было время (и я его помню), когда утром, после первой брачной ночи пред гостями вывешивали простыню с пятном крови. Так представлялось доказательство – невеста до брака была целой. В это, уже далекое, время девственность считалась высшей добродетелью невесты. Да, было такое время … и сплыло.

Почему? Что произошло?

Традиции и культура секса формировалась веками. Многое менялось, но неизменным было одно: количество мужчин в брачном возрасте было ВСЕГДА меньше соответствующего им количества потенциальных невест. Выверенная опытом многих поколений традиция, согласно которой муж должен быть старше жены, наслаивалась на форму половозрастной структуры населения: в ней младших стабильно было больше, чем старших. Поэтому не все девушки, находящиеся в возрасте невест, могли выйти замуж. Какая-то часть всегда оставалась незамужними – на них женихов не хватало. Был такой термин: «старая дева». Это был знак выбраковки. Что могло быть хуже того, чем остаться в этом, не избранном НИКЕМ качестве? Ничего. Поэтому у подавляющего большинства потенциальным невест еще совсем недавно была сверхзадача: выйти замуж. Поэтому берегли доказательство избранности для мужа – девственность.

Некоторые думают, что ситуация изменилась в связи с тем, что женщины стали финансово независимыми. Сегодня для них замужество не связано (или почти не связано) с достижением финансового комфорта. Да, в этом что-то есть от правды. Но немного.

Изменение отношения к сексу, особенно к соитию до брака, произошло в результате того, что снижение рождаемости перевернуло половозрастную пирамиду: теперь старших становится больше, чем младших. И сегодня уже не женщины рискуют остаться без партнера, а определенное количество молодых людей останутся холостяками. И таких будет достаточно много.

Сегодня в возрастной категории 20-24 года количество мужчин больше количества женщин в возрасте 15-19 лет на два миллиона человек, или на 20%. Грубо можно оценить: каждому пятому нет пары (правда, множественность и кратковременность брачных союзов - распродаются 4 семьи из 5 - значительно демпфируют возникающее напряжение).

Эта ситуация возникла не так уж давно. У родителей нынешних потенциальных новобрачных она была еще противоположной: папы выбирали мам. Сегодня особо не повыбираешь. Нынеча не то, что давеча - бери, что дают.

И уж, конечно, особо не попривередничаешь: «Хочу девицу непорочную!»

А нет их уже – непорочных-то.

Девственность из атрибута высшего девичьего достоинства, превратилась в порок. От нее стараются избавиться как можно раньше: старая мораль и соответствующая ей модель сексуального партнерства, отправлены на свалку истории.

Поэтому на смену "старому" сексу приходит иная форма: постепенно общество приближается к групповому браку и хаотическим нерегулируемым половым связям. Так уже в истории человечества было. Было в период первобытной дикости.

Сразу после революции 1917 года в России получила широкую известность теория «бескрылого эроса». Она еще известна, как «теория стакана воды» — отношения между мужчиной и женщиной определяются инстинктивной сексуальной потребностью. Эта потребность, как и всякая иная, должна быть удовлетворена: заняться сексом так же просто, как выпить стакан воды.

Это была не только теория, но и практика. Очень на эту практику сетовал вождь революции В.Ленин, если верить воспоминаниям Клары Цеткин.

Но, то поветрие быстро прошло.

А вот то, что сейчас пришло… это всерьез и надолго.

 

Если внимательно проанализировать действующую в России систему государственного управления, то неожиданно приходишь к выводу: в ней последовательно реализуется, никем не разрабатывавшаяся, не принимавшаяся, с трибун не проговоренная и в СМИ не озвученная программа построения дешевого государства.

Но дешевое государство, это иллюзия. И очень вредная иллюзия.

Недостаточное финансирование управленческих функций приводит к перераспределению национального дохода в пользу лиц и групп, контролирующих «узкие» места в процессах государственного управления.

Дешевое государство не может быть честным. Человек, стоя и задыхаясь в очереди за какой-то очередной бумажкой, отдаст последние деньги для того, чтобы выйти из этой - и физически, и морально - невыносимой ситуации.

Почему-то никому не приходит в голову необходимость сформировать и реализовать программу построения не дешевого, а эффективного государства. Несомненно, что такая программа может носить только общенациональный характер.

Но у этой проблемы есть и иная сторона.

Человек, волею случая, нашедший себе занятие в системе государственного управления, одномоментно получает звание «бюрократ». Он обречен на постоянные намеки (будучи частью всего госаппарата) по поводу его моральной нечистоплотности, вынужден находиться на противоположной линии фронта с теми, кто ведет разные виды «непримиримой борьбы» не понятно за что, но понятно с кем, и обязан вздрагивать при упоминании слова «сокращение».

Тенденция формирования образа врага всех трудящихся масс из государственного служащего и сегодня весьма продуктивна для популистов и СМИ всех политических направлений и оттенков.

Идея сокращения аппарата управления (никогда и нигде не реализованная) исходит их концепции дешевого государства. Она же противоречит общечеловеческой тенденции увеличения (абсолютного и относительного) численности занятых в интеллектуально насыщенных видах деятельности, в том числе, в государственном управлении.

Продолжать отстаивать и на деле, и на словах концепцию дешевого государства, означает продолжать процесс перетаскивания нашего народно-хозяйственного воза поперек колеи  прогресса.

Это не получится.

 

Есть очень важное для любого властителя правило. Оно подобно закону, который можно было бы добавить к известным 48-ми «Законам власти», описанным Робертом Грином.

49-тый Закон власти гласит: «Уровень оппозиционности в обществе величина постоянная. Ублажая оппозицию внесистемную правитель активизирует оппозицию внутривластную. И наоборот».

Это очень тонкое, уровня Макиавелли, политическое искусство – пройти по лезвию: обнадеживая одних, до поры, до времени, не потревожив других.

 

Даже беглый просмотр публикаций и комментариев в Рунете и СМИ создают впечатление последовательно реализуемого замысла. Наша пресса превращается в нечто, напоминающее реинкарнацию полупорнографического журнала «Женские письма», образца 1984 года, описанного в нетленном произведении Э. Лимонова "Дети гламурного рая": "Французские женщины и девочки присылали в этот журнальчик свои жаркие грезы и действительно случившиеся с ними грязные вещи".

Узнаете?

А то, что на 40 лет позади, так это нормально. На 80 отставали.

Зацикленность половозрелых особей на сексе есть форма педалирования угасающих эмоций. В этом отражается жгучее стремление выжать из остатков сущего чуть больше того, что дано и доступно.

Зачем?

Страх унять... может быть.

Страх чего?

Морщин, седин, целлюлита, выпадения волос, сначала на голове, а затем и на лобке...

Поэтому - стремление взять максимально, здесь и сейчас. И отсюда и позыв к экзальтации, надрыву - это заполняет голову и отгоняет мысли о будущем.

Страшно, потому что ясно - не минует чаша сия. Неужели вы думаете, что повстречавшаяся вам плохо передвигающаяся старуха прожила свою жизнь, не познав блаженства кунилингуса?

И что потом?

Где найдется утешение? Что даст силы донести себя до края? В воспоминаниях о череде сменяющих друг друга любовников? Это не греет. Доверяйте Фаине Раневской. "Старость, это просто свинство" - говорила она.

Да, можно еще пускать сладкие сопли. Но это, чаще всего, удел ностальгирующих старичков. Они здесь тоже представлены: могут без ошибок написать слово "..." – последняя доступная радость.

Как к этому относиться?

А никак.

В далекие советские времена довелось мне посетить Венгрию - самый веселый барак социалистического лагеря.

Гид, пожилой мужчина, сопровождавший нас в поездке по стране, как то рассказал, что венграм, возвращающимся с Запада, официально разрешалось провозить с собой три порнографических кассеты.

На вопрос руководителя нашей группы: "Да как же такое можно допускать?!", гид ответил: "Если кому-то это помогает, то и хорошо".

Я это запомнил и принял.

Поэтому, если помогает, то пишите, читайте, обсуждайте…

 

Справедливость.

Многие умы приложились к этой проблеме.

Исследовано, что такое справедливость и какая она бывает. Правда, остался невыясненным один вопрос: а она - справедливость - вообще-то существует?

Справедливость тем прекрасна, что представления о ней есть у всех и у каждого. И при этом практически все живущие на этой планете страдают от несправедливости: у кого-то, как известно, суп жидкий, а у другого – жемчуг мелкий.

Справедливость есть мечта и лозунг обиженных и обделенных, она отражает свойственное исключительно человеку стремление морального обоснования необходимости постоянного пересмотра промежуточных итогов внутривидовой борьбы. Проигравшие в процессе непрекращающегося сражения за ресурсы и престиж, или от случайного катаклизма природных сил взывают к справедливости. И она иногда откликается, проявляясь в деяниях резких, а часто и кровавых. В результате одна несправедливость спешит сменить другую, дав неопределенности те самые полчаса. Но именно в это время, в этот короткий миг и возникает эйфория: многим кажется, что справедливость есть и она торжествует - вот оно царство небесное на землю снизошло!

Как и все в этом мире, меняются и представления о справедливости: раньше было справедливо уничтожать индейцев и вешать негров, сегодня справедливо их потомкам давать преференции при приеме на работу и в университеты.

Феномен справедливости в обществе связан с формированием, поддержанием и изменением пропорций при распределении благ и наказаний. В более широком смысле налет справедливости присутствует в законах, нормах морали, традициях и обычаях.

Но справедливо и все сущее.

Одновременно оно же несправедливо.

Итожу: справедливости в этом мире нет, но есть тот уровень несправедливости, переходить который опасно. Любому. Всем.

 

Властная вертикаль неизбежно воспроизводит элементы деспотии и тоталитаризма. И этот факт не зависит от личных качеств человека, стоящего на ее верху, от его самых искренних желаний. Это закон общественной природы.

Диктатор "по призванию" нуждается во властной вертикали, но властная вертикаль, если она становится единственным каркасом государственности закономерно лепит диктатора "по необходимости".

Обновление России в условиях дистрофии горизонтальных региональных связей, невозможно. Согласование интересов регионов, граждан и общественных групп по горизонтали, немыслимо в условиях, когда более 90 процентов финансов, и почти 100% федеральных СМИ сосредоточены в одном центре – столице.

В любой федеративно устроенной динамично развивающейся стране существует властная горизонталь: там весомое место занимают центры равновесия, которые нам надлежит создать. Нам жизненно необходимы центры федеративного равновесия, с надлежащим уровнем финансовой инфраструктуры, обеспеченностью федеральными информационными ресурсами.

Союзником в создании властной горизонтали является бизнес, тот который действительно ищет возможностей развития центров федерального равновесия для повышения степени своей конкурентоустойчивости.

Вертикаль без балансиров - система шаткая.

 

О пользе скромности.

Наблюдая за тем, как приверженцы единственно правильного либерально-демократического учения, с нескрываемой иронией и явным пренебрежением, бичуют остатки отвергнутых идеологических увлечений, находя рудименты проклятого прошлого в текстах, им не созвучных – мне думается о непреходящей пользе скромности.

В той части общества, напряжением которой растет его интеллект, эйфория от ощущения вкуса и запаха либеральных ценностей сегодня такова, что дискуссии о приходящих и исчезающих формах общественного развития - просто нет. А ее и быть не может. Действительно, не бывает предмета спора между папуасом и джентльменом.

Мне интересно: неужели те, кто сегодня публично демонстрирует свое проникновение в область конечных истин, не понимают, что все когда-то меняется: и те идеи, которые сейчас воспринимаются ими, в качестве вечных и незыблемых, с неизбежностью будут со временем пересмотрены и отвергнуты? Их опровергнут и подвергнут остракизму (а другого варианта не знала человеческая история) с силой не меньшей той, с которой сегодня треплют то, что сегодня еще осталось от патернализма.

Предположение, что, достигнув нынешних вершин, общество остановит процесс своего развития, строящееся скорее на опровержении опыта предшественников, нежели на его использовании, – наивно.

Могу обратить внимание адептов либерализма и всего производного от него, что уже зримы те причины, по которым к ним будут предъявлены претензии ничуть не меньшие, чем те, которые адресованы строителям всемирного счастья в его коммунистическом варианте.

Реализация либеральных идей в экономике привели мир в состояние кризиса, примеров мощи и потенциальной разрушительной силы, которого не было в человеческой истории. Неограниченный в своей корыстной изобретательности человек-жадный (он же – либерал, сторонник неограниченных прав и свобод), создал общественные анклавы, в которых производство материальных благ и их потребление вошли в состояние перманентно нарастающей диспропорции. Эта ситуация еще и сегодня поддерживается изощренными, суперловкими (на уровне, достойным быть отмеченным премией памяти Нобеля по экономике) манипуляциями.

Да, сегодня ситуация такова – все дрожит, но держится.

Но равновесие несуразного нельзя сохранять вечно.

Долги есть долги.

Рано или поздно в хозяйственную систему мира придет пропорциональность. Но по пути к этому состоянию всесокрушающий раздрай прокатится многомиллиарднотонным катком по гигантскому количеству человеческих судеб.

Всем это придется пережить.

Выжившие захотят знать имена авторов их несчастья. Так всегда было. Так и будет.

Приоритет прав индивидуума над интересами общества – явление такое же временное, как и полное игнорирование прав личности. Но непосредственно вытекающие из этого приоритета проблемы столь суровы, что неизбежная попытка общества сохраниться радикально поломает сложившуюся систему ценностей.

Прогрессивные - станут изгоями.

Всех нас ждут сильные потрясения.

Источником их, как всегда, является необузданность желаний человека, находящегося в состоянии эйфории от открывшейся ему «истины». Но суть происходящего в том, что эти «истины» во времени меняются.

Но повторяется одно: последовательная реализация любых «всепобеждающих идей» в итоге неизбежно приводит общество в состояние глубокого кризиса.

Извечный, сопровождающий любой кризис, поиск виноватых, в очередной раз, суровыми методами наказания научит скромности тех, кто полностью ее лишен.

 

Следует ли признать, что современный суперразвитый капитализм и есть конечная точка на пути общечеловеческого экономического прогресса?

Строгих доказательств «за» или «против» нет. Правда, есть опыт: все предыдущие остановки и полустанки экспресс «Человечество» более-менее благополучно проехал.

И здесь следует обратиться к классикам марксизма.

Основная идея, заложенная в «Капитале», заключается в том, что новое общество естественным путем произрастает в недрах старого. Зреют новые формы хозяйствования и общественные отношения, которые закономерно придут на смену отживающим. Найти именно их в толще «круговерти буден» - достойная задача. Она же и самая сложная.

Можно заметить, что уровень обобществления и централизации экономики в мире неуклонно растет, коллективные формы собственности, включая акционерную «доедают» частную, которой в её изначальном виде уже практически и нет. Появились совершенно новые регламенты хозяйственных взаимоотношений между подразделениями в рамках одной собственности через трансфертные цены. Радикально изменилась связь между безработицей и инфляцией. Рушится монополия государств на денежную эмиссию…

Можно продолжать поиск нового в мире экономики. Но, только выделив во всех появившихся новациях элементы патерналистской, социалистической по своей глубинной сути системы, поняв и обосновав метод строительства нового общественно-экономического строя и форм перехода к нему, можно звать народные массы в эту Даль Светлую.

А пока – нет.

Авантюр было достаточно.

 

БольшАя часть публикаций, отражающих происходящее вокруг нашей страны, сопровождаются вздохам, охам и причитаниями: ах, нас обидели, оскорбили, унизили…

Эта позиция - ущемленных и рыдающих - крайне ущербна.

Что делать?

Мне думается, что ответ дан великим Данте в его «Божественной комедии»: «Они не стоят слов: взгляни – и мимо!»

 

Знаковое событие – окончательное разоблачение мифа о чистоте и непорочности Олимпизма произошло. Мистер Большая Политика грубо и зримо поимел любимое дитя барона Кубертена: судьи SAS отказались восстанавливать членство России в МОК.

Кто в этом мире сегодня еще не знает, что все спортсмены, претендующие хоть на какие более-менее высокие места на Олимпийских играх, принимают допинг? Остались ли те, кто ведать не ведает о продажности судей и мздоимстве членов Международного олимпийского комитета?

То, что сегодня называется коммерциализация спорта высших достижений, достигло высшего предела, когда белые одежды, надетые в XIX веке на Олимпийские Игры современности, стали стеснять и сдерживать стремление к безудержной политизации спорта.

Называющий себя цивилизованным мир еще не готов к тому, что бы прямо объявить спорт действом во всем равным цирку, поскольку это снизит общественный интерес к нему. Поэтому постепенное и неизбежное движение в этом направлении сопровождается попытками сохранения лишь  видимости чистоты. Одновременно накачивается националистическая начинка спорта. Эти попытки остаются успешными потому, что полностью соответствуют интересам не до конца деформированных национальных элит, использующих спорт в качестве генератора суррогата эмоций.

Реальное состояние дел в современном Олимпийском движении, при котором деньги и фармакологии, завернутые в спортивную форму, окрашенную в национальные цвета, состязаются между собой, явно не соответствует представлению о благотворном влиянии спорта высших достижений на физическое и нравственное здоровье населения. Стимулирование стремления молодежи превратить спорт в профессию, рождает армию инвалидов, поскольку давно и хорошо известно, что профессиональный спорт и здоровье не имеют между собой абсолютно ничего общего. Единицы «счастливцев», из массы калечащих себя перегрузками и уколами всяческой дряни, получают компенсацию в виде кругляшков на веревочках, а еще во сто крат больше тех, кто не получает вообще ничего. Формирование когорты современных гладиаторов, способных после укола в задницу, на потребу наливающейся пивом публики, сворачивать горы, зиждется на перемалывании миллионов жизней, на выращивании комплексов неполноценности  у тех, кого в 10-14 лет записывают в разряд «бесперспективных». Поскольку все это реально существует, то такая плата за приобщение подрастающего поколения к спорту считается обществом возможной и допустимой. Всхлипы по поводу исчезнувших бесплатных секций массового детского спорта не стоит воспринимать всерьез, поскольку в них столько же смысла, сколько их в причитаниях по безвозвратно ушедшей молодости: обучение профессии стоит денег и спорт в этом отношении не исключение.

Пропаганда здорового образа жизни, умеренности, основанной на признании содержания человеческой жизни высшей ценностью общества – более тяжелый путь к облагодетельствованию своих граждан для властей предержащих, одинаково способных во всех уголках этого мира паразитировать на достаточно темных силах гордыни по поводу  победы «своего» гладиатора над «ихним».

Уровень доходов от мероприятий, подобных Олимпиаде, прямо пропорционален вниманию СМИ. Нет лучшего средства для привлечения этого внимания, чем скандалы. В скандале, как известно, задействовано две стороны – важно поведение обеих.

И наши здесь не подвели! Стоило появиться поводу и отечественное общественное мнение, воспитанное на противостоянии двух «принципиально противоположных общественно-политических систем», мгновенно возбуждается. Зажигается лампочка, и начинается слюноотделение.

Рефлекторно отвечают на обиды те, кто сначала делает, а потом думает. Таких на Руси называют «обиженными», на них, как всем известно, воду возят. Надо полагать, что когда перевозка воды на 500 и 1000 метров попадет в число олимпийских дисциплин, команде, составленной из наших обиженных, не будет равных.

Суть отношений, в которых находится Россия с, так называемым, западным миром, как-то удивительно полно описана А.С Пушкиным в «Дубровском». Та же неравная «дружба» бедного и богатого, те же неуемные амбиции Троекурова, не терпящего никаких возражений, «строящего» всех своих соседей. И повод для ссоры в повести почти спортивный - охота. Но старик Дубровский у А.С.Пушкина не обижен, он – оскорблен. Чувствуете разницу?! Троекуров почувствовал.

Олимпийское движение серьезно больно. Болен и весь мировой спорт высших достижений. Лечение может быть только одно – инъекция правды.

Чем скорее произойдет признание бесспорного и общеизвестного факта повального применения допинга спортсменами, тем быстрее возникнет, альтернативное сегодняшнему всемирному спортивному цирку, глобальное движение за комплексное развитие творческой личности Человека, в котором физическое совершенствование является одним из факторов, причем не самым главным.

 

Плавали. Знаем.

Города, где я бывал, о которых тосковал...

 

Когда-то давно побывал в Кимрах. И почему-то мне тогда показалось, что место, предназначенное мне природой, в одном из таких маленьких городков на берегу Волги.

Только, наверное, зря я губы раскатал. Привязаны мы жители больших городов к ним, с глубокой уверенностью в том, что жизнь только здесь и существует. И нигде более.

Москвич с недоумением смотрит на пермяка – как он может в Перми жить?

Пермяк недоумевает, по этому же поводу, вспомнив, что и в Кунгуре люди живут.

И все, буквально все, думают об этом, проезжая ночным поездом мимо огонька затерявшейся в просторах наших одинокой избушки. Как там можно жить?

Можно.

Нужно ли?

Уральские и сибирские города – они, как показывает опыт – как будто созданы для меня.

Но они не для жизни.

Они - для работы.

Тяжелой.

Упорной и утомительной.

Там от тебя ждут - ты должен «робить в заводе», или в шахте, или на прииске, или на буровой….

Рано, еще в детстве, я услышал важное:

Шумит, гудит родной завод,

Одних замучил, других зовет.

Тетя Вера, мамина подруга, любила говорить: «Держись за трубу». Трубу заводскую, понятно.

Многие так и держались, до последнего. Некоторые и сегодня оторваться не могут. Без трубы падают.

Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Иркутск, Красноярск, Хабаровск…

Все эти и другие (много их: 252 города СССР в моей биографии) слились в один длинный серый ряд разнокалиберных казенных каменных домов и деревянных домиков, в сизой дымке отравы от какой-нибудь местной промышленной достопримечательности.

В Нижнем Тагиле, там было особенно круто. Подъезжая к городу и видишь сверху, с горки: трубы и дымы.

Трубы большие. Урочище гигантских фаллосов.

Дымы тоже большие, особенно в крутой мороз. Они разные, цветные.

Говорят, Тагил – город вечной молодости и вечного смеха.

Вечной молодости, понятно – никто до старости не доживает.

А вечного смеха, это потому, что когда ветер на поселок ферросплавного завода дует, то смеётся НТМК.

Потом, когда ветер с противоположной стороны подует, они меняются местами.

Мысль дальше ползет по карте уже не существующей страны.

Томск.

Набережная реки Ушайки. Университет. Домики резные на улице Коммунистической.

Говорят, что томичи, промышлявшие извозом на конной тяге, дали когда-то, при царе, взятку для того, что бы Транссиб прошел мимо их города и тем Томск загубили.

Неправда это.

Они город охранили. Сохранилась в нем основа, инакость...

Не знаем мы не только, чем наше слово отзовется, но и не ведаем: где найдем, а где потеряем…

 

 

 Суперинтересно – мы, человечество, не знаем способов решения ни одной из стоящих перед нами задач общественного развития, но мы их все решали, решаем и решим. Везде, всегда, на всех уровнях.

Этот не знает, что лучше – купить себе портки или бабе сапоги… А этот не уверен: покупать яхту или вложиться в золото… Кудрин не знает, сколько из бюджета можно пустить на оборону… Но, все они, и другие, и мы с вами, мой читатель, найдем ответы на вопросы не имеющие рационального решения.

И как мы это делаем?

Человечество не исчезло только потому, что не погрязло в сложности бытия. Отрядив некоторое число субъектов из своего состава, назвав их сначала - шаманами, а потом - учеными обществоведами, общество сгрузило на них все непонятности этого мира, оставив себе элементарное. Чем успешно и пользуется. И в итоге, как мы видим, у него получается.

Человек, управляющий обществом, очень напоминает мне дирижера огромного оркестра, сидящего к нему спиной. У дирижера даже пюпитра нет. Но он руками машет, и самое забавное в том, что при этом время от времени умудряется попадать в темп. Правда, иногда, его при явном престо заносит в адажио, но публика (она же и оркестр – «Кто во что горазд») относится к этому очень снисходительно.

 

Сегодня при изучении мозга ученые способны рассматривать каждый нейрон. Но они же не могут сегодня сформулировать: что такое сознание. А что им даст возможность покопаться в недрах нейрона? Они сформулирую ответ? Вряд ли.

Мы не знаем, что такое темная энергия. Узнаем, но одновременно с этим выяснится и то, что есть еще и темнейшая энергия, а Большой взрыв был лишь отголоском Супербольшого… И так до бесконечности.

Сегодня вопрос не в том, обгонит ли Ахилл черепаху. Ответ известен – обгонит. А вот поймет ли он – зачем он это сделал - неизвестно.

Не забуду урок, преподанный всем Георгием Николаевичем Флеровым.

Он, если помните, в 60-70 х годах прошлого векам возглавлял команду наших физиков, соревновавшихся с американцами в ралли «Синтез трансурановых элементов».

В то время, когда я работал в ОИЯИ, физики Лаборатории ядерных реакций бились над созданием элемента под номером 104. Создаваемые в циклотроне У-310 элементы жили недолго – микроскопические доли секунды. До «островка стабильности» оставалось еще очень далеко: по расчетам долгоживущие трансураны должны были начинаться с номера 114.

Г.Н. Флеров предложил их поискать в природе.

И их искали.

Искали в шахтах Донбасса. Специально снарядили экспедицию для подъема железно-марганцевых конкреций со дна Марианской впадины…

Не нашли.

Но сама идея – поискать – чудо, как хороша!

Может быть, и нам стоит поискать поближе? Не исключено, что гигантская и неимоверно сложная Природа оставила нам зарубки, которые мы уже способны понять?

Где их искать?

Уверен - в математике. Платон утверждал, что: математика, это язык на котором с нами говорит Бог.

 

Трудно сказать , что - взгляд в будущее или иное, но что-то все-таки сподобило Быкова написать о народе России эти незабываемые строки: «Еще (они, то есть мы) трясут остатками былого величия, но предъявить уже ничего не могут. Это эмоция сильная, кто бы спорил, - но низменная и не самая достойная».

Вот так, просто, без затей, появились на жизненном пути трясущего остатками былого величия русского народа Дмитрий Львович Быков, и выявил у нас низменную и недостойную эмоцию. Осталось, правда, не до конца понятным: нас, русских, Быков, случаем, не в старческом эксгибиционизме обвиняет?

Хотя и Бог бы с ним: чего только о нас не писали... Напишут, продадут написанное нам же и снова напишут.

Мы привыкли.

Но всему же предел есть (или быть должен).

Вот оно, то, самое сильное, что Быков приберег для завершающего зубодробительного аккорда – последний удар молотком по последнему гвоздю: «Уголовники любят есенинское "Письмо к матери" не потому, что в их душах живо что-то святое, а потому, что это слабые и фальшивые стихи».

Вот сиди и думай теперь – люблю я это стихотворение. И что делать: идти сразу сдаваться в органы или ограничиться только констатацией родства душ с криминальным элементом?

«Слабые и фальшивые стихи».

А можно поинтересоваться, почему они слабые и фальшивые?

Как господин Быков это определил? Какими лекалами силы и истинности он пользовался?

Не на свои ли нетленные вирши он на Есенина натягивал?

 

Обратите внимание: во всех видах деятельности мы выступаем в одной их трех ипостасей: мы - либо мастера, либо инструменты, либо предметы.

Сложилось такое распределение ролей в процессах межличностных взаимодействий. Это не социальный статус в чистом виде – это несколько иное.

Мы играем свои роли, меняемся ролями в зависимости от обстоятельств.

Престижней и комфортней всего во всех случаях чувствовать себя мастером. Все хотят постоянно играть только мастера. Но так не бывает: самый важный, и богатый бизнесмен  для парикмахера, все равно, будет предметом.

 

У оппозиции – проблема: нет харизматичного лидера.

И где же его взять? А вы знаете, возможно, что и негде. Почему? Не могу сказать, что мои познания в психологии московской молодежи могут претендовать на формирование истины в последней инстанции. Но кое-какие мысли у меня по этому поводу есть.

У нас в стране (а в Москве – особенно) постоянно растет страт интеллюмпенов. Это несколько миллионов людей, обладающих  документами о высшем образовании и не имеющих никакого образования. Мне приходилось преподавать на уровне, получившем название: «второе высшее». Могу засвидетельствовать, что у большинства слушателей были глубокие проблемы в области первого среднего.

В жизнь уже выплеснули огромное количество молодых (им до 40-45) людей, имеющих претензии, соответствующие выданным им по окончании ВУЗов дипломам, с пустотой в том месте, где должны находиться знания и навыки специалиста с высшим образованием. Наложите это на сформированную диспропорцию между реальными потребностями общества и количеством (структурой) выпускников высшей школы и вы поймете: существует очень большой слой обиженных своей полнейшей невостребованностью, хорошо понимающих абсолютное отсутствие у них, каких-либо серьезных жизненных перспектив.
Как правило, именно такой дипломированный юрист (экономист) продает вам утюг в московском магазине и истово ненавидит магазин, утюг, вас и конечно – Путина, как собирательный образ тех сил, которые загнали его в гетто безысходности, где с ним никто не считается. Именно эта комбинация и воспринимается, как отсутствие свободы. И это прозрачными урнами на избирательных участках не лечится.
Новоявленный лидер должен был бы продемонстрировать и предложить некую программу искоренения главного зла России – неимоверной коррупции.
В этой связи вопрос: а оно надо? В Москве почти нет людей, которые по здравому размышлению были бы действительно, кровно заинтересованы покончить с коррупцией не на словах, а на деле. В этом городе ежегодно появляется около 270 млрд. (по оценкам Сатарова) долларов коррупционных средств. Именно поэтому в Москве сформировался коллективный живот, переваривающий ресурсы страны в гламур.
«Лихие» деньги размываясь по московской поверхности, формируют нереальные зарплаты, обеспечивают некий бонус для офисного планктона и иных многочисленных клерков, составляющих основу возмущенных горожан.
Найдите в Москве оазис целомудрия. Где здесь обитают люди, которые не дают и не берут взяток, не продают и не покупают совесть? Где здесь не торгуют заказными статьями и не накладывают лапу на финансовые ручейки и лужицы? В каких художественных галереях Москвы нет сейфов, хранящих списки прикормленных прокуроров?
Лидера оппозиции нет, потому, что не в силах человеческих объединить тех, кто одновременно и хочет, и не хочет что-то менять.