Россия СВО проигрывает, а Отечественные войны выигрывает
О. Царёв, русский политик
Специальная военная операция (СВО), имевшая по основным своим признакам военную операцию регионального значения, в действительности превратилась в глобальный конфликт на временно ограниченном ТВД в Европе, характеризуемым военно-силовым противоборством двух последовательно формирующихся военно-политических по сути своей – цивилизационных – коалиций. Существующей, сформированной в результате длительных, последовательных на протяжении последних десятилетий и настойчивых усилий США, – проамериканской, состоящей из более 50 государств. Эта коалиция уже не раз и не два проходила апробацию в ходе войны в Югославии, Ираке, Ливии, Афганистана и Сирии, а её сохранение и развитие остаётся высшим политическим приоритетом всех администраций США. Некоторые незначительные расхождения между партиями США относительно взаимоотношений и условия участия отдельных членов не имеют принципиального значения и их не стоит преувеличивать (как это иногда делается в СМИ).
Другая, нарождающейся коалиция, – антиглобалистская, по сути, антиамериканская, в которую в разной степени и с разной скоростью постепенно включается все большее число стран[1]. Этот процесс идет неравномерно, но динамично, подчёркивая особенности автаркии каждой из стран. Так, например, ЦК КПК в июле 2024 года принял принципиальное политическое решение о фактическом усилении противоборства с США, но одновременно государственные и частные финансовые институты страны стремятся избежать американских санкций, создавая проблемы во взаиморасчетах с Россией.
Можно говорить об условно формирующейся (непоследовательно и противоречиво) своего рода глобальной коалиции «Глобального Запада» и «Глобального Юга», которая, на самом деле, состоит из нескольких самостоятельных «протокоалиций» – китайской, индийской, исламской, африканской, бразильской, индонезийской и др., ориентированных на «свои» центры силы и специфику отношений с Западом. Соответственно, военно-политическое значение СВО к середине 2024 года в возрастающей степени определяется не столько частными военными успехами и неудачами на украинском ТВД армий ВСУ и ВС РФ, а нарастающим глобальным противоборством Запада и «не-Запада»[2]. Военная составляющая стала только частью более общего процесса противоборства, причем, похоже, надолго, как минимум, на 10 лет. Её суть – обеспечение использования Западом военной силы в мире в относительно мирных условиях развития страны для сохранения и даже развития глобальных цивилизационных, политических и экономических тенденций, сформированных за последние десятилетия в интересах Запада.
Подобная глобальная сверхзадача была сформулирована еще несколько десятков лет назад в Объединенном комитете разведки США как задача сохранения доминирования в условиях неизбежного изменения соотношения сил в пользу новых центров силы. В отличие от советско-российских политиков и экспертов, которые бесконечно говорили о «многополярности», но не предпринимали сколько-нибудь реальных шагов для силового закрепления этой тенденции, в США был сделан политический вывод, что такую задачу можно решить, опираясь на два важнейших принципа:
Во-первых, формировать широкую коалицию под контролем США на всех уровнях (от политических элит и институтов до финансово-экономических и гуманитарных институтов) до исключительных двусторонних отношений. В том числе и расширение многосторонних институтов (НАТО, ЕС и глобальных).
Во-вторых, сохранять и укреплять позицию исключительного военно-технологического превосходства, требующую огромных затрат (особенно в НИОКР), координации, стандартизации и развития военного сотрудничества с союзниками и партнерами.
Надо признать, что за 40 лет по обоим направлениям были достигнуты выдающиеся результаты, в частности, удалось вовлечь в коалицию многих нейтралов и неприсоединившиеся государства, расширить НАТО и взять под контроль практически все национальные правящие элиты, создать огромную сеть международных институтов, контролирующих союзников и партнеров, избавиться от ограничений и норм международного права, создав, по сути, собственные нормы, и т.п.
С точки зрения сохранения и укрепления военно-технологического превосходства США удалось добиться выдающихся результатов, в особенности на фоне разгрома ОПК СССР и сохранения контроля над распространением новейших технологий в мире. Этому способствовало огромное финансирование НИОКР и промышленности, превышающее расходы практически всех стран в мире вместе взятых, и умелое манипулирование формированием повестки дня переговоров по ограничению и сокращению вооружений, которые в реальности не препятствовали главной цели США, но ограничивали возможности оппонентов, например, СССР и России.
На фоне этих двух контролируемых США глобальных тенденций - политической и военно-технологической, попытки России вернуть постепенно и не всегда последовательно государственный и технологический суверенитет, безусловно, внимательно отслеживались в США и никогда не игнорировались и не встречали равнодушного отношения. Более того, даже на тех этапах, когда Россия фактически превратилась в полуколониальное государство и слабо сопротивлялось внешнему силовому давлению (как в ходе боевых действий на Северном Кавказе во второй половине 90-х годов), США и их союзники не прекращали, а усиливали специальные операции против её суверенитета и идентичности. Фактически США создали «второй фронт» против России на Западе в интересах развития военного конфликта на Кавказе и его распространения на другие регионы. При этом, параллельно, используя «исключительно партнерские» отношения с Россией, они проводили политику легального развала России с помощью распространения влияния своих государственных и общественных институтов.
В этой области России пришлось особенно аккуратно пытаться ограничить влияние таких институтов вплоть до 2014 года, одновременно уничтожая их вооруженные «продолжения» на Кавказе и в других регионах. В определенном смысле СВО стала продолжением КТО на Кавказе и на постсоветском пространстве, а также усилила влияние инструментов борьбы с враждебными институтами Запада в самой России. Развитие такой политики В. В. Путиным означало фактический провал интенсивной силовой трансформации Западом российского общества и государства, что привело к неожиданному и не объяснимому для всех всплеску русофобии в мире. Такой всплеск можно объяснить только тем, что в России правящая элита сознательно не обращала внимание на реальное отношение к России и нации правящих элит целого ряда зарубежных государств – от «дружеских» Финляндии и Болгарии до откровенно традиционно враждебных в Великобритании и Канаде.
Поэтому неожиданной для всех стала высочайшая интенсивность боевых действий и масштабы вовлеченных в эти военные действия стран, акторов и ресурсов. Подобная высокая интенсивность на протяжении длительного времени совершенно не характерна для локальных и региональных военных конфликтов в мире, и, тем более, в Европе. Фактически в Европе на протяжении 2,5 лет продолжается полномасштабная война с участием миллионных армий, всех видов и родов войск, косвенном участии десятков государств, когда ежедневно гибнут порядка 1-3 тысяч человек, а потери ВВСТ насчитывают десятки тысяч единиц. Более того, вся военная промышленность как на Западе, так и на Востоке оказалась не в состоянии обеспечить полностью потребности ВС в боеприпасах и вооружениях.
Высокий динамизм и быстрая реакция на новейшие решения в военно-технической области стали отличительной чертой СВО. Особенно важное значение для боевых действий имели принципиальные изменения в средствах и способах войны, когда инновации происходят ежедневно, а ответная реакция на них поступает практически немедленно. Так, например, возникший вдруг монополизм на поле боя БПЛА неожиданно столкнулся с системным оперативным противодействием, особенности которого очень быстро использовали в профессиональных армиях. В США уже в 2024 году было испытано восемь систем противодействия беспилотным летательным аппаратам[3], оснащенные комплексом радаров, пулеметов, ракет, глушителей и т. д., были испытаны против роев численностью до 50 дронов разных типов, атакующих одновременно с разных направлений и скоростей.
Изменения в тактике носят, по мнению участников боев, принципиальный характер, когда 80% знаний, полученных прежде, оказывается не нужными, а техника нередко сразу устаревает.
________________________________________
[1] Подберезкин А.И., Тупик Г.В. Прогноз развития международных отношений на среднесрочную и долгосрочную перспективу. В кн.: Современные тенденции международных отношений и их влияние на национальную безопасность Российской Федерации в XXI веке / Под общ. ред. В.Б. Зарудницкого, И.В. Копылова,, С.Н. Мажуга, А.Н. Столярова. – М.: ВАГШ, 2024, сс. 559-572.
[2] Подберезкин А.И. Оценка и прогноз военно-политической обстановки. М.: Юстицинфор, 2021. 1080 с.
[3] Вридберг-старший Дж. Пентагон проводит самую сложную операцию по защите от дронов /Срочные военные новости, 24 июля 2024 г. / https://breakingdefense.com/2024/07/swarm-wars-pentagon-holds-toughest-drone-defense-demo-to-date/?utm_campaign=Breakin
