| | Как и полагается сыну полярника, воспитывался Николай Чилингаров в строгости (`Посмотрел “Спокойной ночи, малыши” – иди спать!`) и благородстве (`Нет, подзатыльников и щелбанов младшей сестре от меня не доставалось`). Говорят, у Николая в детстве был хороший голос, но петь в хоре им. М.Е. Пятницкого помешала скромность: `Ну, неудобно мне было, постеснялся я`. Морскую романтику перечеркнула бутылка спирта, без которого не мыслят себе жизнь бывалые морские волки (`Ну, сами подумайте, какой мне спирт в 13 лет!`). Изыски теннисного корта вообще не впечатлили (`Пару раз сходил и – до свиданья!`), а вот плавание и по сей день держит бизнесмена Николая Чилингарова в тонусе: `Я и сейчас частенько хожу в бассейн, держу себя в форме`. Весь приобретенный в детстве опыт Николай считает бесценной и незаменимой школой жизни, которая позволила ему успешно завершить экспедицию на Южный полюс и в 32 года стать орденоносцем: `Это еще не предел, 20-го июля мы отправляемся в новую научную экспедицию на Северный полюс`. Семья Чилингаровых являет собой редкую иллюстрацию счастливого финала курортного романа. Познакомившись на Черном море с учительницей иностранных языков из Тамбова Татьяной, полярник из Ленинграда Артур Чилингаров уехал домой, а потом на Северный полюс: `Они с мамой переписывались, – рассказывает Артур, – а когда отец вернулся с дрейфующей станции, отправился в Тамбов и сделал ей предложение`.
Вскоре Артура Чилингарова назначили начальником гидрометеорологического управления в ненецком автономном округе, и он отправился с молодой супругой к седым снегам, на крайний север, изучать его бескрайние просторы. Там же появился сын Николай, который пять лет раннего детства провел среди снегов и темноты полярных ночей. На лето он ездил к бабушке в Ленинград греться, а когда отца перевели в Москву, началось полноценное детство с детским садом и школой. Там же, в Москве, у Николая появилась младшая сестра Ксения, на долю которой выпали все преимущества воспитания в новой стране:
– Честно говоря, сестра росла в гораздо более демократичной среде, чем я. Меня воспитывали по-советски: посмотрел `Спокойной ночи, малыши` – ложись спать или получил двойку – останешься без телевизора. Исключения делались лишь для фильмов про войну. Такое вот военно-патриотическое воспитание было. Возможно, потому что я мальчик или времена такие были, строгие. А когда время поменялось, и люди поменялись. Отец мой достаточно гибкий человек, поэтому перемены принял легко. Сестре достались толики тех строгостей, которые для меня были нормой даже со сменой режимов.
– Не обидно было?
– Нет, я считаю, воспитание парня должно быть построже. Надо же как-то характер формировать, выносливость, стойкость.
– Считаете, строгость формирует характер?
– Закаляет
.
Когда Николаю исполнилось 12 лет, отец предпринял попытку воплотить свою мечту (сделать из сына моряка) и записал его в школу юных моряков-полярников.
– Я походил немного, поучился вязать морские узлы около года и отправился в плавание из Москвы в Керчь по каналу им. В.И. Ленина с остановками во всех городах. Я был одним из юнг и выполнял функции помощника рулевого. Задача моя состояла в том, чтобы дублировать команды. То есть рулевой говорит: `Корабль справа`, а я, сидя высоко в `стакане`, должен был на всякий случай дублировать его команды.
– Хорошим были юнгой или случались наряды вне очереди?
– Случались, а как же! Правда, не совсем заслуженно… кто-то выпил спирт из кают-компании, а меня, 13-летнего, обвинили. Ну, сами подумайте, какой мне спирт в 13 лет!
– И что, Bы не пытались докопаться до истины и опровергнуть абсурдное обвинение?
– А кому я что докажу?! Это ведь полувоенное положение. Все равно, что солдат станет доказывать, будто он чего-то не делал. Мы выполняем приказы и все. Назначили мне тогда в качестве наказания чистить рефрижераторную камеру с подгнившим червивым мясом. Это, конечно, я хорошо запомнил. Повезло, хоть не заставили туалет чистить.
– Да-а, теперь понятно, почему Bас не зацепил дух морской романтики…
– Нет, в целом это отличный опыт и незаменимая школа жизни! Это гораздо лучше, чем сидеть где-то на даче. Я же побывал во всех городах на Волге, получил незаменимую подготовку.
 Николай, сестра Ксения и родители Артур и Татьяна Чилингаровы |
– Но все же этого оказалось недостаточно, чтобы продолжить морское образование?
– Сложно мне было совмещать две школы! К тому же одна была специальная, языковая. Да и отличным учеником я не был: с математикой и черчением всегда были трудности. А тут еще каждый день после одной школы нужно было ехать в другую и по два часа учиться морским премудростям. А хотелось после школы погулять, а не азбуку флажками семафорить.
– Итак, Bы не стали солистом хора, теннисистом, моряком… Кем же стали?
– Стал выпускником института иностранных языков им. Мориса Тереза. Сейчас, оглядываясь назад, я сознаю, что не пошел бы туда учиться, но тогда было начало 90-х, неразбериха, мне все виделось несколько иначе, чем теперь….
– Ну, уж не скажите, что знание двух языков Bам не пригодилось!
– Конечно, пригодилось! Но сейчас мне кажется, что я бы туда не пошел. Не знаю, какой могла быть альтернатива, но туда бы не пошел. В советское время это была интересная профессия, так как я был не просто переводчиком, а экономистом-консультантом со знанием английского и немецкого языков. А потом такого типа люди стали искать себя в других отраслях, понадобились новые знания в сфере бизнеса, экономики.
– Помнится, профессия переводчика во все времена была достаточно престижной и прибыльной.
– Да, но я себя не видел в этой профессии. Я хорошо выучил языки, но я не синхронист. Еще во время учебы, когда мы тренировались в синхронном переводе, мне не хватало терпения и усидчивости – это слишком серьезная работа.
– Не любите прилагать усилия к достижению результатов?
– Нет, просто, когда мне что-то легко дается, я делаю это с удовольствием, а когда нужны усилия с моей стороны, мне это быстро надоедает. Я и хочу, может быть, потрудиться, но не выношу однообразия.
– Может быть, Bы не ту профессию выбрали, или институт выбрали родители?
– Родители сделали этот выбор на основе моих склонностей к гуманитарным наукам. Мама у меня учитель иностранных языков, я сам со второго класса изучал английский, история и география мне легко давались, так что я полноценный гуманитарий.
– Как и Bаша сестра?
– Да, она закончила МГИМО по специальности `международные отношения`. Сейчас фрилансер, пишет статьи и стихи. У меня даже книжка ее стихов есть.
– А как же Bаша сестра в такой неприступный вуз попала? Вроде бы не дочь дипломата… или, может, отличница?
– Нет, отличницей не была, но, честно говоря, я подробности ее поступления в вуз упустил. В то время я был в Америке по программе обмена студентами. Жил в общежитии сначала с соседом финном, потом с корейцем, не говорящим по-английски. Поучился год и уехал.
Получив диплом о высшем образовании, Николай Чилингаров случайно познакомился с интересными людьми, которые занимались торговлей мехами. Меховой бизнес приносил хорошие деньги, а делать деньги в то время было модно: магазины в центре Москвы и красивые, дорогие вещи на тот момент были подходящей альтернативой переводчику-синхронисту. Но со временем фирма захирела:
– Я ничего уже не мог сделать. Мне там стало неинтересно, и я ушел. Совершенно случайно познакомился с людьми, которые предложили поработать в банке. Поработал. Теперь возглавляю инвестиционную компанию при банке.
– А ради чего Bы зарабатываете? Меха, банк – вам все это интересно?
– В какой-то степени да. Мне интересно работать с людьми, достигать успехов. Не скажу, что сейчас я очень страдаю и жду того момента, когда накоплю какие-то средства, уеду отсюда, открою бар на Барбадосе и буду отдыхать.
– Но вы постоянно смиряетесь с тем, куда Вас выруливает жизнь, неужели нет своих стремлений, убеждений, целей?
– Есть, но пока я не достиг той материальной свободы, которая позволит мне делать то, что я хочу. Когда я ее достигну, займусь чем-то другим.
– Не боитесь, что в этих благородных мечтах пролетит вся жизнь?
– Я все-таки еще не стар, к тому же я как-то планирую свою жизнь. Надеюсь, что не пролетит, и в ближайшее время я достигну того, чего хочу.
– А в какой области лежит то, чего Вы хотите? Во что вы планируете инвестировать ту материальную свободу, к которой стремитесь?
– Скорей всего, это будет искусство, так как я им занимаюсь и интересуюсь.
– Галерею откроете или сами будете творить?
– Нет, не сам. К сожалению, к рисованию я катастрофически не склонен, и помочь в этом никто не может. Проверено школьной программой по рисованию и черчению. Возможно, чтобы компенсировать отсутствие таланта рисовать самому, я так живо интересуюсь и восхищаюсь творениями других.
– Может быть, уже есть коллекция какая-то?
– Нет, пока я только интересуюсь и на протяжении трех лет вырабатываю художественный вкус – изучаю искусствоведение с профессором. Если мой преподаватель мне не льстит, то получается у меня неплохо. Если успешно закончу курс, могу быть экспертом по антиквариату или защитить диссертацию в своем институте – возможностей масса!
Масса возможностей у Николая Чилингарова не только в области искусствоведения. Продолжая дело отца, он так же путешествует с экспедициями по полюсам планеты, хотя считает себя сторонником спокойной и размеренной жизни:
– Не знаю, смог бы я, как отец, отправиться жить на льдину. Для этого нужна изрядная доля авантюризма, а я к авантюрам, возможно, и склонен, но предпочитаю стабильность. Эта тяга к спокойствию у меня от мамы и ее родителей: дедушка был профессором, а бабушка – директором школы. И, когда я в детстве приезжал к ним в Тамбов, все было четко по расписанию: утром – зарядка, завтрак, чуть позже – чтение книг.
При этом Николай является вице-президентом Ассоциации полярников, где занимается вопросами повышения пенсий полярников, приравнивания их к категориям героев труда и т.п. Он дважды был на Северном полюсе, а в январе этого года участвовал в экспедиции на Южный полюс, за что награжден орденом Дружбы:
– Задачей нашей январской экспедиции было достичь Южного полюса, учитывая, что сейчас многие станции закрыты и своими средствами это сделать практически не возможно. Но мы справились, высадились около американской станции, чем немало их удивили, подняли российский флаг и улетели. И при этом на экспедицию не было потрачено ни копейки государственных средств, только спонсорская поддержка.
– Сколько продлилась экспедиция?
– Две недели. Летели по 6–7 часов в день. Постоянно зависели от погоды. Есть такое понятие `точка невозврата`, т.е., пересекая определенную черту, вы рискуете не вернуться в случае ухудшения погоды. Плюс перелеты в забитых тюками с вещами самолетах и вертолетах. Для неподготовленного человека это серьезное испытание.
– Так зачем же Вам все это? Человеку, привыкшему к спокойной, размеренной жизни?!
– А в этом, возможно, и заключается доля авантюризма, присущая мне. Появилась возможность побывать на южном полюсе – почему бы нет?! Специально-то я туда не поеду, это уж точно! А тогда в экспедиции пригодился и опыт, и образование. Будучи представителем Ассоциации полярников и владея иностранными языками, я занимался взаимодействием между иностранцами и нашей группой в Чили, при перевозке грузов. Это некий долг перед обществом, то место, где я могу быть полезен, где могу приносить обществу какую-то пользу, где у меня есть возможности. В конце концов, надо же быть кому-то полезным.
– Кому надо? Вас кто-то заставляет?
– Совесть моя! Воспитание и моральные принципы заставляют меня продолжать дело отца и быть полезным тому обществу, в котором живу. ЭО |
|
