Формирование нового миропорядка тесно связано с развитием национальных стратегий , в основе которых лежат тенденции автаркии и деглобализации.
Миропорядок оказывает как прямое, непосредственное, так и косвенное влияние на формирование национальных стратегий в нескольких важнейших областях. Прежде всего, в политическом целеполагании, сохранении систем национальных ценностей, распределении национальных ресурсов и неизбежном многообразии субъективных представлениях правящих элит и общества. Влияние глобализации, контролируемой США и Великобританией, на национальную политику проявляется особенно отчетливо. Это хорошо видно на примере существующего глобального миропорядка, где сохраняется доминирование США[1].
Во многих странах, в том числе развитых и крупных государствах Европы и Азии (например, Франции, Англии, Германии), местная правящая элита уже несколько десятилетий формируется под сильнейшим идеологическим, политическим и экономическим влиянием США, что приобрело в начале нового века самые уродливые формы, когда политические лидеры фактически отказываются от суверенитета. Это в полной мере отражается на политическом целеполагании государств и стремлении сохранить национальную идентичность, экономическую независимость и национальную экономику. Поддержка курса США в отношении России и конфликта на Украине была возможна только при контроле со стороны США и Великобритании над политикой этих стран и их лидеров, которые наносили ущерб такой политикой не только собственной экономике, но и безопасности.
Естественно, что усиление тенденции автаркии во многих областях было неизбежно, но проявилось оно, прежде всего, в политической области, где доминирование глобализации было наиболее сильным и заметным. Выборы в Венгрии и Словакии, европейский, французский, английский парламенты в 2024 годы стали свидетельством усиления политической автаркии в ведущих странах как противовеса глобализации.
Примечательно, что не только в новых мировых центрах силы – Китае, Индии, России, Иране, – но и в относительно менее крупных странах, политические тенденции автаркии с самого начала эффективно сопротивлялись глобализации. Причем, степень такого сопротивления была в разных странах и в разное время различной: от Ирана, где она приближалась к абсолютной, до России, где она развивалась по нарастающей от глобализации к автаркии целых два первых десятилетия нового века. Саммит стран-членов ШОС в Астане в июле 2024 года, в частности продемонстрировал переход к новому этапу противостояния глобализму, который выражался в том, что в противовес глобализму западной военно-политической коалиции формируется новый политический, военный и финансово-экономический центр силы.
Иными словами, новый миропорядок формируется в динамичном процессе противоборства тенденций глобализации и автаркии, когда практически во всех случаях (исключая, может быть, Аргентину) процессы автаркии не просто проявляются, но и начинают теснить глобализацию.
При всей фундаментальности и инерционности мировых процессов, современное мироустройство[2], включая существующий миропорядок[3] (как состояние глобальной международной и военно-политической обстановки (МО и ВПО) и отношения их отдельных компонентов в военно-политической, финансово-экономической и информационно-когнитивной областях), ко второму десятилетию XXI века уже радикально отличается по целому ряду принципиальных особенностей от мироустройства доминирования глобальных процессов второй половины ХХ века[4].
Настолько сильно, что, когда сегодня некоторые стараются апеллировать к прошлым реалиям, например, «признанным нормам международного права», они не вполне отдают себе отчета в принципиальной разнице того, что это понятие означало и практически было в прошлом, и чем оно стало в мире в новом веке. Лучше всего это иллюстрируют такие фундаментальные понятия, как «общепризнанные нормы»[5], «демократия», «права человека», «свобода совести», «равенство», которые во второй половине ХХ века лежали публично в основе политики ведущих государств[6].
Причём, примечательно, что сами лидеры глобализации и ярые сторонники этих норм фактически их дискредитировали и от них отказались, когда стали настаивать на «своих нормах и правилах», своём праве контролировать международные нормы и институты. К началу третьего десятилетия, например, США фактически захватили контроль над большинство международных институтов – от спортивных организаций до ООН.
Естественно, что подобные «нормы и правила» не только не соответствовали национальным интересам большинства государств, но и их представлениям о суверенитете. С неизбежностью они стали приходить к выводам о том, что стремительные изменения в современном мироустройстве требуют не менее динамичных изменений в существующем миропорядке, которые большинством стран воспринимаются по-разному, в том числе и с разными национальными и коалиционными стратегиями. Автаркия в их политике проявлялась по-разному и в разной степени. В том числе в политике России, где правящая элита непоследовательно и медленно избавлялась от прежних глобалистских представлений о новом миропорядке.
Можно выделить несколько этапов такой эволюции. Первый – стремление сохранить контроль над Северным Кавказом и Закавказьем России с конца прошлого века, ходя страны западной коалиции откровенно вмешивались в этот конфликт и оказывали грубейшее давление на Россию. Война в Южной Осетии и Грузии в 2008 стала итогом развития этого этапа, продемонстрировав, что западные страны могут пойти на прямую интервенцию в соседние постсоветские государства.
Второй этап – переворот на Украине в 2014 году, когда Россия была вынуждена пойти на помощь республикам Донбасса и Крыма, хотя (подозреваю), что далеко не вся правящая элита была с этим согласна. Многие в ней восприняли этот шаг как начало разрыва с Западом, более того, «возвращением в Совок».
Более позднее решение президента России Владимира Путина признать независимость Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР) полностью меняет тот мировой порядок, который существовал при глобалистах и контролировался США. Об этом заявил, например, откровенно президент Сербии Александр Вучич в эфире телеканала RTV Pink."Это [решение] разрушает всю мировую архитектуру безопасности, [как] и политическую архитектуру безопасности. <...> Эта ситуация, вероятно, самая сложная для нас и самая тяжелая в предстоящие 10–20 лет. <...> Меняется мировой порядок", – сказал сербский лидер[7].
Третий этап – участие ВС РФ в конфликте в Сирии и начало СВО – как пример готовности России использовать в своих национальных интересах силовые (в том числе военные) инструменты политики, т.е. готовность России к прямому силовому противоборству с США и всей западной коалицией.
Эти изменения в мироустройстве и миропорядке непосредственно влияют, как уже говорилось выше, на 3 группы факторов:
– систему национальных ценностей и интересов;
– целеполагание (как важнейшую часть национальных стратегий);
– знания, оценки представления правящих элит субъектов МО-ВПО.
Соответственно область национальной стратегии становится многовариантной, отражающей представления правящей элиты о наиболее удобных и эффективных вариантах такой стратегии в конкретный период времени. Можно выделить такие периоды формирования новой национальной стратегии как «преимущественно» политико-дипломатические (2014–2022 гг.) и военно-силовые (начиная с февраля 2022 г.).
Иными словами, формирование национальной стратегии во многом предопределено развитием того мироустройства и состоянием миропорядка, в котором существует конкретный субъект МО. В частности, России. Но не только. Его правящая элита может выбирать тот или иной вариант стратегии[8], исходя из сложившихся извне реалий – политических, военных, экономических, иных. Так, правящая советская элита при Горбачеве-Ельцине приняла в своем большинстве решение о равноправной конвергенции (силовой интеграции) с Западом, которое оказалось ошибочным – Запад хотел интегрировать на своих условиях СССР-Россию в свою систему ценностей и интересов, игнорирующую систему ценностей и интересов СССР-России.
Ради этого правящая элита СССР и России шла на неоправданные компромиссы и уступки по широкому кругу вопросов, фактически капитулировав, что дало основание для категорических оценок на Западе о «победе в холодной войне»[9]. Это в итоге были вынуждены признать в правящей российской элите[10].
Осознание ошибочности приходило к правящей российской элите медленно во второй половине 90-х годов и даже позже, а для некоторой части не наступило и сегодня. Примечательна констатация Дм. Тренина по этому поводу: «Неудача интеграции (России в Запад – А.П.) однозначно свидетельствовала: у Запада есть только один гегемон – США, никаких великих держав там нет и быть не может»[11].
Таким образом, часто очень субъективные представления о миропорядке, системах ценностях и национальных интересах, стратегии субъекта в мире становятся важной частью реальной политики, отражая её с той или иной степенью точности или искажая эти реалии. Это особенно видно в СНБ США, например, Дж. Байдена[12]. В полной мере это относится к национальной к стратегии, а ещё большей – военной стратегии, а также политике военного строительства, – которые становятся субъективными, порой ложными, искаженными, отражениями объективных реалий[13].
Так, объективно существующие национальные интересы и ценности, как показывает опыт Украины, могут за относительно короткий период быть искажены до своих противоположностей. Этот феномен положен в основу современной стратегии Запада, ориентированной на формирование виртуальной реальности[14] для целой нации, более того, – большинства на планете. Причем, нередко примитивной, прямо противоречащей национальным интересам. Огромную роль здесь играют специально созданные или трансформированные традиционные институты – государственные и общественные – развития человеческого капитала (потенциала – ИР НЧК), которые становятся теми инструментами, с помощью которых трансформируется реальность[15].
Соответственно и влияние внешних факторов на группы факторов, формирующих стратегию, носит во многом изначально виртуально-идеологический, сознательно искаженный характер. Так, позиция не только НАТО, но и всей западной военно-политической коалиции представляет собой отчетливо выраженную политическую позицию широкого силового противоборства с Китаем, Россией и другими странами одновременно в нескольких областях, имеющую цивилизационный, пути дела, идеологический, характер[16].
Раздел мира, начавшийся по инициативе Запада из-за его намерения сохранить несправедливый мировой порядок, отчетливо проявился в отношениях западной военно-политической коалиции не только с «главными противниками» – Китаем, Россией, Ираном, КНДР, но и другими государствами, что ясно продемонстрировало желание многих в августе 2023 года войти в БРИКС, а затем и ШОС, более того, создать собственные международные институты развития.
Стратегия, и стратегическое планирование в России в эти годы развивались достаточно динамично, фактически сформировав такие основы национальной стратегии только к 2021 году в качестве новой редакции СНБ[17], но которые фактически выдержали угрозы и опасности, а также прямое внешнее воздействие в 2022–2023 годы, сохранив основные положения Стратегии даже в условиях СВО.
Вместе с тем надо признать, что теоретические и практические основы нового мироустройства и миропорядка еще только формируются как на Западе, так и на Востоке и на Юге. Процесс развивается стремительно и не всегда ученые и политики успевают его осмыслить. В 2023 году я писал: «Очевидно, что новые условия развития МО и ВПО, которые стали формированного развиваться после начала специальной операции ВС РФ в феврале 2022 года (но только оттенившие нарастающую угрозу России), влияют на все аспекты деятельности государства – от идеологии и экономики до безопасности. Даже реалистичная для периода 2021 новая редакция СНБ перестала быть таковой уже к марту 2022 года. Тем более, СНБ не успевает вовремя реагировать на тактические, но значимые изменения, например, расширения НАТО за счет Финляндии, Швеции и других стран»[18].
Необходимо что в мире (особенно в России) стало общепризнанным, что новое мироустройство и последующий за ним новый миропорядок[19] в последние десятилетия совершенно не соответствовал декларировавшимся гуманистическим, «общечеловеческим» принципам, о которых говорили многие политики конца ХХ века, но, – точно соответствовал интересам, часто самым несправедливым, наиболее сильных субъектов МО, прежде всего, США и их главным союзникам[20]. В этом смысле, новое мироустройство вполне соответствовало традиционным взглядам политиков, сформулированных еще Аристотелем и Макиавелли[21]. Отказ от призрачного гуманизма концепций миропорядка ХХ века стал мотивироваться потребностями политического прагматизма. Также, например, как применение запрещенных международной конвенцией кассетных боеприпасов или снарядов с урановыми наконечниками ВСУ против ВС РФ в 2023 году.
В период с начала 90-х годов до настоящего времени (если абстрагироваться от либеральных искусственно политологических теорий) идет процесс формирования силового и грубого мироустройства в соответствии с интересами (потребностями) главных субъектов МО – США и их союзников и крупнейших международных корпораций, ломающий остатки международного права и созданные в ХХ веке институты.
Это процесс выражен в классической англосаксонской стратегии США-Великобритании «силового принуждения», которая использует принципы «непрямого действия» англосаксонского теоретика Бэзил Лиддл Гарта после Второй мировой войны, как в период холодной войны, так и в последующие годы. Эти принципы и нормы для Запада стали просто продолжением холодной войны в новых условиях[22].
________________________________________
[1] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современная стратегия США и НАТО на Украине // Обозреватель, 2024, май-июнь, №3 (404), – сс. 28-46.
[2] Мироустройство – зд.: современная научная картина мира (НКМ). В философском смысле – существующий порядок, взаимосвязь всех объектов мира, космоса. В политическом смысле – система экономических, военных и политических взаимоотношений между всеми государствами и другими акторами в мире, часть международной обстановка, которая включает все другие её важнейшие элементы (отношения акторов, тенденции и пр.).
[3] Миропорядок – зд.: международно-правовая система отношений между субъектами международных и военно-политических отношений (МО и ВПО), являющаяся частью мироустройства.
[4]Подберезкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХХI веке. – М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018. – 1596 с.
[5] «Общепризнанные нормы», продвигаемые США и их союзниками – альтернатива международных норм права. См., например:Biden’s Speech to Congress: Full Transcription // The New York Times, 29.04.2021.
[6] См. подробнее: Подберёзкин А., Родионов О. Институты развития человеческого капитала – альтернатива силовым средствам политики // Обозреватель, 2021, № 7, – сс. 33–48, а также: Специфика НКО и правовые основы их деятельности / Обозреватель, 2021, № 8, cc. 17–48 и др.
[7] Вучич заявил, что решение Путина по Донбассу полностью меняет мировой порядок // ТАСС, 21 февраля 2022 г. / https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/13793075?utm_source=yxnews&utm_...
[8] Прежде всего, в целеполагании, а также выборе средств политики. СССР, например, сменил полностью целеполагание на достижение «интеграции», а средства политики с военных и силовых, на «новое политическое мышление», предполагающее уступки, компромиссы и отказ от национальных интересов.
[9] Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. моног. / под ред. А.И. Подберёзкина, М.В. Александрова. – М.: МГИМО-Университет, 2016. – 743 с.
[10] В частности, см.: Выступление В.В. Путина. Стенограмма расширенного заседания коллегии Минобороны 19 декабря 2023 г. Эл. ресурс «Про президента России» / http://prezident.org/tekst/stenogramma-rasshirennogo-zasedanija-kollegii...–19-12–2023.html
[11] Тренин Дм. Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесия. – М.: Альпина Паблишер, 2021, – с. 74.
[12] National Security Strategy. The White House, Oct., 2022, p. 48 / https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2022/10/Biden-Harris-Admin...
[13] Примечателен в этой связи опыт стратегического планирования (СП) в СССР и России, как, впрочем, и ошибки, допущенные в СП. Так, например, исключительно важны для СП в области ОПК оказались регулярные встречи В.В. Путина, длящиеся по несколько дней изолировано в Сочи с руководителями ВС и ОПК России, на которых принимаются важнейшие и конкретные решения в области СП. См., например: Созинов П.А. Интервью генеральным конструктором – заместителем генерального директора «Концерна ВКО «Алмаз-Антей» // Корпоративная газета «ВКонцерне», №11 (34), 2021, – с. 1.
[14] Медведев Д. Эпоха противостояния /Российская газета, 2 июля 2023 г. / https://rg.ru/2023/07/02/epoha-protivostoianiia.html
[15] См. подробнее: Боброва О.В., Байгузин Р.Н., Подберезкин А.И., Новикова К.Я. Роль институтов развития человеческого капитала в качестве средств силовой политики в современной стратегии национальной безопасности: правовые и политологические аспекты. – М.: Юстицинформ, 2022. – 336 с.
[16] Столтенберг: вызовы со стороны Китая и России войдут в новую стратегическую концепцию НАТО в 2022 году // РИАН, 18.10.2021 / https://riafan.ru/1538863-stoltenberg-vyzovy-so-storony-rossii-i-kitaya-...
[17] Путин В.В. Указ Президента Российской Федерации от 8 ноября 2021 № 633 «Основы государственной политики в сфере стратегического планирования в Российской Федерации» / http://www.kremlin.ru/acts/bank/47244
[18] Подберезкин А.И. Неизбежные коррективы СНБ РФ. Эл. ресурс: «Рейтинг персональных страниц», 20 сентября 2023 г. / https://viperson.ru/articles/neizbezhnye-korrektivy-snb-rossii
[19] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Современное мироустройство, силовая политика и идеологическая борьба. – М.: ИД «Международные отношения», 2021. – – 790 с.
[20] Байгузин Р.Н., Подберёзкин А.И. Политика и стратегия. Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России. – М.: Юстицинформ, 2021. – 768 с.
[21] См., например: Макиавелли Николло. О военном искусстве. – М.: Изд-во КоЛибри, 2023. – 352 с.
[22] Biden’s Speech to Congress: Full Transcription // The New York Times, 29.04.2021.
