В канун Дня Победы в издательстве Московского университета имени М.В. Ломоносова вышел в свет фундаментальный историко-политологический труд академика РАН А.А. Кокошина, посвящённый биографии и творчеству выдающегося отечественного военного теоретика Александра Андреевича Свечина.*
АВТОР, стремящийся уже на протяжении многих лет вернуть имя незаслуженно забытого в СССР мыслителя в историю военно-стратегической и политико-военной мысли, сумел системно изложить своё видение сути идей комдива А.А. Свечина и значения его творчества для современных и будущих военачальников, политиков и учёных. В книге рассказывается о жизненном пути военачальника и мыслителя, анализируются его методология исследований по вопросам соотношения политики, военной стратегии, оперативного искусства и тактики, а также взгляды на соотношение обороны и наступления в военной стратегии, исследуются свечинская "наука управлять" и прогнозы относительно характера будущей мировой войны.
Большую практическую значимость и злободневность имеет, как представляется, исследование Андреем Афанасьевичем Кокошиным (секретарём Совета Безопасности России и первым заместителем министра обороны в 1990-е годы) свечинских взглядов на взаимосвязь политики и военной стратегии. Свечин исходил в своё время из многопланового и многовекторного характера войны. "Война, - отмечал он, - представляет арену действия не только вооружённых сил. Экономическая цель войны достигается параллельно с борьбой вооружённых сил за свои военные цели, ожесточённой схваткой на политическом фронте, а также борьбой на экономическом фронте".
Примечательно, что Свечин призывал к предельно реалистическому, трезвому подходу при определении целей войны, в котором должен обязательно присутствовать экономический интерес. Клаузевиц, кстати, тоже писал о необходимости уметь ставить экономические цели в войне. Для Свечина речь шла о нанесении ущерба экономическому потенциалу противника и расширении собственного "экономического базиса".
Не менее важно, считал он, формулирование политической цели войны. "Первой обязанностью политического искусства по отношению к стратегии, - настаивал Свечин, - является выдвижение политической цели войны". При этом всякая цель должна быть строго согласована с имеющимися для её достижения средствами, а политическая цель - отвечать возможностям ведения военных действий. Для соблюдения этого условия "политик должен иметь правильное представление об отношении своих сил к неприятельским".
Академик Кокошин в связи с этим отмечает, что "военное командование имеет полное право требовать от государственного руководства как можно более чёткого определения целей войны; без этого возникают большие проблемы во всей цепочке "стратегия - оперативное искусство (оператика) - тактика". Именно при недостаточно чётких политических формулировках стратегия получает основания для своей "эмансипации" от политики".
Сам Свечин предостерегал от "эмансипации" стратегии от политики, хотя и признавал возможность гибельного влияния "гнилой политики" на стратегию. "Стратегия, - писал он, - естественно стремится эмансипироваться от плохой политики; но без политики, в безвоздушном пространстве, стратегия существовать не может; она обречена расплачиваться за все грехи политики". Указывая на примат политики по отношению к военной стратегии, теоретик РККА отмечал: "Как тактика является продолжением оперативного 52-08-05-13искусства и оперативное искусство - стратегии, так и стратегия является продолжением, частью политики".
В НОВОМ ТРУДЕ А. Кокошина со ссылкой на мнение Свечина указывается на недопустимость разработки автономных "видовых стратегий", к чему порой были склонны представители флота и авиации (и не только в 1920-е годы). "Весьма часто, - констатировал Свечин, - мы встречаем термины: стратегия воздушного флота, морская стратегия... Такая терминология, очевидно, основана на недоразумении. Мы можем говорить лишь о морском оперативном искусстве, поскольку вооружённые силы на море получают самостоятельную оперативную цель; то же мы можем сказать и о воздушном флоте, с ещё большими оговорками; ввиду тесной связи между действиями воздушных сил, сухопутной армии и флота, предметом оперативного искусства воздушного флота могут являться лишь самостоятельно предпринимаемые им бомбардировочные операции... О стратегии же здесь говорить не приходится - это явное злоупотребление термином".
Академик Кокошин обоснованно отмечает, что до недавнего времени на размышления Александра Андреевича Свечина по вопросам собственно политики обращалось недостаточное внимание. Между тем в этой области у военного теоретика 20-30-х годов прошлого века было немало ценных суждений. "Политика, - писал Свечин в своей "Стратегии", - это искусство ориентировать борьбу в целях проведения программы определённой группировки".
В политике, по его мнению, нельзя опираться только на патриотизм, на патриотический подъём масс. "Чистый патриотизм, - подчёркивал он, опираясь на опыт Первой мировой войны, - представляет сырой порох, и массы им не взрываются". Патриотизм не может длительное время служить фактором, обеспечивающим успешное ведение войны, если хромает постановка военного дела, видны огрехи в системе государственного управления, если фронтом и тылом руководят малокомпетентные люди.
Свечин, как подчёркивает в своей книге А. Кокошин, пытался донести до своих современников мысль, что политическая деятельность не прекращается во время войны, что война является лишь одной из частей политической борьбы. "Война, - указывал он, - часть политической борьбы. Таким образом, внешние и гражданские войны не представляют чего-либо самодовлеющего, а образуют только часть непрерывного политического взаимодействия человеческих группировок. В течение самой войны политическая жизнь ведущих её государств не прекращается, а продолжается". Тем самым Свечин идёт дальше канонической формулы Клаузевица ("война есть только продолжение политики другими средствами").
ПО СВЕЧИНУ, обращает внимание автор новой книги, частью политики является деятельность по экономическому обеспечению вооружённых сил и экономической подготовке к войне. Все крупные решения по военно-экономическим вопросам - это решения политические, даже если они не сопровождаются политической риторикой. "Для стратегии, - пишет Свечин, - далеко не безразлично то или иное решение экономических задач. Современная политическая мораль гласит: хочешь мира, готовься к войне. Каждое государство, чтобы не быть застигнутым врасплох, уже в мирное время стремится установить у себя известное согласование между своим хозяйственным развитием и экономическими предпосылками успешного ведения войны".
Очевидно, отмечает академик Кокошин, такое "согласование" и определяет оптимум между, условно говоря, "гражданской экономикой" и "военной экономикой". Достижение такого оптимума весьма непростая и в то же время актуальная задача и для современной Российской Федерации. Она требует, считает Андрей Афанасьевич Кокошин, больших интеллектуальных усилий, серьёзных исследований, а не просто политической полемики и публицистических выпадов в адрес оппонентов. С точки зрения Свечина, отработка такого "согласования" "ведёт к тому, что экономика, развиваясь, планомерно приспособляется к задачам, которые выпадут на неё с началом войны. Уже одно ожидание войны, подготовка к ней деформирует экономику, изменяет соотношение между отдельными частями народного хозяйства, заставляет применять иные методы".
В ЭТОМ КОНТЕКСТЕ крайне важное значение приобретает предвидение облика грядущих войн, без чего невозможно правильно определить приоритеты военного строительства и мобилизационной подготовки экономики. Свечин пытался в своё время спрогнозировать характер военных столкновений, в которые мог бы быть вовлечён СССР. Это ему удалось отчасти - ведь понятно, что в 1920-е годы сложно было предвидеть всю конфигурацию будущих политико-военных альянсов.
По мнению Александра Свечина, будущая война для Советского Союза должна была стать делом тяжёлым и, скорее всего, принять затяжной характер, требующий мобилизации огромных ресурсов. В книге А. Кокошина указывается на прозорливость ряда конкретных предвидений Свечина, касающихся, в частности, географии размещения производительных сил СССР с учётом военно-стратегического фактора. Он предостерегал от концентрации промышленности и населения в Ленинграде, который называл "Севастополем будущей войны", так как опасался, что город может быть отрезан от остальной части территории СССР.
Свечин указывал, кроме того, на Польшу как первую жертву Германии в будущей войне. Польша, по его словам, "ещё будет иметь возможность обдумать, как ей следует отблагодарить Францию за подарок Данцигского коридора, который обеспечивает Польше первенство по отношению к германскому удару".
Примечательно и то, что уже в 1930 году Александр Андреевич Свечин высказывал мнение, что "авиация в будущей войне будет играть роль, принципиально отличающуюся от роли её в мировую войну" (Первую мировую. - Ред.). Тогда "авиация ещё являлась только придатком к сухопутным и морским вооружённым силам", но уже спустя десятилетие наметилась новая тенденция: авиация стала превращаться в "могущественное орудие войны" и "существенный элемент военного искусства".
ОДНУ ИЗ ГЛАВ своего труда академик Кокошин посвятил анализу взглядов А. Свечина на соотношение наступления и обороны и их значение для военной стратегии. По оценке автора книги, размышления и выводы комдива Свечина о соотношении между наступлением и обороной в стратегическом масштабе в первую очередь являются производными от его политологических, экономических и военно-стратегических взглядов на будущую войну. В своих трудах военный теоретик последовательно указывал на выгоды оборонительной стратегии, на те её стороны, которые не привлекали внимания многих его современников - как в СССР, так и на Западе.
В своей "Эволюции военного искусства" он указывал: "Оборона в стратегии имеет возможность использовать рубежи и глубину театра, что заставляет наступающего противника тратить силы на закрепление пространства и тратить время на его прохождение, а всякий выигрыш во времени - новый плюс для обороны. Обороняющийся жнёт и там, где не сеял... так как наступление часто останавливается фальшивыми данными разведки, страхом, инертностью". А. Кокошин отмечает, что в подобного рода оценках Свечина видно безусловное влияние Клаузевица - как его основного труда "О войне", так и книги "1812 год", с которыми Свечин ознакомился очень детально.
Александр Свечин, отстаивая свою идею стратегической обороны в первой фазе будущей большой войны на западе Советского Союза, писал: "Оборонительный образ действий обыкновенно связан с известными территориальными потерями. Он стремится отложить решение на позднейший момент. Следовательно, для успеха обороны нужно иметь возможность утрачивать территорию и нужно, чтобы время работало в нашу пользу. Эти условия, скорее, будут соблюдены в большом государстве, которое легче может перенести временную утрату нескольких десятков, даже сотен тысяч квадратных километров территории и которое с оттяжкой решения получает возможность использовать новую порцию своих средств, разбросанных на огромных расстояниях".
В то же время он признавал, что "обширность размеров территории далеко ещё не обеспечивает успеха обороны". А. Кокошин обращает внимание на то, что в вопросах обеспечения стратегической обороны Свечин не уповал исключительно на обширность пространств нашей страны, на её бездорожье и суровую зиму. Наоборот, он прямо предупреждал об опасности иллюзий относительно тех возможностей, которые предоставляют нам обширность территории и суровость климата. В 1924 году он писал: "Советская власть получила от старого режима сложное наследство, в том числе и ту пуховую перину, которую представляли мысли о бесконечности русской территории, представляющей широкое поле для отступлений, о неуязвимости для внешнего врага политического центра, о русской зиме, которая остановит всякое вторжение".
Стратегическая оборона виделась Свечину, подчёркивает академик Кокошин, не как пассивное отступление, а как совокупность соответствующих операций, включавших в себя контрудары, сражения и бои на различных заранее подготовленных рубежах.
В СВЕЧИНСКОЙ "науке управлять" важное место отводилось разведке, которой Александр Андреевич придавал особое значение в стратегическом управлении. Свечин, получивший звания комбрига и комдива, работая в Разведуправлении РККА, считал разведывательную деятельность крайне значимой для принятия правильных политико-военных и военно-стратегических решений. Он возлагал на разведку весьма масштабную и ответственную задачу разгадки неприятельской стратегии путём проникновения в мышление противника.
"Ошибочно предполагать, - указывал он, - что неприятель будет поступать по-школьному правильно и встретит наш манёвр наиболее естественными, на наш взгляд, контрмероприятиями. Неприятель будет руководствоваться не нашей, а своей логикой, имеющей другие основы, и проникнуть в диалектику неприятельского мышления чрезвычайно важно". По Свечину, "изучить неприятельскую армию - это прежде всего уяснить себе, что она будет делать в критический момент".
При этом, писал он, "надо уметь решаться (принимать решения. - Ред.) с наличными сведениями о противнике, которые почти никогда не будут полными и достоверными". Стратегическая разведка по объективным причинам зачастую даёт сведения недостаточные и запоздалые. Важнейшие сведения, по его мнению, базируются, скорее, на приметах и догадках, чем на положительных данных. Обращаясь к авторитету Клаузевица, Свечин отмечал: "Совет систематиков, что надо принимать к учёту только вполне достоверные данные, вызывает у Клаузевица лишь насмешку над непониманием сути дела..."
Возможно, кому-то эти суждения покажутся устаревшими или дискуссионными. Но Свечин и не претендовал на истину в последней инстанции, хотя обладал незаурядным интеллектом. Для нас, живущих в XXI веке, прежде всего важна его методология политико-военных и военно-стратегических исследований. И новая книга А.А. Кокошина акцентирует на этом особое внимание.
* Кокошин А.А. Выдающийся отечественный военный теоретик и военачальник Александр Андреевич Свечин. О его жизни, идеях, трудах и наследии для настоящего и будущего. - М.: Издательство Московского университета, 2013.
