Главная задача… гибридной войны в том, чтобы всеми доступными методами измотать, «перенапрячь» целевое государство; подорвать его экономику и политическую стабильность…[1]
Стратегия национальной обороны США
С 2022 года в СП России начался новый этап, в формировании которого исключительную роль сыграл В.В. Путин и его личные отношения к подбору кадров и с кадрами. Этот этап стал, с одной стороны, объективным отражением, реакцией на исключительно быстром процессе смены мироустройства[2], а, с другой, – особенностями развития ВПО и внутриполитической обстановки внутри России[3].
В условиях проведения СВО на Украине и широкомасштабных санкций, т.е. фактической войны с Западом, требовались исключительно одаренные личности в политическом, государственном, промышленном и военном управлении. Их перечень того времени хорошо известен. Насколько они соответствовали требованиям времени в тех жестких условиях – вопрос до настоящего времени открытый[4].
Но, с учетом сверхтребований времени, «команда управленцев» В.В. Путина должна была быть гениальной. Как писал в свое время гениальный К.фон Клаузевиц, «Война является областью неопределенностей; три четверти того, на чём должен производиться расчет всех военных действий, спрятан в области великой неопределенности. Вот здесь-то и нужен тонкий и проницательный ум».
К сожалению, такой команды у В.В. Путина в 2022 году не было, что показал ход развития СВО на Украине. Прежде всего, в МО, в отличие от традиционных предприятий ОПК, которые в целом справились с поставленными задачами[5].
Средний интеллект может иногда случайно дойти до истины, с другой стороны, отсутствие здравого смысла может компенсировать необыкновенное мужество, но в большинстве случаев недостаток ума всегда скажется на общем уровне успехов»[6].
Современный этап международных отношений характеризуется стремительностью перемен. В процессе ломки старых и строительства новых международных отношений, анализ и долгосрочный прогноз основных тенденций в развитии международной и военно-политической обстановки в мире, а также военно-политических тенденций в развитии политики России, должен быть направлен на поиск наиболее эффективных решений, обеспечивающих национальную безопасность нашей страны, т.е. иметь не столько
В.В. Путин и конкретный сценарий развития МО как стратегический уровень формирования ВПО
Никогда не мстите подлым людям. Просто станьте счастливыми.
Они этого не переживут
Ю. Никулин, актер
Очень полезно сопоставить свой, субъективный, взгляд на развитие ВПО в относительно длительном промежутке времени с эволюцией ВПО и реалиями политики, т.е. субъективным подходом, В.В. Путина за эти годы. Подобный прием сопоставления позволяет лучше увидеть как собственные ошибки, так и особенности поли тики президента России, имеющие исключительно важное значение для национальной стратегии[7].
Это можно практически сделать на основе, например, зафиксированного точно по времени и месту документа или печатного материала – статьи, книги и т.д. В этой связи я предлагаю, в частности, использовать один из своих материалов, опубликованных ранее. 26 января 2019 года, подытоживая прежние прогнозы 2012-2018 гг., я писал[8], что «сценарий развития ВПО будет во многом предопределен сценарием развития МО до середины XXI века, который, в свою очередь, будет во многом зависеть от отношений между ЛЧЦ и их коалициями»[9].
Это предположение подтвердилось полностью, хотя цивилизационный характер противоречий стал признаваться только в последнее время, как и зависимость развития сценария ВПО от «проблем мироустройства».
Еще ранее (до 2018 года) мною были выделены три варианта такого развития отношений, среди которых наибольшая вероятность (40%) отдана «Варианту № 1», когда будет сохранено доминирование США, и «Варианту № 3» (до 50%), когда будет доминировать открытое военное противоборство. В 2018 году (после введения санкций США и контрсанкций КНР) можно сделать вывод, что ситуация развивается от «Варианту № 1» к «Варианту № 3».
«На мой взгляд, это состояние может продолжаться очень долго, т.е. переходный период занять неопределенное время: Этот процесс можно показать следующим образом:
– а). Наиболее вероятный период перехода к военному противоборству КНР и США;
– б). Менее вероятный период перехода;
– в). Вероятный период перехода.
Особенное значение приобретает высший уровень военно-силового противоборства ЛЧЦ и новых центров силы – стратегический, – когда отношение формируют тот или иной сценарий развития МО[10].
Обстановка на отдельных ТВД и стратегическая обстановка (СО) станут во многом также влиять на развитие ВПО и МО в мире, но это влияние не будет решающим. Так, результат возможного развития военного конфликта на стратегическом уровне в Европе между США и их союзниками, с одной стороны, и Россией и её союзниками, с другой, может закончиться военной победой и ликвидацией в конечном счете той, либо другой коалиции, которые могут сопровождаться оккупацией территории и ликвидацией государств, политических систем и пересмотром всей политической карты[1].Но этот результат в любом случае станет следствием силового развития одного из сценариев МО.
Для точной характеристики современной ВПО необходимо:
– Во-первых, рассмотреть предыдущий и современный этап развития ЛЧЦ и МО (до 2018 г.), особенности которого не только неизбежно отражаются на современном этапе развития ВПО, но и формируют его основные особенности. Иначе говоря, история и состояние МО предопределяют современное состояние ВПО и его особенностей.
– Во-вторых, попытаться увидеть будущий этап развития ВПО на относительно длительный период, в нашем случае, как минимум, до 2030 года. Этот оперативный прогноз имеет значение с точки зрения уточнения современных реалий и прогноза некоторых возможных неожиданных развитий событий.
– В-третьих, сделать то же самое с развитием стратегической обстановки (СО) войн и возможных конфликтов, попытавшись связать их с вероятным развитием ВПО.
В самом общем виде ход анализа и прогноза, таким образом, можно продемонстрировать на следующем рисунке:
Эта логика – самый общий ход размышлений предполагающий анализ как взаимосвязи ВПО с состоянием МО, так и влияния СО (войн и конфликтов) на эволюцию развития ВПО. В самом общем виде эту логику можно обозначить следующим образом:
Структура систем МО и ВПО
Как МО, так и ВПО имеют сложные структуры, близкие по своим основным факторам и тенденциям. Можно выделить 4 основные группы, характеризующие состояние и перспективы развития МО, которые повторяются в основных деталях в ВПО:
1-я группа – основные субъекты, формирующие МО: государства, ЛЧЦ, центры силы и коалиции.
2-я группа – основные акторы, влияющие на формирование МО: организации, партии, союзы, конфессии и пр.
3-я группа – глобальные и региональные, а также национальные тенденции развития.
4-я группа – когнитивные особенности человечества, НЧК наций и их институты.
Взаимодействие и взаимовлияние этих 4-х групп факторов «формирует характер и особенности современной системы, представляющей МО.
Структура и особенности системы ВПО во многом повторяет МО, акцентируя внимание на специфике и реагируя на влияние конкретных СО, войн и конфликтов.
Как видно из рисунка, один из возможных сценариев развития ВПО в мире в 2025 году является в решающей степени:
– логическим следствием и результатом развития более общего сценария МО, например, в 2025 году;
– ВПО не только влияет, но и сама находится под влиянием конкретной СО, войн и конфликтов именно в 2025 году.
При этом – еще раз подчеркну – наиболее важное значение имеет анализ и прогноз развития МО, которая сама образуется под влиянием и взаимодействием четырех наиболее важных групп факторов: субъектов МО, тенденций развития, политики акторов, качества человеческого капитала (НЧК) и его институтов, которые требуют самостоятельного анализа.
Для конкретного анализа необходимо выбрать из всех имеющихся сценариев. Наиболее вероятный сценарий развития МО и его производного – сценария развития ВПО (находящегося под влиянием современной СО, войн и военных конфликтов).
Таким образом, в период 2018–2025 годов ожидается, что наиболее вероятным вариантом сценария развития ВПО в мире будет вариант «Эскалации военно-силовых действий» западной ЛЧЦ в отношении других ЛЧЦ и центров силы, включая Россию. Этот вариант сценария предполагает:
1. Эскалацию силовых санкций с постепенным увеличением в них доли военной составляющей.
2. Разрушение системы международной безопасности, созданной в предыдущие десятилетия:
а). Выход из договоров и соглашений, которые будут либо пересмотрены к выгоде Запада, либо уничтожены.
б). Демонтаж институтов безопасности, включая международные – многосторонние и двусторонние.
3. Политика «силового принуждения» правящих элит других стран к нормам и правилам, сформированным западной ЛЧЦ.
К 2018 году МО характеризует отсутствие иных (не силовых) сценариев развития. Разнонаправленность политики формирующихся центров силы, стремление западной ЛЧЦ с помощью силы сохранить за собой контроль над существующими финансово-экономическими, торговыми и военно-политическими системами, сложенными в интересах США и их союзников, практически исключают возможность развития МО и ВПО по не силовому сценарию.
Этот сценарий может развиваться, на мой взгляд, до 2025 года только по нескольким силовым вариантам, исключающим остальные сценарии и варианты:
– военно-силовому («реалистическому»);
– либо «просто» силовому («пессимистическому»).
Каждый из этих вариантов «военно-силового» сценария ведёт к формированию нескольких вероятных типов ВПО в мире и регионах, а также разным политическим и военным стратегиям силового использования средств политики: политико-дипломатических, информационных, экономических, военных и др.
Развитие ВПО в период до 2024 года и далее предполагает:
– эскалацию использования силовых (включая военных) средств и способов «политики принуждения»;
– формирование военно-политических коалиций вокруг усиливающихся ЛЧЦ и центров силы;
– отказ от системы переговоров как способов поиска компромиссов;
– нарастающее силовое противоборство по всем направлениям соперничества
Западная ЛЧЦ во главе с США будет стремиться максимально расширить весь спектр средств и способов силового принуждения[11]:
1. В традиционных областях военного противоборства с целью придания гибкости применению вооруженного насилия.
2. Создание сфер нетрадиционного силового противоборства (от спорта до культуры, искусства и т.д.) в особенности в области социальных институтов.
3. Применение новейших технологий для формирования «виртуальной реальности» с последующей её заменой на политическую реальность
Главный ВЫВОД: возможное отсутствие глобальной войны между основными участниками МО, вне всякого сомнения, будет не только компенсировано многочисленными другими силовыми конфликтами, как следствие развёртывающейся конкуренции между новыми центрами силы, но и войнами на отдельных ТВД и в отдельных регионах.
Бескомпромиссность, продолжительность и ожесточённость военных конфликтов станут характерными чертами ВПО до середины века.
Политические войны, подрывные действия, кибератаки и непрекращающаяся информационная война за право навязать свою версию событий будут привлекать к себе больше внимания, равно как и разрушительные опосредованные войны и кампании сопротивления.
Расширение технологических возможностей у достаточно большой группы стран (до 40 государств) приведёт к формированию относительно самостоятельных в военно-политическом отношении субъектов ВПО, претендующих на независимость от великих держав и лидеров коалиций.
Эти страны могут как входить самостоятельно в коалиции, так и формировать свои коалиции (государств «второго эшелона»), соперничающие с военно-политическими коалициями ЛЧЦ.
Вероятность подобного развития событий, на мой взгляд, достаточно высока хотя бы потому, что подобный военный конфликт в Европе не затронул бы в очередной раз прямо территорию США, ослабил бы страны ЕС, нанёс бы решительный удар по России с вероятностью её ликвидации как единого государства. Подобный ход событий ставит по-новому вопрос о европейской безопасности, который (в том виде, как он существовал с 1945 года до недавнего времени) требует уже совершенно нового подхода, а именно: все попытки интегрироваться в европейскую безопасность со стороны СССР и России, наконец-то надо признать, оказались бесполезными. Ожидать, что это произойдёт в будущем – бессмысленно. Более того, все усилия СССР и России последних десятилетий нанесли огромный ущерб их безопасности и создали качественно новую ВПО в Европе, откровенно провоцирующую к применению силы (в том числе военной) против России.
Поэтому требуется трезво оценивать не только результаты такой политики России в Европе, но и делать выводы на будущее. Прежде всего необходимо:
– отказаться от декларативной политики «укрепления европейской безопасности», «создания систем безопасности» и пр. в Европе, признав все подобные попытки бесполезными;
– создавать собственную военно-силовую систему, основанную на военно-технических и иных мерах обеспечения безопасности на национальной основе, признавая факт того, что иной быть не может;
– пересмотреть с точки зрения реализма политические подходы всех стран ЕС и НАТО, а также государств, не входящих в эти организации, изменив свою внешнюю политику по отношению к эти государствам. Так, Финляндия в последние годы заключила более 500 соглашений с НАТО, но политика России к ней остаётся той же, какой она была прежде, когда та была откровенно дружественна по отношению к СССР–России.
________________________________________
[1] Военно-экономическая безопасность и военно-техническая политика государства: изменение диалектики взаимосвязи в современных условиях. Монография. Под общ. ред. проф., С. Ф. Викулова. М.: АПВЭиФ, ООО «Канцлер», 2020, с. 9.
[2] См. подробнее: Подберезкин А.И. Новое мироустройство: стратегия «Зла» и «Добра» // Национальная оборона, 2022, № 5 (май), cc. 6–10.
[3] Подберезкин А.И. Государственная Стратегия безопасности России после февраля 2022 года // Обозреватель, 2022, №5–6, cc. 5–27.
[4] Подберезкин А.И. Национальная стратегия в 20-е годы XXI столетия: возможные и вероятные варианты (сс. 365-376). В кн.: Тенденции развития системы международных отношений и их влияние на управление национальной обороной Российской Федерации: сборник материалов круглого стола (19 августа 2022 г.)/ под общ. ред. А.С. Коржевского; ВАГШ ВС РФ.- М.: Издательский дом «УМЦ», 2022.- 544 с
[5] Встреча Президента России с руководителями предприятий оборонно-промышленного комплекса./ ВПК, 23.09.2022 / https://vpk.name/news/633534_vstrecha_prezidenta_rossii_s_rukovoditelyami_predpriyatii_oboronno-promyshlennogo_kompleksa.html
[6] Клаузевиц К. фон. Принципы ведения войны. М.: Центрполиграф, 2020, с. 15.
[7] Подберезкин А.И. Национальная стратегия в 20-е годы XXI столетия: возможные и вероятные варианты (сс. 365-376). В кн.: Тенденции развития системы международных отношений и их влияние на управление национальной обороной Российской Федерации: сборник материалов круглого стола (19 августа 2022 г.)/ под общ. ред. А.С. Коржевского; ВАГШ ВС РФ.- М.: Издательский дом «УМЦ», 2022.- 544 с
[8] Текст 2019 года выделен курсивом.
[9] Этот материал размещен на сайте ЦВПИ с января 2019 года в качестве материала для дискуссии, получившего более тысячи комментариев. См.: сайт ЦВПИ / http://eurasian-defence.ru/?q=eksklyuziv/cvpi-mgimo-priglashaet-k
[10] Средства защиты российской идентичности: монография / О.В. Боброва, А.И. Подберезкин.- Подольск: ПФОП, 2022.- 416 с.
[11] National Security Strategy.- The White House, Oct., 2022, p. 48 / https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2022/10/Biden-Harris-Administrations-National-Security-Strategy-10.2022.pdf
