Дары от Ольги Мариничевой
"Переведи меня через майдан"
Моя нэнько, моя Украина
В тот год в очередной раз появилась вакансия редактора отдела образования и "Алого паруса" в "Комсомолке". И в очередной раз замаячила угроза, что пришлют кого-нибудь из ЦК ВЛКСМ. Нужно было срочно, в считанные дни, найти свою кандидатуру, из "наших" (т.е. - людей, созвучных духу "Комсомолки" и особенно "Алого паруса", этого святая святых редакции).
...Взяли мы Петю в буквальном смысле слова за красивые глаза. Они у него и впрямь чудо как хороши: синие, ясные, с легким прищуром. По-украински - волошков, что значит васильковые. Он незадолго до того стал нашим собкором по Украине, жил в Киеве (как раз в год Чернобыльской катастрофы). А в редакцию на этаж (так мы говорим, в отличие от редакции на местах, в собкоровских пунктах) он прибыл на стажировку. А тут как раз традиционная осенняя "картошка" в подшефном совхозе "Буденновец". То есть не картошка, а в тот год - турнепс. Это такая штуковина типа огромной продолговатой редьки, ее надо было вытаскивать руками из земли, схватившись за ботву, и относить к краю поля, складывать в кучи. Было зябко, руки и щеки мерзли. Тут я и увидела его: высокий, стрункый (что по-украински значит "стройный"), со своими волошковыми глазами. Я позвала Вальку Юмашева (в те годы он был капитаном "Алого паруса", а сейчас - глава администрации Президента России) и обратила его внимание на Петра, чтобы исподтишка следить за ним, приглядываться. Мы в редакции вообще неравнодушны к красоте - и женской, и мужской. Ну и к таланту, естественно. Чаще всего эти качества совпадают: красота и талант.
К концу субботника мы с Валентином определились: берем. Нашим куратором был Юрий Валерьевич Данилин, человек необыкновенно изящный, даже изысканный в своем творчестве и в отношениях с людьми. К тому же - первый зам.главного редактора, а еще - коммунар из какого-то сибирского города, где он начинал собкором свою карьеру в "Комсомолке" (сейчас Данилин - зам.главного редактора "Литературной газеты"). На этаже тогда было много коммунаров, т.е. воспитанников юношеских команд 60-х-70-х годов по образцу Фрунзенской коммуны Ленинграда: и главный редактор Фронин (коммунар из легендарного лагеря юношеского актива "Орленок"), и Ядвига Юфарова (из белорусских коммунаров), и Валерий Хилтунен (коммунар из Петрозаводска, Карелия), и я, и наши ребята, которых мы с Хилтуненом собрали в коммунарский отряд при редакции еще в 70-е годы: Боря Минаев, Женя Двоскина... Так что решать кадровые вопросы было легко: коммунары благодаря специфике коммунарской методики умеют в считанные минуты по глазам "прочесть", что за человек перед ними!
Так Петр стал редактором нашего отдела. Мне он был особенно близок, потому что я сама росла на Украине, в Запорожье (хотя все корни - с Волги), а он до "Комсомолки" работал в запорожской молодежной газете.
Ох и напелись мы с ним украинских песен на моем дне рождения, ох и наплясались под песню "Переведи меня через майдан" в исполнении Никитиных на слова Коротича! Данилин махал на нас руками и уши затыкал.
...Украина - радость и боль моя. Марко Вовчок, Леся Украинка, Тарас Шевченко: "Думы мои, диты мои, лыхо мени з вамы..." "Прывитайтэ мою нэньку, мою Украину...а я тут загыну". Это он писал из ссылки на полуостров Мангышлак, где и впрямь "загынул" от страшной болезни, так и не увидев перед смертью свою "нэньку" ("нэнька" по-украински - что-то вроде русского слова "нянюшка", "матушка").
До перехода Петра в "Учительскую газету" мы с ним много часов провели в его кабинете за разговорами на такие темы, понять которые мог только он. Вместе ездили домой из редакции, а летом по выходным частенько гуляли втроем с Данилиным в Подмосковье, где Юра снимал дачу. Многие годы Петя хранил в коробочке засохший веночек, который я сплела на тех наших прогулках. Он вообще трогательно хранит мои стихи и даже записочки, уже в нынешнее время цитирует их в своих колонках главного редактора.
Украина - боль моя еще и потому, что нынешние школьники в России вряд ли будут изучать литературу некогда "братских республик", а ребята в украинских школах вряд ли будут знать культуру и язык России в том обьеме, в каком мы их изучали в 60-е годы.
"Переведи меня через майдан..."
Я сама уже давно не езжу в город детства, и все реже оттуда приходят весточки. Мы теперь - разные страны, разные государства, и с годами все сложнее, мне кажется, будет переходить эту границу в духовном, культурном смысле.
Переведи меня через майдан!
Своему другу, своему младшему брату в журналистике и своему земляку я в честь нашей общей нэньки Украины дарю всего лишь цветочный сор - засушенную веточку белой акации, которую с огромным трудом разыскала в Москве, а на Украине - ты помнишь, Петя? - все города и села покрывались по весне этой пышной кипенью цветущих акаций. Мы, дети, называли ее "кашкой", потому что ее можно было есть прямо с дерева, обрывая белые сладкие гроздья под недовольное жужжание пчел, наших конкурентов. Иногда, набивая рот белой сладкой массой, мы захватывали и пчелу, после чего с ужасом вопили, раскрыв рот.
Ну, а Галочке, жене Пети, дарю засохшую веточку цветущей вишни. Она сама - как вишенка, и глаза вишнево-карие.
Спасибо вам, друзья мои, что так много раз спасали меня и в болезни, в больницах и в жуткой тоске, ослабляли мертвую хватку духовного, душевного одиночества. И хотя мои дары - нечто вроде прижизненного завещания, мы с вами не раз еще споем и станцуем наши украинские песни и танцы, и долго нам еще идти через майдан, сквозь торжище людское, и долго еще не упасть на его краю, в том поле, которого не было, где кончился майдан...
И я рада, что самые заветные мои тексты - в рубриках "Сказки для взрослых", "Отдушина" и теперь вот - "Дары"...приютил в своей газете мой друг Петр ПОЛОЖЕВЕЦ. Больше мне с этой собой, сокровенной - некуда сегодня деться. Спасибо!
