В данной случае Стратегическая обстановка (СО) – это вид военно-политической обстановки в определенный (конкретной) период времени в ходе конкретного конфликта или войны с участием конкретных субъектов ВПО (фаза развития военно-политических отношений – военный конфликт). Сказанное означает:
Во-первых, что стратегическая обстановка характеризуется конкретными особенностями, масштабами и ходом военных действий, возможностями и условиями их прекращения или расширения, факторами, влияющими на их ход и результаты.
Во-вторых, СО характеризуется совокупностью факторов и условий, в которых осуществляется подготовка и ведение военных действий.
В-третьих, предопределяется ВПО и характером военно-силового противостояния.
В-четвертых, характеризуется также применяемыми военно-силовыми средствами, ВВСТ, группировками и характером противоборства, решаемыми задачами и условиями ТВД (СН).
В целях более конкретного описания возможных и наиболее вероятных[3] сценариев и их вариантов. Поэтому изначально важно вычленить, прежде всего, именно возможные, чтобы не упустить те из них, которые сегодня выглядят как невозможные сценарии, а затем вычленить из них наиболее вероятные сценарии, рассмотрев далее их варианты.
Итак, наиболее вероятный сценарий развития ВПО в будущем логически вытекает из наиболее вероятного сценария развития МО, а именно современного сценария развития МО «Силового противоборства западной военно-политической и финансово-экономической коалиции» с другими субъектами МО (коалициями и странами, а также отдельными не государственными акторами[4]). Это важно потому, чтобы не было опасных иллюзий у правящей элиты страны (как это было в последней четверти прошлого века) относительно возможностей мирного развития отношений с США и их союзниками при условии равноправных отношений и опережающего развития России.
Подробная работа и обоснование оценки и прогноза сценариев (и их вариантов) МО-ВПО делалась мною в 2014-2022 годы не раз. Можно обратиться к работам, размещенным на сайте Центра Военно-политических исследований МГИМО-Концерна ВКО «Алмаз-Антей»[5]. Поэтому в данном разделе я сокращаю «дистанцию» и рассуждения, максимально быстро приближаясь к выводу о конкретном и наиболее вероятном варианте развития СО. Коротко, рассуждения проходят следующие этапы:
Этап №1. Оценка и прогноз наиболее вероятного сценария развития МО. Вывод: наиболее вероятный сценарий развития МО – сценарий «Силового противоборства западной военно-политической и финансово-экономической коалиции» с Россией и другими центрами силы в мире.
Этап №2. Оценка и прогноз наиболее вероятного сценария развития ВПО в мире. Вывод: Наиболее вероятный сценарий развития ВПО – сценарий «Эскалация военно-силового противоборства западной коалиции с Россией и другими странами».
Этап №3. Оценка и прогноз наиболее вероятных вариантов сценария развития ВПО в мире. Вывод: Наиболее вероятных вариантов развития сценария ВПО может быть только два:
Во-первых, вариант сценария «Эскалация политики силового принуждения без непосредственного участия западной военно-политической коалиции в прямых военных действиях» против других государств и центров силы, используя преимущественно политико-дипломатические, финансово-экономические и информационные инструменты силовой политики.
Этот вариант сценария ВПО предполагает, однако, массированные поставки ВВСТ противникам государств и возможность ведения против них «прокси-войн» и широкого использования негосударственных акторов, включая внутриполитическую дестабилизацию, «цветные революции» и пр. силовые мероприятия.
Именно по этому варианту сценария развивались отношения Запада с Россией с 2008 года.
Во-вторых, вариант сценария «Эскалация политики силового принуждения с прямым и непосредственным участием западной военно-политической коалиции в прямых военных действиях», который может быть реализован в широком спектре конкретных вариантов развития СО, о которых писалось выше, а именно:
– Вариант развития СО с применением ЯО на стратегическом уровне;
– Вариант развития СО с применением ЯО на уровне ТЯО;
– Вариант развития СО с полномасштабным применением ВТО на всех уровнях – стратегическом (в т.ч. «по центрам принятия решений»), оперативном, тактическом – без применения ЯО;
– Вариант массированного, но ограниченного применения ВТО только на ТВД;
– Вариант применения ВТО только на одном ТВД и т.д.
Таким образом, мы должны ориентироваться и планировать высокую степень вероятности (даже неизбежности) не только силового, но и военного прямого военного противоборства со всей западной военно-политической коалицией.
Позиции других государств, в т.ч. великих держав, Китая, Индии, Бразилии и др.- могут быть нейтральными, либо даже благоприятными относительно политики России.
Соответственно возникает вопрос о том, какая национальная стратегия и стратегическое планирование должны быть в будущем в этих условиях развития ВПО?
Конкретным результатом такой стратегии должна стать победа России в силовом противоборстве. Главный вопрос заключается в том, что мы понимаем сегодня под этим понятием «победа» для тех субъектов ВПО, которые участвуют в военных действиях (формировании СО до начала войны и в ходе войны) и реализуют свою военную политику. Если поражение означает военное поражение и оккупацию, как в прежней истории, то такие победы вызывают вопросы с точки зрения их политической целесообразности. Если же такие победы означают долговременную дестабилизацию регионов, создание в них хаоса, где можно оказать влияние, то вопрос о реальной победе у меня не вызывает сомнений: США добились того, что на огромном пространстве от Марокко до Синдзяна возникли очаги хаоса, которые не подконтрольны своим правительствам, и – что еще важнее – создают проблемы России и Китаю[6].
Поэтому выбор правящей элиты в пользу той или иной стратегии силового противодействия и неизбежного силового противоборства – если есть такое решение и присутствует воля правящей элиты и общества – самое ответственное решение, требующее консолидации всех сил нации[7], «твердого расчета и практического опыта»[8]. К сожалению, у правящей элиты России в 2021 году не было в полной мере ни согласованной общей оценки состояния МО[9], ни единой политической воли, ни твердого расчета, а политический опыт многих её представителей оставлял желать лучшего. Вплоть до начала специальной военной операции 24 февраля 2022 года.
В этом смысли – при всех негативных внутриполитических последствиях для США – такой выбор стратегии мы видим в последние годы наглядно в США как выбор части правящей элиты в том числе и наиболее приоритетных форм противоборства. Этот выбор, в свое время, был отчетливо сделан Д. Трампом[10], а позже – также ясно, – Дж. Байденом[11]. Прежде всего, в пользу эскалации силовых не военных инструментов политики, постепенно насыщая эту стратегию военными средствами и методами, т.е. военно-силовой эскалацией.
Говоря о разнице в оценке и подходах двух последних американских президентов, я не вижу между ними принципиальных отличий, если речь идет о России и стратегии противоборства: целеполагание выглядит очень похожим (постепенное уничтожение идентичности, суверенитета, внутренняя дестабилизация и контроль над постсоветским пространством); силовые средства и меры – как военные, так и не военные, – а также эскалация санкций в качестве главных инструментов политики; свертывание процессов сотрудничества везде, где только возможно (разве только некоторое различие – не принципиального характера – в некоторых областях контроля над вооружениями); усиление попыток «отформатировать» по-своему политическую элиту России и т.д.
Иными словами, с точки зрения «большой стратегии» курс США при последних президентах страны остается без изменения еще со времен Б. Клинтона, когда хорошие отношения с США объяснялись абсолютной уступчивостью руководства России, которое фактически шло на отказ от государственного суверенитета и национальной идентичности. Сохранение сотрудничества и отсутствие силового противоборства (причём, только в некоторых областях) объясняется исключительно готовностью правящих кругов России к эскалации принципиальных уступок, разрушению институтов государства и отказу от национальной идентичности.
И, наоборот, сохранение суверенитета (тем более его укрепление) и развитие нации, её активная внешняя политика неизбежно будут вызывать усиление противоборства со стороны США и возглавляемой ими военно-политической коалиции, даже при самой доброжелательной политической риторике.
Стратегическое планирование в России, таким образом, должно исходить из политического выбора правящей элиты страны: сохранение суверенитета и идентичности, что равнозначно в современных условиях активной политике и опережающему развитию, либо отказу от этих принципов ради сотрудничества с Западом, как это было при М.С. Горбачеве и Б.Н. Ельцине.
Вывод достаточно ясен: долгосрочное стратегическое планирование предполагает изначально:
– опережающее культурное, духовное, социально-экономическое и технологическое развитие;
– сохранение и укрепление суверенитета государства, развитие и укрепление его институтов, и национальной идентичности;
– неизбежное усиление силового противоборства, которое выражено в смене оборонительной стратегии на систему активных наступательных операций[12]. Последнее условие в полной мере было реализовано в феврале-июне 2022 года.
В этой простой альтернативе у правящей элиты и общества России, как и у США, остается место только для выбора средств и мер силового противоборства, которые в наибольшей степени соответствовали бы долгосрочным задачам национального развития.
_____________________________________
[1] Стратегическая обстановка (СО) – зд.: вид военно-политической обстановки в определенный (конкретный) период времени в ходе конкретного конфликта или войны с участием конкретных субъектов.
[2] Основные тезисы этого раздела были изложены в августе 2022 года на круглом столе Центра стратегических исследований ВАГШ.
[3] Важно подчеркнуть разницу между возможными и наиболее вероятными сценариями и их вариантами с тем, чтобы не рассматривать малореальные сценарии.
[4] См. подробнее: Вопросы противления угрозам подрыва государственности России на современном этапе: монография / Р.Н.Байгузин, О.В.Боброва, А.И.Подберёзкин. Москва, 2022. 144 с.
[5] См., например: Подберезкин А. И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. – Москва: ИД «Международные отношения», 2018. 1496 с.; Знание о долгосрочном прогнозировании: перспективы безопасности России до 2050 года. Кравченко С.А., Подберезкин А.И. М.: 2018 с.; Теоретические и математические методы анализа факторов формирования оборонно-промышленного комплекса: монография / А.И.Подберезкин, М.А. Александров, Н.В.Артамонов; ответственный редактор А.И. Подберезкин; МГИМО, ЦВПИ. М.: МГИМО-Университет, 2021. 478 с.; Подберезкин А.И. Оценка и прогноз военно-политической обстановки. М.: Юстицинформ, 2021. 1080 с.; Байгузин Р.Н., Подберезкин А.И. Политика и стратегия. М.: Юстицинформ, 2021. 768 с.
[6] В сентябре-октябре 2021 года в большинстве российских СМИ доминировала позиция «поражения» США и Запада, которая, на мой взгляд, носила слишком пропагандистский характер. Моя точка зрения, высказанная несколько раз, чаще всего не встречала поддержки.
[7] Стратегическое сдерживание: новый тренд и выбор российской политики: монография / А.И. Подберёзкин, М.В. Александров, К.П. Боришполец и др. М.: МГИМО-Университет, 2019. 656 с.
[8] Малган Дж. Искусство государственной стратегии: Мобилизация власти и знания во имя всеобщего блага / пер. с англ. Ю. Кантуревского под научн. ред. Я. Охонько. М.: Институт Гайдара, 2020, с. 15.
[9] Во многом это объяснялось развалом и либерализацией политической экспертизы в России, её научных школ и стремлением представителей правящей элиты «избежать политических оценок и идеологизации». Мое участие в многочисленных мероприятиях того времени показало, что большинство таких собраний проводилось формально в качестве выполнения неких обязательных планов, где стремились поддержать лояльность и избежать дискуссий. Как правило, они находились под сильным либеральным или конформистским влиянием, а поэтому их практическая польза для стратегии носила символический характер.
[10] National Military Strategy of the United States of America 2015. Wash.: White House 2015, June, 17 p.
[11] Biden J.R. Interim National Security Guidance. Wash. March 2021. 21 p.
[12] С акцентом на информационно-когнитивных средствах и мерах силового противоборства. См. подробнее: Боброва О., Подберёзкин А. Политико-правовые вопросы противодействия проявлениям, направленным на подрыв основ государственности Российской Федерации / Эл. ресурс: сайт ЦВПИ «Евразийская оборона», 30.08.2021 / http://eurasian-defence.ru/?q=eksklyuziv/politikopravovye-voprosy
