Не стоит воевать с русскими: на любую вашу хитрость они ответят своей глупостью![2]
Бисмарк, канцлер Германии
Чем менее развито общество, тем большую важность для него приобретает военная деятельность и поэтому, казалось бы, тем больше там должно было бы появляться военных гениев[3]
К. фон Клаузевиц
Современное мироустройство стремительно меняется. Можно с полным основанием говорить о революционных изменениях, которые начались недавно и закончатся в горизонте одного-двух десятков лет, т.е. в революционные по историческим масштабам сроки. В любом случае это будет быстрее, чем изменения в мироустройстве такого же революционного периода 1914–1945 годов.
Иногда даже говорят, что нынешнее мироустройство разваливается, трансформируется или, более того, – взрывается. Масштабы таких изменений – огромны, но его последствия еще не только до конца не ясны, но и не вполне (и далеко не всеми) осознаются[4]. По инерции рассуждают в парадигме существовавшего прежде (до начала нынешнего века) миропорядка, утвердившегося после развала СССР и ОВД западной военно-политической коалицией. На самом деле в мире революционных изменений не менее революционны и политические изменения и их трактовки, которые сделали проблемы политической онтологии и масштабных обобщений ведущими в научном дискурсе[5]. Так, справедливо, например, утверждение, что «Онтология политики генерализирует имеющиеся данные и дает наиболее обобщенную картину политической жизни.
Часто эту область исследований критикуют за абстрактный и спекулятивный характер теоретизирования, но политико-онтологический анализ, тем не менее, не теряет от этого своей значимости, поскольку последовательная политологическая рефлексия является незаменимой процедурой при формулировании обобщающих научных гипотез и разработке теоретико-методологических моделей. Усиливающаяся «онтологизация» в современных политических исследованиях связана, прежде всего, с тем, что за политической онтологией признается системообразующая роль в разработке политической теории»[6]. Накопившиеся огромные базы данных и информация самого разного толка в военно-политической области не успевает теоретически и методологически обрабатываться. Отставание настолько велико, что мы сплошь и рядом наблюдаем только повторение прежних теоретических положений, которым нередко уже даже не десятки, а сотни лет[7].
В этом смысле онтология служит для организации знаний и применяется в тех областях, где требуется обнаружить не столько новые факты, сколько выявить скрытые взаимосвязи между элементами (например, рекомендательные и экспертные системы). Это альтернатива классическим базам данных, которые используют «гипотезу закрытого мира», когда все, чего нет в базе данных – не существует. Онтология – это представление о том, что реально существует, но не всегда адекватно понимается. Лучше всего этот феномен иллюстрируют массовые неадекватные политики последних десятилетий – Байден, Макрон, Джонсок, Шольц и пр., – которые, с одной стороны, стали реальностью, а, с другой, никто толком не может объяснить, каким образом они стали этой реальностью[8].
Таких необъяснимых многочисленных явлений накопилось более, чем достаточно за последние два десятилетия, однако вразумительного объяснения им нет. В нашем случае, например, – состоянию и взаимосвязи в военно-политической обстановке (ВПО) и международной системе безопасности.
На самом деле уже ясно, что мир разделился и это разделение стремительно усиливается на «Запад» и «не Запад», а в перспективе, вероятно, на еще большее количество будущих «сверхсубъектов» международной обстановки – обособленные локальные человеческие цивилизации (ЛЧЦ)[9] – индийскую, исламскую, африканскую, латиноамериканскую, индонезийскую, каждая из которых уже сегодня насчитывает порядка 1400 млн. человек. Ясно, что в итоге двухсотлетнее господство англосаксонской ЛЧЦ заканчивается. Можно говорить, что после разгрома Наполеона и завершения Венского конгресса 1815 года на планете утвердился миропорядок, который формировался преимущественно Великобританией, а затем США, но который де-факто объективно стал к началу ХХ века противоречить изменяющемуся соотношению сил в мире.
Вмести с ним неизбежно заканчивается и созданный англосаксами глобальный миропорядок, действующие нормы, правила и институты, созданные этой ЛЧЦ. Потребовалась новая война, в результате которой американская элита англосаксов получила огромные ресурсы и контроль над большей частью мировой экономики. Гитлеровская Германия, которая попыталась оспорить этот контроль и выйти из-под влияния США была в итоге уничтожена руками СССР.
История безусловно свидетельствует, что в такие периоды времени (которые, как правило занимают десятилетия) происходит череда войн и других силовых действий, в результате которых происходит формирование нового миропорядка. Это неизбежно ожидает и современные государства, как минимум, в ближайшие 10–20 лет.
Одно из главных проявлений таких радикальных изменений находится в военно-политической области, которая стремительно проходит стадию военно-силовой эскалации, причем, практически одновременно и быстро в нескольких регионах планеты[10]. Эти изменения коренным образом отражаются на состоянии международной безопасности (МБ), которая претерпела и терпит в настоящее время радикальные революционные сдвиги, вызывает массу вопросов об онтологии этого явления[11]. Это неустойчивое, хаотическое состояние – одна из важнейших характеристик международной и военно-политической обстановки (МО-ВПО). Оно значительно шире понятия «военная безопасность», предполагая также такое качество безопасности, как опережающее технологическое и экономическое развитие, качественный рост человеческого капитала.
Это хаотическое состояние, в котором находится современное МО-ВПО, однако, сформулировано четко сегодня быть не может потому, что старая система международной безопасности и её институты – уничтожена США или взята под контроль, а новая – ещё не создана. Соответственно не сложилось еще и достаточно определенного представления о происходящих процессах, анализ которых ограничен констатацией «турбулентность». Эта характеристика, однако, со времён ее популяризации автором, мало что объясняет.
К настоящему времени пока что очевидно, что международная безопасность, во-первых, – очень сложная система отношений многочисленных субъектов и ещё более многочисленных акторов в самых разных областях, а, во-вторых, сами эти области охватывают практически все сферы человеческой деятельности – от философии и политологии до военно-технической политики. Именно поэтому онтология международной безопасности включает в себя анализ этих многочисленных областей и действующих в них акторов.
СВО стало тем поворотным пунктом, который отчётливо проявил эту ситуацию: противоборство России с западной коалицией на практике проиллюстрировало особенности того состояния международной обстановки, которое принято называть «международной безопасностью», но которое в 2024 году вполне соответствовало широкому определению «мировое силовое противоборство».
________________________________________
[1] Раздел отчасти является расширенным продолжением и развитием работы, начатой с Байгузина Р.Н. и Подберёзкина А.И. Политика и стратегия «Оценка и прогноз развития стратегической обстановки и военной политики России» (М.: Юстицинформ, 2021. – 768 с.)
[2] Цит. по: Ветров Ю. Блицкриг как технология войны. Военное обозрение. 6 мая 2016 г. / https://topwar.ru/96978-blickrig-kak-tehnologiya-voyny.html
[3] Клаузевиц К. фон. Принципы ведения войны / пер. с англ. Л.А. Игоревского. – М.: Центрполиграфпром, 2020, – с. 12.
[4] Анализу этой тенденции в развитии МО и ВПО я посвятил несколько подробных работ, как в составе коллектива ЦВПИ, так и в отдельных, специальных, работах, в частности: Подберезкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в XXI веке. – М.: ИД «Международные отношения», 2018. 1496 с.; а также: Подберезкин А.И. Анализ и прогноз военно-политической обстановки. – М.: Юстицинформ, 2021. – 1080 с.; а также: Подберезкин А.И. Современная стратегия национальной безопасности России. – М.: ИД «Международные отношения», 2023. – 1594 с.
[5] См. подробнее: Подберезкин А.И. Состояние и долгосрочные военно-политические перспективы развития России в ХХI веке. – М.: Издательский дом «Международные отношения», 2018. – 1596 с.
[6] Долгов А.Ю. Политическая онтология как область исследования и теоретико-методологический подход к изучению политики (аналитический обзор) ИНИОН РАН / https://inion.ru/site/assets/files/1195/dolgov-ao-political-ontology.pdf
[7] Подробнее: Мир в XXI веке: прогноз развития международной обстановки по странам и регионам: монография / А.И. Подберёзкин, М.В. Александров,, О.Е. Рожионов и др. // МГИМО МИД РФ, Центр военно-политических исследований, 2018. - 768 с
[8] См., например: Подберёзкин А.И. Некоторые вопросы теории и методологии анализа современных стратегий безопасности государств: монография / А.И. Подберёзкин; [редактор О.Е. Родионов]. Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации, Центр военно-политических исследований, Кафедра всемирной и отечественной истории. – М.: МГИМО-Университет, 2023. 541 с.
[9] Подробнее о концепции ЛЧЦ см.: Подберёзкин А.И. Долгосрочное прогнозирование развития отношений между локальными цивилизациями в Евразии: монография / А.И. Подберёзкин и др. – М.: Издательский дом «Международные отношения», 2017. – 357 с.
[10] См. подробнее: Подберезкин А.И., Тупик Г.В. Прогноз развития международных отношений на среднесрочную и долгосрочную перспективу. В кн.: Современные тенденции международных отношений и их влияние на национальную безопасность Российской Федерации в XXI веке. – М.: ВАГШ, 2024, – сс. 559–572.
[11] В данном конкретном случае онтоло́гия – учение, изучающее фундаментальные принципы бытия, представляет собой попытку наиболее общего описания такого явления как международная безопасность, которое является универсумом (совокупностью объектов и явлений, рассматриваемая в качестве единой системы, как объективная реальность во времени и пространстве), не ограниченный только данными отдельных наук и, который, возможно, не сводится только к ним.
