Prognosis.Ru и Фонд "Территория будущего" продолжают серию интервью с российскими экономистами и экспертами на тему "Россия без нефти". На сей раз нашим экспертом согласился стать Рустем Махмутович Нуреев, доктор экономических наук, ординарный профессор, заведующий кафедрой институциональной экономики ГУ-ВШЭ.
- Вопрос первый: а насколько сейчас Россия "с нефтью", то есть работают ли нефтедоллары в нашей экономике и кто более зависим от нефти: экспортеры или импортеры?
- Зависимы на самом деле и те и другие. Западные страны не могут в раз освободиться от зависимости от нефти или от газа, но, тем не менее, после энергетического кризиса 1973-1975 годов было очень много сделано для уменьшения энергоемкости всех производств. Что касается России, то у нас развита "голландская болезнь". Это понятие возникло в связи с тем, что, увлекшись добычей сырьевых материалов, переработкой, доставкой, Голландия упустила из виду другие высокотехничные отрасли. Когда начинается такая монокультурная специализация (у нас она не совсем монокультурная), это идет в ущерб диверсификации всего хозяйства, в ущерб развитию народнохозяйственного комплекса как единого целого. Если страна вывозит только такие товары, в которых добавленная стоимость включена минимально, то, естественно, она зависит от уровня мировых цен, а они ведут себя очень по-разному. Когда экспорт диверсифицирован, гораздо проще проводить свою самостоятельную независимую политику. Когда мы начинаем чрезмерно увеличивать свои вложения в добывающие отрасли, это делается в ущерб другим отраслям.
- В какой степени эффективны инвестиции в нефтедобычу?
- Дело в том, что запасы исчерпаемы. Скажем, газа, при современных темпах его использования хватит на 70 лет. Нефтедоллары, конечно, помогают погасить те долги, которые существуют. Но, с другой стороны, нужно их использовать и для того, чтобы развивать отрасли, которые будут эффективны в будущем и которые не связаны только с ограниченными ресурсами.
- Кто может быть субъектом такого рода инвестиций? Кому, собственно, обращены эти рекомендации?
- Проблема, на самом деле, глубже. Задача заключается в создании определенных институциональных условий для развития рынка. Для того, чтобы заработал этот рыночный механизм, необходимо, чтобы каждый субъект рынка смог реализовать свои сравнительные преимущества. А когда есть дешевые или легкие источники сравнительных преимуществ, то никому нет дела до более глубоких и более трудных, хотя и необходимых реформ. И в этом смысле негативные последствия совершенно очевидны. Сейчас вместо того, чтобы создавать настоящие предпосылки для развития свободного рынка, для того, чтобы реализовать те возможности, которые в нем заложены, государство чрезмерно занято централизацией и управлением нефтяной отраслью
- Следует ли из сказанного, что нефтедоллары стагнационны?
- Может быть, это слишком сильно сказано. Но в долгосрочном аспекте, по гамбургскому счету, - да.
- Может ли что-то изменить ситуацию?
- Может быть, помогло бы резкое понижение цен на нефть. Хотя, по-моему, администрация Буша, продолжая войну в Ираке, делает все возможное, чтобы этого не произошло...
- И во что же инвестировать?
- У нас есть очень важный ресурс, который в полной мере пока не использован - образование.
- Вы уверены в его качестве?
- Конечно, нет. Вы знаете, что высшие учебные заведения друг другу рознь. Сейчас только ленивые не преподают экономику. Когда бывший министр Филиппов организовал так называемую полицию качества, мы обнаружили, что под названием "экономика" скрывается и марксистко-ленинская политэкономия, и даже знания вчерашние и позавчерашние. Инвестиции в образование бывают совершенно различными по своей структуре и последствиям. Вот еще один любопытный пример в связи с нефтедолларами. Индонезия потратила все нефтедоллары на образование. Эффективность этих вложений оказалась очень низка. С 1974 по 1979 год там была построена 61 тысяча новых школьных зданий, рассчитанных на трех учителей и 120 учеников каждое. Через двадцать лет выяснилось, что зарплата каждого из тех, кто учился по этой программе, выросла лишь на четыре процента. Тогда как в развитых странах, например, в США, пожизненный заработок у людей с высшим образованием на один миллион долларов больше, чем у тех, кто имеет только начальное образование. Если просто вкладывать в арифметику или в стены, то это ничего не даст.
- А во что же вкладывать, чтобы уйти от нефтедолларовой стагнации?
- Причины, связанные с институциональными факторами гораздо глубже. В моей книге "Экономика развития: модели становления рыночной экономики" проанализированы модели, которые предлагали западные экономисты для развития рыночной экономики за последние пятьдесят лет. Сначала многим казалось, что достаточно осуществить техническое ускорение, так называемый "большой толчок" (big push) - выделить группу отраслей и сделать ставку именно на нее. Однако при этом возникает дуалистическая экономика, то есть разрыв между современными и традиционными сферами экономики. Выяснилось, что этот дуализм с течением времени не ослабевает, а укрепляется.
Значительно позже исследователи поняли роль институциональных условий. В развивающейся экономике, в нашей в том числе, есть прямая связь между трудовым вкладом низшего и среднего звена и оплатой труда. Если мы примем модель "удовлетворения базовых нужд", то создадим предпосылки для развития национальной промышленности и внутреннего рынка. Второе - это неформальный сектор экономики, в котором большой предпринимательский потенциал, не востребован из-за всякого рода бюрократических препон.
- Институциональные изменения требуют государственного инвестирования?
- На самом деле, они требуют не централизованных вложений, а изменения правил игры, создания предпосылок для развития предпринимательской инициативы. Сложность заключается в том, что возникает порочный круг: государство должно создать условия для такого эффекта, а затем самоустраниться. Но верится в это с трудом, так как в российском менталитете живет многовековая традиция упования на государство.
Беседу вел Дмитрий Шушарин
24.11.2004
www.prognosis.ru
